ЛИЧНЫЕ СОСТОЯНИЯ МОРОЗОВЫХ – «ТИМОФЕЕВИЧЕЙ»

Ю.А. Петров,

канд. истор. наук, ИРИ РАН

Объем и структура личного состояния являются тем синтетическим показателем, который характеризует как деловой успех предпринимателя в целом, так и отражает сферу его интересов, направления и методы инвестирования капитала, занятия благотворительной и меценатской деятельностью и др. В литературе довольно давно высказано было наблюдение, что «московские магнаты в целом обладали гораздо большими личными состояниями, чем заправилы ряда высокомонополизированных отраслей тяжелой промышленности» [1]. Итоговые цифры громадных личных капиталов основателя ветви «Тимофеевичей» – Тимофея Саввича Морозова и его жены Марии Федоровны приводились в специальных работах [2]. Однако же структура «морозовских капиталов» до сих пор не была предметом исследования.

В данной статье, основанной на архивных источниках, речь пойдет о личных состояниях двух вышеназванных основателей клана «тимофеевичей», а также о двух дочерях Т.С. и М.Ф. Морозовых – Александре Тимофеевне, в замужестве Назаровой, и Анне Тимофеевне Карповой [3]. Скончавшийся в 1889 г. Т.С.   Морозов оставил наследникам 6129 тыс. рублей, которые практически целиком перешли в руки вдовы М.Ф. Морозовой за вычетом 500 тыс. руб. (поровну наличными деньгами и паями Товарищества Никольской мануфактуры), доставшихся пятерым детям (сыновьям Сергею и Савве и дочерям Александре, Анне и Юлии, в замужестве Крестовниковой).

Недвижимость (земля со строениями во Владимирской губернии стоимостью 253 тыс. руб.) представляла сравнительно небольшую долю наследства. Основную же его часть составляли ценные бумаги компаний, в которых участвовал Т.С. Морозов, – паи Никольской мануфактуры (2412 тыс. руб.), акции Общества Московско-Курской железной дороги (1094 тыс.), относительно мелкие, до 100 тыс. руб., пакеты финансовых и промышленных обществ (Московский Купеческий и Торговый банки, страховые общества, связанные с текстильным производством промышленные фирмы). Примечательно, что государственных бумаг по сравнению с акциями частных компаний у Т.С. Морозова было совсем немного – на 146 тыс. руб. облигаций консолидированного железнодорожного займа.

Значительную долю наследства составлял взнос хозяина Никольской мануфактуры в рабочую ссудосберегательную кассу на его фабрике (1163 тыс. руб.), учрежденную после известной стачки 1885 г. Владелец предприятия являлся и одним из его кредиторов – среди наследственного имущества Т.С. Морозова на 400 тыс. руб. значилось векселей от Товарищества Никольской мануфактуры. Личный капитал, таким образом, использовался для финансовой поддержки своей фирмы – одна из колоритных особенностей московской буржуазии, осуществлявшей финансирование своих фирм за счет собственных же средств (само­финансирование) [4].

Умершая в 1911 г. вдова Т.С. Морозова Мария Федоровна, более 20 лет после кончины мужа возглавлявшая семейное дело, оставила после себя наследство, впятеро превышавшее полученное от мужа. К наследникам М.Ф. Морозовой перешла рекордная даже для «Москвы купеческой» сумма 29 356 тыс. рублей. Общий же размер состояния, включая отчисления в 800 тыс. руб. на богадельню имени покойного мужа, 30 тыс. руб. в дар Московскому университету и несколько сот тысяч, розданных близким и на «помин души», далеко превышал 30 млн. рублей [5]. В этой сумме фигурировали и личные капиталы М.Ф. Морозовой, вышедшей из состоятельной купеческой семьи (известно, что в приданое за ней дана была бумагопрядильная фабрика, положившая начало Никольской мануфактуре).

Главная пайщица и директор-распорядитель семейного товарищества, имевшая собственный дом в Москве стоимостью 235   тыс. руб., владела паями Товарищества Никольской мануфактуры на сумму почти 7 млн. руб. (6976 тыс. руб.). Более половины своего состояния (около 16 млн. руб.) она, в отличие от мужа, держала в государственных ценных бумагах и гарантированных правительством. Перелив промышленных накоплений в госфонды обеспечивал максимальную (государственную) гарантию сохранности капиталов, принося к тому же хоть и небольшой, но твердый доход. Не менее важным было и то обстоятельство, что государственные фонды можно было закладывать в банках, получая под их залог дополнительные кредиты. Примечательно, что лишь небольшая часть государственных бумаг М.Ф. Морозовой находилась у нее дома. Подавляющая же их доля была помещена на текущих счетах в банках, как в Государственном, так и в частных коммерческих (Волжско-Камском и Московском Купеческом), и даже в Немецком банке в Берлине (облигации русского государственного займа 1905 г. на 600 тыс. руб.)

Эти цифры отражают эволюцию московских промышленных отношений магнатов с банками: если у Т.С. Морозова не было денег на текущих счетах в кредитных учреждениях, то 20 лет спустя его вдова доверила банкам половину своего состояния, причем сама состояла крупным акционером на сумму 540 тыс. руб. одного из ведущих коммерческих банков – Волжско-Камского. Вместе с тем сохранялась свойственная для Морозовых и других текстильных династий Центрального района практика финансирования собственных предприятий из личных капиталов – на текущем счету в Товариществе Никольской мануфактуры главная его пайщица держала 750 тыс. руб. и еще на 3 млн. учла векселей фирмы. Столь значительные ссуды, с одной стороны помогали поддерживать финансовую независимость предприятия, а с другой – приносили его владельцам дополнительный доход в виде процента по счетам и векселям.

Передавая почти все имущество жене, Т.С. Морозов тем самым предохранял семейное дело от раздробления. После же кончины Марии Федоровны «майорат» не был возобновлен, и капиталы «тимофеевичей» были поровну разделены между наследниками. По 1/5 всего имущества получили сын Сергей, дочери Анна и Юлия, дети скончавшихся к тому времени сына Саввы и дочери Александры Назаровой. Каждая из дочерей, отметим, при замужестве получала солидное приданое, но без ущерба для интересов семейного дела. Будучи пайщицами фирмы, в делах ее они практически участия не принимали, поскольку переданных в приданое капиталов вполне хватало для обеспеченной жизни рантье.

Так, после умершей в 1903 г. «потомственной дворянки, вдовы отставного губернского секретаря» Александры Тимофеевны Назаровой осталось имущества на 2,2 млн. руб., в том числе паев Никольской мануфактуры на 205 тыс. руб., государственных фондов на 700 тыс., денежных вкладов в банках на 715 тыс., акций торгово-промышленных и финансовых компаний на 100 тыс. руб. Дочь Т.С. и М.Ф. Морозовых являлась также владелицей дома в Москве и дачи-имения в подмосковном Кунцеве, оцененных в пределах 140 тыс. руб. По семейной традиции, она субсидировала предприятие «тимофеевичей» своими капиталами, учтя на 300 тыс. руб. векселей Никольского товарищества [6].

После раздела наследства М.Ф. Морозовой каждый из представителей следующей генерации морозовского клана стал обладателем колоссального богатства. По документам фамильного архива Карповых прослеживается, что другая дочь Т.С. и М.Ф. Морозовых, Анна Тимофеевна Карпова, в 1917 г. имела собственного имущества, включая паи Никольского товарищества на 1,4 млн. руб., госфонды на 1,8 млн. руб., недвижимость – дома в Москве и земельные имения во Владимирской и Московской губерниях – на общую сумму 5 млн. руб. Кроме того, по завещанию матери она пожизненно распоряжалась ценностями на 1,4 млн. руб., которые после ее смерти должны были перейти к внукам М.Ф. Морозовой. Всего, таким образом, А.Т. Карпова являлась собственницей 6,4 млн. руб., а ее чистый годовой доход достигал 500 тыс. руб. (для сравнения – годовое жалование царского министра не превышало, как правило, 25–30 тыс. руб.) [7].

Все эти богатства были исключительно «морозовского» происхождения, так как замужем Анна Тимофеевна была за известным историком, но лично человеком малосостоятельным Г.Ф. Карповым (поручителем со стороны жениха на их свадьбе был сам С.М. Соловьев). Главной ценностью, оставленной умершим в 1890 г. ученым, являлась «библиотека исторического содержания» объемом более тысячи томов. Остальное же имущество, представленное земельной недвижимостью, акциями Московско-Курской железной дороги всего на сумму 120 тыс. руб., было фактической собственностью супруги и после смерти ее мужа вернулось к ней [8]. Заметим, что среди многочисленного потомства Г.Ф. и А.Т. Карповых была дочь Елена, вышедшая замуж за известного государственного деятеля предреволюционной России, близкого сподвижника П.А. Столыпина – А.В. Кривошеина.

Как и остальные члены семейного клана, Анна Карпова участвовала в финансировании Никольского товарищества. По документам семейного архива Морозовых прослеживается, что с 1912 по октябрь 1917 гг. она ежегодно предоставляла правлению фирмы в ссуду ценные бумаги (гарантированные государством облигации железнодорожных обществ и закладные листы част ных ипотечных банков) на общую сумму свыше 700 тыс. руб. [9]. Таким образом, выделенные в качестве приданого и пришедшие от матери капиталы не изымались окончательно из общесемейного предприятия, а продолжали служить интересам морозовского дела.

После октябрьской революции 1917 г. и связанных с ней национализаций банков и промышленности и аннулированием государственных долгов «морозовские миллионы, воплощенные в фабричных зданиях и ценных бумагах, обратились в прах. Пережившей революцию и скончавшейся в 1924 г. в Москве А.Т. Карповой в числе немногих удалось сохранить родной угол. В августе 1918 г. заместитель Наркома просвещения известный историк М.Н.Покровский подписал «охранную грамоту», согласно которой «квартира вдовы профессора А.Т.Карповой (Б.Ордынка. д.36), заключающая в себе обширную библиотеку по истории .., – не подлежит уплотнению и реквизиции» [10].

Тем не менее, на представительницу морозовского рода как «буржуазный элемент» был начислен громадный чрезвычайный налог в размере 2350 тыс. рублей. Поясняя невозможность его уплаты, А.Т. Карпова в 1919 г. писала в официальные советские инстанции: «Революция лишила нас всего нашего состояния, сделав нас из богатых людей – людьми без всяких средств... Мы никогда не имели больших наличных сбережений, живя исключительно на доход с паев Товарищества Никольской мануфактуры, ныне у нас все отнято, в том числе и ценности, изъятые из сейфов банков». От уплаты грабительского налога бывшую миллионершу в конце концов освободили «как не имеющую средств и находящуюся на иждивении своих детей и внуков».

Эпилогом к истории «морозовских миллионов» может служить относящееся к 1920 г. ходатайство А.Т. Карповой, просившей о возврате ей из бывшего имения Сушнево «одежды и обуви, так как я абсолютно не имею таковых более» [11].

1 См.: Гиндин И.Ф. Русская буржуазия в период капитализма. Ее развитие и особенности // История СССР. 1963, № 2, стр. 47.

2 См.: Соловьева А.М. Прибыли крупной промышленной буржуазии в акционерных обществах России в конце Х I Х – начале ХХ в. // История СССР. 1984, № 3, с. 47.

3 Петров Ю.А. Документы о личных состояниях крупных московских капиталистов конца Х I Х–начала ХХ века. // Вопросы историографии и источниковедения дооктябрьского периода. М., 1992.

4 ЦИАМ, ф. 120, оп. 6. д. 28, л. 130–132.

5 Там же, оп. 3, д. 15, л. 105–112.

6 Там же, оп. 3, д. 20, л. 214–217.

7 Отдел письменных источников Государственного Исторического музея (ОПИ ГИМ), ф. 369 – Г.Ф. Карпов, д.   16, л. 5–7.

8 Там же, д. 1, л. 39–43.

9 ЦИАМ, ф. 357 – Морозовы, оп. 1, д. 59, л. 1–6.

10 ОПИ ГИМ, ф. 369, д. 19, л. 17.

11 Там же, л. 24, 40.

Поделитесь с друзьями