Моя жизнь

Автобиография Василия Григориевича Ровенского

Герой Советского Союза Ровенский Василий Григорьевич (1906-1995)

Ровенский В.Г. Моя жизнь. Автобиография. Фрязино, 2002.

Представлена автобиография Героя Советского Союза Ровенского Василия Григорьевича (1906-1995), уроженца г. Минеральные Воды, чье детство и юность прошло в станицах Михайловской и Хадыженской Краснодарского края. Затем была работа в комсомоле и парторганах МТС в Верхне-Донском и Мигулинском районах Ростовской области. С 1943 г . он мобилизован в действующую армию, с лета 1944 - политрук и замполит в стрелковом штурмовом батальоне 49А 2-го Белорусского фронта и 33А 3-го и 1-го Белорусского фронта.

За штурм немецкой обороны на Пулавском плацдарме Вислы 14.1.1945 ст. лейтенанту Ровенскому В.Г. присвоено звание Героя. После войны - работа в Азовской МТС, затем на советской и партийной работе в г.Азове Ростовской области. Последние годы он жил в г.Сочи Краснодарского края, где вел работу в Центральном штабе походов по местам боевой славы.

Набор текста - Ровенский Андрей Георгиевич.

Подготовка к изданию - Ровенский Георгий Васильевич, к. т. н., 141195 г .Фрязино Полевая 16 кв. 32. Тел. 56-4-32-41.

Глава первая: Детство

Родился я в 1906 году 25 декабря (по ст. стилю) в городе Минеральные воды Ставропольского края в семье рабочего. Отец мой, Ровенский Григорий Иванович, родился в 1875 году в одной из центральных губерний: на Кавказ их привез мой дед, Иван, в 1880 году. Остановились они на постоянное местожительство в станице Старомихайловская (сейчас – Михайловская Курганского района Краснодарского края), где купили хатенку, в которой и вырос мой отец. Дед работал у казаков исполу, т.е. получал с обработанной площади часть урожая. Когда стали подрастать его сыновья, то стали работать вместе с ним.

Мать моя, Прошина Александра Ефимовна, была из коренной казачьей семьи. После женитьбы отец продолжал жить вместе со своим отцом, а брату Семену все вместе поставили рядом хату. У дяди Семена из всех Ровенских была самая большая семья: четыре сына (Никита, Гаврила, Андрей и Алексей) и пять дочерей (Мотя, Саня, Вера, Надя, Лиза). Дядя Семен умер рано, и эта большая семья осталась без отца. Как только подрастали дети, так шли в няньки или в батраки, как и мы.

Я с братьями и сестрой часто бывал у них. Спал вместе с ними на соломе, набросанной на земляном полу и засланной дерюгою. Такой же дерюжкой и укрывались.

Отец мой в 1903 году со своей семьей уехал из станицы в г. Минеральные воды, где работал на небольших заводах, на железной дороге. Здесь я и родился в 1906 году.

В 1908 году отец возвратился в станицу и снова вернулся к земле, работая у зажиточных казаков исполу. Здесь в 1914 году отец отдал меня в церковно-приходскую школу. Через год случилась беда - умерла моя мать. Произошло это так. Пошли мы с ней к тетке Семенихе, она несла моего брата Митю на руках. В хате у нее внезапно отнялись руки, через час она уже не могла говорить и через недели две умерла.

Нас осталось четверо детей: двадцатилетний брат Михаил, пятилетняя сестра Наталья, брат Митя трех лет и я.

В конце 1915 года отец решил уехать из станицы на строящуюся железную дорогу Армавир-Туапсе. Потом, после окончания стройки, работал путевым рабочим, обходчиком, туннельным сторожем. Жили мы в железнодорожных будках сначала близко с Кабардинской, а потом около ст. Хадыженская.

Отец мой женился на Токаревой Евдокии, девятнадцатилетней девушке из "иногородних", как тогда говорили.

В 1916 году в результате несчастного случая погиб мой старший брат Михаил, его товарищ нечаянно при проверке револьвера нажал на курок и пуля рикошетом попала в Михаила.

Осенью этого же года меня отдают в начальную школу хутора Куринка, расположенного недалеко от станции Хадыженской и в двух километрах от будки, в которой мы жили. Там я проучился полгода во втором классе. Потом случилась беда. Недалеко от нашей будки был склад строительных материалов. Под стрехой склада я обнаружил коробку капсюлей, которые обычно использовали подрывники для взрыва нависших над железной дорогой участков (частые оползни задерживали движение поездов). Я взял десять капсюлей, крепкий гвоздь и решил из этих трубок изготовить мундштуки для курения. Нашел подходящее место на перилах моста шоссейной дороги Майкоп-Туапсе и стал очищать капсюль от взрывчатки. Потом стал забивать гвоздь в один из капсюлей. От первого же удара произошел сильный взрыв. Мне оторвало куски пальцев на одной руке и рассекло осколком два пальца на другой, да еще осколком поранило глаз, еще часть осколков попала в грудь. Я испуганный побежал в лес, чтобы не видели родители. Случайно кто-то увидел меня и сообщил отцу. Отец нашел меня и принес домой. Вот сколько горя принес семье этот год.

Около года я пролежал в железнодорожной больнице города Туапсе. Конечно, учебу я прекратил.

Началась революция.

Отец возвращается в станицу Старомихайловскую. В первое время вместе со мной пасет станичную череду свиней, которых обычно пасли станичники по очереди или нанимали вместо себя кого-нибудь из бедноты. Позднее отец получает небольшой надел земли и занимается сельским хозяйством.

Идут годы революции и гражданской войны. Отец - далекий от политики человек, к тому же семья и возраст спасают от мобилизации.

В 1919 году от тифа умирает вторая наша мать, семейству требовалась хозяйка, и отец женится на Лютовой Марии Демьяновне, муж которой погиб в гражданскую войну. У нее было трое своих детей, своя небольшая усадьба, плохонькая хата и худая белая кобыла.

В семье нашей оказалось восемь человек, а работник - один. И выход был один - идти мне, как старшему, в батраки. Так начался мой рабочий университет. Батрачил я до 1925 года. Помню, что платили мне в год штаны ситцевые и кожаные сапоги. Хозяева обеспечивали и харчи, и рабочую одежду. Кроме того, они должны были вспахать отцу моему две десятины. А большинство кулаков, у которых я жил, имели по две-четыре лошади, две пары волов, две-три коровы, десять-пятнадцать овец, три-четыре свиньи и до ста штук всякой птицы. На моей обязанности лежало их накормить, напоить и убрать помещения. С начала и до конца сельхозработ ночами пас скот, а днем пахал, косил. Тут я в полной мере познал тяжесть крестьянского труда от восхода и до захода солнца.

Так прошло детство, которого я не видел. Не видел ласки матери и отца. Тяжело пришлось и нашей семье. Еще в конце девятнадцатого года отец приобрел хорошую лошадь. Но потом начался голод в связи с неурожаем, и отец променял ее на тощую лошаденку с тремя пудами кукурузы в придачу. Кукуруза оказалась кладом для нашей семьи и помогла ей выжить, а позже и эта лошадь подохла.

Глава вторая: Второе рождение

В 1925 году решили мы с отцом закончить свои крестьянские дела и перевезти всю семью на станцию Хадыженскую Северо-Кавказской ж/д. Отец стал работать путевым и туннельным сторожем, а я кем только не работал в эти годы на железной дороге. Штатных мест ремонтных рабочих было мало, меня принимали на работу только сезонным рабочим на лето с 1 апреля по октябрь, когда интенсивно велись ремонтные работы. Остальное время года работал и в леспромхозе, и на лесопильном заводе и на распиловке леса. Если находилась работа на станции, то работал грузчиком: грузили на платформы шпалы, бревна и дрова. Жил я тогда в общежитии.

В 1982 году уточнял я по архивным данным свою рабочую деятельность с 1925 по 1929 год, и архив напомнил мне, что кроме перечисленных работ я некоторое время работал в 1927 году на прокладке нефтепровода Грозный-Туапсе.

Конечно, заработки были небольшие. Жил я отдельно от семьи и, отдавая часть заработка, помогал своим. Надо сказать, что переход от крестьянской неторопливой жизни к разнообразной жизни рабочего был для меня вторым рождением. С первых же дней моей работы я был вовлечен в ритм политических событий, какими жила страна в те годы. Старые рабочие, железнодорожники-коммунисты (их на станции было трое, работали они в леспромхозе, состояли на учете в парторганизации хутора Куринка) и комсомольцы, - все они быстро преобразовали бывшего батрака в рабочего парня. В 1926 году меня приняли в члены профсоюза и через некоторое время избрали в местный комитет.

В следующем, 1927 году, меня приняли в комсомол и в этом же году избрали секретарем комсомольской организации. Надо сказать, что этот выбор был ими сделан, как я теперь понимаю, не из-за моих больших организаторских способностей, а в связи с тем, что я чаще других бывал на станции, жил рядом в общежитии, не имел постоянной работы. К тому же и грамотности у меня было всего полтора класса, читал я плохо, разбирал только печатные буквы, а рукописные буквы не мог читать совсем. На бюро комсомольской организации договорились, что я буду осуществлять общее руководство, а Лена Серба, телеграфистка, будет техническим секретарем, будет читать директивы и письма райкома комсомола, Тася Серба, ее сестра, руководила художественной самодеятельностью, Георгий Ефимов руководил кружком, а его брат Борис редактировал стенгазету и организовывал физкультурные мероприятия.

В организации в то время было тринадцать человек, а молодежи на станции было около тридцати. Мы организовали выступление известных всем бригад "Синие блузы", показательные выступления спортивных команд. Стенная газета наша отличалась боевым характером и многочисленными критическими выступлениями в адрес администрации и управления Армавиро-Туапсинского участка ж/д. Нельзя не сказать о большой военно-патриотической работе: военизированные игры с большим охватом молодежи, длительные военизированные походы, работа в ОСОВИАХИМЕ. Тяжелый труд на производстве дополнялся максимальным участием в общественной работе. Свободного времени совершенно не оставалось.

В 1928 году коммунисты рекомендовали меня кандидатом в члены партии, рекомендацию дала и комсомольская организация. Партийное собрание в хуторе Куринка приняла меня кандидатом в члены партии. Как я был рад, что мне оказали такое доверие.

Партбюро находилось в хуторе, и мне часто приходилось проходить от станции эти 7 км по горному лесу, чтобы попасть на заседание бюро или на собрание. До сих пор помню эти длинные путешествия после работы: вой шакалов и волков, шум леса и сплошная темнота в низинах. Все это вырабатывало характер, укрепляло волю.

В рабочий коллектив я попал, как уже рассказывал, в 1925 году. Но условия труда и жизни заставили меня изучить характер и приемы труда землекопов, грузчиков, распильщиков леса, ремонтных рабочих и рабочих-железнодорожников. У каждого из них был свой характер и взгляд на труд и на политическую жизнь. Я брал лучшее и учился у них.

Новые условия труда вылечили меня от ревматизма. Работая батраком на поливке огородов, я застудил себе ноги, и у меня развился ревматизм. Ремонт ж/д путей, работа с горячим песком и мазутом вылечила меня надолго.

В конце 1928 года я получил призывную повестку в Красную Армию. Мне хотелось попасть в армию, но мои ранения могли стать препятствием. В левом глазу был разбит зрачок, но я пошел на призывную комиссию с этим изъяном. Успешно прошел осмотр почти всех врачей, попадаю к глазнику: он предлагает мне по очереди закрывать правый и левый глаз рукою. И когда я закрыл правый, то оставил небольшую щель, чтобы видеть фигуры на плакате. Врачебная комиссия признала меня годным к службе.

В сентябре месяце я попадаю в 12-й кавалерийский полк Блиновской кавалерийской дивизии, который находился в г. Новочеркасске. Там меня зачисляют в школу младших командиров. И вот я - кавалерист, выдали мне коня, шашку и другую амуницию. Так я приступил к обучению военному делу: ежедневная верховая езда по манежу, джигитовка, вольтижировка, рубка, занятия на козлах и других снарядах, выезд на тактические занятия в лес, где мы учились преодолевать различные природные препятствия. Все шло хорошо, а вот занятия по стрельбе дали осечку. Результаты получались плохими. К тому же из-за глаза я всегда сбивался влево во время строевых занятий, и командир часто покрикивал: "Ровенский, принять вправо!".

И вот в один из февральских вечеров меня вызвали в политотдел школы. Меня спросили, почему я плохо стреляю, почему имею много замечаний по езде строем. Я пытался объяснить это неумением, дал слово исправиться, однако двенадцатого февраля меня направили на гарнизонную врачебную комиссию, где меня быстро разоблачили, признали к военной службе непригодным и сняли с военного учета.

Я возвратился на ст. Хадыженскую, где продолжил работу ремонтным рабочим и секретарем комсомольской организации. В апреле 1929 года меня приняли в члены коммунистической партии. Так я стал членом нашей партии, идеалам которой посвятил всю свою жизнь. Почетный знак "50 лет в КПСС" я получил том же в Краснодарском крае. В 1982 году секретарь Сочинского горкома партии поздравил меня и вручил этот знак полувекового стажа коммуниста.

В апреле 1929 года по инициативе наших комсомольцев при поддержке станционных коммунистов мы организовали коммуну для обработки земель, прилегающих к станции, и земель, принадлежащих ранее местным кулакам. В коммуну влились и крестьяне, работающие исполу на этих кулаков. Этим мы хотели показать, что коллективное хозяйствование комсомол может вести не хуже кулаков. Жизнь подтвердила правильность этого намерения.

В октябре этого же года Апшеронский райком ВКП(б) вызвал меня, рабочего нефтепромыслов Коптяева и инструктора Райтабаксоюза Шепелева, и предложил нам выехать в село Ким в шести километрах от райцентра. Меня назначили заведующим избой-читальней и рекомендовали секретарем партийной организации, Коптяева - председателем Сельсовета, а Шепелева - уполномоченным Райтабаксоюза в селе.

Наша задача - организовать подготовку и проведение коллективизации и ликвидация казачества как класса.

Изба-читальня была при сельсовете, она имела около трех десятков книг и несколько газет. В селе был небольшой клуб, начальная школа, где было два учителя. Эти учителя, избач и несколько активистов составляли Совет клуба. При клубе был драмкружок из двенадцати парней и девчат. Учителя выпускали стенгазету села.

Жители села выращивали табак и кукурузу на небольших наделах земли. В каждом дворе имелись коровы, овцы, свиньи. Существовал в селе и Комитет бедноты, объединявших безлошадных крестьян. Им был выделен трактор.

Разместили нас по дворам. Я попал в семью баптистов Бабенковых. Дочь у них была комсомолка, и они ей не препятствовали.

Чуть позже к нам в село прибыл уполномоченный райкома партии из питерских рабочих. Вместе мы разработали план массовых мероприятий: собрания бедноты и беседы с людьми, собрания по десятидворкам, выяснение сущности коллективизации хозяйств, собрание крестьян по кварталам с объяснением кооперативного плана и, наконец, общее собрание крестьян села. Эта упорная разъяснительная работа продолжалась длительно и ежедневно. Кроме этого проводились партийные и партийно-комсомольские собрания, где проводился отчет по итогам работы и делалась расстановка сил коммунистов и комсомольцев, а также активистов групп бедноты по десятидворкам. Так постепенно шла работа по привлечению крестьян в колхоз. Свою задачу мы выполнили. Крестьяне села были объединены в коллективное хозяйство.

Это был трудный период борьбы, от пуль кулаков и подкулачников погибло много активистов. И я в этот период держал экзамен как организатор и боец партии.

В мае 1930 года меня посылают в г. Майкоп на двухмесячные курсы пропагандистов. После их окончания РК ВКП(б) направляет меня на работу в контору инженерно-технических сооружений нефтепровода "Туха-Краснодар". Там я был избран секретарем партийной организации, работал старшим рабочим.

1 февраля 1931 года мы успешно закончили строительство нефтепровода, и меня направляют на работу на Хадыженские нефтепромыслы. Там я работал помощником директора по производственным совещаниям. Организация социалистического соревнования между цехами, между буровыми, развитие инициативы у рабочих, организация обмена опытом среди них и их технической учебы - вот далеко не полный перечень дел, которыми мне пришлось заниматься. Тогда эти дела были новыми, приходилось самому вместе с активом искать формы работы, формы участия рабочих в повышении производительности труда. Как член бюро парторганизации промыслов я ежедневно вращался в массе рабочих - коммунистов и их помощь в новой работе социалистического соревнования была огромной. Дирекция нефтепромыслов размещалась тогда в станице Хадыженской.

Теперь станица стала городом Хадыженским. В нем свыше 20 тыс. жителей, занятых на добыче и переработке нефти, ремонтно-механический, асфальтовый, кирпичный и бетонный заводы, дома отдыха и санаторий на сероводородном источнике, пивзавод. В городе последние годы жизни доживал мой отец. Он умер в годы немецкой оккупации в марте 1942 года в возрасте 67 лет. С матерью остались сыновья Николай, Владимир и дочери Зина и Рая. Николай умер в 1944 году, Владимир - в 1968, а в 1972 году, через 30 лет после смерти отца, умерла третья моя мать.

В январе 1932 года в связи с решением ЦК ВКП(б) об укреплении партийными работниками руководящих комсомольских органов меня рекомендуют в аппарат Апшеронского РК ВЛКСМ. Пленум РК избирает меня членом бюро районного комитета ВЛКСМ и утверждает культпромом комитета. Было мне тогда 26 лет. Я в те года много занимался самообразованием, много читал по ночам, наверстывая упущенное в детстве и молодости.

Личная моя жизнь сложилась следующим образом. В 1928 году, будучи в гостях в Старомихайловской, я познакомился с Леной Мягковой, мы стали переписываться. Через два года, когда я учился на курсах пропагандистов в Майкопе, я снова был в Старомихайловской, встречался с Леной, и вели потом переписку. 6 августа 1931 года мы поженились. Отец ее погиб в 1914 году на войне, когда ей был всего один год. Мать ее, Мягкова Мария Николаевна, урожденная Воробьева, осталась с двумя детьми. В начале Гражданской войны на Кубани, она уходит с Конной Армией медсестрой. После окончания войны она выходит замуж за Егора Арбатского (коммуниста с 1918 года) в станице Старомихайловской. Арбатский вместе со своими друзьями-фронтовиками организовал комитет бедноты, вместе с активом станицы вел непримиримую борьбу с затаившейся контрреволюцией. Он явился организатором первой на Кубани коммуны. Днем и ночью жизнь его находилась в опасности, проходила в тревогах. Это видела Лена; она, будучи комсомолкой, принимала активное участие в заготовке хлеба, вместе с комсомольцами станицы выявляла у кулаков зарытый в земле хлеб, работала трактористкой, а потом оператором инкубаторной станции в коммуне.

Дали нам комнату в станице Хадыженской. 22 июня 1932 года у нас родился сын Николай. Лена становится верным спутником моей жизни, родила мне пять сыновей, отдала много сил их воспитанию, создала мне все условия для работы и учебы. Я навсегда останусь благодарным ей за все это.

Глава третья: 1933-1940 гг. Работа в политотделе

В январе 1933 года состоялся объединенный пленум ЦК и ЦКК партии, который рассмотрел итоги первой пятилетки и народнохозяйственный план на 1933 год. В решениях пленума отмечалось, что в результате неуклонного проведения политики индустриализации и развернутого социалистического наступления по всему фронту рабочий класс СССР под руководством большевистской партии успешно выполнил основные задачи пятилетки - создание собственной передовой технической базы для социалистической реконструкции всего народного хозяйства. Быстрый рост индустрии, успешное проведение политики ликвидации кулачества как класса дали возможность объединить мелкое единоличное крестьянское хозяйство в крупные коллективные хозяйства, наряду с этим организовать широкую сеть зерновых и животноводческих советских хозяйств, снабдить сельское хозяйство тракторами и другими новейшими сельхозмашинами.

В этот период было организовано 2446 МТС, около 200 тыс. колхозов (60% крестьянских хозяйств, 75% посевных площадей), ок. 5000 совхозов.

В постановлении пленума отмечалось, что капиталистические элементы города и деревни разбиты, фундамент соц. экономики построен, победа социализма в СССР обеспечена. Однако пленум призвал к революционной бдительности, т.к. за последнее время отмечено усиление попыток классового врага пролезть в руководство колхозами и совхозами, дезорганизовать там работу путем вредительства и саботажа заданий государства. Бывшие белые офицеры, попы и их сыновья, бывшие управляющие помещиков и сахарозаводчиков, бывшие урядники и буржуазно-националистические элементы, в т.ч. эсеры и петлюровцы, осевшие в селе, всячески старались разложить колхозы, сорвать мероприятия партии и правительства в области с/х. В качестве агрономов, бригадиров, механиков и колхозников они организовывали вредительство, расхищали народное добро, добивались восстановления власти помещиков и кулаков над трудящимися крестьянами. В сельских партийных и комсомольских организациях иногда вместо организации борьбы с этими элементами и засевания колхозных масс имело место ослабление этой деятельности, попадание под влияние этих элементов.

В целях политического укрепления МТС и совхозов, повышения полит. роли и влияния МТС и совхозов на селе и решительного улучшения полит. работы парт. ячеек совхозов и колхозов ЦК партии решил организовать во всех МТС и совхозах политотделы во главе с заместителями директоров по политчасти. Начальник политотдела подчинялся непосредственно политсектору МТС Крайземуправления или Политуправлению наркомата совхозов. Начальник политотдела назначался и смещался ЦК партии.

Для 3368 политотделов МТС и 2021 политотделов совхозов ЦК непосредственно подобрал и направил 25000 коммунистов. На них была возложена задача осуществить решения пленума.

Я сделал такое длинное вступление, потому что и сам был назначен в числе этих коммунистов на работу в политотделы. Меня направили на самый север Северо-Кавказского края, в Верхне-Донской р-н (теперь Ростовской обл.) помощником начальника политотдела по комсомолу.

Начальником отдела был назначен Смирнов Илья Ионович, хороший товарищ, политически грамотный. Он был мобилизован на эту работу с четвертого курса Красной профессуры. Его заместителями утвердили Случевского (по политмассовой работе) и Петрова (по ГПУ, потом его заменил Пармен Звонарев). В марте 1935 года Смирнова И.И. перевели на работу в крайком партии, и начальником был назначен Бравый. Меня назначили его заместителем по партмассовой работе, а Наталью Бондареву зам. по комсомолу. Через год меня утвердили начальником политотдела, Бондареву - зам. по партмассовой работе, а по комсомолу - Харина.

Директором совхоза был первое время Денисов, потом Кругляков, Хаустов, а затем Поляков, а заместителем Онишко, позднее Ягудаев. Механиками были Дринкин, после Петров. Агроном Бибиков, бухгалтер Медведев, зоотехник Текерпу - вот основной состав совхозных специалистов.

Центральная усадьба совхоза находилась в станице Мешковской, в тридцати километрах от райцентра и в восьмидесяти - от ж/д. В совхозе имелось свыше 20 тыс. гектаров земли, 12 тыс. голов крупного рогатого скота. Его территория раскинулась в длину на 60 км . В совхозе имелось 5 животноводческих ферм и одна кочующая тракторная бригада (бригадир Земляков А.Н.) с 5 тракторами СТЗ. В совхозе осела большая группа белогвардейцев, бежавших кулаков. Так, главный агроном, бывший белый офицер, до конца своей жизни ненавидел Советскую власть, немало подобных руководителей было и меньшего ранга.

Руководство района под видом борьбы за линию партии из 43 коммунистов совхоза исключило из партии 38 человек. В совхозе отвратительно было организовано снабжение: выпекали хлеб из магара (семенной кормовой травы). Культурно-воспитательная работа среди рабочих была так же запущена.

Политотдел стал издавать свою собственную газету-многотиражку "Гуртоправ". Добился восстановления в партии почти всех исключенных коммунистов, усилил воспитательную работу, укрепил кадрами бригады и гурты, очистил большинство руководящих участков от чуждых элементов, добился улучшения агрономической и зоотехнической работы, доставил на эти места молодых специалистов, укрепил комсомольские организации ферм. По моей просьбе краевой комитет комсомола прислал пять комсомольцев, хороших организаторов.

Мы со Смирновым дважды ездили в Москву и закупили там большое количество художественной, политической, специальной (в основном, зоотехнической литературы), приобрели радиоаппаратуру.

Большую просветительную работу вела жена начальника политотдела Нина Смирнова, которая быстро наладила клубную работу, организовала передвижные библиотеки, кружки художественной самодеятельности. Новый гл. инженер, Петров, приглашенный нами из соседнего совхоза, в короткий срок наладил трудовую и тех. дисциплину, организовал учебу механизаторов.

Большую и планомерную работу проводил начальник политотдела Смирнов по укреплению государственной дисциплины, воспитанию кадров совхоза. Главный инженер Петров был принят в партию, впоследствии выдвинут директором совхоза "Пролетарская диктатура" Мясниковского р-на, а позднее был назначен начальником управления с/х Миллеровского р-на. Зам директора Онишко десятки лет работал потом директором племсовхоза "Горняк", который стал передовым в области.

Почти шесть лет мне пришлось прожить с семьей в станице Мешковской. Там мне пришлось пережить первое семейное горе: от сердечной недостаточности умер сын Николай. Здесь родились у нас три сына: Николай (1935), Георгий (1937) и Алексей (1939). Это была наша радость.

Было трудное время. В совхозе была вскрыта крупная группа вредителей. Ее возглавлял гл. агроном, в состав входили гл. бухгалтер и гл. механик. Они создавали невыносимые условия рабочим, портили зерно, машины, распространяли эпидемии крупного рогатого скота. Бывший агроном заявил на процессе, что вредительством он занимался, так как ненавидел Советскую власть. В качестве еще одного примера, расскажу о судьбе директора совхоза Полякова М.К.. Он был членом партии с 1919 года. Когда началась война, подал заявление о приеме в народное ополчение. При организации полка ему, как старому офицеру еще царской армии, предложили возглавить этот полк, так как немцы в это время приближались к нашим местам. Он категорически отказался, за что был исключен из партии и снят с поста директора. В период оккупации он остался, работал сторожем на бахче. Когда однажды ночью к нему забрели летчики, выпрыгнувшие с подбитого самолета, он их оставил у себя, потом через некоторое время он привел полицаев, и летчиков забрали. Через неделю, 16 дек. 1942 года, началось зимнее наступление на среднем Дону, и летчики были освобождены. Они рассказали о предательстве. Поляков был предан суду военного трибунала и осужден на 25 лет.

Такой сложный коллектив совхозных специалистов требовал и вдумчивой напряженной работы. В этой работе мне хорошо пригодился мой "батрацкий университет". Спец. подготовки я не имел, а приходилось вникать в особенности большого животноводческого дела. Мне пришлось подучиваться. Мне много помогли и начальник политотдела Смирнов и молодые специалисты, недавние выпускники ВУЗов.

5 марта 1940 года политотделы были расформированы, так как уже завершили порученную задачу. Меня избрали вторым секретарем соседнего Мигулинского райкома партии. Этот небольшой р-н на севере Ростовской области занимал 100 тыс. гектар сельскохозяйственных земель. В районе было 2 МТС и один совхоз, несколько колхозов. Небольшая местная промышленность была сосредоточена в райцентре, станице Мигулинской. Первым секретарем был Меркулов Николай Ананович, а предрайисполкома - Скилков Фрол Мокеевич - депутат Верховного Совета СССР.

В этом районе меня и застала война. Мы давно собирались съездить на Дон с семьями отдохнуть, но никак не удавалось. И только 22 июня ранним утром нам, почти всем работникам райкома, удалось выбраться на Дон, на уху. Там нас и нашел дежурный работник и сообщил нам о начале войны.

Нам сразу пришлось организовать большую помощь военкомату в отправке людей, машин и лошадей в Красную Армию. Не меньше труда вызвала работа по замене ушедшими в армию новыми работниками, по разработке мер по усилению борьбы за рост сельхозпродукции.

Под неослабным вниманием было и укрепление оборонной работы. Опасный и коварный враг бросил против страны Советов не только грозную военную машину, но и массу диверсантов, шпионов и провокаторов, чтобы дезорганизовать работу нашего тыла и облегчить продвижение войск по нашей земле. Эта "тайная" война по своим масштабам и размахам не имела аналогов в истории. Нам пришлось принять решительные меры по усилению охраны тылов действующих армий, организации беспощадной борьбы с диверсантами, шпионами и провокаторами.

На третий день войны Совет Народных Комиссаров принял специальное постановление об охране предприятий и учреждений, и о создании истребительных батальонов.

Организаторами истребительных батальонов были областные, городские и районные комитеты партии. Под их руководством батальоны превратились в боевые подразделения, готовые с честью выполнять поставленные партией и народом задачи.

К осени 1941 года фашистским войскам в результате вероломного нападения удалось занять большую территорию, в т.ч. часть Ростовской области. Потянулись через наш район беженцы из Украины и Ростовской обл., бойцы, выходящие из окружения группами и в одиночку. На дорогах появились колонны автомашин, подводы с грузами предприятий и учреждений. Колхозники и рабочие совхозов гнали в тыл страны скот. Мы тоже начали срочно готовить к эвакуации имущество совхозов, МТС, колхозов и других организаций.

В этот период на территории нашего, Мигулинского, и Верхне-Донского районов стали появляться диверсанты, подняли головы подонки уничтоженного класса. Они сеяли панику среди населения, распространяли ложные слухи, устраивали диверсии. Борьбу с ними вели истребительные батальоны, созданные решением бюро Ростовского обкома партии еще в конце июня. Персонально были утверждены командиры и комиссары. По нашему району командиром был назначен Прусаков Степан, заведующий РОНО, меня назначили комиссаром. Штаб батальона возглавлял заведующий организационным отделом РК ВКП(б) Драбощенко.

Бюро Мигулинского района утвердило персональный состав истребительного батальона в количестве 75 человек из партийного, комсомольского и советского актива, способного владеть оружием и не подлежащего мобилизации. Большинство из этого состава должно было действовать в партизанском отряде в случае оккупации немцами района.

Истребительный батальон вместе с работниками милиции и групп охраны совхозов, колхозов и МТС обеспечивал охрану объектов, вел борьбу с диверсантами, поддерживал твердый порядок в районе. В распоряжении батальона имелись винтовки, гранаты, два пулемета, мотоцикл, две автомашины и несколько лошадей.

За время своей деятельности бойцы батальона задержали 10 диверсантов-парашютистов и трех человек, которые распространяли ложные слухи и листовки врага, пропагандировали пораженческие настроения среди населения.

Силами батальона, его активом в районе проводилась большая политическая работа среди населения. Были проведены партийно-комсомольские собрания, собрания граждан по вопросам повышения бдительности и создания бригад по наблюдению. Было организовано круглосуточное дежурство и патрулирование по району, изучалось оружие советского и иностранного производства, саперное и подрывное дело. Штаб батальона вел интенсивную подготовку к возможным действиям в тылу врага. Разрабатывали схему расположения партизанского отряда в тылу врага, определяли места продовольственных баз и баз вооружения. Устанавливались явочные квартиры и места для действия отряда в тылу врага.

Эту работу проводили три-четыре человека, чтобы обеспечить конспирацию баз, людей и систем связи. В течение 1941 года ночами в лесах, оврагах, на усадьбах колхозов и совхозов были перекопаны тысячи кубометров земли для баз, землянок, подвалов и ходов сообщений. Из советских людей-активистов, а также лиц, "скомпрометировавших себя" перед советской властью подбирали группы содействия партизанскому отряду: людей для работы в оккупационных органах, людей, державших явочные квартиры, запасные явки и базы для помощи партизанам. Однако действовать в этом партизанском отряде мне не пришлось. ЦК ВКП(б) в создавшихся условиях решил вновь создать политотделы. В январе 1942 года обком и ЦК утвердили меня начальником политотдела Шумилинского совхоза Верхне-Донского района. В составе отдела был заместитель по партийно-массовой работе (он же - секретарь парторганизации совхоза), Журавлев, помощник по комсомолу (секретарь комсомольской организации), помощники по партийно-массовой работе на фермах и в отделениях.

Но я рад, что мои труды и труды моих товарищей, особенно первого секретаря Мигулинского райкома ВКП(б) Меркулова Николая Акопиевича, не прошли даром. С помощью населения партизаны из отряда "Мигулинский казак" только за первые три месяца оккупации вывели из окружения 1100 бойцов и командиров Красной Армии, уничтожили 21 прислужника оккупантов и 70 военнослужащих противника ( данные приведены из сборника "Трудящиеся Дона - фронту", стр. 9; парт. архив Рост. обл., фонд 9, оп. 8-9, д. 26, л . 24).

Партизанский отряд взаимодействовал с разведотделом 153 гв. стр. див., сотни раз посылал своих разведчиков в тылы немецких дивизий, расположенных на среднем Дону, доставляя ценные сведения. Пропагандисты отряда поднимали население станиц Мешковской, Мигулинской, Теховской на борьбу с немецкими оккупантами. Шумилинский совхоз, куда меня направили начальником политотдела имел 25 тыс. га земли, св. 12 тыс. голов крупного рог. скота. Его земля граничила с Воронежской и Волгоградской областями. Совхоз находился на расстоянии 80 км от ж/д, 50 км . от Дона, 150 км от дороги с твердым покрытием, 50 км от райцентра, станицы Казанской, 500 км к северу от Ростова. Директором в совхозе был старый большевик Жуков В.Н., главным агрономом - Курочкина В.Я., зоотехником - Чернова Т.А.

Январь 1942 года. В совхозе остались только старики, женщины и подростки. Надо было срочно готовить из них трактористов, животноводов и других работников. В этот период с Украины прибыло много эвакуированного скота, его сопровождали совхозные рабочие с Украины. Их необходимо было разместить и обеспечить с их помощью выполнение плана по молоку, шерсти, коже и мясу. Надо было наладить питание для людей.

А трудности были большие. Враг рвался в Сталинград, разрезал Ростовскую область, с чем совсем прекратилось централизованное снабжение нас продовольствием, запасными частями для тракторов и комбайнов, деньгами для выдачи зарплаты. Все эти вопросы надо было решать наравне с другой политической работой. Только утрясли с решением этих вопросов, как поступил срочный приказ из-за приближения немцев эвакуировать все хозяйство внутрь страны. Надо было сразу же решать вопросы, связанные с распределением людей и разработки маршрутов эвакуации скота.

Было решено, что эвакуацию совхоза возглавит директор Жуков. С ним следует мой заместитель Журавлев и остальные работники политотдела. Они должны были обеспечить сохранность скота во время эвакуации и продолжать госпоставки молока и мяса.

Среди моего архива сохранилось эвакуационное удостоверение, выданное моей жене, Елене Ефремовне, 14 июня 1942 года: "Выдано ... в том, что она эвакуируется в глубь страны. С ней следуют сын Николай, Георгий и Алексей. Подписал удостоверение предрайисполкома Горбачев".

Люди, скот и техника двинулись своим ходом в Казахстан, в село Казачка Дергачевского района. Долгим был этот путь. Но эвакуация прошла успешно. Люди и скот разместились на территории местного совхоза. Условия размещения людей были трудными. Достаточно для примера сказать, что моя жена с тремя детьми поселилась в комнатке два на два метра. Она работала сепараторщицей. На каждую доярку нагрузка была 40-50 коров, а на скотника до 200 коров, при нормах 15-20 коров на доярку и 35-40 коров на скотника.

Однако эти трудности не сломили эвакуированных, они сохранили себя, детей, поголовье и имущество совхоза, непрерывно обеспечивали выполнение плана. Надо сказать, что и тут коммунисты и комсомольцы были примером героизма в труде и политической работе, словом и делом в своевременной информации о положении на фронтах и на трудовом фронте вселяли уверенность в исходе битвы.

У нас, в Шумилино, остался только я да заместитель директора Михайлов, да небольшая часть людей, которых не в состоянии были эвакуировать, а на полях созревал урожай.

17 июня немцы подошли к Дону и в наших местах. В этот период из Ростовской области остались незанятыми только часть Верхне-Донского и Вёшенского районов. Однако из этих районов имущество и люди были своевременно эвакуированы. В нашем Верхне-Донском районе остались только руководящие работники, которые должны были остаться в партизанских отрядах: секретарь райкома партии Сологуб, Хрипунков, председатель райисполкома Горбачев, начальник политотдела Казанской МТС Головко, начальник политотдела Шумилинского мясосовхоза Ровенский В.Г. и другие руководители партийных и советских органов. На левом, на нашем берегу Дона, оборону заняла 153 гв. стрелковая дивизия 1-й гв. армии (командующий - генерал-лейтенант В.И.Кузнецов). В нашем районе дислоцировался 18-й танковый корпус и механизированный кавалерийский корпус.

Наш совхоз стал прифронтовым, через его территорию шли бойцы, группами или в одиночку выходившие из окружения. В этот период под видом окруженцев просачивались в форме бойцов Красной Армии диверсанты, немецкие агенты, мародеры из бывших, которые вносили панику среди населения и воинских частей.

Во втором эшелоне, который проходил на территории совхоза, расположился штаб пограничного полка, которым командовал майор Парижев. Эта часть и наводила соответствующий порядок в тылу фронта. В помощь пограничникам решением районного комитета партии был создан истребительный батальон, командиром которого утвердили Головко, а я был назначен его заместителем по политчасти. Отряд в 70 бойцов был вооружен стрелковым оружием и помогал в наведении порядка в тылу и охране оставшегося имущества совхозов и колхозов.

На центральной усадьбе Шумилинского совхоза располагался взвод истребительного батальона под командованием инвалида Отечественной войны Анистратова и его зам. Писарева. Помнится активно работали комсомольцы Зоя Артамонова, Савоволова К., Тановщицкая Н., Селиверстова Е., Дубровина Е., Москвичевы П. и Е., Богданова Н., Родонова Е., Латишнева Е. и др. В колхозах р-на были организованы отделения истребительного отряда по 6-10 чел., в состав которых входили те, кто должен был остаться потом в партизанском отряде. Оперативная группа из 5 человек закладывала базы вооружения и продовольствия для отряда. Состав батальона с успехом выполнил все задачи, возложенные на него.

Как я уже отмечал, на полях зрел урожай зерновых, на лугах перестаивали травы. Надо было собирать скот, бродивший по лесам. Для решения этих проблем нужны были люди.

Женщины и инвалиды войны стали во главе ферм и полеводческих бригад. Мы собрали по лесам и населенным пунктам бродячих волов, коров и лошадей, восстановили, брошенные ранее по причине полной непригодности сенокосилки и лобогрейки. При помощи Военсовета 1-й гв. армии и зам. командующего по тылу генерал-майора Похазникова возвратили из Хоперских лесов эвакуированные туда трактора и комбайны, и срочно начали их подготовку к жатве. На краткосрочных курсах мы стали готовить трактористов, штурвальных и комбайнеров.

И так на волах, коровах и немногих восстановленных тракторах начали уборку урожая 1942 года. Ячмень, овес и пшеницу сдавали мы воинским частям 1-й и 3-й армий. Вновь запустили мельницы и крупорушки для переработки зерна, начали работать заброшенные свинофермы.

В этот трудный период трудовой героизм проявили управляющие фермами инвалиды войны Анистратов и Писарев, бухгалтер совхоза Колычева Мария Евграфьевна. Они сумели организовать хозяйство и его финансирование. Председатель рабочего кооператива Пампура сумела без централизованного снабжения организовать выдачу рабочим хлеба, крупы и других продуктов. В результате упорного труда женщин, детей и стариков мы обеспечили уборку урожая и его сохранность, выполнили все планы по сдаче сельхозпродукции. Кроме того нам удалось и заготовить необходимое количество семян для урожая будущего года, фуража для зимовки скота.

Коллектив совхоза на волах, коровах и тракторах сумели организовать и сев озимых, осеннюю вспашку полей и весенний сев 1943 года. 19 ноября 1942 года началось контрнаступление наших войск под Сталинградом. Это подняло патриотический дух. Мы организовали сбор теплых вещей для Красной Армии.

16 декабря началось наступление и в наших местах. В результате стремительного удара к вечеру 16 декабря в наш совхоз поступило свыше 200 пленных итальянцев, они представляли собой плачевное зрелище: на ботинках - соломенные лапти, головы закутаны платками, обморожены руки и лица. Мы их сразу использовали на работах в совхозе, где была острая нехватка рабочих рук, подкормили их и позднее отправили в тыл.

В апреле месяце из эвакуации возвратились наши трактора и комбайны, вернее, то небольшое количество, которое сумело выдержать этот трудный тысячекилометровый путь. В июне 1943 года вернулся и весь совхоз, в т.ч. и моя семья. Началась упорная работа по восстановлению всего хозяйства. В этом месяце решением ЦК ВКП(б) и СМ СССР политотделы были ликвидированы, а весь их личный состав был направлен в распоряжение Министерства Обороны СССР.

В конце июня в совхоз приехал секретарь Ростовского обкома партии по сельскому хозяйству Ковалев Александр Власович, который ознакомился с районом и совхозом. Он подробно проанализировал нашу работу и, уезжая, забрал меня с собой для работы в сельскохозяйственном отделе обкома в качестве инструктора.

В Ростов я ехал через северные районы области, которые должен был курировать как инструктор. Я подробно знакомился с секретарями и руководителями районов. По приезде в Ростов сразу же приступили к работе. Но через месяц меня призвали в армию и, хотя была возможность остаться на брони, я отправился к месту назначения. Надо сказать, что ранее я был комиссован из армии, но в 1940 году, когда я приступил к работе в качестве секретаря Мигулинского райкома, я был аттестован военкоматом и мне было присвоено звание старшего политрука.

Глава четвертая: Парторг батальона

Мой военный путь начался с Карповского военно-политического училища. Там я проучился до апреля 1944 года. В учебе встретились большие трудности. Двухгодичную программу надо было пройти за восемь месяцев. Кроме того, в тридцать семь лет проходить все физические упражнения и марш-броски было вначале выше моих сил. Ранее я ни разу не ходил на лыжах, а тут начались ежедневные лыжные походы, да еще с полной боевой нагрузкой, но скоро эти трудности остались позади, а в изучении материальной части я даже оказался впереди, так как ранее в истребительном батальоне и при подготовке к партизанской деятельности изучил основатель-но все виды стрелкового вооружения.

Часто с благодарностью вспоминал я потом, в действующей армии, эти месяцы учебы. Усилия, потраченные преподавательским составом на овладение нами военными дисциплинами, хорошо помогли мне в боях и походах.

После окончания училища в апреле 1944 г . мне было присвоено звание ст. лейтенанта и меня направили сначала в Муром, а затем в распоряжение политуправления Западного фронта.

В этот период, с целью управления войсками, Западный фронт был разделен на 2-й и 3-й Белорусские фронты. Политотдел 2-го Белорусского направил меня в 49-ю армию, где я был назначен парторгом 2-го батальона 212-го стрелкового полка 49-й стрелковой дивизии, командиром которой был генерал-майор Богданович Петр Константинович, нач. политотдела - полковник Иванов. Командиром полка был полковник Зайцев Алексей Егорович, зам. по политчасти - майор Мушкин.

Командиром нашего батальона был майор Кольцов, славный командир и хороший товарищ. Замполитом был капитан Кащ Степан Николаевич, 26 лет. Я заменил убитого в боях парторга батальона. Полк в это время занимал позиции на р. Проня (Белоруссиия, р-н с. Ряска).

По пути в училище и на фронт я видел разрушенный Ростов н/Д, сгоревший Воронеж, полностью разрушенный Сталинград, руины Смоленска и Орши, сожженные и разграбленные немцами села. Все это еще больше усиливало ненависть к фашистским варварам.

В батальоне мне предстояло много работы. Надо было изучить расстановку партийных и комсомольских работников, коммунистов и комсомольцев, ознакомиться с личным составом. Это знакомство произвело на меня хорошее впечатление. Весь личный состав батальона был до конца предан Родине, бойцы рвались в бой. Несмотря на то, что подразделения были недоукомплектованы на 30-40%, а число коммунистов и комсомольцев было невелико, боевой настрой был велик, все ждали наступления.

Как известно, в этот период шла подготовка к операции "Багратион". В полку шла боевая и политическая подготовка личного состава, изучалась система обороны противника и тактика ведения боя в лесах и болотах Белоруссии.

Четыре фронта готовились к осуществлению операции: три Белорусских и 1-й Прибалтийский. Во время этой операции надо было освободить от немецко-фашистских захватчиков Белоруссию, Литву, Польшу и выйти с боями на территорию Германии. Перед нами стояла группа армий "Центр", принесшая немало слез белорусскому и литовскому народам. Враг жег города и села, уничтожал советских людей. В течении трех лет белорусский народ томился под гнетом фашистской оккупации и гитлеровцы разграбили или уничтожили все достояние.

Каждому солдату и офицеру разъяснялось, что прорыв обороны немцев дело нелегкое, нужно пройти эти заболоченные местности стремительно, не давая врагу опомниться.

Все мы готовились к решающему дню наступления. Учились плавать, преодолевать реки и болота на подручных средствах, ориентироваться в лесу. Мы готовили болотные лыжи и волокуши для пулеметов, минометов и "сорокопяток". Саперы изучали расположение минных полей противника, готовили планы их разминирования. Разведчики вели беспрерывно поиск "языка" для уточнения расположения войск противника.

К моменту наступления в каждой роте были созданы полнокровные партийные и комсомольские организации, равномерно по взводам распределены коммунисты и комсомольцы.

Операция "Багратион" началась 23 июня 1944 года. Во втором эшелоне наступающих войск мы форсировали р. Проня. В бой наш батальон был введен при форсировании р. Березина и с боями начал продвигаться вперед. Нами были освобождены деревни Гайдукова Слобода и Юрзаек, совхоз Рованчи-Юрзука. В этих боях батальон уничтожил св. 650 немцев, 38 гитлеровцев захвачено в плен, уничтожены самоходная артиллерийская установка "Фердинанд" и две автомашины, разгромлен штаб батальона противника. 5 июля полк с боем занял деревню Новый путь.

В ночь на 6 июля полк совершил ночной, трудный ускоренный марш и утром занял оборону в совхозе Апчак у шоссе Минск-Москва, завершив кольцо окружения немецкой группировки под Минском.

Вечером, когда стемнело, в 20.50 немцы предприняли массированную атаку через наши позиции. Ей предшествовала психическая атака с использованием большого количества трассирующих и зажигательных боеприпасов. Вырывающаяся из кольца группировка значительно превосходила нас по силе. Ночной бой был страшный и упорный. Только мы отбили атаки на наш батальон, как поступило сообщение от комполка, что враг прорвал позиции третьего батальона и ворвался в д. Апчак, приблизился к штабу полка. Объединенными усилиями нашего и первого батальонов немцы были разбиты, многие из них сдались в плен. Разбитые группы отошли в леса. Мы продолжали их преследовать, не давая прорваться к шоссе, к Минску.

В этом бою погиб замполит батальона Степан Кащ и комсорг батальона, я был ранен в руку и отправлен в госпиталь.

Оставшиеся части немцев упорно сопротивлялись. Севернее д. Большая Сциклова они снова пытались вырваться из кольца через позиции нашего батальона. Это им не удалось. Ожидавший их удара батальон отбил все атаки, а затем решительной контратакой загнал их обратно в глубь леса.

За время боев с 3 по 10 июля наш 212-й стр., п. уничтожил 9 танков, 2 бронемашины, 307 автомашин, 33 орудия разного калибра, 12 минометов. Свыше 4 тыс. немецких солдат и офицеров было выведено из строя, в т.ч. взято в плен около сотни офицеров и 515 солдат, захвачены две автомашины и 50 лошадей.

За мужество и отвагу в этих боях 84 человека были награждены орденами и медалями.

В результате совместных действий армий нескольких фронтов в окружение попало более 100 тыс. немецких войск, которые после безрезультатных попыток вырваться из кольца, потеряв большую часть своих солдат, капитулировали 11 июля 1944 года. В плен сдались ок. 38 тыс. солдат, офицеров и 11 генералов, командующих корпусами и дивизиями. В этой операции наши части использовали тактику обхода опорных пунктов врага по болотистым лесам при помощи партизан-проводников.

Еще раньше, 3 июля, был освобожден г. Минск. Он тоже был сильно разрушен немцами. После капитуляции группировки наш полк стал в Минске на пятидневный отдых. Здесь мои товарищи видели праздник народных мстителей - белорусских партизан. Они потом долго вспоминали этот парад 4,5 тыс. партизан.

После отдыха 212-й стр. п. с боями продвигался на запад. В середине июля он форсировал широкий Неман и, освобождая литовские села, вышел на сильно укрепленную границу Восточной Пруссии.

Здесь и занял полк исходные рубежи в 8- 10 км от границы для решающего наступления. Бои на этом рубеже были ожесточенными. Враг неоднократными контратаками пытался отбросить полк от границы Германии. Эти атаки были отбиты - каждому солдату и офицеру хотелось первому вступить на землю фашистских завоевателей.

Я возвратился в свой полк из госпиталя в конце августа 1944 года, и был назначен зам. командира по политчасти 1-го стр. батальона. Мой предшественник был убит при отражении контратак немцев у границ Восточной Пруссии. По пути в полк я проехал по местам, где он сражался и видел десятки подбитых танков, БТР и немало другой немецкой техники - памятники стремительного выхода к границам Германии.

Мне пришлось знакомиться с личным составом и командиром батальона ст. лейтенантом Смоляковым в ходе непрерывных боев. Боевая мощь батальона впечатляла. Бойцы, недавно проделавшие 700 км пути с боями, горели желанием бить врага на его собственной земле.

Однако сражаться нам пришлось совсем в других местах. Еще в июле наша 49-я стр. дивизия была передана из 49-й армии 2-го Белорусского фронта в 33-ю армию 3-го Белорусского фронта. 1 сентября во время наших боев на границе с Германией под Волковыском нашу, теперь уже 33-ю армию, решением Ставки ВГК вывели из состава фронта в резерв Ставки, а с 18 ноября армия была переброшена под Люблин в состав 1-го Белорусского фронта.

Длительный марш по недавно освобожденной польской земле, и вот к 26 ноября наша дивизия - в лесах под Люблином, недалеко от Пулавского плацдарма на Висле, захваченного нашими передовыми частями еще в конце июля, в ходе стремительного наступления в операции "Багратион".

За период с 1 сентября полностью пополнили личный состав за счет мобилизованных парней из Белоруссии, освобожденных из лагерей бойцов Красной Армии.

В связи с таким пополнением предстояла большая политработа. Да и в ней с ветеранами боев использовались личные впечатления солдат, прошедших ужас концлагерей. Эти солдаты рассказывали, как немцы издевались над военнопленными, как расстреливались сотни тысяч гражданских, какая существовала целая система варварских способов уничтожения людей. Бывший военнопленный рядовой Пеньковский Иван Степанович в своей беседе рассказывал молодым солдатам: "С транспортом советских тяжелораненых, инвалидов и больных военнопленных попал я в Оршу. Нам немецкие офицеры разъяснили, что нас повезут в прекрасный лазарет около Люблина. И вот мы на месте. Нас выгнали из теплушек и повели в какой-то странный городок. Те, кто бывал в разных лагерях, были восхищены хорошими условиями: перед бараками разбиты цветники и палисадники с молодыми березками. На каждом поле - клумбы с всевозможными цветами, дорожки окаймлены тоже цветами. Вдоль всего пути между полос тянулись непрерывной лентой газоны зеленой травы. Это был концлагерь Майданек. На карантин нас разместили в бараках совместно с больными с открытой формой туберкулеза. Через две недели вновь заболевших туберкулезом переводили в другой барак, и они сами становились разносчиками заразы. Каждому из нас выдали номер, который мы носили на шее (на веревочке). Каждый из нас для фашистов перестал быть человеком, а стал только номером. Мы не смели медленно ходить, все надо было делать бегом, сохраняя бодрый и веселый вид. Спокойно идущих людей эсэсовцы не выносили, они их били чем попало, иногда на месте и убивали. Весь распорядок лагеря был рассчитан на изнурение заключенных: в 4 часа утра поверка, все, включая больных, должны были выйти из барака на центральный плац. Если записи не сходились с ответами, то поверка повторялась, иногда она длилась часа два при любых погодных условиях. В 6.45 все должны были получить эрзац-кофе из пережженной брюквы без сахара. После "завтрака" сбор на центральной площади поля и построение в ряд по 5 человек. В 7 часов - развод на работы. Работали мы на территории лагеря, в городе и соседних хуторах. Возвращались в лагерь в 18 часов. Затем начиналась длительная вечерняя поверка, на поверку выносили и трупы умерших за день. По законам лагеря до завтрашнего утра все мертвые числились живыми и должны были участвовать в поверке. На ней эсэсовцы обычно расправлялись с теми, кто нарушил распорядок в течение дня. В дождь и стужу при появлении эсэсовцев заключенные должны были снимать головные уборы. Каждый фашист считал своим долгом избить заключенного до смерти. Никто из нас не знал о том, что будем ли мы жить завтра.

Один очевидец рассказывал мне, что 3 ноября 1943 года в лагерь были пригнаны тысячи стариков, женщин и детей. К ним присоединили тех, кто не повиновался фашистам в лагере. На одном конце лагеря был вырыт ров, и фашисты группами по 50 человек прогоняли через специальный блок, где заставляли свои жертвы полностью раздеться, выгоняли их в овраг, где приказывали ложиться на предыдущий ряд убитых и расстреливали. Так под музыку и сирены, заглушавшие крики расстреливаемых, было уничтожено за день 18 тыс. человек. Такое количество людей фашисты не могли сжечь в крематориях, поэтому на дно рва сначала клали автомобильные покрышки или дрова, а сверху ряд расстреливаемых, потом снова горючий материал, пока несколько штабелей людей не заполняли весь ров, затем все это обливали горючей смесью и поджигали. Ветер разносил черный смрад по всему лагерю. Две недели немцы жгли трупы в крематориях и котлованах.

Гитлеровцы на неугодных пускали собак, и те разрывали пленных на клочья, а некоторых под хохот избивали резиновыми дубинками до смерти. Многих отставших в период похода на лесоразработку или в каменоломни тут же убивали, а некоторых, наиболее непокорных, бросали на растерзание голодному белому медведю, которого для этой цели держали в лагере в железной клетке. Частым развлечением фашистов была такая "шутка": заключенного ставили к стенке лицом на расстрел, эсэсовец стрелял вверх, другой в это время ударял доской пленного по голове, тот падал и, когда приходил в сознание, ему они кричали: "Христос воскрес!". Никакой медицинской помощи в лагере не оказывалось".

Все эти звериные действия фашистов вселяли в нас ненависть. Солдаты, освобожденные из плена, были истощены. Потребовалось большое внимание к ним, чтобы восстановить их здоровье. Им было организовано усиленное питание, максимальная медицинская помощь.

Молодые белорусы и украинцы, прибывшие в батальон на пополнение, тоже рассказывали, какой громадный вред нанесли немцы этим республикам, как немцы уничтожали целые семьи, целые селения вместе с женщинами и детьми, как уничтожали мирных граждан в душегубках и лагерях.

Все солдаты батальона, в итоге проведенной политработы, открывали личные счета мести. Эти счета публиковались в дивизионной газете, в батальонной стенгазете и в боевых ротных листках, зачитывались на собраниях и митингах.

В эти дни я получил письмо их Хадыженской, от младшей сестры - 14-летней Зины, из которого узнал о смерти отца: "Вася, мама у нас очень плоха, часто болеет, и без папы жить очень трудно. Была у нас корова, но, когда немцы вступили, забрали ее у нас, и очень сильно разорили. Вася, отец при немцах скрывался в Михайловской (в станице Старомихайловской отец скрывался, т.к. в Хадыженской многие знали, что его дети - я, и дочь Ната - коммунисты). Ната мобилизовалась в Башкирию. Потом немцы отступили, приехал папа домой и не долго пожил, заболел дизентерией и на 7-й день умер. Вася, Количка (младший брат) тоже болел этой болезнью. У него получилось расширение сердца, и он умер... Мы ходили в школу в 1943 году и не доходили, потому что не во что было обуваться и одеваться. В этом году Володя и Рая пошли, а я поступила на работу в столовую. Вася, мы тебя не забудем, и ты не забывай, живы будем - встретимся и будем счастливо жить, разобьем врага и будем жить так, как жили до войны".

Да, горе, которое причинили нашей Родине немцы, касалось всех, и все горели желанием разбить врага.

В лесу под Люблином мы оборудовали полигон по типу немецких: с колючей проволокой, траншеями и крепкими блиндажами. Здесь шла упорная подготовка в составе батальона, полка, дивизии. Причем вся боевая учеба, связанная с подготовкой к прорыву, была максимально приближена к боевой обстановке с использованием танков, артиллерии и авиации. Преодолевались водные препятствия, лесные завалы, причем подразделения прорыва учились действовать за огневым валом. Такая тренировка придавала солдатам и офицерам особый навык, смелость движения вслед за разрывами снарядов.

На тактических занятиях изучалась система обороны противника на Пулавском плацдарме Вислы и способы ее преодоления, изучались новые виды оружия нашей армии и противника, методы его применения.

Частыми гостями в эти дни в нашем батальоне были замполит полка майор Мушкин, парторг полка капитан Баков, комсорг Михайлов, пропагандист Губенко. Вместе с ними мы разъясняли солдатам и офицерам, что, благодаря самоотверженной работе рабочего класса и крестьянства, мы имеем все необходимое для прорыва немецкой обороны немецкой обороны на Висле: оснащены новыми автоматами, ручными и станковыми пулеметами, танками, артиллерией.

Вели мы и отработку всех видов политработы во время наступления, и это оправдало себя в дальнейшем. За период подготовки к наступлению пополнились партийные и комсомольские организации, и теперь в каждом взводе было у нас по 2-3 коммуниста и 4-6 комсомольцев.

В нашем пополнении было много новых солдат, молодых белорусов и украинцев. Поэтому большое внимание было уделено выработке умения и физической закалке, чтобы быстро окопаться, разъясняя, что окоп - крепость солдата. Уметь пользоваться малой шанцевой лопатой, саперной лопаткой, при перебежках и закреплении на рубежах. Этот навык прививался длительной тренировкой и разъяснительной работой, мы добивались, чтобы боец уважал свою лопату, как винтовку, автомат, пулемет.

Вторым таким же важным делом было состояние обуви и обмундирования. Это немаловажный фактор в наступлении, форсированного марша. Поэтому обучение обмотки портянок и их проверка, соответствие сапог, подгонка брюк и гимнастерок, - эти задачи то же не уходили из вида командиров и политработников. Жизнь показывала, а батальон только что прошел с боями 500 км и форсированным маршем 600 км , что в той роте, где этому не уделялось должного внимания при работе с молодым пополнением, солдаты получали натертости, травмы и отставали от подразделения, выходили из строя.

В этот период проводили мы беседы о правилах предстоящего марша, о значении маскировки. В предстоящем марше запрещено было пользоваться осветительными приборами, разводить костры, ротные кухни готовили сухие дрова, не дающие дыма.

В марше от границ Восточной Пруссии до Люблина, для поднятия духа усталых солдат по приказу комдива-49 Богдановича на определенных участках были расставлены духовые оркестры, сопровождавшие полки на марше. Роль музыки в таких случаях была особенно высока. В нашем батальоне в период марша в дело включались гармонисты, затейники-запевалы, что вселяло бодрость в людей.

Тот марш мы прошли в основном по ночам. Начинали в сумерки, на рассвете объявлялся привал, где отдыхали и приводили в порядок оружие и обмундирование. Мы двигались в осенних непрерывных дождях, иногда падал мокрый снег, - все это создавало особые трудности.

Надо отметить, что нам и в Белоруссии попадало немало трофейного оружия, и мы своими силами организовывали обучение солдат и офицеров владению всеми видами стрелкового вооружения противника и новому оружию врага - фаустпатронами. Все это могло пригодиться в ближайшем бою.

Прорыв немецкой обороны на висле 14.01.1945 г.

В ночь на 12 января 1945 года совместно с 222-й и 551-й дивизиями нашего 62-го стр. корпуса совершили марш и сменили части на Пулавском плацдарме Вислы в 3-й и 4-й траншеях. В составе 212 стр. полка наш штурмовой батальон расположился на участке Бородько.

В течение первой половины дня командиры рот и взводов произвели рекогносцировку траншей и ходов сообщений первой линии, в которые в ночь перед наступлением будет введен батальон с приданными ему подразделениями.

В ночь на 13 января наш батальон сменил части 247-й стр. див., и к двум часам ночи занял исходное положение для наступления. Днем личный состав отдыхал и изучал передний край обороны противника. Офицеры готовили планы наступления и доводили их до ротных и взводных командиров, 2-й и 3-й батальоны полка заняли позиции за нами в 4-й и 5-й траншеях южнее отметки 150.

Проходя плацдарм, ночью мы видели всю мощь подготовленных наступать войск. И когда 12 января мы с комбатом Субботиным шли в 1-ю траншею на рекогносцировку, наша душа радовалась за силу и могущество нашей Родины. Мы видели множество траншей с ходами сообщений, заполненных частями, сотни танков, тысячи орудий, врытых в землю для маскировки, - могучую силу Красной Армии, созданную нашим народом, который не склонил головы перед фашистским зверем, сутками не отходил от станков, создал эту "пилюлю" для врага. Конечно, всю эту технику видели не только мы, офицеры, но и солдаты, доставлявшие на передний край продовольствие и боеприпасы.

Эти факты поднимали боевой и моральный дух всего личного состава и создавало веру в победу. Каждому солдату еще раз было разъяснено, что до логова врага - 600- 700 км , что их надо преодолеть стремительно и с минимальными потерями, что впереди на этих первых 10 км нас ждет глубокоэшелонированная оборона противника. Когда батальон занял 1-ю траншею, то бойцы и командиры были подготовлены психологически для уничтожения врага-завоевателя. Но пришлось провести немалую работу, чтобы боец выстрелом не обнаружил готовящегося наступления, происшедшей смены частей.

Командир штурмового 1-го батальона Павел Захарович Субботин

До самого последнего часа наступления офицеры всех подразделений на брюхе исползали весь передний край, изучая систему обороны противника и его поведение. Пока все данные говорили о том, что противник не знает место прорыва и дополнительно не укрепляет позиции перед нами.

Перед наступлением нас с командиром батальона вызвали в штаб армии, где были командиры и политработники других подразделений, готовящихся к прорыву. Там нам сообщили, что партия и правительство доверили нам прорыв обороны немцев, и разъяснили, что такой прорыв обеспечит стремительное наступление наших частей к Германии. Нам еще раз рассказали, что враг на участке прорыва имеет глубоко эшелонированную оборону в десять траншей, что, несмотря на огромную силу, сосредоточенную на плацдарме, прорыв обороны будет осуществлять только 1-й, штурмовой, батальон с приданными ему ротой саперов, ротой штрафников-офицеров (147-я оашр), дивизионом танков и САУ, дивизионом артиллерии. Нас должна была поддерживать авиация, а перед началом наступления вся мощь артиллерии плацдарма должна провести обработку переднего края и создать огневой вал, вслед за которым и должен двигаться наш батальон. Получив такое задание, мы вместе с комбатом стали готовиться к выполнению задачи.

Комбат майор Субботин Павел Захарович, нач. штаба ст. л-т Беляков с командирами рот и приданных подразделений стали уточнять приказ на прорыв и способ его выполнения. Накануне прорыва к нам в батальон прибыли пропагандист полка майор Губенко и комсорг полка ст. лейтенант Михайлов. Майор Губенко был пламенным умелым агитатором, его лекции и беседы воодушевляли бойцов и офицеров на ратные подвиги. Перед прорывом мы вместе с ними провели партийные и комсомольские собрания в ротах, где разъяснили задачи прорыва, провели беседы с солдатами. Многие из солдат подали заявление о приеме в партию и комсомол. Большинство из них писали, что, если они погибнут в бою, считать их коммунистами или комсомольцами.

Парторги и комсорги рот сделали расстановку партийных сил на период прорыва.

Руководство батальона распределилось следующим образом:

• комбат с нач. штаба и зам. по строевой части руководят боем,
• комсорг батальона мл. л-т Аркадий Максимов идет с 1-й ротой,
• я иду со 2-й ротой,
• парторг мл. л-т Степан Демидов идет в бой с 3-й ротой.

Мы обговорили, что политсостав идет в первых рядах атакующих в течение всего времени прорыва. Коммунистам и комсомольцам рот раздали красные флажки, которые должны были воздвигаться в захваченных местах.

Командиры рот, взводов и отделений назначили своих заместителей в случае выбытия их из строя.

Офицеров поставили в известность, что на 1 км фронта поставлено 300 стволов орудий и минометов. Артподготовка будет продолжаться 2 ч. 30 мин. на глубину 3 км . Наш батальон должен подняться в атаку через 15 мин. артподготовки и идти вслед за огненным валом.

В беседах, разговорах прошла ночь перед наступлением. Многие не спали, не мог заснуть и я. И вот пришло утро 14 января.

Артподготовка началась в 8.30. На траншеи врага наши артиллеристы обрушили смертельный огонь, от мощных ударов земля заколебалась, образовалось зарево от непрерывных разрывов. Через 15 минут комбат и командиры рот выстрелили красными ракетами, и с криками: "За Родину! За партию! За Сталина!" батальон поднялся в атаку.

Три стрелковых роты, рота минометчиков и рота пулеметчиков быстро преодолели полосы заграждения по проходам, сделанным заранее саперами и пошли вперед. С каждой ротой двинулись по три САУ и одному танку.

1-я траншея была занята быстро. Немцы не ожидали стремительной атаки. Во 2-й траншее развернулась рукопашная схватка, пошли в ход гранаты, штыки и приклады. Роты пошли стремительно вперед, преодолевая сопротивление противника, подавляя его огневые точки.

Пыль и дым от разрывов снарядов, сильный туман и низкая облачность не дали возможность действовать авиационной группе поддержки. По этой же причине была затруднена корректировка артиллерийского огня. Огненный вал двинулся вперед, но шел медленно, наши роты вплотную приблизились к нему. В воздух взвились ракеты: "Перенос огня!", "Прекратить огонь!". Артиллерия прекратила огонь, сразу все смолкло, наконец-то мы стали слышать выстрелы стрелкового оружия.

... Вперед, только вперед! В 7-й траншее немцы пошли в контратаку, мы ее отбили и ворвались в траншею, в блиндажи. Потери наши росли. Здесь был тяжело ранен ст. л-т Узляков Александр Александрович, заменил его комсорг батальона Аркадий Максимов, но и он погиб при захвате 9-й траншеи, тогда командование ротой принял ее парторг старшина Окунев Дмитрий Яковлевич. В 3-й роте был тяжело ранен ее командир капитан Дмитриев Петр Дмитриевич, его заменил парторг роты командир взвода Кучин Иван Петрович, но и он был убит, тогда командование принял парторг батальона л-т Демидов Степан Петрович, но через некоторое время и он был тяжело ранен и роту на завершающий бой за 10-ю траншею повел комсорг роты, командир отделения мл. сержант Зайцев. Когда у 9-й траншеи погиб комсорг батальона Максимов, то его заменил комсорг 3-й роты сержант Георгий Кучук.

У 8-й траншеи в р-не 2-й роты, с которой я шел в бою, немцы пошли в контратаку. Впереди, в ложбине, заросшей кустарником, были видны немецкие доты, с которых велся поддерживающий огонь, а сзади нас, с тыла, с района атаки 3-й роты, в нашу сторону отходили около сотни немцев. Эти две группы охватили нас с двух сторон. А в нашей передней атакующей группе было только 9 человек: командир роты В. Шошин, я и 7 солдат. Мы рассредоточились по траншее, я - ручным пулеметом, другие - автоматным и винтовочным огнем заставили обе группы залечь, а тут подоспела к нам самоходка и танк. Они быстро подавили доты, рассеяли немецкие группы, которые частью мы уничтожили или взяли в плен.

Мы захватили 9-ю траншею, часть оставшихся в живых немцев бежала вглубь лесочка. И тут мы увидели, как по вспаханному полю к нам идет в полной генеральской форме ком. дивизии генерал-майор Богданович.

К этому времени комбат Субботин на танке (с ним находились командиры приданных нам подразделений) тоже прибыл к 9-й траншее. Увидев комдива Субботин собрал оставшийся личный состав батальона и доложил генералу, что задача по прорыву выполнена. Однако генерал указал на 10-ю траншею, оставшуюся незанятой, и дал соответствующий приказ.

К 18.00 все 10 траншей немецкой обороны на Пулавском плацдарме были очищены от немцев. Уже загудели моторы сотен танков, выходивших на оперативный простор, двинулись полки дивизии, началось развертывание прорыва в глубину и ширину. 9-й танковый корпус и весь наш 62-й стрелковый корпус пошли вперед.

Вспоминая этот бой, командир 3-й роты Петр Дмитриевич Дмитриев в конце 1969 года писал мне: "Наша рота занимала при наступлении правый фланг батальона. Роте были приданы три самоходки, пушка 45 мм , взвод станковых пулеметов... Я с ротой занял населенный пункт и 9 траншей, захватив штаб батальона немцев, уничтожил двух офицеров и 6 солдат. Потом подъехал комбат Субботин с санитаркой Леной на танке Т-34, а после этого меня ранило в ногу".

За обеспечение прорыва глубоко эшелонированной обороны немцев западнее р. Висла на Пулавском плацдарме все солдаты и офицеры батальона были представлены командованием полка к награждению орденами и медалями, а 15 человек к званию Героя Советского Союза.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 февраля 1945 года было присвоено звание Героя Сов. Союза следующим офицерам батальона: командиру батальона Субботину Павлу Захаровичу, командиру 2-й роты Шошину В.Н., командиру 3-й роты Дмитриеву П.Д. и мне. Несколько ранее 12 февраля за успешное проведение прорыва немецкой обороны и стремительное наступление звание Героя Сов. Союза было присвоено нашему комдиву генерал-майору Богдановичу и ком. 62-м стр. корпусом генерал-майору Воробьеву Якову Степановичу. Наша 49-я стр. дивизия была награждена орденом Красного Знамени.

Вперед, на запад!

Как известно из литературы Висло-Одерская операция развивалась стремительно. Немцы не сумели организовать обороны между Вислой и Одером. Их разбитые дивизии попадали в окружение либо отбрасывались мощным потоком наших войск в леса. Мы рвались к Одеру, к логову фашистов, в Германию.

19 января стремительным наступлением наш 212-й полк овладел г. Томашув-Мазовецкий, и за этот яростный штурм, не позволивший фашистам разрушить город, полку было присвоено наименование "Томашовского", а полковник Зайцев Александр Егорович награжден орденом Красного Знамени. В 60-х гг. жители Томашова избрали Зайцева А.Е. почетным гражданином города, знамя 212-го Томашовского стр. полка хранится ныне в музее г. Кинешма Ивановской обл., где в январе 1942 г . был сформирован полк.

Когда я встречаюсь с молодежью, беседую с сынами и внуками, мне задают вопрос, за что присвоено звание Героя Сов. Союза. Я отвечаю5 "За то, что наш 1-й стр., штурмовой, батальон прорвал глубоко эшелонированную оборону немцев на Пулавском плацдарме р. Висла". Потом рассказываю об этом, о товарищах и привожу выдержку из моего наградного листа, то место, где приводится "краткое конкретное изложение личного боевого подвига":

"Старший лейтенант Ровенский В.Г. в боях в районе Бабин (Польша) 14 января 1945 года при прорыве сильно укрепленной и глубоко эшелонированной обороны противника проявил себя мужественным и исключительно храбрым офицером и политработником, лично участвуя в атаках и блокировке ДОТов. Перед наступлением он провел большую политическую работу, нацеливая бойцов на выполнение поставленной задачи пред батальоном и полком. В момент начала наступления Ровенский первый поднялся из своей траншеи с лозунгом "За Родину! За Сталина! Вперед!" и повел личный состав батальона на стремительный штурм немецких траншей. В седьмой линии траншей лично участвовал в гранатном бою, где уничтожил 12 солдат противника. Будучи легко раненым, не ушел с поля боя и продолжал идти вперед, до последней десятой траншеи, увлекая за собой со всей смелостью всех бойцов.

Ровенский с группой бойцов уничтожил пулеметный расчет противника в количестве 3 человек. Находясь в боевых порядках второй роты он руководил ходом боя, выявляя огневые точки и скопления противника, что обеспечило успех поставленной перед батальоном задачи на 14 января 1945 года ".

Внизу добавление:

"За героизм и мужество, проявленное при прорыве обороны на плацдарме за р.Висла, ходатайствую о присвоении старшему лейтенанту Ровенскому В.Г. звания Героя Советского Союза.

Командир 212 стрелкового полка - полковник Зайцев. 23 января 1945г.

Заключение вышестоящих начальников:

Достоин присвоения звания Героя Советского Союза

Командующий 49-й сд генерал-майор Богданович. 23 января 1945 г .

Командующий 33-й армии генерал-полковник Цветаев

Член Военного Совета 33-й армии генерал-майор Бабин. 31 января 1945 г."

 

С боями, ликвидируя разрозненные группы немцев, мы прошли всю Польшу. 7 февраля полк с ходу форсировал Одер (саперы уже навели переправы) и вступили в центральную Германию. До Берлина оставалось всего 70 км .

А за 20 дней до Висло-Одерского наступления батальон прошел 700 км польской земли, делая по 30- 40 км в день. Но у батальона был подобный опыт марша по Белоруссии и рокадного марша от Волковыска до Люблина. Батальон во время марша пополнился новыми солдатами, снова молодое пополнение вливалось в наши ряды, часть раненых по выздоровлению было направлено в наш батальон, освобожденные из неволи красноармейцы дополнили батальон до нормы. Новые офицеры прибыли на место погибших, о части их них я скажу позднее.

Особо хочется сказать о нашем командире батальона, Субботине. Его поставил во главе штурмового батальона комдив Богданович, забрав его из оперативного отдела штаба дивизии. Так уж водится у командиров, что они создают себе опорный, передовой, штурмовой полк, выполняющий самые ответственные задачи. Командиры уверены в том, что эта часть справится с поставленной задачей. Вот почему командир полка поставил Субботина во главе 1-го батальона.

Субботин был замечательный офицер, рассудительный и требовательный, с огоньком товарищ. Он был моложе меня на 10 лет. Умел твердо взвесить обстановку, очень ценил солдат и офицеров, уважал политсостав, и его уважали от солдата до командира дивизии. Он имел хорошую военную подготовку (работая в штабе дивизии он приобрел большой опыт наступления).

У меня был большой опыт политработы. Субботин был намного моложе. Однако все это не мешало нам успешно решать все поставленные задачи.

Был такой случай во время марша через Польшу. Поздно вечером мы заняли немецкие позиции, и вдруг на опушке леса вылез к нашим позициям тяжелый танк "Тигр". С опушки он и начал обстрел и снаряды, летевшие с каким-то леденящим душу визгом, были особенно страшны. Часть необстрелянных солдат рванулась назад из окопов. Я решил пройти к ним, чтобы навести порядок. Субботин меня остановил: "Комиссар, не ходи, там командиры сами наведут порядок". И действительно, смотрю, через некоторое время командиры вернули солдат, выдвинули вперед бронебойщиков. Те стали беспокоить танк по бойницам. "Тигр" постоял, пострелял, и, не зная обстановки, ушел по колее в лес.

Субботин много времени уделял учебе рядового и офицерского состава, требовал от солдат и офицеров взвода снабжения хорошей организации питания, любил порядок и частоту в батальоне в период пауз между боями. Он не был формалистом, карьеристом при выполнении приказов вышестоящих начальников, старался выполнять приказы с минимальными потерями, т.е. обладал настоящим искусством командира.

Наш комбат любил в свободное время выпить, побывать в медсанбате у девушек, побалагурить. Работникам политсостава, секретарям партийной и комсомольской организаций давал самостоятельность и в то же время всемерно помогал нам, никогда не жалел для осуществления партийно-политической работы трудовых и материальных затрат, любил, когда бойцы в походе пели, особенно песню про наш батальон. Ее сочинили бойцы, она понравилась всем, и ее часто у нас пели.

В партию Субботин вступил в 1945 году, во время боев в Польше.

Многие из батальона отдали свои жизни ради разгрома немецко-фашистских войск, немало было среди них коммунистов и комсомольцев, агитаторов, комсоргов, парторгов, с которыми сроднила меня боевая жизнь.

Была у нас в батальоне санитарка Лена Андриевская. Одна женщина на весь батальон. Сотням солдат и офицеров она спасла жизнь. Там, где солдаты уставали, она появлялась с баянистом, начинала запевать, и смотришь, а уже все поют вместе с ней. Ей было трудно, как и другим девушкам на войне, попавшим в ее суровое пекло со школьной скамьи. Но как украшала она жизнь батальона, и каждый солдат, находясь вдалеке от родины, в этой русской девушке видел ту ласку и счастье, которое придет к нему после победы. За отвагу и героизм во время прорыва на Висле она была награждена орденом Красного Знамени.

Дивизионные и армейские газеты не раз писали о нашем батальоне, его действиях в бою, на отдыхе и походе. Немало заметок в газете было написано мною, Субботиным, офицерами и бойцами. Немало прочитано политработниками газетных материалов на привалах. С интересом слушали солдаты новости из России, статьи Эренбурга и других публицистов, стихотворения. Особым вниманием продолжало пользоваться стихотворение "Жди меня" К.Симонова. Написано оно и опубликовано в первый раз в январе 1942 г . Но газеты часто перепечатывали его, семейные солдаты и офицеры стремились достать вырезку, чтобы отослать домой, переписывали и хранили его:

"Жди меня, и я вернусь,

только очень жди.

Жди, когда наводят грусть

желтые дожди.

 

Жди, когда снега метут,

жди, когда жара.

Жди, когда других не ждут,

позабыв вчера.

 

Жди, когда из дальних мест

писем не придет,

жди, когда уж надоест

всем, кто вместе ждет.

 

Жди меня, и я вернусь.

Не желай добра

всем, кто знает наизусть,

что забыть пора.

 

Пусть поверят сын и мать

в то, что нет меня,

пусть друзья устанут ждать,

сядут у огня,

 

Выпьют горькое вино

на помин души...

Жди, и с ними заодно

выпить не спеши.

 

Жди меня, и я вернусь

всем смертям назло.

Кто не ждал меня, тот пусть

скажет - повезло.

 

Не понять не ждавшим им,

как среди огня

ожиданием своим

ты спасла меня.

 

Как я выжил будем знать

только мы с тобой –

просто ты умела ждать,

как никто другой."

 

Мы шли через разоренную Польшу, через ее бедные выгоревшие селения, нас встречала Польша как своих освободителей. Большая работа была проведена политработниками по воспитанию солдат в духе братской помощи польскому народу, в духе солдата-освободителя, несущего народам Европы свободу. Немалое место занимала и работа по воспитанию особой бдительности во время марша через Польшу: немецкие диверсионные группы, группы, выходящие из окружения, националистические отряды Польской Армии Крайовой нередко нападали на наши части или отдельных солдат, выслеживали и убивали офицеров. Мы знали, что рядом с нами идет на Берлин и Польская Армия, сражавшаяся в составе 1-го Белорусского фронта под Люблиным и на Висле, вступившие как победители 17 января в Варшаву, свою столицу. Вместе мы шли теперь вперед, на Берлин.

Глава пятая: На Одерском плацдарме

7 февраля батальон занял оборону на Одерской дамбе у Фюрстенберга, южнее Франкфурта-на-Одере, там, где начинается канал "Одер-Шпрее". Над нами возвышались трубы тепловой электростанции и дамба канала. У гитлеровцев мы были как на ладони, днем и ночью нам нельзя было поднять голову. В эти тяжелые дни мы зарылись в небольшой клочок земли около прибрежной дамбы, обстреливаемой немцами из минометов и пулеметов. Особенно опасны были снайперы, сидевшие в тепловых трубах совсем рядом. Февраль, снег, смерть. Действительно, как в песне: "...Между нами снега и снега, до тебя мне дойти нелегко, а до смерти четыре шага...". Далеко мы ушли от дома, не ради захвата чужой земли, а ради уничтожения фашистского зверя, который хотел поработить и уничтожить наше государство, и эта ненависть к врагу, любовь к Родине звала нас вперед, звала не унывать под непрерывным огнем, удержать плацдарм - будущий трамплин для последнего наступления на Берлин.

Заняв этот плацдарм, мы остались без мин и снарядов, да и других боеприпасов было мало. За стремительным маршем по Польше не могли поспеть эшелоны с новыми "подарками" рабочих тыла. К нашему счастью старшина батальона обнаружил в лесочке у дамбы немецкие склады с оружием и боеприпасами. При отражении контратак, а их в первые недели было немало, и использовалось, в основном, немецкое оружие, а немецкие мины подходили к нашим минометам.

Штаб полка со всеми своими многочисленными службами расположился на восточном берегу Одера, но в конце февраля командование решило расширить плацдарм.

Ночью к нам на помощь был переправлен 2-й батальон, и утром началась атака вдоль узкой полосы около дамбы. На узкой полосе трудно было развернуть и рассредоточить силы двух батальонов. Немцы воспользовались этим и сосредоточили огонь нескольких крупнокалиберных пулеметов на этой полосе, а потом и сами под их прикрытием бросились в контратаку. Наступил уже вечер. Скученность солдат двух батальонов, внезапность контратаки не позволили организовать отпор. Мы потеряли около 300 метров плацдарма.

Ночью 2-й батальон был выведен. В наш батальон утром прибыл представитель штаба полка. В это время я находился у комбата. Штаб полка был крайне недоволен провалом наступления, потерей такого значительного в тех условиях участка. Конечно, этот выговор обидел нас, т.к. плацдарм удерживался нами в тяжелейших условиях длительное время, и только ввод на небольшой участок дополнительных, новых сил привел к потере управления и части плацдарма. Мы долго обсуждали этот вопрос, но перед уходом сказали: "Доложите командиру полка, что плацдарм мы восстановим сами, без его приказа".

И вот через день, когда немцы утихли, выдалась вдруг солнечная такая расслабляющая погода. В час дня комбат Субботин собрал быстро командиров, парторгов рот и приданных нам подразделений. Посоветовались, решили, что через час минометная рота откроет беглый огонь по позиции, занятой немцами, а командиры рот вместе с парторгами поднимают бойцов в атаку.

Немцы не ожидали нашего быстрого наступления. Они были застигнуты врасплох. Их уничтожали в упор гранатами и автоматами. К концу дня наши позиции были восстановлены с небольшим плюсом. Потери наши были незначительны, а около 200 эсэсовцев остались на поле боя. Как оказалось, их совсем недавно прислали на наш участок. Эта масса трупов в черных шинелях на узком участке запомнилась всем, и часто, при встрече и в письмах, мы вспоминаем этот внезапный и стремительный бой. В этом бою были тяжело ранены командир 2-й роты Герой Сов. Союза Шошин и парторг батальона мл. л-т Ормышев.

Мы знали, что до Берлина оставалось 60 км , что будет готовиться прорыв, что наш батальон, как штурмовой, должен участвовать. И действительно, во второй половине марта, наш батальон вывели на восточный берег Одера, где был приведен в порядок личный состав, пополнены наши роты, и началась снова кропотливая подготовка к прорыву. Нас ознакомили, что до победы путь короткий, но очень трудный. Враг во множестве населенных пунктов сосредоточил большие силы, технику и, используя многочисленные каналы и каменные здания, прочно закрепился. Каждый дом, высота, лесок, даже небольшие возвышенности превращены немцами в рубеж обороны.

Сведения разведчиков показывали, что перед нами было три рубежа обороны. Первый шел по западному берегу Одера или рядом с ним. Рубеж включал в себя три полосы со сплошными траншеями, укрепленными ДОТами и ДЗОТами. Подходы к переднему краю были прикрыты проволочными заграждениями и минными полями. Глубина обороны достигала 10 км .

Второй рубеж проходил в 15 км от переднего края. Он состоял из двух траншей, глубина его была до 5 км , и опирался он на Зееловские высоты.

Третий рубеж находился в 30 км от переднего края. Он состоял из отдельных опорных пунктов, сливавшихся в этом берлинском предполье в сплошную полосу обороны.

Положение осложнялось тем, что для фашистов дни были сочтены и они должны были сопротивляться до конца. Но этот же фактор работал и на нас: близость победы создавала в бойцах и командирах такой боевой настрой, что и политработа в подразделениях получило неожиданно другой уклон. Оказалось, что наиболее трудно стало убеждать солдат, что мы идем в Германию не только как победители, но и освободители немецкого народа от ненавистного всем фашизма. В Германии наши солдаты встретятся и с другими немцами: стариками, женщинами и детьми и должны быть гуманными к ним.

Эта наша пропаганда гуманности к тем немцам, которые отправили своих детей и внуков вместе с Гитлером, которые получали с захваченной России посылки с награбленным добром, такая пропаганда была непростым делом. Ведь немцы нанесли нашей Родине страшный урон, в каждой семье убили близкого, сжигали селения с женщинами и детьми. Пройдя не только Белоруссию, но и Польшу, бойцы видели, что фашизм создал целую индустрию уничтожения не только народов СССР, но и других стран. Каждый из бойцов был готов уничтожить любого немца. Ведь к этому мы его призывали все годы войны.

Беседы, лекции, разговоры о судьбе послевоенной Германии постепенно делали свое дело. И с этой задачей политработники справились. Солдаты и офицеры безжалостно уничтожали каждого немца с оружием, а в период освобождения первые подали руку помощи населению Германии: наладили снабжение хлебом и другими продуктами, помогали наладить мирную жизнь.

И снова штурм немецкой обороны

10 апреля 1945 г . наш штурмовой батальон после месячной подготовки и тренировки вывели на передний край, 5- 7 км южнее канала "Одер-Шпрее" к населенному пункту Визенау. Батальон получил задачу провести разведку боем перед решающей Берлинской операцией. Целью боя было проверить прочность обороны немцев, заставить его стянуть к переднему краю как можно больше сил, чтобы уничтожить их во время артиллерийской подготовки 16 апреля.

Наступила ночь с 14 на 15 апреля. 20-минунтная артподготовка всеми приданными средствами по первому рубежу, и батальон поднимается в атаку. Враг упорно сопротивляется, забившись в подвалы каменных строений, особенно в центре нашего наступления. В боевые порядки головной 2-й роты послан зам. комбата ст. л-т Лесников, он оказал большую помощь роте.

Вспоминая об этом бое, наш комбат писал в дивизионной газете: "После прорыва первой линии вражеской обороны мой батальон натолкнулся на упорное сопротивление немцев в районе канала. Особенно был укреплен шлюз, где стояли вражеские пушки и пулеметы. По противоположному берегу проходила траншея. Здесь засела вражеская пехота. Приказал лейтенанту Василию Голушко обойти фашистов с фланга, и под прикрытием 5 танков нанести немцам лобовой удар с тыла. Вынужденные отбиваться на две стороны, гитлеровцы уже не смогли оказать нам достаточно сильного огневого давления. Танки били по шлюзу прямой наводкой: одна за другой замолкли огневые точки врага.

Рота л-та Голушко под прикрытием трех пулеметов форсировала канал Шпрее и вырвалась к шлюзу с левой стороны. Справа форсировала канал еще одна рота. Немцы отступили, и мы овладели шлюзом. Саперы приступили к наведению переправы через канал для танков и орудий сопровождения.

Когда танки вместе с орудиями перешли на другую сторону, мы начали штурм траншей. Часть фрицев была истреблена, часть сдалась в плен. Овладев этой траншеей, батальон стал быстро продвигаться к лесному массиву.

В этот день бойцы шли в бой с большим вдохновением. Призыв "За Родину! На Берлин!" поднимал людей.

Бойцы и командиры проявили не только беспредельную отвагу, но и воинское умение. Никогда не забуду, с каким упорством, хитростью и сноровкой дрались бойцы в немецкой траншее. Прикрыв роту, переходившую через канал, и, непрерывно ведя огонь, автоматчик Бахметьев, пулеметчик сержант Самосейко, красноармеец Трудько непрерывно меняли позиции и оставались недосягаемыми для врага. Отлично действовали капитан Зимин, мл. л-т Шлесин, л-т Голушко. Они умело руководили подразделениями, быстро решали задачи боя".

В этом бою был тяжело ранен Лесников, который наступал со 2-й ротой. Мы нанесли тяжелый урон немцам в этом районе. Враг, поняв, что началось наступление, начал подтягивать большие силы к переднему краю. Наша задача была выполнена, мы получили приказ отойти и занять прежние позиции.

Утром 15 апреля мы увидели, что передние траншеи забиты прибывшими солдатами противника, положение не изменилось и к вечеру.

В Берлинской операции

На следующий день, 16 апреля, в 5 ч. утра началась мощная артподготовка, ознаменовавшая начало последнего завершающего удара по войскам фашистской Германии. 300 стволов орудий ударили по каждому километру немецкой обороны, нанесла удары и штурмовая авиация. "В этот день,- пишет маршал Г.К.Жуков,- было выброшено на голову врага 2450 вагонов снарядов". Два часа славные наши артиллеристы обрабатывали передний край противника.

Но всего через 30 минут после начала артподготовки наш батальон пошел в наступление, штурмом овладел 1-й и 2-й траншеей и развернулся для захвата последующих линий обороны. Успешно форсировали канал "Одер-Шпрее", и вот уже правее нас остался Фюрстенберг, где с февраля по апрель заседали снайпера и другие немецкие подразделения, где столько от их пуль погибло наших боевых товарищей. И вот финал. Обезумев от грохота канонады, видя, что они окружены, немцы бросились нам во фланг, размахивая белыми платками. Ярость наша была сильна, горячность боя заставила открыть огонь на поражение, огонь по дамбе - серой от этих групп, потерявших всякую наглость, вояк.

К вечеру мы заняли небольшой населенный пункт. Началась небольшая передышка, во время которой мы основательно подкрепились захваченными в блиндажах трофейными продуктами, не дожидаясь прибытия хозвзвода.

Через полчаса батальон был выведен из села и занял рубеж на опушке леса. Комбат Субботин, я и ряд командиров подразделений вышли на опушку леса для выбора направления дальнейшего продвижения. И тут оставшийся где-то снайпер достал нашего комбата, Субботин был тяжело ранен в ногу и отправлен в госпиталь.

Исполняющим обязанности командира был назначен командир 2-й роты лейтенант Голушко. Утром 17 апреля батальон возобновил свое наступление. Враг сопротивлялся, он не сдавал своих позиций, хотя и нес большие потери. Немалые потери были и у нас. С момента прибытия на Одер мы потеряли половину солдат, столько же офицеров.

Чем ближе мы подходили к Берлину, тем больше было сопротивление врага. Батальону пришлось преодолевать систему непрерывной обороны, лесные завалы, озера и речушки, оросительные каналы, лесные массивы, которые противник использовал для обороны, подбитые танки, закопанные в землю для круговой обороны. Преодолевая эту сложную систему обороны, наш полк вышел к Зееловским высотам, где мы потеряли немало своих товарищей, прежде чем 8-я гв. армия Чуйкова штурмом взяла этот самый укрепленный во всей мировой войне рубеж.

8-я армия пошла на Берлин, а наша 33-я развернулась фронтом на юг, чтобы вместе с другими армиями окружить и уничтожить 200-тысячную группировку немцев, прорывающуюся из окружения к Берлину. Не дождался Гитлер этой группы войск. 30 апреля все дивизии, зажатые в кольце, капитулировали. 120 тыс. сдались в плен, только небольшой части немецких войск удалось ускользнуть на запад и сдаться в плен союзникам.

9 мая, День Победы, наш полк встретил в районе Фридмина. Это был незабываемый для нас день, День Торжества над фашистской Германией.

Вскоре наш полк был переброшен к Эльбе, где мы тоже встретились с американцами, и конечно, широко, по-русски отметили эту встречу. Думали, что дружба теперь установится на долгие годы.

Через несколько месяцев 33-я армия была расформирована. Часть ее была передана в 8-ю армию Чуйкова, часть была демобилизована.

Я горжусь, что в годы Великой Отечественной Войны - на трудовом фронте и в Вооруженных Силах страны - внес свой вклад в Победу над фашистскими варварами. Я участвовал в нескольких стратегических наступательных операциях в составе штурмового батальона, многие мои товарищи погибли, но внесли свои жизни в общую Победу.

Летит время, подрастают десятки миллионов советских людей, родившихся после войны, но не померкнет слава тех 1418 героических дней. На каждой могиле известных и неизвестных солдат должен гореть вечный неугасимый огонь. Вечное пламя его останется потомкам, чтобы помнили они тех, кто сражался и погиб за наш народ.

Глава шестая: В военной комендатуре г. Веймара

После расформирования я был назначен помощником военного коменданта города и района Веймар по сельскому хозяйству.

В Веймаре (в Тюрингии говорят "Ваймар") было 65 тыс. населения. Это крупный железнодорожный узел, промышленность представлена производством точной механики, электрооборудования, фарфора и сельхозмашин. В городе долгое время жил Гете, и поэтому был большой музей Гете и дом-музей Шиллера. Веймарский р-н располагался среди холмов и лесов. Основные культуры сельского хозяйства: пшеница, ячмень, сахарная свекла, овощи. Знаменит был район и выращиванием семян овощных культур. Было развито молочное и мясное животноводство.

Недалеко от Веймара располагался с 1934 года концентрационный лагерь Бухенвальд. За время его существования там было замучено сотни тысяч немецких антифашистов, военнопленных различных национальностей, насильственно угнанных советских людей.

Работа в военной комендатуре была разнообразная. Прежде всего надо было обеспечить контроль за выполнением гражданской администрацией решений Контрольного Совета Германии, безусловного выполнения репараций, соблюдения порядка среди военнослужащих и гражданского населения города и района, оказания помощи в организации и закреплении органов самоуправления, координация работы политических партий, а их было немало: Коммунистическая, Социал-демократическая, Либерально-демократическая, Национально-демократическая партии, Христианско-демократический Союз и другие.

Сложность работы усиливалась тем, что на территории осталось много нацистов, фабрикантов и помещиков. Все они были объединены в различные политические партии и союзы, с виду заигрывали с нашими военными властями и немецкими демократические органами, а на деле противопоставляли себя местным органам самоуправления.

С первых дней надо было оказать помощь в восстановлении промышленности, торговли, медицинских учреждений, народного образования, надо было обеспечить репатриацию советских граждан и граждан других стран, оказать помощь демократическим силам в развертывании агитационно-политической работы среди населения. Немалая помощь была оказана в восстановлении театров, кинотеатров и клубов.

Американские и английские службы проявляли большой интерес к этому району, и комендатура проводили работу в этом направлении.

Вместе со специалистами (зоотехниками, агрономами и экономистами) мы оказали помощь местным немецким организациям в восстановлении работы мясокомбинатов, молочных заводов, заготовительных органов. Мы содействовали налаживанию планирования развития сельского хозяйства, в организации комитетов бедноты, в ограничении землепользования помещиков и передачи их имущества и земель комитетам бедноты и крестьянам-беднякам, оказывали помощь в организации кооперативной торговли для крестьян, в возобновлении производства с/х машин и инвентаря, осуществляли контроль за выполнением с/х планов и репараций с/х продукции, изучали опыт в развитии земледелия.

Будучи там, я обратил внимание на исключительное трудолюбие крестьян, на интенсивное использование земли за счет высокой культуры земледелия, максимальное использование местных удобрений средними и крупными бауэрами (хозяинами) за счет изготовления крупных хранилищ навоза, цементированных ям. Мы оказывали помощь и в организации прокатных тракторных пунктов.

Во всей этой работе мне пригодился и мой собственный опыт работы в батраках, опыт по созданию колхозов, по работе МТС и совхозов. В свою очередь, я прошел здесь хорошую школу ведения с/х и переработки продукции.

Глава седьмая: Окружной военный госпиталь

Тем временем политотдел 8-й гв. армии начал розыски "пропавшего" из сети политорганов капитана Ровенского, чье дело попало в политотдел после расформирования 33-й армии.

Наконец они обнаружили меня "под боком" в городской комендатуре. Политотдел отозвал меня и утвердил заместителем начальника по политчасти армейского госпиталя, преобразованного впоследствии в Военный Окружной госпиталь.

Следует сказать, что до Отечественной войны в моем аттестационном листе было указано "годен для работы в тыловых частях". Во время войны я находился на переднем крае, и это заключение медицинской комиссии не могло настигнуть меня.

А после войны меня забирает к себе служба тыла и направляет в госпиталь, начальником которого был майор Ткаченко, опытный врач и руководитель. Так в жизни у меня неожиданно появилась новая обстановка и новые задачи.

На излечении в госпитале находились солдаты и офицеры, получившие ранения в годы войны, после войны при ликвидации оставленных фашистами банд или заболевшие в период прохождения воинской службы.

Политработа требовала подготовки и разнообразия тематики, а работа среди больных требовала обеспечения политинформацией. Кроме того, надо было обеспечить контроль за нормальным питанием и организацией лечения больных, оказать помощь администрации в создании всех необходимых условий для быстрого выздоровления.

В улучшении материального обеспечения госпиталя нам много помогли работники тыла армии, особенно мой старый знакомый по 1943 году генерал-майор Похазников, зам. командующего армии по тылу. Он, будучи тогда на среднем Дону, оказал нашему совхозу помощь в уборке урожая, а этот урожай мы сдали его службам, что сильно помогло наладить хорошее питание бойцов.

В госпитале тысячам воинам Советской Армии было восстановлено здоровье.

Еще в самом начале 1946 года я получил наконец-то долгожданный отпуск домой и привез с собой в Германию жену и трех своих сыновей. 23 ноября в Веймаре у нас родился сын Александр. Старший и средний сыновья пошли в школу. Запомнилась фраза, которую сказал сын Георгий, когда ехали в Веймар через разрушенный Берлин: "Вот Иваны дали Берлину".

В апреле 1947 года отборочная комиссия ЦК КПСС отобрала меня на работу заместителем директора МТС по политчасти и направила меня на Родину, в распоряжение Ростовского обкома партии.

 

Глава восьмая: Работа в Азовской Ордена Ленина Мтс и в г. Азове

 

 

Азовская МТС обслуживала ряд колхозов Азовского района: ОСОАВИАХИМ, ПОБЕДА, им. КРУПСКОЙ, им. МОЛОТОВА, БОЛЬШЕВИК, ТРУД ИЛЬИЧА, КРАСНЫЙ АКСАЙ, ТРУД, ЗАВЕТЫ ИЛЬИЧА, им. КАГАНОВИЧА, ПАРИЖСКАЯ КОММУНА, ПУТЬ ЛЕНИНА.

В МТС было 23 тракторных бригады, во главе их стояли опытные трактористы: Андрей Сага, Федор и Степан Калюжные, Иван Денисенко, Быкодоров, Роменский и другие. Все они в руководстве бригадами заслужили почет и внимание не только колхозников района, но и страны: большинство бригадиров имели трудовые награды. Не раз они были участниками Всесоюзной Выставки сельского хозяйства за высокие показатели по использованию машин и высокое качество работы. Приятно было работать с такими людьми. Среди большого числа награжденных комбайнеров трое стали Героями Социалистического Труда: Афанасий Щербинский, Антон Кислый, Василий Васильченко.

Директором этой МТС был коммунист с 1917 года Пимкин Василий Иванович. Директорствовал он со времени освобождения Азова в 1943 году. Опытный организатор, он сумел добиться отличной работы всех механизаторов, а достижения всей МТС не раз показывались на Всесоюзной с/х выставке.

Работа шла у нас успешно. Поэтому сельскохозяйственные делегации нашей страны, приезжавшие в Ростов, а также делегации из Венгрии, Болгарии, Румынии, Югославии, Северной Кореи, Германии, США и ряда других стран непременно посещали и нашу МТС.

В тракторных бригадах Ивана Денисенко и Степана Калюжного проходили практику будущие инженеры и агрономы из с/х ВУЗов страны. О работе нашей МТС много писалось в газетах, журналах, брошюрах.

В МТС частыми гостями были видные ученые нашей страны. В их числе академик Жданов, Сверщевский и др. Они изучали культуру земледелия и знакомились с практикой использования техники.

В этой МТС я проработал два года, по сентябрь 1949 года. Как известно, это был трудный период в жизни МТС. Не хватало запасных частей, была низка оплата труда колхозников. Надо было в условиях этих трудностей сплотить коллектив, мобилизовать партийный актив на повышение урожайности с/х культур, повышение производительности труда и бережного интенсивного использования с/х машин и за счет этого повысить оплату механизаторов и колхозников.

Знакомство с людьми, распространение среди них передового опыта организации труда, налаживание партийной и пропагандистской работы, проведение бесед в бригадах, - так шла моя работа. У нас сложился неплохой актив коммунистов, знающих свое дело, умеющих повести за собой людей. И результаты не замедлили сказаться. Как я уже писал выше, МТС продолжала первенствовать в области, была школой передового опыта для многих.

Однако, я чувствовал, что мне не хватает образования. За долгое время работы мне не пришлось завершить свое образование. А страна росла, повышался культурный и общеобразовательный уровень. Несколько раз я обращался в Бюро Райкома с просьбой отпустить меня на учебу, но мне всякий раз отказывали.

После одного очередного отказа я послал телеграмму в Обком:

"СЕКРЕТАРЮ ОБКОМА КПСС.

РАБОТАЯ НА ПАРТИЙНО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ РАБОТЕ С 1930 ГОДА Я НЕ МОГ ОКОНЧИТЬ С ОТРЫВОМ ОТ ПРОИЗВОДСТВА НИ ОДНОГО УЧЕБНОГО ЗАВЕДЕНИЯ. ПРОШУ ВАС НАПРАВИТЬ МЕНЯ В ДВУХГОДИЧНУЮ ПАРТИЙНУЮ ШКОЛУ".

На следующий день обком решил откомандировать меня на учебу. И с сентября 1949 по 1951 годы - я слушатель областной партийной школы. В эти же годы я поступил экстерном в Ростовский пединститут, который успешно закончил в 1951 году, получив диплом преподавателя истории ср. школы. Так, в 45 лет, я получил высшее образование.

После окончания партшколы я работал секретарем парткома оптико-механического завода, а в декабре месяце 1951 года меня избирают вторым секретарем Азовского райкома КПСС, а с 25 декабря 1953 года - председателем Азовского райисполкома. На последней должности я проработал 9 лет, до 1962 года, до ухода на пенсию. За этот период пять раз избирался в Ростовский областной совет депутатов трудящихся.

Азовский район - интересный район. Его земли раскинулись на 100 км по побережью Таганрогского залива Азовского моря и берегам Дона. В районе было 3 МТС, 14 рыболовецких колхозов, 18 полеводческих колхозов, 1 молочно-мясной совхоз, 2 моторно-рыболовецкие станции (МРС), опытное хозяйство Донского зонального с/х института. В дельте Дона находился государственный рыбный заповедник. Земельный фонд в районе был свыше 127 тыс. га, в т.ч. 77 тыс. га пашен. Проживало 122 тыс. человек.

За период моей работы в районе была построена асфальтовая дорога Азов-Ростов, ЛЭП на 34 ООО Вольт, дорога с твердым покрытием Азов-Кагальник, были электрифицированы все колхозы и совхоз, построено 3 крупных рыбхоза по разведению ценных пород рыб, организован Межколхозстрой, сыгравший большую роль в ускорении капитального строительства животноводческих помещений, Домов и Дворцов культуры, школ, детских садов, яслей, в создании собственных высококвалифицированных кадров строителей и создании материально-технической базы.

При наличии хороших климатических условий было слабо развито садоводство и виноградарство. При помощи областных организаций был создан у нас крупный плодопитомнический совхоз, в котором стали выращивать саженцы для садов и виноградников. Кроме этого, мы приняли меры по заготовке чубуков и виноградников в южных республиках. В результате площадь садов увеличилась с 1859 до 6355 га , а площадь виноградников - с 440 до 2100 га .

Большим подспорьем стало расширение пчеловодства и увеличение числа ульев в колхозах и совхозах.

Принимались меры по значительному улучшению урожайности зерновых и роста продуктивности животноводства. Хорошие доходы начали получать от садов и виноградников. Значительное развитие получило и овощеводство. В результате укрепилась экономика колхозного хозяйства, повысился уровень благоустройства колхозников.

Наш райпотребсоюз выстроил в г. Азове крупную промтоварную и овощную базу, построил консервный цех, в ряде сел построил хорошо оборудованные столовые и магазины. В деле укрепления колхозов и совхозов много труда вложили директора МТС В.И.Пимкин, И.Л.Кольчик, Волошин, Войтенко, специалисты-агрономы: Порецкий, Привезенцев, председатели колхозов Саханев, Рекус, Игнатов, Кужаров, Шепелявцев, Понятовская (она 25 лет руководила колхозом).

В р-не проделана была большая работа по насаждению лесозащитных полос. Каждая 100-гектарная клетка была ограждена лесополосой. В результате тысячи гектар земли были спасены от суховеев и черных бурь.

Большую работу по укреплению рыболовецких колхозов проводил директор Елизаветинской МРС Ковалев А.Н., председатели рыболовецких колхозов Поддубный, Ракша, Самсонов и др. Они электрифицировали населенные пункты, где расположены колхозы; в каждом колхозе выстроили Дома культуры, построили крупные водоемы для разведения рыбы. Во многих колхозах р-на были созданы крупные коллективы худ. самодеятельности, часто выступавшие на областных и республиканских смотрах, а казачий хор села Елизаветовка и на всесоюзных смотрах в Москве не раз показывал свое мастерство.

Вопросы укрепления экономики колхозов и организации оплаты их труда приходилось не раз ставить перед областными партийными советскими органами, перед отраслевыми министерствами и ЦК партии, выступать по этим вопросам в областной и центральной печати (см. ст. в газете "Сельская жизнь" от 3.01.1961 г.).

Теперь многие из этих вопросов решены центральными органами, что значительно укрепило позиции совхозов и колхозов, улучшило благосостояние трудящихся. Теперь, оглядываясь назад, хорошо виден итог затраченных трудов, и мне не стыдно смотреть в глаза тысячам советским людей в местах, где я работал.

Везде и повсюду я видел нашу партию, нашу Родину, которая вырастила и воспитала меня, и я старался для них отдать все силы, всю энергию ради победы за коммунизм.

В 1962 году мне была назначена персональная пенсия союзного значения, и я перешел на работу заведующим городским отделом социального обеспечения г. Азова. На этой должности я работал 8 лет. Здесь мне пришлось ближе столкнуться с теми, кто потерял близких во время войны, с инвалидами труда и войны, с ветеранами партии и труда, уходящих на заслуженный отдых. Работа эта требовала повышенного внимания и забот, связанных с назначением пенсии.

Однако объем работы возрастал, годы мои тоже добавлялись, и в 1969 году я перешел на другую работу, начальником городского бюро технической инвентаризации, а в 1971 году оставил и эту работу в связи с переездом на новое местожительство, в г. Сочи.

Заключение

Заканчивая свои заметки, мне хочется сказать, что я прожил трудный, но славный путь, и все радости и невзгоды мы делили с моим другом, женой Еленой Ефремовной. Мы вырастили и воспитали трех сыновей.

Старший сын, Николай, закончил Ростовский техникум с/х машиностроения и работает главным конструктором СКБ кузнечного и прессового оборудования в г. Азове, имеет ряд изобретений по прессам, у него две дочки: Марина и Елена, растет внучка Сашенька.

Средний сын, Георгий, закончил Таганрогский РТИ, к.т.н., начальник лаборатории НИИ в г. Фрязино. У него два сына: Василий и Андрей.

Младший сын, Алексей, окончил Тульский механический институт, служит в СА в звании инженер-подполковника, у него два сына: Алексей и Михаил.

Все они имеют хороших жен, и их дети доставляют им и нам радость.

9 ноября 1970 года в 14 часов перестало биться сердце моего друга, жены, матери моих детей, с 10 на 11 ноября она пробыла последнюю ночь в доме, где мы прожили 22 года. 11 ноября сотни горожан Азова вместе с нами простились с ней. Ее образ друга, матери, товарища навсегда запомнятся тем, с кем она жила рядом долгие годы.

После смерти жены я в 1971 году переехал в Сочи, где женился на Сердюковой Ольге Пантелеевне, старой моей знакомой по 1928-1929 гг. по комсомольской организации на станции Хадыженская.

В Сочи много работал по общественной линии начальником городского штаба походов по местам революционной и боевой славы советского народа. С 1982 - зам. председателя районного Совета ветеранов, член РК партии, член комитета содействия генералов и офицеров при горвоенкомате, где являюсь зам. председателя комиссии по работе с допризывной и призывной молодежью.

Партия и правительство высоко оценили мое участие в Великой Отечественной войне и мою работу в период послевоенного социалистического строительства:

1. 27.02.1945 г. было присвоено звание Героя Сов. Союза с вручением Ордена Ленина и Медали Золотая Звезда.

2. В 1945 г . награжден медалями "За освобождение Варшавы", "За взятие Берлина", "За победу над Германией".

4. 20.10.1956 г. - медалью "За освоение целинных земель".

5. 11.01.1957 г. - орденом "Знак почета".

6. В 1957-58 гг. - медалями за участие Азовского р-на во Всесоюзной с/х выставке и его достижения в сельском хозяйстве.

7. Юбилейные медали 20, 25, 30 и 40 лет Победы в Великой Отечественной войне.

8. 26.12.1967 г. - медалью "50 лет Вооруженным Силам СССР".

9. 15.04.1970 г. - медалью "За доблестный труд" в ознаменовании 100-летия со дня рождения В.И.Ленина.

10. 22.02.1978 года - медалью "60 лет Вооруженным Силам СССР".

11. 8.02.1978 г. - медалью "Ветеран труда".

12. 26.04.1980 - медалью Центрального Штаба походов по местам революционной, боевой и трудовой славы советского народа.

13. В мае 1965 года ЦК КПСС и СМ СССР наградил золотыми наручными часами.

14. 30.12.1983 г. награжден знаком "50 лет в КПСС".

15. 11.03. 1985 г . - орденом "Отечественной войны" 1 степени.

 

Я часто выступаю перед молодежью в школах и призывных пунктах, встречаюсь с молодыми воинами, рассказываю о своем боевом и трудовом пути, неоднократно выступаю по Сочинскому телевидению.

О боевом и трудовом пути моей жизни писала и Ростовская областная газета "Молот" и Азовская районная газета "Красное Приазовье", газетах 49-й стр. див. 62-го стр. корп., 33-й армии. Сочинской газете "Черноморская здравница", в книгах "Их имена никогда не забудутся. Ставропольцы - Герои Советского Союза" (Ставрополь, 1969, стр. 81), "Отважные сыны Дона. Очерки о героях Сов. Союза" (Ростов, 1963, стр. 185), а также в альбоме "Золотые звезды Кубани" (Краснодар, 1971, вып. 3).

Вот таков мой краткий трудовой и военный, комсомольский и партийный путь в моей жизни. Он трудный, но славный; моим детям, внукам и правнукам, друзьям и товарищам не придется краснеть за меня, если они будут находить опору в своей жизни в идеях Ленина и нашей славной Коммунистической партии.

Василий Ровенский.

Сочи, октябрь 1985 года.

 

Послесловие Георгия Васильевича Ровенского

Наш отец, Василий Григорьевич Ровенский скончался 25 апреля 1995 г . в 5 часов утра в г. Сочи на 89 году жизни. До самых последних лет жизни он сохранял бодрость духа и интерес к жизни. Последние четыре месяца были другими. Его время ухода пришло, сосудистая система перестала работать. И жизнь его быстро угасла.

В соответствии с ритуалом похорон Героев Советского Союза он был предан земле с подобающими воинскими почестями: комендантская рота г.Сочи установила почетный караул у гроба во время прощания у дома, где он жил последнее время, и сопроводила почетным салютом опускание гроба в могилу; четыре офицера гарнизона несли на подушечках ордена и медали отца. Гроб несли солдаты Сочинского гарнизона. Духовой оркестр полка морской пехоты сопровождал прощание и процессию, во время опускания гроба играл гимн России.

По решению родных он похоронен рядом с женой, Ольгой Пантелеевной, на Сочинском кладбище.

«Мы думаем, что все, кто знал его, с печалью встретят весть о его смерти, - писал я всем его знакомым по многочисленным адресам записной книжки отца, - вспомнят часть своей прошлой жизни, связанной с нашим отцом, и в сороковой день 4 июня помянут его словами: МИР ПРАХУ ЕГО».

Откликнулись со словами соболезнования многие из них. Вот письмо соратника по его работе в Азове, Алексея Устиновича Подкопаева: «Получил от Вас скорбное известие о кончине Вас. Гр. Выражаю Вам искреннее соболезнование и разделяю Вашу боль. Все, кто знал Василия Григорьевича, кому выпало счастье работать с ним, навек сохранят о нем светлую память. 4 июня мы в кругу его соратников помянули его, по русскому обычаю чаркой и пожелали ему Вечного небесного счастья».

Его пенсионная жизнь была очень активной, более 10 лет мы с ним составляли его биографию, много раз он ее переделывал, а затем «издал» в 10 экземплярах и раздал трем сыновьям и в музеи.

Перестройку в стране он, как и все его сыновья, принял хорошо. Свежий ветер перемен был полезен стране, да и всю внутрипартийную жизнь знал он хорошо. В сущности, из-за своего «диссидентства» он и был убран с поста председателя Азовского райисполкома в 55 лет. В годы хрущевской оттепели он откликнулся на призыв «Правды» и «Сельской жизни» написать свои предложения к очередному съезду КПСС. Он и написал все, о чем болела душа по сельскому хозяйству. Написал не только без согласования с обкомом, но покритиковал областные власти. Письмо его газета «Сельская жизнь» опубликовала 3 января 1961 г . В итоге в 1962 г . ему поручили командовать только пенсионерами - отделом социального обеспечения.

С большим удовольствием он встретился со своими однополчанами, которых мне удалось разыскать в 1965-70 гг. Они были очень рады ему тоже. Дружба их возобновилась и прерывалась только с их смертью. Теперь их осталось совсем немного и всем им или их семьям будет разослана эта книжка, а также в музеи и библиотеки тех селений, где он жил и работал.

Уходит поколение ветеранов Второй мировой, но сохраняется память о них, как мы помним даже героев 1812 года, той далекой Отечественной войны. Светлая память обо всех, сражавшихся за Родину, скрепляет память поколений.

9.11.2002, г. Фрязино Московской области.

Поделитесь с друзьями