Черноголовская газета № 2 (915) от 22 января 2009 года и № 3 (916) от 29 января 2009 года
Чародей масс-спектрометрии
Воспоминания о друге, коллеге и учителе
Черноголовка научная за 50 лет своего существования стала родиной многих изобретений, открытий, эффектов. В Отделе свободных радикалов ФИХФ (в дальнейшем - ФИНЭПХФ РАН) фактически родились или уж точно "встали на ноги" многие методы кинетической и аналитической масс-спектрометрии - как для изучения элементарных атомно-молекулярных процессов, так и для исследования состава сложнейших веществ. И решающую роль в создании этих новых направлений и новых приборов играл талантливый ученый, великий труженик и скромный человек Александр Фёдорович Додонов. Один из самых блестящих масс-спектрометристов мира. 18 января этого года ему исполнилось бы 70 лет, но уже три года как нет Профессора с нами, тело его на Макаровском, а душа, мы полагаем, в "селениях праведных".
К годовщине рождения А.Ф. Додонова его родные, друзья и коллеги передали в "Черноголовскую газету" свои воспоминания о нём. Прочитайте, не пожалеете...
Н.А. Додонова, дочь:
- Мой папа родился в Кустанайском зерносовхозе Карабалыкского района Кустанайской области в семье служащих. Его отец Федор Григорьевич Додонов, преподаватель техникума, происходил из многодетной семьи церковнослужителя, а мать Ираида Петровна (урожденная Иоффе) выросла в семье врача, родного брата "главного академика Иоффе", закончила Ленинградский политехнический институт. За годы учебы она много раз бывала в доме своего дяди Абрама Федоровича, но впоследствии ни она, ни ее дети никогда не обращались к нему за помощью.
Отец Фёдор Григорьевич. Довоенные годы
Мать Ираида Петровна с сыновьями. После войны
Детство Саши было тяжелым. Отца призвали в июле 1941-го, а в ноябре он без вести пропал в бою под Ленинградом. Мать, очень ответственная и требовательная, работала на заводе "Комсомолец" контролером ОТК в цеху, где отливали башни для танков. Когда ради троих детей она решила перебраться на юг, по дороге ей стало плохо (сказалось отравление фосфором на вредном производстве), и их сняли с поезда. Мать увезли в больницу, а детей отправили в детдом. Два года они не могли найти друг друга. Помог случай. Однажды Саша, Вова и Миша сбежали из детдома и пешком, по шпалам железной дороги, пошли искать свою маму. Далеко уйти им не удалось, их поймали и вернули обратно, но детьми заинтересовались и нашли Ираиду Петровну в Майкопе.
Школьником Саша помогал матери, подрабатывая пастухом. Уходя на пастбище, он брал с собой ведро яблок и книги. Читал очень много. Сколько книг у него испортили козы! В 1956 году он окончил майкопскую среднюю школу № 21 и до поступления на Физтех работал электромонтажником.
В 1957-1963 гг. отец учился в МФТИ и окончил его с отличием. Тогда он серьезно занимался легкой атлетикой, тренировался под руководством олимпийского чемпиона Владимира Куца, стал чемпионом Физтеха по бегу. С 1960 г. начал работать в ИХФ АН СССР, сначала как студент-дипломник, а затем как аспирант МФТИ. Когда в 1966 г. он окончил аспирантуру, то был принят младшим научным сотрудником в ФИХФ (ОИХФ), в 1968 г. успешно защитил кандидатскую диссертацию, в 82-м - докторскую, а в 1991 г. стал профессором.
А.И. Михайлов, д.х.н., профессор:
- Мы с А.Ф. Додоновым были рядом около полувека - с августа того далекого 57-го, когда нас сразу после вступительных экзаменов на физ- хим МФТИ послали на уборку капусты. Здесь мы узнали, что до поступления в институт он работал на Волго-Доне, пока очередная высоковольтная мачта, не выдержав его натиска, не завалилась. В честь этого события мы присвоили ему почетное звание: Шура Волго-Донов. Он сразу выделился среди нас как эталон силы, выносливости, трудоспособности. Образовалась новая единица измерения - один "додон". Даже Тимур Джабиев из Южной Осетии, известный у нас как специалист по классической борьбе, тянул всего на 0,3 додона!
После 2-го курса в совхозе под Серпуховом мы рыли траншеи под огуречные теплицы и парники (как окопы). Копали почти месяц, а нам выписали зарплату по 30 р. на каждого, из которых 20 удержали за "питание и проживание". После таких "трудовых будней" и "заработков" мы решили немного расслабиться, и я организовал для нашей компании (Миша Маркевич, Саша Додонов и Юра Бондин) Транскавказский восточный поход. Из Дагестана через перевал Усухчай (чай - это река у местных) мы перешли в Азербайджан, и здесь, на высоте 4 км, у Додонова взыграл спортивный азарт, он стал гоняться за стадом горных баранов - туров. До того их загонял, что они, бедные, "устали", "сошли с дистанции" и ускакали вниз по ущелью. Далее наш путь проходил до Кировобада, откуда начинался Малый Кавказский хребет. В конце концов мы оказались в Пицунде, где остановились под забором Сталинской (а тогда уже Хрущевской) дачи...
Но с неотвратимостью наступили студенческие будни. Мы осваивали физико-математические дисциплины и бегали на тренировках в ЦСКА у Владимира Куца. И вот где-то на 3-м курсе мы с Додоновым сдаем экзамен по физхимии Д.Г. Кнорре (он уехал вскоре с В.В. Воеводским в Новосибирск, организовал там Институт физической биохимии СО АН СССР и стал академиком). На все вопросы ответили, по пятерке в зачетки получили, но я, поскольку был сыном пчеловода, спрашиваю: "Дмитрий Георгиевич, а нельзя ли сделать прибор, который бы лучше пчел разбирался в запахах цветов?" Д.Г. заулыбался: "О, это чрезвычайно сложная проблема!" Саша в дальнейшем профессионально увлекся масс-спектроскопией в химических целях. Один из своих наиболее чувствительных приборов он поставил в Институт Д.Г. Кнорре и назвал "Нос". Мы же в обиходе называли его спектрометры "Масс-Додонты". Некоторые из них по "обонянию" сейчас почти сравнялись с человеческим носом, но, правда, при сильном насморке. Рекордного обоняния животных и особенно насекомых пока никому превзойти не удалось.
Кроме учебы и экзаменов были еще походы, а после походов - встречи с участниками и участницами, где мы, чтобы не пугать народ, в шутку прикидывались студентами московского физкультурного техникума. На одной из таких встреч Саша присмотрел себе Тому из Института народного хозяйства имени Плеханова. А как узнал, что она тоже Федоровна, загорелся и предложил ей не только руку на время танцев, но и сердце на всю оставшуюся жизнь. Они поженились и прожили вместе счастливо много лет. Саша ненадолго пережил свою Тамару. Она всегда была его правой "чертежной" рукой при конструировании новых "масс-додонтов" - и огромных магнитных, и совсем маленьких времяпролетных.
Помню мое первое посещение Черноголовки. Саша с Тамарой имели уже здесь комнату в доме № 2 по Первой улице. В самом конце марта звоню: "Саша, нам с Людой (тоже женой, но моей) хочется посмотреть ваш поселок, куда меня распределяют". - "Приезжайте, но только не забудьте захватить лыжи". "Какие лыжи? В Москве сплошной асфальт!" - удивляюсь я. "Бери, бери! Не прогадаешь". Приезжаем уже затемно. Улица - узкая колея, по краям сугробы, горы снега и льда. Нашли адрес, хозяева утроили нам постель, как и себе, на полу.
Это было 1 апреля 1966 года. Утром выходим во двор. и жмурим глаза от слепящего яркого солнца и белого-белого снега. Саша с Тамарой повели нас на полигон, где мы вчетвером накатались на лыжах до изнеможения и назагорались до покраснения в отраженном от снега солнце. Так мне запомнился наш с Людмилой первый день в Черноголовке в гостях у четы Додоновых. В течение всей жизни это были наши самые верные и надежные друзья.
Саша - студент и спортсмен. Около 1960 г.
В.В. Зеленов, д.ф.м.н.:
- Когда Саша Додонов был еще студентом, его поставили на прибор, который можно было уподобить тяжелобольному человеку. В редкие минуты он оживал, а затем снова и снова впадал в забытьё, дымя сгоревшими трансформаторами. После месяца такой работы терпение Додонова лопнуло - вся электронная начинка масс-спектрометра была извлечена, схемы рассчитаны по-новой и переделаны. И тогда в ходе нормальной систематической работы по изучению кинетики элементарных реакций выяснилось, что некая безразмерная комбинация экспериментально измеряемых параметров неизменно оказывалась равной числу с точностью до третьего знака. Пришлось разбираться и с математикой. В результате родился новый метод исследования кинетики быстрых реакций.
Автор дал методу не совсем благозвучное имя МЗДОП (масс-спектрометрическое зондирование диффузионного облака в потоке), над которым В.Л. Тальрозе позднее неоднократно подшучивал. Но в то же время метод, созданный учеником, был гордостью и его учителя. Эту методику и полученные результаты Виктор Львович не раз сам представлял как одно из важнейших достижений советской масс-спектрометрии. Так оно и было, но Додонов частенько при этом морщился. Дело в том, что наш начальник, прекрасный, опытный оратор, часто, рассказывая о проблеме неспециалистам, кое-что упрощал и неизбежно опускал некоторые детали, которые для Додонова составляли смысл всего метода.
Александр Фёдорович, в отличие от Тальрозе, ораторскими способностями, мягко говоря, не блистал. Он всегда наивно полагал, что достаточно показать иллюстрации - и весь смысл работы, её уровень и объём станут всем понятны. И удивительно, что каким-то волшебным образом поток междометий и отрывочных предложений докладчика действительно доносил до слушателей всё содержание работы. Для Додонова всегда был интересен сам процесс исследования и те неожиданные явления, на которые натыкаешься в ходе этого процесса. При этом он всегда говорил: "Надо мерить всё, что только можно измерить!"
Хорошо известно, что в далёкие 60-е годы в московской Химфизике Додонов круглосуточно находился в лаборатории: днём работал, а ночью спал рядом с работающим прибором, чтобы утром не тратить время на его раскачку. Мы тоже в Черноголовке попытались трудиться в таком же безостановочном режиме. Основания для этого определённо были. Высокоомные питающие и измерительные цепи масс-спектрометра чувствительны к всякого рода наводкам. Все толчки в сети, возникающие из-за постоянного включения и выключения станков и лазерных установок в соседних помещениях, проявлялись в виде "шерсти" и нестабильности ионного тока. Как правило, к десяти часам вечера все наводки исчезали. Тогда начиналось счастливое, "додоновское", время работы, когда экспериментальные точки ложились одна в одну!..
В.В. Разников, А.Ф. Додонов, А.В. Лобода, В.И. Козловский в лаборатории. 1996 г.
В.В. Разников, д.ф.-м.н.:
– Впервые я услышал о Додонове вскоре после того, как стал студентом Физтеха - осенью 1960 г. Саша учился на 3-м курсе и был знаменитостью: чемпионом Физтеха по бегу, существом для нас недосягаемым, почти запредельным. На следующий год, когда у Саши и его однокурсников началась "база" (практическая работа в лабораториях исследовательских институтов), до нас стали доходить удивительные слухи о том, что Саша Додонов стал легендой Химфизики. Кто бы и как бы поздно ни уходил домой с работы, во втором корпусе неизменно оставался Саша Додонов. Он вообще никогда не уходил домой. Как потом оказалось, секрет был достаточно прост. Сложнейший по тем временам прибор, радикальный масс-спектрометр "не любил" включаться и выключаться, а оставлять его в одиночестве работающим в отсутствии появившейся позднее автоматики было опасно. Саше, кроме этого, в Москве было негде ночевать. Вот он и пришёл к "естественному решению" о круглосуточной вахте.
Иногда происходили курьёзные случаи. Помню, Додонов мне позднее рассказывал, как однажды ночью к нему прибегает взъерошенный охранник и спрашивает, не брал ли Саша его пистолет. Этот страж, засыпая на своём посту, положил пистолет в тумбочку, чтобы не мешал, и забыл. Саше стоило большого труда убедить охранника, что пистолета у него нет, и тот окончательно успокоился только тогда, когда они вместе отыскали злополучный предмет в тумбочке.
Летом 1968 г. Саша защитил кандидатскую диссертацию, а осенью я окончил аспирантуру, и мы стали работать вместе. Нас соединил в одну команду ("для доведения до ума новой масс-спектрометрической техники") наш учитель Виктор Львович Тальрозе. В это время в СКБ аналитического приборостроения в Ленинграде приближалась к окончанию разработка первого в СССР масс- спектрометра высокого разрешения МС-3301, предназначенного для анализа органических соединений. Этот масс- спектрометр также впервые должен был работать в комплексе с вычислительной системой (РОМБ-1). В 1970 г. эта техника была установлена в Черноголовке.
Виктор Львович закрепил приборную часть за Сашей, а мне поручил заниматься вычислительной системой, регистрацией и компьютерным (правда, тогда такого слова не было) анализом данных. Помучились мы изрядно. Временами, особенно перед сдачей межведомственным комиссиям различных этапов работы, приходилось вспоминать прежние додоновские ночные бдения, но уже в расширенном составе.
В 1969 г. мы с Сашей были младшими научными сотрудниками и получали по 175 р. в месяц. Это было, конечно, кое- что, но всё-таки не слишком много. Для улучшения благосостояния наших семей мы решили принять участие в начавшемся в то время в Черноголовке движении строительных отрядов, инициатором которого был Рустем Любовский. Готовясь к поездке в Норильск, мы даже начали весной регулярно бегать по лесу на довольно большие дистанции. Саша, конечно, к тому времени был
не в той форме, что на Физтехе, но и тут проявил основное свое свойство - упорство. Ради достижения поставленной цели он не жалел себя.
Это качество он также демонстрировал и в Норильске. Трудился он как хороший паровоз, особенно при копке траншей. Говорил, что это его любимая работа. Из траншеи при этом валил густой пар (видимо, это был преобразованный компот, который он поглощал немерено). Считал, что любую работу надо выполнять на самом высоком уровне, - это был его принцип настоящего профессионала. Возвращались мы с севера как истинные мужики-добытчики: за 40 дней мы заработали по 1000 рублей, невиданные для нас деньги.
Сашино упорство проявилось также в том, что он не оставил свою "первую любовь" - кинетическую масс-спектрометрию, построил радикальный масс-спектрометр РМС-4 и меня также всеми правдами и неправдами пытался сдвинуть в эту сторону. Это ему в какой- то степени удалось. Масс- спектрометр РМС-4 мы подсоединили к нашей вычислительной системе РОМБ-1 и в конце концов стали определять энергию возбуждения частиц, участвующих в газофазных реакциях.
Ближе к середине 70-х мы с Сашей в московской Химфизике слушали выступление Бориса Александровича Мамырина. Он представлял знаменитый теперь время-пролётный масс-спектрометр с электростатическим зеркалом (масс-рефлектрон) с разрешением более 3000. Это был настоящий прорыв, особенно в аналитической и органической масс-спектрометрии. Додонов же упорно занимался свободными радикалами, элементарными процессами, измерив константы скоростей очень многих из них. Но после Московской олимпиады 1980 года Тальрозе сказал: "Хватит, пора создавать нормальный прибор!"
"Нормальный прибор" был нужен для допинг-контроля и для детектирования газовых выделений взрывчатых веществ. Это был серьёзный вызов для аналитической масс-спектрометрии, актуальный и в настоящее время. После такой накачки от Виктора Львовича мы втроём - Саша, Игорь Чернушевич и я - принялись обсуждать, какой прибор имеет смысл создавать. Тогда и родилась идея ортогонального ввода ионов. Мне было относительно просто сформулировать этот принцип, т.к. я не представлял себе, конечно, всех сложностей его реализации. Именно Саша сделал или организовал всю работу по расчёту, проектированию, изготовлению, сборке и доводке приборов этого типа. Это стало основным его делом, а кинетической масс-спектрометрией продолжал заниматься Владислав Зеленов с сотрудниками. Саша только иногда помогал им, когда в этом была необходимость.
В конце 80-х—начале 90-х годов нашей командой было выпущено несколько времяпролётных масс-спектрометров с ортогональным вводом ионов для сторонних организаций. Особенно трудно нам дался прибор, сделанный в 1992-1995 годах для анализа биополимеров для лаборатории О.А. Миргородской, спонсором которой выступал академик Д.Г. Кнорре. За этот прибор Саша был награждён премией Росийской академии наук. Академик Кнорре так охарактеризовал нашу работу на заседании Президиума РАН при обсуждении итогов 1995 года: "Прибор обладает колоссальной производительностью и обошёлся нам в 1,5 раза дешевле, чем если бы мы купили его за рубежом". Коэффициент 1,5 академик Кнорре явно занизил, по нашей оценке он раза в два больше.
Как и Мамырин, мы "пролетели" с патентованием нашего изобретения. Нашу заявку "мурыжили" в инстанциях до 1991 года, и мы до этого времени не могли что-то опубликовать в открытой печати. Так что наш приоритет ортогонального ввода оказался несколько стёртым. Хотя в разговорах все масс-спектрометристы мира признавали, что первый масс- рефлектрон с ортогональным вводом был построен нами, премию за это в 97-м году дали австралийцу - видно, "для поддержки периферии".
К этому времени нами под руководством Саши Додонова в лаборатории профессора Вольника в Гиссенском университете (Германия) был построен в двух экземплярах время-пролётный масс-спектрометр с ортогональным вводом, который максимально показывал разрешающую способность около 20000. Примерно через год один из этих приборов был перевезён в Черноголовку. В настоящее время это основной прибор, на котором мы продолжаем наши работы. Сейчас наступает очень интересный этап нашей деятельности. Как в гегелевской триаде: тезис, антитезис, синтез. Да, речь идёт именно о синтезе кинетической и биоорганической масс-спектрометрии. Оказывается, применение методов, развитых Сашей при исследовании кинетики газофазных реакций малых молекул, радикалов и атомов, открывает новые возможности в исследовании структуры органических и биоорганических ионов из образцов природного происхождения. Именно такой наш проект был недавно поддержан и включён в Программу фундаментальных исследований Президиума РАН. Если нам удастся достойно выполнить предполагаемую работу и достаточно продвинуться на предстоящем многообещающем пути, это будет самым лучшим памятником нашему Саше Додонову.
На даче в Захарово с женой Тамарой. 2000 г.
Послесловие
Нет уже Саши, Александра Фёдоровича. В начале сентября 2005 г. мы похоронили его. И все эти годы вспоминаем этого замечательного человека. Конечно, хранят память об отце и матери их дети - дочь Наташа и сын Фёдор, известный ныне художник-модельер. Сотрудники и коллеги А.Ф. продолжают успешно дело, его дело, здесь, в Черноголовке. Его ученики работали и работают в университетах и научных центрах всего мира. На его труды активно ссылаются, имя его продолжает жить...
Материал подготовил Михаил ДРОЗДОВ,
фото из архива семьи Додоновых
Поделитесь с друзьями