К 75-летию Великой Победы
Ашукин Анатолий Иванович, офицер, командир взвода – погиб в кровавых боях под Великим Новгородом…
Вот сухие строчки из Книги Памяти Ногинского района (Ногинск. 1994 г.): «Ашукин Анатолий Иванович. 1907 г.р. Ногинск. Призван в 1941 г. 3 февраля 1942 г. погиб. Захоронен: Новгородская область, Новгородский район, д. Большое Замошье. Жена – Липаева С. А.»
Документы сайта «Память народа» раскрыли некоторые подробности гибели Анатолия Ивановича: в звании младшего лейтенанта он командовал взводом 1004 стрелкового полка 305 стрелковой дивизии. Его семья – жена С. А. Липаева и их ребенок – проживала в доме №98 на ул. III Интернационала. Многие помнят этот 2-х этажный дом (низ каменный, верх деревянный) – напротив школы №6. И Ашукины и Липаевы - известные в городе фамилии.
305 стрелковая дивизия, в составе которой воевал А. И. Ашукин, наполовину состояла из добровольцев Коминтерновского района г. Москвы. В декабре 1941 года дивизия вошла в состав только что образованного Волховского фронта и была включена в Новгородскую армейскую группу. Тяжелейшие бои в этих местах известны, так называемый Мясной Бор у всех на слуху.
Мы публикуем два материала из истории дивизии и полка, почерпнутые нами из Интернета: воспоминания бывшего командира 5-й батареи 830-го артполка, майора в отставке Александра Доброва (укажем здесь, что 305 дивизия потеряла в боях под Новгородом почти весь личный состав: из 17 000 воинов в живых осталось 82 человека – автор воспоминаний один из них, и 2-го июля 1942 года дивизия была расформирована) и очерк о Валерии Демидове - сыне погибшего в этих боях политрука 1004-го стрелкового полка Василия Демидова.
Советуем прочитать эти материалы – здесь перемешано все: подвиг, отчаянье, последние надежды, гордость, сыновья преданность отцу, матери, Родине…
А. С. Добров. Воспоминания о боях в Мясном Бору…
В 1940 г. я окончил среднюю школу в г. Ирбите Свердловской области и поступил учиться во 2-е Ленинградское Краснознаменное артиллерийское училище. 22 июня 1941 г. учеба была прервана, а личный состав направили в Эстонию — в действующую армию. В конце июля мы отошли к Ленинграду и нас распределили по частям. Я и несколько моих товарищей получили предписание в 305-ю сд, которая формировалась в г. Дмитрове Московской области. Я был направлен в 5-ю батарею 830-го артполка командиром взвода управления.
17 августа 1941 г. 305-я сд прибыла на Северо-Западный фронт и вошла в состав Новгородской армейской группы. Основной состав дивизии — ополченцы Москвы и колхозники Калининской области (и не только – в списках дивизии воины из Петушинского и Орехово-Зуевского районов, скорее всего – и из Ногинского – ред., из документов различных форумов). Вскоре мы вошли в состав Ленинградского, а затем Волховского фронтов, хотя наше место дислокации почти не менялось. Недоукомплектованная оружием и людьми, дивизия с марша вступила в бой с превосходящими силами противника. Довооружались и доучивались военному искусству в боях.
23 октября 1941 г. газета «Известия» писала о 305-й сд: «Два месяца тому назад после шестидневных ожесточенных боев за Новгород наши части под давлением численно превосходящих сил противника вынуждены были оставить город. Н-ская часть заняла оборону по берегам рек Волхов, Малый Волховец и о. Ильмень. За это время немцы не раз пытались прорвать нашу оборону, переправиться через водные рубежи, зайти во фланг. Но все эти попытки были ликвидированы огнем нашей артиллерии, минометов и смелыми контратаками пехоты. Н-ская часть продолжала упорно удерживать линию обороны. На Новгородском направлении немцы не продвинулись ни на один метр вперед...».
Не добившись успеха на рубежах обороны 305-й сд, противник в конце октября 1941 г. прорвал оборону нашего соседа справа (267-й сд) и устремился в направлении Малой Вишеры и Тихвина. Стремясь расширить прорыв, враг после массированного налета авиации и артиллерии силами двух полков — полка СС и полка 250-й испанской «голубой» пехотной дивизии атаковал правый фланг 305-й сд — военный городок Муравьи, но был полностью разбит и перешел к обороне. К настоящему времени осталось в живых только три участника тех боев: политрук пулеметной роты Павлов Василий Андреевич, полковой разведчик Беляев Михаил Михайлович и я — командир взвода управления 5-й батареи.
В начале декабря 1941 г. дивизия перешла в наступление, выбила врага из населенных пунктов Никитино, Тигода, Дубровка, Ситно, полностью очистила (в полосе своего наступления) правобережье Волхова. Начались тяжелые бои по захвату плацдармов на западном берегу Волхова.
Первый населенный пункт на западном берегу Волхова, освобожденный одной из стрелковых рот дивизии, находился напротив военного г. Муравьи. Эту роту поддерживала огнем и наша батарея.
В наступление на д. Теремец через Волхов по льду пошел батальон 305-й сд в составе 300 человек. Артиллерийской поддержки не было из-за отсутствия снарядов. До западного берега добралось лишь 30 человек, которых противник своим огнем вдавил в глубокий снег. Соседняя дивизия успешно форсировала Волхов, одна из ее частей захватила плацдарм в лесу правее д. Теремец. Противник весь огонь обрушил на соседа, не давая ему возможности взять Теремец. Уже в сумерках 30 наших бойцов, которых противник посчитал убитыми, ворвались в Теремец, посеяли панику среди фашистов и они бежали, побросав артиллерийские орудия, стрелковое оружие и даже штабные документы. Нескольких немцев взяли в плен. Орудия тут же развернули на 180 градусов и открыли огонь по их же хозяевам.
Пытались захватить плацдарм в направлении совхоза «Красный ударник» и южнее его в районе Старой Руссы; обе попытки были неудачными. Тогда командир 1002-го сп майор Арсений Иванович Смирнов приказал двум своим батальонам перейти Волхов ночью, под покровом сильной метели, и без шума атаковать противника. Атака была такой стремительной, что к рассвету мы уже подошли к шоссе Новгород-Чудово между Подберезье и Мясным Бором, где встретили сильное сопротивление врага. Нам пришлось залечь в снег. Одним из батальонов командовал капитан Михаил Трофимович Нарейкин, который был в этом бою ранен.
В январе 1942 г. сосед справа овладел совхозом «Красный ударник» на западном берегу Волхова и затем железнодорожной станцией Мясной Бор. В этот прорыв была введена 305-я сд с задачей взять Малое Замошье и далее продвигаться на юг. Малое Замошье 305-я сд окружила, но в 500 м от Большого Замошья была остановлена превосходящими силами противника. Линия обороны дивизии протянулась от Большого Замошского озера до населенного пункта Гаренка — это около 15 км по фронту.
В Малом Замошье было окружено более 200 немцев. Их снабжали продуктами и боеприпасами, которые сбрасывали на парашютах с самолетов. Иногда, по воле ветра, кое-что доставалось и нам.
В феврале 1942 г. у дороги, идущей из Большого Замошья в Малое Замошье, остался лишь мой наблюдательный пункт, все остальные подразделения были передвинуты на левый фланг. Немцы силой до роты предприняли контратаку, пытаясь прорваться в Малое Замошье, чтобы вывести своих из окружения. Снарядов у нас не было. Мы имели ручной пулемет Дегтярева, один автомат ППД и личное оружие — винтовки и карабины. Завязался неравный бой. Немцы нанесли бомбовый удар с воздуха, затем сделали короткую артподготовку и пошли в атаку.
Все пустые землянки, оставленные пехотой и нашей 6-й батареей, были разрушены, уцелела единственная наша землянка с людьми. В разгар боя, когда немцы подошли к нашему наблюдательному пункту метров на 150, нам на помощь подоспели два бойца с 50-миллиметровым ротным минометом и несколькими лотками мин. С их помощью основная часть немцев была перебита, а оставшиеся с ранеными уползли в Большое Замошье. Вскоре немцы из окружения вышли через Большое Замошское болото и Малое Замошье стало нашим тылом.
Противник с каждым днем активизировался. Почти непрерывные налеты авиации, массированный артиллерийско-минометный обстрел осложняли снабжение боеприпасами и продовольствием. Основной огонь артиллерией и авиацией наносился по «коридору» шириной в 3 км, который соединял нас с тылами. Этот «коридор» всегда дымился и пылал, терзаемый непрерывным грохотом. В марте 1942 г. противнику удалось перекрыть «коридор». Снабжение наших войск прекратилось, лишь по воздуху самолеты У-2 время от времени сбрасывали боеприпасы и сухари, которых было крайне мало. Натиск противника усиливался. Мы перешли на прицельный огонь и то - только в крайних случаях.
Немцы через динамики призывали сдаваться в плен, обещали хорошее обращение и питание. И заканчивали свои передачи надрывным криком: «Бейте артиллеристов, бейте Жигалова!» Капитан Жигалов командовал 1-м дивизионом нашего полка. Такая высокая оценка противником действий артиллеристов поднимала наш боевой дух, несмотря на большие потери. В этих боях среди других погиб и лучший разведчик батареи коммунист Никулин, который до войны был директором ресторана железнодорожной станции Вятка.
Дней через пятнадцать совместными усилиями частей 52-й, 59=й и 2-й ударной армий «коридор» был восстановлен. К нам начали поступать боеприпасы, продукты питания, фураж и пополнение, но ненадолго. Началась весна и «коридор» залила вода. 305-й сд пришлось растянуть свою оборону до горловины прорыва по берегу Большого Замошского болота. За боеприпасами и продуктами на Большую землю по «коридору», залитому водой и находящемуся под непрерывным огнем, мы посылали своих людей верхом на лошадях. Далеко не каждому удавалось вернуться, многие погибали либо возвращались ранеными или больными. Так, комиссар 5-й батареи политрук Хомич вернулся хотя и не раненым, но таким распухшим, что на него не могли надеть рубашку, его эвакуировали на Большую землю самолетом. Командир орудия А. И. Зайков со своей группой попал под бомбежку и был контужен, однако доставил груз в батарею. Зайкова отправили в медсанбат дивизии, который располагался в Новой Керести.
28 мая 1942 г. противник снова захватил «коридор». 305-я сд оказалась отрезанной от своей 52-й армии и была переподчинена 2-й УА (напомним читателям – этой армией командовал известный генерал Власов), также находившейся в окружении. 305-й сд была поставлена задача прочно удерживать оборону в районах Большого и Малого Замошья. Как нам объяснили, с наступлением зимы это будет хорошим плацдармом для наступления на Ленинград. Вскоре обстановка ухудшилась, и нам было приказано прикрывать отход 2-й ударной армии.
Противник, сконцентрировав большие войска, усилил натиск на боевые порядки 305-й сд. Почти непрерывные бомбежки и артиллерийско-минометные налеты вместе с атаками пехоты не принесли противнику успеха на рубеже обороны 305-й сд. Нам объяви ли, что, как только мы выйдем из окружения, нашей дивизии присвоят звание «гвардейская». Личный состав 305-й сд, пройдя большой боевой путь оборонительных и наступательных боев, научился воевать не только теоретически, но и практически. Мы к этому времени уже имели опыт и по ведению боя в окружении. Почему позволили противнику окружить нас дважды на одном и том же участке в горловине зимнего прорыва, не расширив ее силами 59-й армии с севера и 52-й — с юга, мне не ясно до сего дня. 305-я сд, как и другие части 2-й ударной, попала в очень тяжелое положение. Снабжение боеприпасами и продовольствием было отвратительным, а лошадей кормили так называемым веточным кормом, от которого они дохли, а мы ели их трупы.
С апреля мы ни разу не получали нормального питания, да еще половину марта провели в окружении, голодая. Вот обычный суточный рацион нашего питания: одна пачка концентрата пшенной каши — 150-200 г на 10 человек, каждому столовая ложка сухарных крошек и иногда чайная ложка сахарного песку, а соли совсем не было. Если в полку убивали лошадь, то ее делили на все батареи. На каждого доставалось не более 100 граммов мяса, его варили, макали в сахарный песок и ели. Немало дней было и без сухарных крошек, и без сахара. Был у нас в батарее красноармеец Нефедов — богатырь выше двух метров, один разворачивал орудие на 180 градусов. А тут так обессилел, что ходил еле-еле. Он обратился ко мне: «Товарищ комбат, прикажите давать мне этой бурды (вода, чуть мутная от небольшого количества пшенной крупы) две порции. Совсем обессилел, ноги не держат». Я приказал старшине удвоить Нефедову порцию. Солдат очень обрадовался. Было больно видеть пухнущих от голода людей, продолжающих героически сражаться.
В мае мне приказали отойти от Большого Замошья и выбрать наблюдательный пункт примерно в 1,5 км на северо-восток от Малого Замошья. Здесь, метрах в 150-ти от нас, расположился штаб батальона капитана Михаила Трофимовича Нарейкина, а в 15-20-ти метрах — наблюдательный пункт 120-миллиметровой минометной батареи, которой командовал мой земляк — студент Индустриального института г. Свердловска старший лейтенант Евгений Петрович Шершнев — опытный и волевой командир. Его за деловые качества, юмор и острое словцо, неунывающего в любой ситуации, боготворили все бойцы и командиры. Командиром взвода управления этой батареи был старший лейтенант Леонид Абрамович Залгаллер — до войны студент архитектурного института. Он знал много стихов, прекрасно и с большой охотой их читал. Выполненные им панорамы местности вызывали у нас восхищение.
Со всех сторон шел непрерывный бой. Впереди была широкая поляна, по которой немцы не рисковали наступать, и мы, занявшие перешеек между болотами, очутились в сравнительно «тихом» месте. Ель, на которой находился мой НП, была метров 30 высотой. С нее в стереотрубу хорошо просматривался район Земтицы-Вешки. Там мы обнаружили батарею противника со складом боеприпасов, и все это огнем 5-й батареи было уничтожено.
Постепенно от постоянного недоедания физические силы оставляли нас. И если я, парень 19-ти лет, вначале залезал на ель без передышки, то потом не менее трех раз отдыхал, а многие уже не то что подняться на ель были не в состоянии, но и вообще плохо ходили.
Кажется, 15 июня было прорвано кольцо окружения в «огненном коридоре» в направлении Теремец-Курляндский и в образовавшуюся брешь вывели большое число раненых и частей 2-й УА, а 305-я сд продолжала выполнять поставленную задачу. По слухам, удалось вывести из окружения тысяч пятнадцать. 830-й артполк неоднократно выделял бойцов для пополнения пехоты, которая удерживала оборону в месте прорыва. Когда 15-го июня прорвали кольцо окружения, вместе с частями 2-й ударной вышли и наши бойцы. 17-18 июня противник вновь сомкнул кольцо. Пришлось снова выделять из огневых расчетов людей, чтобы держать оборону на востоке, а при орудиях оставалось вместо семи человек по два-три.
Обстановка ухудшалась, кольцо сжималось, снабжение вовсе прекратилось. Рядом с наблюдательным пунктом М. Т. Нарейкина установили батальонную кухню, но варить было нечего. Как только появился щавель, с передовой выделили двух бойцов в наряд на кухню. Они должны были утром нарвать щавеля, вскипятить с водой, и эту чуть кисловатую жидкость, еле-еле теплую, разнести по окопам. Наступило утро, а бойцы не встают — умерли во время сна от истощения. Один командир роты подстрелил скворца и с несказанной радостью побежал варить суп, конечно, без соли, а остальные, и я в том числе, завидовали этой снеди. Небольшое касательное ранение с малой потерей крови оказывалось смертельным, люди старше 30 лет совсем ослабли. Но главное — не было боеприпасов, не было бинтов и элементарных медикаментов. Духом же мы были сильны и уверены, что, когда придет наша очередь — прорвемся. И еще удивительно то, что жесткая экономия боеприпасов повысила прицельность огня. В районе узкоколейки стояла зенитная батарея. Когда зимой было много боеприпасов, она била мимо самолетов противника, а тут с первой очереди сбила самолет! Удивительно!
К 25-му июня противник, продвигаясь за отходящими частями 2-й УА, подошел к огневым позициям 830-го артполка, вести огонь прямой наводкой нельзя — кругом густой лес. Пришлось огневые позиции батарей перевести в район Малого Замошья. Единственная дорога на восток — настил из бревен по болоту — была захвачена противником. Продвигаться на Большую землю и тянуть за собой артиллерию, было невозможно, так как на пути лежало труднопроходимое и для людей Большое Замошское болото. И вот я по телефону получил приказ от командира дивизиона капитана Маслякова оставить НП и со всеми бойцами явиться на огневую позицию своей батареи для получения боевой задачи.
Подойдя к огневой, я услышал команду: «Комбат, в ровик!» Это кричал мне старшина батареи. Я, все разведчики и связные, что пришли со мной, прыгнули в ровик — окоп недалеко от орудия Орудие взлетело на воздух. Вскоре были подорваны и остальные три — наши боевые 76-миллиметровые пушки образца 1902 г. с небольшой модернизацией затвора, произведенной в 1930 г. Взрывали так: в ствол забивали дерево, заряжали, удлиняли шнур, дергали за шнур и ствол взрывался. Батарея была выведена из строя по приказу командира дивизиона капитана Маслякова, который в свою очередь получил приказ от командира полка майора Н. Н. Вязьмитинова. Так вывели из строя весь полк.
На случай химического нападения у нас в батарее было 20 литров бензина для дегазации. Все имущество батареи старшина Николай Иванович Кажохин собрал в одну кучу. Там были и мои личные вещи: выходная гимнастерка, галифе и сапоги. Он мне предложил переодеться — сжигать было жалко, ведь мы бедно жили до войны, но я приказал все сжечь. Тяжело вздохнув, старшина облил все бензином и поджег. Он был из калининских крестьян, людей практичных и экономных, но не жадных. Так мы освободились от лишнего груза. В батарее осталось 15 раненых и человек 10, способных держать оборону. Всех раненых посадили на уцелевших лошадей и двинулись на восток где получили приказ занять оборону по р. Глушица, от северного берега Большого Замошского болота на северо-восток. Раненых с лошадьми и артприборами (буссоли, стереотруба и т. п.) оставили на северо-западном берегу Большого Замошского болота.
Слева от нас занял оборону 1002-й сп 305-й сд под командованием командира полка майора Смирнова. Справа пять батарей нашего полка. 4-я батарея под командованием старшего лейтенанта Егорова была окружена и уничтожена немцами. Командир дивизиона капитан Масляков со штабом находился справа и сзади от нас, метрах в ста. Здесь нам сказали, что командующий 2-й УА генерал-лейтенант Власов с группой из 7-ми человек пошел выходить из окружения к партизанам.
Наступила ночь с 25-го на 26-е июня 1942 г., которая прошла относительно спокойно, хотя немцы не прекращали артиллерийско-минометной стрельбы. 26 июня капитан Масляков оставил меня за себя, а сам ушел по вызову в штаб полка. Вернулся он часа через три. Собрал нас, командиров, и объявил приказ: вести себя тихо, не стрелять, не обнаруживать себя, а в 20.00 незаметно оторваться от противника, сосредоточиться на северо-западном берегу Большого Замошского болота и объединенными усилиями, с остатками частей 305-й сд и 19-й гвардейской сд, идти на прорыв в направлении Теремец-Курляндский. Наряду с этим надлежало заготовить на три дня вареного мяса. Мы уже забыли, когда пили и ели.
Я снял с обороны своего заместителя по строевой части лейтенанта Сипайло, старшину батареи Н. И. Кажохина и одного бойца послал к раненым, где они должны были рассчитать, сколько нужно оставить лошадей, чтобы увезти всех раненых — по два человека на лошадь, а остальных лошадей зарезать и наварить мяса. Они ушли и больше я их не видел.
Капитан Масляков еще говорил, что командиры полков спорили, кто из них старший, чтобы возглавить прорыв. Кажется, старшим оказался командир 1000-го сп, так как он был подполковник.
А обстановка сложилась очень тяжелая. Площадь — два на два километра, занятая нашими войсками, насквозь простреливалась. Всюду лежали убитые и раненые. Кто бредил, кто лежал в воде и просил пить, кто просил перевязать, а кто требовал пристрелить, потому что самому это сделать уже не было сил... Застрелился комиссар нашего дивизиона старший политрук Долинский... Перевязочного материала никакого, раненых прибавлялось, а перевязать их нечем. Немцы не атаковали, обложили нас, как зверя в берлоге, бомбили и обстреливали артиллерийско-минометным огнем. Правда, один раз они попытались разбить нас на две части, но наше командование, имея небольшой резерв автоматчиков, быстро выбило их с нашей территории.
До окружения в батарее было 118 человек и 65 коней, а теперь на реке Глушица из командиров остались только я и два сержанта: Григорий Черноусов из Пермской области — его я назначил командиром взвода управления и своим заместителем, и командир орудия, азербайджанец, фамилию не помню, когда-то в Дмитрове он отлично играл в домино. Еще остались связист и боец из огневого расчета — вот и все. У нас был один ручной пулемет Дегтярева с пустыми дисками; у каждого осталось по винтовке с пятью патронами, а у меня — две гранаты Ф-1, пистолет ТТ с обоймой и автомат ППД с одним диском…
<…..>
… 19 августа 1942 г. я принял 5-ю батарею 608-го артполка 165-й сд. И хотя не мог самостоятельно сесть верхом и вообще ходить, но пошел воевать, и мой НП был в Теремце-Курляндском за Мясным Бором. Встретил я в 165-й сд одного лейтенанта, командира взвода 45-миллиметровых пушек, который был в 1002-м сп. Он мне сказал, что майор Смирнов снял с обороны полк и увел на прорыв, что в момент прорыва сердце майора не выдержало и он умер. Полк прорвался и вышел к своим.
Восстановить картину прошлого мне помогло одно из моих объяснений, которое я писал 22-го апреля 1945 г., когда 165-я сд переподчинялась другой армии. Это объяснение я изъял из своего личного дела по совету полкового уполномоченного СМЕРШ. Он мне сказал: «Поверь моему опыту, тебя сживут со света, если ты скажешь, что был в окружении». Впоследствии оказалось, что он был прав. Ведь много лет жила ложь о добровольном переходе 2-й ударной в плен к немцам. Надеюсь, что эта книга расскажет правду о трудной судьбе воинов 2-й УА.
С февраля 1943 г. я командовал дивизионом. После тяжелого ранения выбыл из 165-й сд и заканчивал войну в 1-й Брестской сд. В марте 1946 г. демобилизовался по болезни в звании майора. После войны работал доцентом в юридическом институте на кафедре политэкономии. Живу в Екатеринбурге».
Источник: 305-я стрелковая дивизия
Забытая дивизия. Очерк о Валерии Демидове, сыне политрука 1004-го полка.
«Оставшихся в живых ветеранов 305-й стрелковой дивизии, которая практически полностью погибла в 1942 году на новгородских болотах, никогда не приглашали на праздник освобождения нашего города и День Победы. Есть дата, которая никак не отмечена в календаре, но она должна быть памятна нашему городу. Каждый год, 25-го июня, какая бы ни была погода, ровно в полдень приходит к Вечному огню пожилой человек и целый час стоит там один, в почетном карауле. В руках у него на высоком древке плакат, на котором написано: «305-я стрелковая дивизия первого формирования. Численность: август 1941 года — 10 000 человек, июль 1942 года — 82 человека». Дивизия, чьи солдаты сложили головы на Новгородской земле, защищая Родину, никогда не награждалась орденами и не видела салютов в свою честь. Не получила она и малой толики почёта — присвоения ей наименования Новгородская. Всю славу дивизии накрыла черная тень 2-й Ударной армии, находившейся под командованием генерала Власова. Но человек, из года в год приходящий к Вечному огню, знает: дивизия чиста перед Родиной. Валерий Васильевич ДЕМИДОВ, сын политрука Василия Демидова, живет в Новгороде, защищая рубежи которого погиб его отец, и вот уже более 30 лет продолжает отстаивать честь и память забытой дивизии.
Ах, война, что ты сделала… Политрук тот не дошел до Берлина и не услышал победных залпов, не пил трофейного шнапса и не обнимал счастливых жену и сына, дождавшихся его с войны. Он погиб в своем первом бою. Не дожил до вечера, даже до полудня. Утром погиб, 18 августа, на правом берегу реки Волховец, напротив Хутынского монастыря и деревни Зарелье. Даже в памяти своих чудом выживших однополчан Василий Демидов остался смутным воспоминанием. Он был ранен несколько раз, но не выходил из боя, последнее ранение было тяжёлым. В грохоте орудий командир роты Николай Масляный подхватил на свои плечи теряющего сознание политрука, пытаясь его спасти. Новый взрыв оглушил обоих. Командир очнется уже несколько часов спустя, один, в госпитале. Он напишет письмо молодой жене политрука, ведь адресами своих семей они предусмотрительно обменялись перед боем, напишет все, как было, прибавив, что не знает, что с её Васей. А затем в семью придет официальное извещение о том, что младший политрук Василий Демидов пропал без вести. Но это будет потом, а сначала жене политрука, Анне, в далекий Сталинград придет другое письмо, короткое, больше похожее на записку. Женщина не сохранит ее в пожаре войны, но на всю жизнь запомнит строки, написанные 17 августа: «Завтра бой. Я сходил умыться на речку, пришил чистый подворотничок… Аня, если что, береги сына». В записке этой не будет номера ни дивизии, ни роты в которой служил Василий Демидов. Лишь номер полка, неясно написанный карандашом — не то 1001, не то 1004 — да адрес полевой почты.
Ветеран 305-й стрелковой дивизии Павел ЕРШОВ напишет в 1989 году в своих воспоминаниях о первом бое, в котором погиб Василий Демидов: «Бой шел целый день. Противник подпускал наши подразделения близко и в упор их расстреливал. Наши бойцы ворвались на окраину Зарелья, но к исходу дня они были вынуждены отойти ввиду явного превосходства противника, особенно в минометном огне и автоматной стрельбе. У нас же никакой артиллерии не было, и бойцы шли в атаки с винтовками и пулеметами. К вечеру первого дня те, кто остался жив, стали отступать. Раненые взывали о помощи, и только глубокой ночью утихло поле боя. Переправили раненых. Река, казалось, была наполнена не водой, а кровью наших солдат и командиров, павших в этот день в бою за Хутынский монастырь». Чёрная тень.
Сколько их, известных и безымянных, погибло на просторах Новгородчины? Вмерзали в снега, утопали в болотах, но насмерть стояли на своих рубежах. Трагедия 305-й стрелковой дивизии заключается не только в том, что почти все её бойцы погибли, но и в том, что оборонять ей пришлось фланги печально известной 2-й Ударной армии, командующий которой, генерал Власов, оказавшись в немецком плену, согласился сотрудничать с гитлеровцами и впоследствии возглавил одиозную «Русскую освободительную армию».
Началом конца для 305-й стало очередное наступление советских войск, начавшееся 7-го января 1942 года. После взятия частями 52-й армии, в которую входила 305-я стрелковая дивизия, деревни Мясной Бор, появились хорошие условия для наступления на Новгород. Однако операция эта не получила развития, а 305-й дивизии была поручена оборона левого фланга Второй ударной. В течение пяти месяцев 52-я армия в лесах и болотах под Мясным Бором вела наступательные бои, что позволило 2-й ударной развить успешное наступление и углубиться в расположение противника на 70–75 километров. Но потери боевого состава Красной армии, растянутость линии фронта и начавшаяся весенняя распутица сыграли на руку немцам.
Подтянув от Ленинграда в район Мясного Бора свежие силы, они 19 марта сумели закрыть «коридор», соединяющий 2-ю Ударную армию с другими частями советских войск. Так армия генерала Власова вместе с несколькими частями 59-й и 52-й армий попала в немецкое окружение, но зато Ленинград не был взят. Основной целью дальнейших боевых действий было создание «коридора» для спасения окруженных. Бои шли с переменным успехом, последний раз открыть «коридор» удалось 25 июня, но в тот же день немцы вновь его закрыли.
В 305-й стрелковой дивизии, насчитывавшей в момент своего формирования 10 000 человек и пополнявшейся в ходе боевых действий до 17 000 человек, после кровавого побоища на Новгородчине в живых осталось всего 82 бойца, чудом сумевших выбраться из окружения и не попасть в плен. В трудах же военных историков наименование героически сражавшейся дивизии долгое время было связано с предательством генерала Власова.
Бойцы 305-й кровью своей умыли Новгородскую землю, но имя дивизии сохранили. Оставшиеся в живых солдаты ценой неимоверных усилий сумели сберечь её флаг, поэтому-то после битвы под Мясным Бором и была создана знаменитая 305-я дивизия второго формирования. Она освобождала Воронеж, Орел, Белгород и закончила свой боевой путь в Праге. Ей было присвоено наименование Белгородская и присуждены ордена Суворова и Кутузова, в её честь в августе 1943 года впервые прогремел салют. Оставшиеся в живых ветераны 305-й дивизии первого формирования могли бы так никогда и не побывать на местах своих боев у Мясного Бора, в которых они потеряли столько боевых товарищей, ведь ни на один праздник Победы, ни на день освобождения нашего города этих людей ни разу не приглашали.
После выхода из окружения бойцов распределили по госпиталям и по другим частям. Однако эти люди встретились друг с другом на земле, столь обильно политой их кровью, благодаря сыну младшего политрука Василия Демидова, погибшего в первом бою у Хутынского монастыря. Путь к правде. Валерия Васильевича в Новгород, кажется, вела сама судьба. Детство и юность свою он провел в Оренбурге, затем поступил в Ленинградскую консерваторию по классу композиции и в 1966 году по распределению был отправлен в Новгородское музыкальное училище. То, что именно здесь погиб его отец, он не мог даже предположить, ведь на последнем письме, которое получила его мать с фронта, номер дивизии Василия Демидова не значился. Тем не менее, уже оказавшись в Новгороде, Валерий Васильевич решил разыскать следы своего отца хотя бы по номеру полевой почты. Ему помогли раздобыть адреса ветеранов, служивших в дивизии, которой эта почта соответствовала, и начался поиск однополчан.
Первым на письмо ответил политрук Александр Мильман. Он-то и попросил Валерия Васильевича, как новгородца, посодействовать в организации встреч ветеранов дивизии.
Первая встреча состоялась в 1980 году, и уже после неё у Валерия Васильевича не осталось никаких сомнений в том, что его отец воевал именно в 305-й дивизии. Впрочем, официальные подтверждения этого пришли только в 1986 году, когда ему удалось ознакомиться с архивами, в которых было ясно указано: младший политрук Василий Демидов числился в списках 305-й дивизии, 1004-го стрелкового полка, 3-го батальона, 9-й роты. Благодаря стараниям Валерия Васильевича ветераны 305-й стрелковой дивизии приезжали в наш город вплоть до 1989 года. Его же самого, как сына бойца 305-й и новгородца, ввели в состав поисковой группы при совете ветеранов дивизии.
Но шли годы, ветераны уходили из жизни. Когда в стране началась перестроечная неразбериха, прекратились и встречи, и переписка. Последний боец 305-й дивизии умер в прошлом году, и теперь в Великом Новгороде, а может, и во всей стране Валерий Васильевич один отстаивает честь погибших воинов.
В 2000 году он заказал плакат, кратко повествующий о судьбе 305-й дивизии, и приходит с ним на каждое мероприятие, имеющее отношение к войне: 20-го января, в день освобождения Новгорода, 23 февраля, 8 мая, когда обычно проходит возложение венков у деревни Мясной Бор, 9-го мая, 22-го июня и наконец 25-го июня, в день гибели дивизии. И это еще не все, что делает Валерий Демидов. Сейчас он работает над переизданием книги ветерана 305-й дивизии Александра Доброва «В боях под Новгородом».
Источник: Новгородские ведомости
Поделитесь с друзьями