Археология

Маслов Е.Н.

Доисторическое время

Когда в нашем крае появились первые люди? Ученые считают, что человек появился в Московском регионе 25 тысяч лет назад. В какой-то мере на этот вопрос дают ответ находки археологов. Археологические изыскания в Подмосковье имеют уже более чем 150-летнюю историю. Первые раскопки вятичных курганов в 1838 году сделал видный русский ученый А. Д. Чертков. В наших местах в начале ХХ века работал известный археолог С. К. Богоявленский (1871–1947), в середине века – В. М. Раушенбах, А. Я. Брюсов, Р. Л. Розенфельд, В. В. Сидоров, Ногинский краевед-археолог Е. И. Диков (1925–1972).

Находки древнего каменного века (предположительно позднепалеолитического возраста) были обнаружены археологами на юго-западной окраине д. Беливо, где в раскопанном древнем поселении был найден микролит – миниатюрная каменная пластина, использовавшаяся как наконечник для стрел. А это не ранее как 10 тысяч лет до нашей эры.

В юго-восточном углу бывшего Богородского уезда, где сейчас сходятся границы Орехово-Зуевского и Павлово-Посадского районов, местными краеведами и археологами открыто много стоянок древнего человека среднего каменного века (мезолита). Особенно плотно такие стоянки расположены по берегам реки Нерской, а также у д. Саурово по р. Клязьме. Местные жители и сейчас часто находят в размывах берегов кремневые скребки, пластины, черепки посуды с незатейливым орнаментом.

Культура нового каменного века (неолита) представлена в нашем крае более широко. Неолитическая культура распространялась на нашей земле в то время, когда климат стал смягчаться, хотя и был все же холоднее, чем в наше время. Флора и фауна были уже близки к современным, но существовали отдельные, в наше время неизвестные, виды. В это время появились новые формы родовой социальной организации, земледелие и скотоводство. Духовная жизнь человека также приобрела иные выражения – появился похоронный ритуал, что указывает на новый уровень в умственном развитии человека – появляется идея загробной жизни и человек затрачивает свои силы на воплощение ее в похоронном ритуале. Раскрытые археологами неолитические стоянки и поселения свидетельствуют о значительных навыках в ремеслах. Новые типы инструментов и оружия появились в итоге производительной деятельности. Находки кремневых и костяных наконечников стрел доказывают, что лук уже был изобретен. Он на долгие годы стал наиболее практичным оружием охоты и войны. Продвинулось вперед искусство керамики – появилась необходимость в ее украшении. Различный дизайн орнамента глиняных изделий не только позволяет производить предположительную датировку находок, но и оценить уровень культуры в разных регионах.

Стоянки древнего человека, отнесенные исследователями к этому периоду, располагаются по всей территории Богородского уезда, особенно часто в районе Бисеровского озера.

Интересные находки принесли исследования Е. И. Диковым и В. М. Рау­шенбах группы памятников у селения Заречье (в 30 км от Ногинска, почти на границе Владимирской и Московской областей).

Неолитические стоянки были обнаружены на левом берегу р. Шерны в одном километре к северу от селения. На стоянке «Заречье-1» Е. И. Диков сразу под дерном обнаружил в слое мощностью от 60 до 200 см материалы различных археологических культур – льяловской, волосовской, поздняковской, фатьяновской и дьяковской.

«Заречье-1» – типичное многослойное поселение, расположенное в удобном для жизни месте и неоднократно заселявшееся в различные исторические эпохи. Во время раскопок обнаружены остатки жилищ полуземляночного типа, они имели выходы, некоторые жилища соединялись друг с другом переходами. Пол жилищ представлял собой хорошо утрамбованный песок, на нем обнаружены кострища. Найдена керамика всех археологических культур, перечисленных выше, но преимущественно – волосовского типа, которая представлена крупными фрагментами.

Всего в коллекции из «Заречья-1» ,хранящейся в Государственном Историческом музее, насчитывается свыше 1000 предметов – это керамика и различные типы кремневых орудий.

Керамика льяловской культуры, составляющая около половины всей керамики, найденной в «Заречье-1» , изготовлена из глины с примесью песка и мелкотолченой дресвы. По форме сосуды имели коническое дно и прямые края, тонкие стенки, не превышающие 3–5 мм, сравнительно равномерный обжиг. Для нее характерны два типа орнаментов. К первому типу относятся фрагменты сосудов, орнаментированных ямочными вдавлениями, разреженными оттисками горизонтальной или наклонно поставленной гребенки, ногтевыми или полулунными вдавлениями (рис. 5, 1–4). К второму типу относятся фрагменты сосудов, орнаментированные не только ямками, но и разнообразными гребенчатыми элементами и их сочетаниями. В композиции рисунка появляются треугольные зоны ямочного орнамента, окаймленные гребенчатыми оттисками (рис. 5, 5–7). Видны оттиски перевитого шнура, которые встречаются на сосудах позднего этапа развития льяловской культуры (рис. 5, 8).

«Заречье-1» дало довольно значительное число керамики позднего этапа волосовской культуры, около 21   % коллекции. Эта группа керамики изготовлена из глины с растительной примесью. Тонкостенные сосуды орнаментированы штампами различного типа – гребенчатыми либо рамчатыми (рис. 5, 9–10). Небольшую группу керамики (около 7   %) можно назвать гребенчатой. На фрагменте – округлое дно сосуда, в центре которого гребенчатым штампом нанесен крест, вокруг него идет поясок ямок и пояс оттисков гребенки (рис. 5, 6).

Появление глиняной посуды в обиходе человека стало значительным этапом в развитии человеческого общества. Появилась возможность лучше готовить пищу, разнообразить выбор продуктов, в глиняных сосудах стало возможно хранить и накапливать пищу. Все это дало человеку запас свободного от поисков пропитания времени. Археолог Андрей Никитин в книге «Голубые дороги веков» писал: «Глиняный горшок остановил бег человечества и дал ему досуг, чтобы познать себя и природу. Освободив время, он освободил мысль» .

Чрезвычайно богат кремниевый инвентарь стоянки «Заречье-1» . Его отличают высокая техника обработки кремня, широкое разнообразие форм орудий . В коллекции много различного вида скребков: крупные (рис. 6, 8–11); «концевой» (рис. 6, 12); «резчики» , изготовленные из отщепов со специально выработанным выступом, являющимся рабочим концом резчика (рис.6, 13–14). Примечателен «резчик» с сильно вытянутым рабочим концом, заполированным со спинки и с брюшка (рис. 6, 16). Есть и фигурные кремни, напоминающие схематическое изображение птицы, скорее всего лебедя (рис. 6, 15).

Найдены и наконечники стрел – ромбические и листовидные (рис. 6, 1–4). Ранний тип наконечников стрел, изготовленных из ножевидных пластинок с подправкой ретушью черешка и кончика пера, представлен лишь двумя находками (рис. 6, 5).

Среди наконечников дротиков и копий также преобладает ромбическая форма (рис. 6, 7). В коллекции есть лишь один наконечник стрелы и один наконечник копья с четко выраженным черешком (рис. 6, 4–6).

Значительная часть найденных ножей – из массивных отщепов с ретушью по рабочему краю (рис. 7, 1–4). Единичны находки ножей, обработанных ретушью по всей поверхности (рис. 7, 3). Один из ножей прекрасно обработан ретушью, имеет четко выраженный черешок, который, видимо, вставлялся в рукоятку (рис. 7, 4).

Много найдено проколок, изготовленных из отцепов различной формы (рис. 7, 5).

Особую группу образуют фигурные кремни (рис. 7, 6–10). Примечателен кремень, обработанный ретушью по всей поверхности, схематически изображающий фигурку змеи (рис. 7, 10).

Рубящие орудия представлены топорами и теслами (топор с поперечным рукояти лезвием), обработанными полировкой или оббивкой (рис. 7, 11–14). Тесла изготовлены из валунного камня, заполированы, и имеют различный цвет – желтый, серый и т. д. (рис. 7, 11–13).

Топоры обработаны оббивкой с последующей подретушевкой рабочего края (рис. 7, 12).

Кремневый инвентарь стоянки «Заречье-1» представляет собой типичный инвентарь богатого неолитического поселения, повторяя все характерные типы орудий.

Коллекция керамики и кремневого инвентаря стоянки в целом свидетельствует о том, что поселение существовало и в сравнительно позднее время. Однако установить точное время поселения сложно, так как датировка волосовской культуры, а именно к ней относится большая часть коллекции, по-прежнему остается дискуссионной.

Столкнувшись при раскопках с большим количеством археологического материала, Евгений Иванович Диков предложил вести дальнейшие раскопки Историческому музею. Сотрудниками музея под руководством В. М. Раушенбах были проведены исследования стоянки «Заречье-2» и Зареченской торфяниковой стоянки . Слой торфа способен сохранять пыльцу растений и изделия из дерева, в связи с чем находки археологов после исследований изотопами позволили произвести их датировку IV-м тысячелетием до н. э.

В 1947–48 года В. М. Раушенбах на берегу Клязьмы вблизи Большого Бунькова была раскопана древняя стоянка, где были найдены черепки от сосудов, принадлежавших племени льяловской культуры. В 1950 году во время производства земляных работ в нескольких стах метрах от этого места на этом же берегу Клязьмы начальником работ И. С. Щербаковым и рабочим И. Н. Вязьковым были обнаружены глиняные сосуды и кремневый топор. Все это было передано в городской музей. На место прибыли директор музея А. И. Смирнов и сотрудник Института материальной культуры АН СССР А. Я. Брюсов. Раскопки обнаружили могильную яму фатьяновского племени, содержащую богатый набор вещей: два боевых и два рабочих каменных топора, кремневый наконечник копья, восемь кремневых наконечников стрел при одном покойнике и пять при другом, несколько кремневых ножей, другие каменные орудия, а также три раздавленных глиняных сосуда, два из которых находились при покойниках. Буньковские находки имели исключительный интерес для изучения древней истории народов, населявших нашу Родину и позволили сделать несколько выводов: во-первых, «фатьяновцы» сменили здесь льяловские племена и жили в этих местах довольно долго, продолжая осваивать верхнее течение Клязьмы. Во-вторых, наконечники стрел, найденные в Бунькове, похожи на наконечники, употреблявшиеся в то же время южными племенами т. н. катакомбной культуры в степях Украины. Поэтому исследователями было сделано предположение о том, что «фатьяновцы» пришли с юга. В третьих, Буньковский могильник по найденным в нем вещам был отнесен к первой половине второго тысячелетия до н. э., а стоянка, раскопанная В. М. Раушенбах, – к началу этого тысячелетия.

При дальнейших раскопках были найдены каменные литейные формы. Возможно, что уже тогда здесь могли из болотной руды делать металл.

В наших местах болотная руда использовалась широко и первобытными обитателями и поселившимися после Х века н. э. славянами. Результаты раскопок недалеко от селища Саурово (на правом берегу Клязьмы между селом Саурово и деревней Гридино) позволили интерпретировать этот район как один из местных центров металлургического производства.

В 1928 году на участке «Кулиги» торфяного болота ГЭС им. Классона (г. Электрогорск) рабочим-десятником Н. С. Полковниковым в самом нижнем пласте торфа были найдены три каменных орудия, хранящиеся сейчас в Государственном Историческом музее. Особой красотой, законченностью и цельностью отличался наконечник стрелы из кремня коричневого цвета с вишнево-красным оттенком. Форма наконечника – черешковая, жаловидная, длина 5 1/2 ширина 2 и толщина 1/2 см. Подобные стрелы на нашей территории существовали около пяти тысяч лет или еще более. В найденной коллекции кроме наконечника стрелы – кремневый топорик и каменная кирка. Ученые полагают, что люди, оставившие нам эти изящные орудия, жили приблизительно около 1500 лет до н. э., на границе палеометаллической и неометаллической эпох.

Сразу же после торфяных пожаров 1972 года, охвативших торфяники Западной Мещеры, ученики Храпуновской школы Ногинского района стали приносить в школу керамику, кремниевые копья. Учитель школы П. Ф. Пищенко сообщил о находках школьников в Институт археологии СССР, добился сохранения мест стоянок от самовольных раскопок. Так была открыта стоянка «Маслово Болото-7» , известны также стоянки «Маслово Болото-5 и 8» . Стоянки «Маслово Болото-5 и 7» отнесены археологом В. В. Сидоровым к поселениям Льяловской культуры , Маслово болото-8 – к позднему этапу Дьяковской культуры раннего железного века и началу средневековья.

Ученые полагают, что от «дьяковцев» произошли финно-угорские народности меря, мурома и весь . Именно народами этих племен и была заселена вплоть до XII века н. э. территория нашего края. Финская культура одна из древнейших в Европе. Еще историк VI века Иорнанд (Иордан) знал некоторые из этих племен. Вымершие, точнее сказать, растворившиеся в славянах, весь, мурома, меря являются представителями финского народа Урало-Алтайской группы Монгольской расы. Город Москва расположена на территории древних финнов (окончание - ВА в слове МОСК-ВА означает, по-фински, реку, воду). Хмурая природа из-за преобладания леса, болот и озер, несколько хмурый и апатичный характер тогдашнего населения, низкий уровень культуры – таковы особенности страны и населения того времени. Средством существования служили звероловство и рыболовство. Религия: грубое идолопоклонство (поклонение темным силам, демонам), колдуны. Главное божество: Юмала.

Финно-угорские племена жили разрозненно, что при бедности культуры делало их политически бессильными. В соприкосновении с русским племенем, более деятельным и подвижным, населявшие наши края весь, меря, мурома не устояли, обрусели, усвоили русский язык, обычаи и культуру. Память об их пребывании в Богородском уезде запечатлена довольно широко. На речке Вохонке, впадающей в Клязьму близ Павловского Посада, есть деревня Меря, ставшая со временем селом Казанским, – несомненный обруселый остаток финского племени, жившего в этом краю и давшего свое имя и реке Мерьской (Нерской), текущей неподалеку и впадающей в Москву-реку. Деревня Грибаново в XV–XVI вв. называлась Старая Меря. Мещера тоже держалась среди русского народа подобными же островками. Впрочем, преобладающая масса мещерского племени в XIV–XV веках была вне влияния русской колонизации, находилась под властью собственных князей и только со времени Дмитрия Донского подчинялась Москве. Названия рек Клязьма, Вохонка, Шерна, деревень Курово, Саурово, как утверждают лингвисты, также финно-угорского происхождения. Происхождение названия реки Воря вызывает споры. Одни исследователи считают, что этот гидроним – мерянский, другие – балтский. Древние балты тоже проникали в наши края с левобережья верхнего Днепра и оседали на землях в верховьях Оки. Ока, Уча (приток р. Клязьма) тоже рассматриваются как балтские гидронимы.

Славянская колонизация края

Край, где мы живем, был для Киевской Руси Залесьем или Суздальской землей. Южной границей Залесья служила сначала Клязьма, а затем и Ока, а северной – верхняя Волга.

К X–XI векам уже несомненно присутствие в Залесье славян. Проникновению славянского населения на эту территорию в значительной степени способствовала развитая речная система. Три основные реки региона – Клязьма, Москва и Ока, текут либо с запада на восток, либо с северо-запада на юго-восток. Многие ученые называют Клязьму главной речной магистралью славянской колонизации Московской земли. Она же служила и некоей границей расселения основных славянских племен вятичей (южнее) и кривичей (севернее). Именно с этими племенами в наибольшей степени связана история славянской колонизации московского края.

Едва ли не в первую очередь совершился прилив колонистов с северо-запада, из области словен новгородских. Славянское население пробиралось из этих мест в Поволжье, а оттуда в бассейны Москвы и Клязьмы (через Дубну с Сестрою, Нерль волжскую и Нерль клязьминскую). К главному течению с северо-запада в конце Х века присоединилось колонизационное движение и с запада, из области кривичей смоленских, их еще называли ильменскими. Историческая память характеризует их как «одаренных наибольшим государственным разумом из всех славянских племен и наречий» .

Уже в Х веке жили в наших местах и вятичи, переселявшиеся из Киевской Руси, из Чернигово-Северской земли, т. е. с верхней Десны и Оки. Тяга на северо-восток из земли Чернигово-Северской шла особенно сильно во время набегов половцев и печенегов и опустошений, постигавших Приднепровье. Не было и года, чтобы южные славянские селения не страдали от набегов кочевников. Летописцы фиксировали наиболее опустошительные из этих набегов.

Так, в 1172 году около Киева половцы взяли «множесто сел... с людми и скоты и кони, поидоша со множьством полона» . Население в таких условиях уходило в более спокойные места – в основном на север-восток. Летописец отметил, что к Андрею Боголюбскому приходили «сходцы» из разных стран и, между прочим, из Руси (Приднепровья).

Археологи различают эти восточно-славянские племена по женским украшениям – височным кольцам. Вятичные женщины носили семилопастные височные кольца – серебряные или медные, а у кривичских были распространены браслетообразные – завязанные или с сомкнутыми концами, а также многобусенные, трехбусенные и перстевидные височные кольца. В прическах вятичных и кривичных женщин было по шесть колец.

Наша древнейшая летописная история – «Повесть временных лет» называет родоначальником вятичей легендарного племенного вождя: «А Вятко седе с родом своим по Оце (Оке), от него же прозвашася вятичи» . Вятичи временами входили в состав Древнерусского государства (со столицей в Киеве), но всегда стремились сохранить свою самостоятельность. Именно вятичи, по мнению ученых, составили «костяк» нового племенного образования – великороссов.

Вятичи жили земледелием и скотоводством. В XI веке они заселили бассейн реки Москвы, территорию нынешней Москвы. Следы вятичей в нашем крае обнаружены археологами при раскопках курганного могильника недалеко от д. Анциферовой на правом берегу р. Нерской. Найдены семилопастные височные кольца, проволочный браслет с расплющенными концами, перстни, серебряная загнутоконечная гривна и еще много других украшений вятичных женщин. В курганном могильнике, открытом археологами на окраине с. Анискино на р. Клязьме встретились и вятичные и кривичские украшения.

Украшения кривичских женщин – более частые находки в наших местах (рис. 8). Браслетообразные бронзовые и серебряные перстнеобразные височные кольца, многое другое обнаружено археологами. При раскопках Вишняковского курганного могильника недалеко от платформы 33-й км, который насчитывал 36 курганов, найдены серебряные браслетообразные височные кольца, серебряная витая шейная гривна, перстни разных типов, бусы сердоликовые и янтарные, хрустальные шарообразные, стеклянные и граненые синего и фиолетового цвета. Коллекция хранится в Государственном Историческом и Ногинском краеведческом музеях.

Курганы открывают нам некоторые особенности жизни первых славянских переселенцев. Каждое племя имело присущие только ему украшения. Их непременно носили при жизни, с ними и хоронили. При погребении клались орудия труда покойного, в ногах ставили горшочек с вареным зерном. При раскопках обнаружены остатки льняных и шерстяных тканей местного производства и привозных шелковых, кожаной обуви, первых предметов христианского культа – кресты и образки.

Наличие в захоронениях большого количества украшений явно «заморского» изготовления свидетельствует о наличии торговых взаимоотношений поселенцев с народами других – далеких, мест.

Первые славяне уже вели достаточно сложное хозяйство, в основе которого было пахотное земледелие. Выращивались и зерновые и бобовые культуры.

Как встретились русские переселенцы с угро-финскими племенами в самом центре нынешней Великороссии? Всеми признанный факт, что встреча носила мирный характер. Не было завоевания края, было его заселение. Тем более, что славяне двигались не значительными массами, а незначительными группами. Из этой встречи не вышло упорной борьбы ни племенной, ни социальной, ни даже религиозной. Этому способствовал и самый характер финнов. Упомянутый уже Иордан называл финнов самым кротким племенем из всех обитателей Европейского Севера. То же впечатление финны произвели и на славян. Древняя Русь как бы объединила все мелкие финские племена под одним общим названием Чуди. Ирония, которая вкладывалась в русские слова, производимые от коренного Чудь – чудить, чудно , чудак – указывает на то, что славяне сразу почувствовали некоторое превосходство над финскими обитателями. Да и сами славяне не вызывали коренных жителей на борьбу. Они принадлежали в большинстве к мирному сельскому населению, уходившему из юго-западной Руси от тамошних невзгод и искавшему среди лесов и болот Севера не добычи, а безопасных мест для хлебопашества и промыслов.

Из этой встречи, по меткому выражению выдающегося русского историка В. О. Ключевского (1841–1911), вышла тройная смесь: религиозная, которая легла в основание мифологического миросозерцания великороссов; племенная, из которой выработался антропологический тип великоросса, и социальная, которая в составе верхневолжского населения дала решительный перевес сельским классам.

В преданиях Великороссии уцелели смутные воспоминания о борьбе не двух племен, а двух религий. Жития древних ростовских святых второй половины XI   века епископа Леонтия и архимандрита Авраамия подтверждают, что попытки распространить христианство вызывали противодействие со стороны туземцев, перенявших языческие верования славян и поклонявшихся не только своим идолам, но и славянскому «скотью богу» Велесу. Часто вместе с чудью против христианских проповедников боролась и ростовская языческая Русь. Памятником такой борьбы является курганный могильник на правом берегу р. Вори у древнего села Каблуково. Раскопки обнаружили здесь, например, погребение убитой женщины – языческой жрицы, с большим количеством украшений, нагрудником, расшитым медными колечками, а также многочисленными бубенчиками, нашитыми на одежду и головной убор. Насильственной смертью погиб, вероятно, и мужчина, погребенный невдалеке. При нем найден медный крест в кожаном мешочке, что позволяет считать его христианином. По мнению исследователей такие находки являются археологическим подтверждением летописных сообщений о противодействии язычников мессионерам-христианам.

Характерной особенностью христианизации Руси является то, что христианские верования, не вытесняя языческих, строились над ними. Религиозные представления ложились как бы на языческую основу, которая и сама уже представляла собой смесь славянских и чудских языческих верований. Черты сложившегося в те далекие времена пестрого религиозного сознания великороссов нет-нет проявляются и сейчас, на исходе ХХ столетия.

Процесс взаимодействия Руси и Чуди окончился поглощением Чуди Русью. Появился новый племенной Великороссийский тип славянина. Русь кое-что заимствовала из быта Чуди. Чудь же, как отмечал В. О. Ключевский, «со всеми своими антропологическими и этнографическими особенностями, со своим обличием, языком, обычаями и верованиями входила в состав русской народности» .

Не за счет ли финского влияния появились такие черты «великорусской физиономии» : скулистость, смуглый цвет лица и волос и, особенно, типический великорусский нос, «покоящийся на широком основании» ?

Сильно сказалось влияние чуди и на говор великоросса. Писатель, этнограф и составитель «Толкового словаря великорусского языка» В. И. Даль (1801–1872) допускал мысль, что акающие говоры великорусского языка образовались при обрусении чудских племен. Древняя киевская Русь говорила на о, окала. В. О. Ключевский провел некую границу между северо-великорусским (окающим) и южно-великорусским (акающим) говорами от Саратова на северо-запад через г. Богородск. Но и в северном поднаречии различают два оттенка. На северо-западе от Москвы окают по-новгородски, а на востоке, к Богородску, – по-владимирски. Историки считают, что чудская примесь портила говор. В. О. Ключевский отмечал: «Древне русский говор в наибольшей чистоте сохранился в наречии новгородском, в говоре владимирском мы видим первый момент порчи русского языка под финским влиянием, а говор московский представляет дальнейший момент этой порчи» .

А как повлияла природа на экономический строй, какие черты национального характера смешанного населения вырабатывала?

«Природа роскошная, с лихвой вознаграждающая и слабый труд человека, усыпляет деятельность последнего как телесную, так и умственную. Северная же природа, более скупая на свои дары, держит последнего всегда в возбужденном состоянии: его деятельность не прерывиста, но постоянна, постоянно работает великоросс умом, неуклонно стремится к своей цели» , – такое яркое наблюдение сделал другой замечательный русский историк С. М. Соловьев (1820–1879).

Главные особенности нашего края: обилие лесов и болот, преобладание суглинков в составе почв (серая, скудная земля), паутинная сеть рек и речек, бегущих в разных направлениях. Посреди лесов и болот поселенец с трудом отыскивал сухое место, где можно было бы с некоторой безопасностью и удобством поставить избу. Поэтому деревни вплоть до XVII века были в один-два двора. Удобные для пашни участки вокруг такой деревни были немногочисленны. С большими усилиями выжигался покрывавший участок лес, земля распахивалась и первые 5–7 лет давала неплохой урожай за счет прекрасного зольного удобрения. Но затем земля истощалась, крестьянин запускал ее в перелог(отдых) и отыскивал новый участок для пашни, ближе к которому часто переселялась и вся деревня. Поэтому так часты в наших местах сельские названия – «Починок» .

В восполнение скудного заработка от хлебопашества, крестьянин должен был обращаться к промыслам. Лыкодерство, мочальный промысел, зверогонство, бортничество (лесное пчеловодство в дуплах деревьев), рыболовство, смолокурение, углежжение, железное дело (благо, болотная руда – «под рукой» ) – вот неполный перечень занятий великорусского крестьянина.

Благодаря наклонностям к торговле и ремеслам, исторически выработанным у славянских пришельцев уже в те далеки времена, Богородский уезд становится в XVII–XVIII веках одним из самых «промысловых» , а с XIX века – одним из наиболее развитых в промышленном отношении уездов центра России.

К этому имелись и другие предпосылки. Туземные финские племена, особенно жившие ближе к Волге и в значительной степени промышлявшие торговлей, стали «подкладкой» для торгового и промышленного духа образовавшихся позже русских поселений. В народонаселение края влились позднее и другие племенные примеси: с востока – татары, с запада – белорусы, литовцы, поляки. Непрерывный ток переселенцев из Новгородской области, имевших опыт жизни в гражданском обществе и неплохое для того времени образование, положительно влиял на становление великороссов как народа.

Деловой дух нарождающегося народа, новая для славян историческая черта Великоросса – «государственный смысл», стали предпосылкой зарождения и роста могущества Российского государства.

Поделитесь с друзьями