Афганские рассказы. Баграм
Екатерина Жукова
История Афганистана – это история многочисленных войн и сражений. В древности эту территорию завоевывали арабы, персы, Чингиз-хан. Англичане трижды пытались колонизировать Афганистан. В 1979 году советские войска вошли в Афганистан. Почти десять лет войны – тысячи погибших, искалеченных. В этих жерновах истории перемалывались тысячи человеческих судеб. Два года в действующей армии, в центре событий Афганской войны находился Вячеслав Владимирович Зимбулатов.
Прапорщик Зимбулатов в Афганистане. 1987 год
В 1986 году фельдшера и прапорщика Зимбулатова вызвали в командование части в Москве, где он служил – надо ехать в Афганистан. Работа предстояла в военном госпитале в сорока километрах от Кабула, в Баграме. И вскоре В.В. Зимбулатов уже находился в самолете с военнослужащими, отправляющимися в Афганистан. Самолет вылетел из Тузели (аэропорт Ташкента) в Кабул, а потом в Баграм.
Баграм – это древний афганский город, в окрестностях которого находились советские войсковые части, штаб 108-мотострелковой дивизии, военно-воздушная база ВВС СССР. Аэродром находился в зеленой долине, окаймленной с трех сторон высокими горными хребтами. Иногда В.В. Зимбулатов фотографировал афганские пейзажи, караваны верблюдов, гражданские разрушения, разбитую технику, медсанбат – получилась военная хроника.
– Первое впечатление – все необычно, экзотика, – рассказывает Вячеслав Владимирович. – Я мечтал увидеть Восток, попасть в Самарканд. А здесь – жара 50 градусов, пыль по щиколотку, как крахмал, ветер-афганец. Мы иногда в обеденный перерыв играли в волейбол – тут как раз, ровно в 13.32 ветер начинается. И заканчивается в 17 часов – дует, как труба – и только летом. В горах необычно: гора кажется рядом, а пока дойдешь – ноги отвалятся. Высота две с лишним, воздуха не хватает. На здоровье климат сильно отражался: на жаре идет загустение крови, обезвоживание. Ну и заразы всякие, чем мы только не переболели. Малярия, холера, брюшной тиф. А пуще всего тропическая лихорадка, переносчики – москиты типа комаров, укусит – и все, три дня температура под сорок, полубессознательное состояние, через девять дней ходишь как тень. И ничем не лечится, пока не переболеешь. За перевалом – Джелалабад, там начинались уже субтропики, обезьяны, ананасы. В заставе мартышки бегали, солдаты их приручали вместо собак. Англичане здесь тоже когда-то воевали, доктор Ватсон – военврач из Афганистана.
100-й медбат Баграм, 1987 год
100-ый медбат, дислоцировавшийся в Баграме, был введен в Афганистан вместе с советскими войсками в декабре 1979 года и покинул Афганистан в 1989 году вместе с последней колонной генерала Громова. За десять лет войны медбат участвовал во всех значимых операциях войск. Многие врачи и медсестры имеют государственные награды за спасение жизни раненых.
Медбат Баграма обслуживал военные операции в радиусе около трехсот километров от Кабула до Саланга. Медсанбат был рассчитан на сто коек, но меньше 250-ти раненых никогда не было. Медики работали без отдыха. К празднику 23 февраля сбрасывались деньгами, ходили на базар купить для раненых мандаринов, чтобы хоть немного их обрадовать. При надобности врачи, медсестры сдавали для раненых кровь. Кровь первой группы, которая подходит всем, была только у врача-нейрохирурга Игоря Павловича Сербинина и фельдшера В.В. Зимбулатова. По литру крови сдадут – и к операционному столу.
Тяжелораненых из Баграма эвакуировали самолетами, был случай, рассказывает Вячеслав Владимирович, когда одному солдату требовалась срочная операция, он получил ранение в глаз и мог потерять зрение. Прапорщик Зимбулатов дозвонился до медотдела штаба армии, и вскоре к ним приземлился вертолет-разведчик и забрал раненого в Ташкент. Эвакуация была поставлена нормально.
За сутки в медсанбате Баграма проходило более пятидесяти операций, раненых привозили с отстреленной грудью, с разорванным животом. Раз привезли солдата с оторванной рукой, шесть часов длилась операция. Руку сохранили, все соединили, нервы сшили, он потом из Союза в госпиталь письмо написал этой рукой. Ну а врачам, делавшим операцию, досталось взыскание, так как по инструкции они должны были руку ампутировать. Но военная хирургия совершает чудеса, таких операций в клиниках не делают.
С ноября по январь 1987– 1988 годов в труднодоступном горном массиве «Сулеймановы горы» в зоне афгано-пакистанской границы проходила крупномасштабная операция наших войск «Магистраль» – операция по деблокаде афганского города Хост.
– Мы участвовали в операции, – рассказывает Вячеслав Владимирович. – Медбат выполнял свою обычную работу: медицинское обеспечение, эвакуация раненых. Там были сильные объединения пуштунов. Громов придумал сбросить десант с парашютов, но штука в том, что это был не десант, а манекены. Они сразу открыли огонь, мы засекли их огневые точки и подавили мощным ответным огнем.
За участие в операции «Магистраль» В.В. Зимбулатов был награжден медалью «За отвагу».
«Медбат выполнял свою обычную работу» – если немного вникнуть, то мороз по коже пойдет от этой простой фразы. Командир Баграмского госпиталя подполковник В.Н. Феофанов, живущий теперь в городе Коврове, о войне говорить не может, настолько это тяжело. В медсанбате он делал все, так и говорил: «Все во имя раненых».
Афганский пейзаж
Военный врач, капитан медицинской службы А.М. Ровенский, вспоминая работу в медсанбате Баграма, пишет:
«Самые тяжелые психологические и физические трудности приходится испытывать, когда идет большой поток раненых с боевых действий. Вот они лежат передо мной – раненые наши советские мальчишки, которых на Родине ждут их родители, и молят меня о помощи, и я ее оказываю, борясь за жизнь каждого из них, но многие все равно вернутся в семьи калеками, и тут уж я бессилен что-то изменить. Тяжело и нестерпимо видеть в их глазах боль по изуродованной войной жизни, слышать слова отчаяния. А матерям ребят, сложивших здесь свои головы, никогда больше не удастся увидеть своих детей не только живыми, но и мертвыми в этих цинковых гробах. Все увиденное и пережитое здесь наверняка навсегда врежется в нашу память и сильнее всего – лица людей, которым не смог помочь и которые навечно покинули нас, исполнив свой воинский долг».
Кровь, погибшие, раненые… есть предел человеческих сил.
– Однажды со мной такое было, это невозможно объяснить, полное опустошение, не было никаких чувств, мыслей, я просто сидел, молчал. – рассказывает Вячеслав Владимирович. – Друг мой, Мишка, видя, что со мной такое делается, налил спирту мне и себе, но мы его почти не тронули, Мишка тихо играл на гитаре. К утру я пришел в себя. Из Афганистана я раньше заменился, а друг мне прислал письмо из Баграма:
Тают снега, обнажая вершины невозмутимых гор,
Значит весна – и кончается длинный магометанский год.
Небо седое от зноя и пыли, солнца седого лучи.
Мы не забыли, пока не забыли мартовские ручьи.
Где-то капель кселофонит по нотам добрых весенних дней,
За поворотом, за поворотом жизни твоей и моей.
А на прямой, что сейчас перед нами – тонкая, как струна,
Стая эр-эс-ов пирует в Баграме, и в Гульбахоре война.
Ночью подъедет Бэ-Тэ-ров пара из разрывов вдали,
Топот за дверью, крик санитара: «Раненых привезли!»
Значит опять на носилках в приемном в кровью залитом хэ-бэ
Парни лежат и в сознании полном молятся судьбе.
Это дружище, будто не с нами было – песок в глаза,
Черное солнце, пыль под ногами, Новый год – Рамазан.
Врач Михаил Лебедев после Афганистана ушел из медицины, сейчас работает в Омске журналистом, пишет стихи.
В Баграмский медсанбат прибывали работать молодые ребята. Ни одна группа не ходила на операцию без медика, но молодых ребят без военного и медицинского опыта посылать было рискованно. И В.В. Зимбулатов большею частью сам шел в составе боевых групп: «Мальчишку послать – очень тяжело, лучше самому сходить. Страшно, когда молодые, такие замечательные ребята, искалечены. Приехал в Тамбовскую деревню без ног, какие там протезы, какие там коляски, кому он нужен? Кончается водкой да петлей».
Для пополнения частей из Союза прибывали новобранцы, только что прошедшие учебку. На афганских фотографиях – почти детские лица солдат. Юные бойцы не всегда понимали, что такое восточная страна, никто не объяснял нашим мальчишкам, что нельзя трогать Коран, нельзя использовать листы священной мусульманской книги на бытовые нужды. Почти все солдаты, воевавшие в Афганистане – дети рабочих, колхозников, матерей одиночек. Через медсанбат Баграма за два года прошло несколько тысяч человек. При заполнении истории болезни указывались личные данные – все ребята – из простых семей, один раз только попался сын председателя колхоза.
Однажды Зимбулатову пришлось сопровождать пополнение новобранцев в Баграм. Человек сорок ребят ждали отправки в кабульском аэропорту. Многие из них совсем домашние, москвичи, один такой культурный мальчик подходит к В.В. Зимбулатову, и, обращаясь по форме, спрашивает: «Товарищ прапорщик, я не пойму, скажите, где здесь фронт?»
Если бы кто-то мог ответить на этот вопрос… Фронт был везде. Любой кишлак представлял угрозу, любой афганский старик или ребенок мог подложить мину, стрельба неслась в любое время с разных сторон.
Крестьяне, днем обрабатывающие землю, вечером ставят мины. В Афганистане в предзакатное время солнце садится, а вот как зашло – сразу темно. После 17 часов – тут их время наступает. Иноземцы для них враги, они «неверные». Этого достаточно.
Афганский пейзаж
Воевать приходилось с народом, а это дело безнадежное. Хотя советские гражданские специалисты в Афганистане строили дороги, дома. Шла помощь вещами, продуктами. Даже их советники говорили: вы столько сделали, сколько мы за десять лет не сделали. Но нужен ли им был наш социализм, наша цивилизация? У них другая страна, другая природа, другое летоисчисление, а мы им фильмы показывали про Чапаева, про Днепрогэс.
Как всякий народ, афганцы своеобразны, у них свои обычаи. Вот, скажем, человек совершил преступление – его сажают в яму. Яму он копает себе сам, потом его туда сажают на десять лет, и он сидит – риса ему бросят – и все… А что у них считается преступлением? Да то же, что у нас.
В наших медсанбатах лечили и местных, и душманов. Если госпиталь не примет – могут обстрелять. Детей много привозили. Раненых, искалеченных афганских детей наши медики лечили как своих, кровь им сдавали, хотя были такие детки, которые мины ставили против БТР.
– Медицины в нормальном понимании у афганцев нет, – рассказывает Вячеслав Владимирович – молитвы, заклинания. Живут недолго, в сорок лет – старик. Однажды в наш госпиталь привезли муллу, у него – аппендицит, и уже начался перитонит. Живот словами из Корана исписан. Мы ему операцию сделали, спасли. Афганцев лечить легко, они никогда лекарств не принимали, антибиотики быстро действуют. Ну вот наш мулла на четвертый день пришел в себя, начал молитвы возглашать, а потом на проповеди у себя в кишлаке сказал: «Аллах помогает шурави!» И все. Этот кишлак уже не воевал против нас.
Говорят, в давние времена русские в Афганистане были самыми почитаемыми гостями, за причинение вреда которым карали смертной казнью. Но те времена прошли. У них за эту войну два с половиной миллиона погибших и искалеченных, а сколько кишлаков разрушенных...
Один из советских летчиков, бомбивших Афганистан, записал в своем дневнике летом 1983 года: «Война… главное в ней – ее затяжной характер. За три года, по-моему, к лучшему ничего не изменилось, а наша долина уже стала напоминать лунный пейзаж. С каждым убитым мы увеличиваем ряды тех, кто борется против нас. Скорее всего, ввод войск был ошибкой».
С января 1987 года советские войска прекратили активные наступательные боевые действия и вступали в боестолкновения только в случае нападения афганцев. Генерал Громов сказал командирам: «Берегите бойцов, полгода осталось, потерпите».
– В 1979 году нас цветами встречали, а в 1989 – мы за колючей проволокой, после 17 часов – они хозяева, – говорит В.В. Зимбулатов. – У них винтовка времен английской колонизации. Он охотник. И ножом режет. Не говоря про «Стингер». Сколько погибло, а сколько потом умерло от инфарктов. Столько успешных врачей – они вернулись, работали здесь, но пережитое дает себя знать. В 50 лет инфаркт. Все уходят. Вывести войска – это было правильное решение. Их не покорил никто. Их покорить – всех уничтожить. Американцы в Баграме держали огромный аэродром, но им тоже туго приходилось.
Вывод войск из Афганистана проходил с мая 1988 года по февраль 1989 года. Медбат участвовал в медицинском обеспечении вывода войск. Первые колонны пошли в мае, начале июня. В Кабуле был митинг, ребят провожали, шло механическое, медицинское обеспечение продвижения колонн. Двигались с плакатами, с цветами. Идет громадная колонна БМП, подъезжает к Баграму, к перекрестку. Вдруг колонна притормаживает, расчехляет знамя. Они ехали с развернутым знаменем, отдавали честь тем, кто оставался. С одной из колонн проходил и прапорщик В.В. Зимбулатов, отвечая на своем участке за медобеспечение. Незадолго до этого командующий 40-ой Армии генерал Громов вручил ему орден «За службу Родине в вооруженных силах». Это офицерский орден. Еще была медаль «За отвагу», медаль «Благодарность афганского народа».
А когда наши военные из Афганистана вернулись в Ташкент – в аэропорту их встречали пограничники с собаками, обыскивали…
Баграм, сотый медбат. 1987 год
– Афганская война, эти два года – Это отдельная жизнь, – говорит Вячеслав Владимирович. – Главное – это друзья. Сколько судеб изломано, кто-то пережил, кто-то, как я вот, неполностью пережил. Но было и хорошее, даже любовь была, мы свадьбу одну сыграли. Мы устраивали такие праздники! 1 мая, 7 ноября. Концерты, артисты. При мне Валерий Леонтьев приезжал, Александр Розенбаум. Телевизор мы смотреть не любили: показывали, как у нас в Союзе все хорошо. Хотя фильм «Семнадцать мгновений весны» смотрели в афганском переводе. Мы этот фильм наизусть знали. Входит немец, руку вскидывает: «Хайль Гитлер!», перевод: «Салямалейкум!» Ну и все такое. Мы со смеху помирали. Когда собираемся, вспоминаем только веселое. Друзья приезжают с Омска, с Нарьян-Мара, чтобы повидаться. Один случай был, когда мы встречались в Москве, меня там вдруг один из раненых в Баграме нашел, узнал, так обрадовался: «Прапорщик! Ты тащил меня в горах! Ты не помнишь меня?» Но я не помнил его, мы многих выносили из боя.
Фото из архива Вячеслава Зимбулатова.
Поделитесь с друзьями