Черноголовская газета № 3 (703) 20 января 2005 года
Они были первыми
Михаил Дроздов
Ю.И. Рубцов на рабочем месте
Если когда-то будет увековечена память первых ученых Черноголовки, то кроме бюста Федора Ивановича на площади его имени и мемориальной доски на его доме надо повесить бы доску и еще в одном месте. В лесу за ИПХФ. Куда к лужайке, окруженной высоченными земляными валами, идет из института узкая и ровная, как стрела, бетонка. Это так называемый первый, или дреминский, каземат. В мрачно-железобетонном сооружении, первенце НИП (Научно-исследовательского полигона) ИХФ, в конце мая 1959 года начали работать первые экспериментаторы Черноголовки - В.Г. Абрамов, А.В. Раевский, Ю.И. Рубцов. Василий Георгиевич умер несколько лет назад, Царствие ему Небесное, а Юрий Иванович и Александр Васильевич, слава Богу, здравствуют. Мы беседуем с Ю.И. Рубцовым. Получилось так, что тогда, в 59-м, он как бы вернулся на родную Богородскую (Ногинскую) землю, поэтому ему, как говорится, и карты в руки. Есть, впрочем, еще одна причина, по которой мы встретились, но об этом позже.
Мне всегда интересно говорить с людьми местного происхождения. Город наш характерен тем, что здесь собрались окончившие лучшие вузы тогдашней Державы люди, со всех ее концов, кто из Киева или Ташкента, кто из Риги, Ростова или Уфы, а кто из Окуловки. И создали общими усилиями в бывшей богородской деревеньке такой удивительный научно-человеческий материал под названием "Черноголовка". И таких наполучали результатов, премий и званий, что еще и внукам их хватит. И ногинские тоже были среди них. Редко, но были.
Он родился в Ногинске в 1935 году. И хотя родители вскоре перебрались существенно ближе к Москве - в Салтыковку, в Ногинске у бабки он проводил каждое лето, до войны и после. Прекрасно помнит усадьбу деда на Толстовской улице, два домика на правой ее стороне, сад. Теперь все не так и на этом месте огромные строения. Его родственники работали в Электростали. В памяти Юрия Ивановича до сих пор страшный взрыв 1944 года, потрясший, наверное, весь Ногинский район. Говорили о диверсии на важнейшем для фронта 12-м заводе, а что было на самом деле - до сих пор тайна за семью замками.
Среднюю школу окончил в Реутове, с золотой, естественно. Собеседование прошел, оказался на химфаке. Почему именно там, я так и не спросил, знаю, что дядя у него был профессором в Академии химзащиты, Сталинскую премию получил, но влияния на выбор племянника, да и на все остальное не оказал. Юра выбирал и устраивался сам. Первый год проучились в старых корпусах химфака на Охотном ряду за американским посольством (оно тогда рядом было: как-то у однокурсника взорвался натрий в кислоте, так охрана ихняя мгновенно прибежала). Среди однокурсников его - академик Овчинников, директор института Титов, спектроскопист известный Степанов. Из черноголовских - Вячеслав Васильевич Харитонов, тоже известный у нас человек.
В четвертом семестре все группы перетасовали, спецкурс стали готовить для Средмаша. Между прочим, учили работать с ураном. У каждого сейф, выдавали по 20 г окиси урана, пересчетки, то-се. Стипендия на спецпотоке в 2 раза выше обычной, как-то получал летнюю стипендию: 2 тысячи рубликов. Жить можно было. Но распустили спецпоток, потом собрали, снова распустили, видно, система только выстраивалась. А до диплома оставалось всего ничего. Так он оказался в лаборатории Скуратова на кафедре химтермодинамики, сделал дипломную работу по кинетической калориметрии процесса полимеризации.
Там и нашел его Федор Иванович. Да, сам в лабораторию приехал, с молодыми мэнээсами Манелисом и Мержановым. Стали агитировать, райские кущи в Черноголовке, еще не существующей, сулить. Да и динамическую калориметрию, мол, надо развивать. Прислали заявку от Академии наук. Так сразу после Фестиваля молодежи и оказался Юра за красной линией Ленинского проспекта, в подвале 5-го корпуса Химфизики, где выделили ему угол и дали хорошего механика, тоже Юру - Селиверстова, велели разлагать ВВ.
А в середине сентября этого самого 57 года поехали смотреть Черноголовку. Смотреть оказалось нечего. Дом, нынешний № 3 по Первой, был не выше первого этажа, а № 5 - на нулевом цикле. И ни одной строительной души! Федор Иванович расстроился. Полностью разочаровался в Академстрое и вызвал солдат. Солдаты начали строить быстро, это тогда было самое главное. Ну а в той неудачной экскурсии было все-таки некоторое утешение. Когда возвращались к оставленному автобусу, набрали все по авоське грибов, хороших, не чернушек.
Как оказывались люди в Черноголовке? У кого жена ногинская, кто грибы любил, кого-то привел зов предков. И у всех первых были перспективы, конечно. Юрий Иванович помнил о предках всегда, в светлое будущее верил, а привела его сюда, впрочем, как и подавляющее большинство, квартирная проблема. Федор Иванович обещал, Федор Иванович сделал. Не в первом, так во втором доме квартиру дал.
Юрий Иванович вспоминает: "Солдаты быстро взялись. Кладка, может, и не самая красивая, но быстро и прочно. Казармы выросли на пустыре буквально в месяц, дома стали подниматься с нулевого цикла, бетонки - опутывать будущий поселок. Когда первый дом сдавали летом 58-го, Ф.И. спросил: "Потерпеть можешь?" Я мог. Потерпел. Вселились Назины, Яковлевы, Барзыкины, Денисовы, Абрамовы, Раевский, Шведовы, Руссияны, Колесовы. Весной 59-го говорит: "Выделяю отдельную квартиру, езжай, устраивайся". Дорога (через Ногинск тогда ездили) от Химфизики часа два занимала, скорости небольшие, но пробок никаких. Приехал, захожу в гостиницу к Елисееву, он даже документа не потребовал, только фамилию спросил, квартиру открыл, № 16, показал, что как. И остался я один в пустой квартире и в пустой еще Черноголовке. А тут звонок! Туфлин (тогда, конечно же, мы не были знакомы): "Пойдем, я тебе еще и участок садовый выделю". Перешли пустую полуулицу, и метрах в 100 выбрал он участок, забил колышек, написал: Рубцов. Был апрель 59-го...
1973-1974 гг. В Чехословакии. Справа налево: Г.Б. Манелис, Ю.И.Рубцов, Л.Т. Еременко в компании с чешским ученым
Был апрель 59-го. И работать в Черноголовке было негде. Жить уже жили, а работать ездили в Москву. И вот Ф.И. командует: "Занимайте первый павильон". (Павильонами назывались тогда казематы.) Он вообще-то для Дремина предназначался, потом он нас оттуда и "попросил", но первыми мы были: Абрамов, Раевский, Рубцов. Абрамов проверял теорию Мержанова, поджигал составы на площадке между валами, время от времени это взрывалось. Раевский мастерил установку по изучению разложения перхлората, для взрывников - важнейшая принципиальная была задача".
Рубцов перевез свой калориметр и начал разлагать ВВ, как и предложил Федор Иванович. Потом Гальперин начал автоматизировать эти установки. Он и Кукушкин в будущем кафе - а тогда КБ и единственном административном, и вообще единственном, институтском здании - сидели. Тамара Зайцева, тоже из Ногинска, кстати, переехала, стала помогать. С год так и проработали. Потом выпустили первую публикацию. А 1 мая 1960 года уже новоселье отмечали, сдали корпус Манелиса. Он тогда, правда, еще так не назывался, здесь и мержановцы разместились, и Орешко, и многие (уже!) другие.
Зачем грели они взрывчатые вещества и смотрели кинетику тепловыделения? Они только догадывались. Ф.И. секретов не раскрывал, а знал наверняка, поскольку был секретарем закрытого Научного Совета по сверхмощным взрывчаткам…
Поймал себя на мысли, что часто в своих газетных заметках говорю об атомном проекте. Черноголовка никогда не подчинялась Средмашу, но судьбы их переплелись. Даже на начальном этапе создания РДС-1 ("Ракетного двигателя Сталина" - это одна из расшифровок названия первого "Изделия"). Подчеркиваю - даже на начальном, когда тут, кроме маленькой деревеньки, ничего не было. Макет атомной бомбы испытан на Ногинском, т.е. на нашем, Черноголовском, полигоне ВВС (кусок которого и представляет нашу нынешнюю территорию) летом 48 года. Настоящую бомбу испытали в далеком Семипалатинске в 49-м, за 10 лет до нашего каземата. Так вот каземат имел отношение не только к высокой теории, которую развивали Мержанов с Барзыкиным, но и к очень конкретным, важным, актуальнейшим тогда военным задачам.
Начинал Ю.И. с тетрила, штатного ВВ, но не самого стабильного. На нем отрабатывали методику исследования разложения ВВ. А потом пошли вещества секретные из Москвы, Питера, Казани. Химики старались, варили адские составы, их надо было исследовать с разных точек зрения, в том числе и термостабильности. Оказывается, важнейшая во многих отношениях начинка всякой атомной и водородной бомбы - обычное, "химическое" ВВ! Находясь рядом с радиоактивными материалами, оно прилично разогревается. С этим обстоятельством связан большой круг проблем, решавшихся в Черноголовке, в том числе и в фундаментальном, не только прикладном плане. Через руки Юрия Ивановича прошли десятки новых мощных и сверхмощных ВВ под литерами Б, М, С и т.д., алфавита на них не хватало. Работали ГИПХ, НИИ-6, ИОХ, ЛТИ, КТИ, нарабатывали граммы, а то и миллиграммы невиданных во взрывном деле веществ. Впрочем, одними из лучших так и остались разработанные немцами и нашими усовершенствованные…
Примерно года с 64-го появилась новая и крайне объемная тематика - твердотопливные ракетные топлива. И опять одни палят, измеряют удельный импульс, другие изучают кинетику горения, третьи медленно и осторожно разлагают. Нужно все. И все это - выдающийся вклад черноголовских химфизиков в наши оборонные и космические дела. Еще важнее, что он вылился в такую теорию, на основе которой можно было предсказывать и делать то, что еще не делал никто. Да, совсем не зря были избраны в Академию Ф.И. Дубовицкий, А.Г. Мержанов, Г.Б. Манелис, Ю.М. Михайлов, мировыми корифеями стали А.Н. Дремин, Л.Т. Еременко - я назвал конечно же не всех, не о всех и можно рассказывать до сих пор.
Ю.И. Рубцов числился в лаборатории Дубовицкого, в группе Манелиса, потом в лаборатории Манелиса, потом сам стал доктором, завлабом. Работали и работают вместе с ним опытные специалисты, один Е.П. Кирпичев чего стоит. И сам еще у лабораторного стола что-то с Толей Казаковым "химичит"….
Был еще Рубцов и депутатом Поссовета несколько раз, занимался народным образованием. Это при нем только что созданная школа стала экспериментальной школой АПН, а почему так - знают, пожалуй, из нынешних только Витта Анатольевна и Юрий Иванович. Теперь вот АПН от всего отказалась, учителя в подвешенном состоянии оказались. Поможет ли мэр Филиппов, губернатор Громов?
Пришлось Ю.И. и попрофессорствовать: читал спецкурс - химическую термодинамику - куйбышевским студентам в Черноголовке. И еще пришлось в составе министерских комиссий разбираться с разными происшествиями - взрывами, авариями. На огромном Рубежанском комбинате, в других местах. Чаще всего это были самые элементарные нарушения рутинной технологии. Торопливость, неаккуратность, короче - человеческий фактор. Но не всегда. Ведь даже некоторые химические удобрения (а мы и сейчас их делаем немало, только идут они все за границу) по сути своей мало отличаются от ВВ и могут при определенных условиях (лаборатория Рубцова занималась и этим!) разлагаться, гореть, взрываться…
Вот такой рассказ получился об одном из трех первых. 8 января исполнилось Юрию Ивановичу 70 лет. Поздравляем пионера черноголовского эксперимента, нашего земляка, хорошего человека.
Поделитесь с друзьями