От редакции сайта:

Ивлиев Юрий Германович (1941 г.р.) - окончил школу №2 имени В. Г. Короленко, инженер-конструктор, лауреат Государственной премии СССР, автор многих видов средств защиты воинов сухопутных войск, танкистов, летчиков... Живет в г. Ногинске.

Ю. Г. Ивлиев в огнезащитном костюме танкиста.

Ивлиев Юрий Германович (современное фото)

Защита и безопасность #3 2018

Первый массовый бронежилет для Советской армии

Первым из отечественных средств индивидуальной защиты стал бронежилет 6Б2. Его создателем и инициатором разработки был конструктор Юрий Германович Ивлиев, воспоминания которого редакция представляет читателям журнала.

Мало кто знает, что первый опытный образец отечественного армейского бронежилета — индекс 6Б2 (противо-осколочный), был сконструирован и из­готовлен накануне афганских событий, без технического задания, по моей лич­ной инициативе. Делал я его, по существу, полулегально — в основном, в нерабочее время, задерживаясь на работе допоздна. Сейчас, наверное, скажут — хобби. Но я понимал важность задачи и личную от­ветственность за ее решение. Формально получалось, что я, как сотрудник режим­ного предприятия, на рабочем месте в неурочное время был занят «посторон­ними делами», расходуя «казенные мате­риалы»! Официально же такая разработка (с обязательным выполнением жестко регламентированных этапов работ) по­требовала бы десятки миллионов полно­весных советских рублей и несколько жизненно важных на тот момент лет на ее выполнение.

10 февраля 1980 года, через полтора месяца после ввода наших войск в Аф­ганистан, этот образец был представлен начальником моего отдела Б.Д. Мухиным и директором «ВНИИ стали» М.И. Маресе-вым на закрытом совещании ЦК КПСС.

Тогда уже имелись человеческие по­тери, а на этом совещании еще только ставился вопрос создания защитного жилета. Демонстрация готового образца стала для присутствующих неожиданно­стью. На совещании было принято важное решение: взять этот образец за основу и с крайне жесткими сроками, — всего за два с половиной месяца, — разработать техническую документацию и выпустить установочную партию.

К решению этой задачи были подклю­чены полдюжины головных предприятий ведущих министерств, разбросанных по всей стране. ВНИИ стали было поручено объединить их усилия и координировать решение задачи. Лично на меня было воз­ложено авторское сопровождение работ и решение возникавших при этом техни­ческих вопросов. Для этого приходилось почти непрерывно метаться между во­шедшими в кооперацию предприятиями.

Характерно стремление всех участни­ков работ на всех уровнях помочь делу. Вот слова тогдашнего заместителя глав­ного инженера Златоустовской швейной фабрики Нины Дмитриевны Мироновой, обращенные к работницам швейного цеха (я был свидетель): «Девочки, нужно поста­раться! Ведь там наши дети!» Из многих участников работ она выделена и потому, что сделала больше, чем была обязана формально, по должности. Я и раньше, при каждом удобном случае, старался расска­зать об этом, но никогда не писал.

Бронежилет 6Б2

А дело было так. Буквально за три дня до запуска бронежилета в производство, когда в лаборатории фабрики уже был от­шит и утвержден его эталонный образец, расписана технология, установлено обору­дование, мне пришла идея, как, внеся не­значительные конструктивные изменения, повысить надежность и площадь защиты бронежилета. Но меня мучили сомнения: можно ли поднимать этот вопрос перед са­мым запуском? Срыв сроков выполнения работы — это неминуемое наказание мно­гих, и в первую очередь руководителей. И все же после долгих раздумий рано утром, не рассчитывая на успех, я отправился к Нине Дмитриевне. Она внимательно, ни­чего не спрашивая и не перебивая, выслу­шала меня, затем молча сняла телефонную трубку. Я замер в напряжении... Куда, зачем звонит? Может, директору жаловаться, что ее отвлекают от дела?

Но Нина Дмитриевна спокойно, почти буднично, спросила у кого-то, есть ли на складе лента, указанная в моем предложе­нии. И сразу: «Сколько есть ленты?» После этого, уже обращаясь ко мне:

— Ну все, так и будем делать, идите го­товиться.

— Но как? — спросил я, зная, что из­менения конструкторской документации полагалось доработать, согласовать, ут­вердить, после провести испытания, а затем заново утвердить в Москве в двух институтах и прочих инстанциях. А это не­дели задержки!

Нина Дмитриевна так же спокойно спросила:

—  Юрий Германович! Вы уверены в своем предложении?

— Да, конечно! — воскликнул я.

— Тогда внесите изменения в чертежи, имеющиеся на фабрике, и распишитесь.

Это было разумное и самое естествен­ное решение, но для той эпохи бюрокра­тизма (да и для нынешней тоже!) совер­шенно неожиданное. Допустив такое, она не просто помогла скорейшей реализации технического решения, но сразу, без ко­лебаний и громких слов, разделила всю полноту ответственности! В то время, в тех условиях — это был поступок!

Сразу после разговора я позвонил на работу и без подробностей сообщил о найденном новом решении и получил от начальника отдела устное согласие дей­ствовать, как считаю правильным. Впо­следствии это решение я оформил как изобретение. Сам принцип (и его вариа­ции) использованы и в последующих типах бронежилетов.

В день запуска бронежилета в про­изводство (точно в намеченный планом срок) с самого начала смены в цехе почти неотлучно находились главный инженер и его заместитель, главный технолог, на­чальник цеха, мастера этой и следующей смены. Конечно, в душе я не мог не волно­ваться: удастся ли воплотить задуманное? И, главное, хватит ли умения и терпения у работниц освоить технологию и обеспе­чить повышенные требования к точности исполнения? Но одновременно я понимал — в этот момент от меня как раз требуется уверенность и твердость.

Результат мог быть проверен только на заключительных операциях сборки. Поэтому до последнего момента сохра­нялась внутреннее тревожное и какое-то торжественное напряжение, которое, однако, никто не показывал. Когда после одиннадцати часов вечера, уже к концу второй смены, после устранения «на ходу» замечаний ОТК, наконец, появился первый готовый бронежилет (а за ним и другие), все вздохнули с облегчением — это было минутой общей радости, которую никто не скрывал. Не было цветов и громких речей. Не верилось, что внедрение, к которому долго готовились, успешно состоялось и можно спокойно идти по домам: техноло­гия и методы контроля проверены и ос­воены практически. Производство могло продолжаться уже и без нашего участия. Была глубокая ночь, но после пережитого, конечно, было не до сна.

А впереди предстояла другая сложная задача — ежедневно наращивать сменные нормы выпуска изделий для сдачи их пар­тии в утвержденный жесткий срок.

Так в чем же уникальность этого перво­го массового бронежилета 6Б2 для Совет­ской армии?

* * *

Напомним, что в 1971 году по заданию технического управления МВД СССР ВНИИ стали уже был разработан противопуль-ный бронежилет ЖЗТ-71. В структуре за­щиты этого бронежилета использовались пластины из высокопрочного титанового сплава ОТ4-1, помещаемые в тканевый че­хол. Других, более эффективных материа­лов на тот период не было. Использовать его для армейских задач было нереально ни по массовым характеристикам (он ве­сил почти 12 кг), ни по эргономическим требованиям.

Не получил одобрения военных и первый армейский бронежилет 6Б1, раз­работанный ВИАМ в конце 60-х годов. В его защитной структуре был использован алюминиевый сплав.

А в бронежилете 6Б2 впервые была ис­пользована защитная структура на основе ткани из арамидного волокна.

Созданию армейских бронежилетов 6Б2, да и многих последующих, предше­ствовала  разработка уникальной ткани для них. Совершенно случайно мы узнали, что на отечественном предприятии (тогда оно носило название ВНИИВпроект — Всесоюзный научно-исследовательский и проектный институт искусственного во­локна), расположенном в Мытищах, раз­работаны волокна, подобные американ­скому волокну кевлар-29, которые тогда использовали исключительно в ракетной технике. Об уникальных защитных харак­теристиках материалов из волокон кевла-ра-29 мы знали из литературных источни­ков (они были так высоки, что мы поначалу даже сомневались в их достоверности). По удельной прочности эти волокна в разы превышали прочность стали!

Уже на следующий день мы с сотруд­ником нашей группы Евгением Иванови­чем Цесько были на приеме у заместите­ля директора по науке этого института Геннадия Алфеевича Будницкого. Я тогда был ведущим инженером — это явно не тот уровень, на котором следовало бы вести переговоры. Но начальник отдела был в отпуске, а откладывать не хотелось. Я готовился к трудной дискуссии, искал аргументы, чтобы убедить встречающую сторону в важности участия в создании перспективного материала для жилета. Но с самого начала встреча стала развивать­ся в духе взаимопонимания. Без лишних формальностей сразу были определены неотложные задачи. Предстояло из во­локна сделать ткань, наилучшим образом отвечающую требованиям защиты, а это совокупность около десятка различных факторов. Это и толщина элементарных волокон, и нитей, сплетенных из них, ко­личество сложений в нити, кручение, тип плетения ткани и т. д. и т. п.

Так как финансирование работ отсут­ствовало (заявки следовало подавать в министерства заранее, по крайней мере, за год), договорились проводить работу по прогрессивной, только что введенной тогда форме — договору о взаимном со­трудничестве, т. е. без взаимных финансовых расчетов. При этом мы по результатам испытаний задаем параметры в различных сочетаниях, а они — изготавливают ткань. После этого мы обстреливаем образцы и вводим уточнения. Благодаря этому алго­ритму оптимальное сочетание нашли уди­вительно быстро. Материал и его струк­тура используется и поныне, хотя многие пытались его превзойти. В отчете о созда­нии первой в СССР баллистической ткани, которая получила наименование ТСВМ ДЖ-1 (ткань из волокон синтетических высокомодульных для жилетов), я указан как руководитель работ, но то был коллек­тивный труд, помноженный на инициативу и профессионализм большого коллекти­ва. Другие участники: Евгений Иванович Цесько— непосредственное проведение испытаний, Борис Дмитриевич Чухин, к.т.н. — начальник нашего отдела; в Мытищах:  — Зоя Степановна Бунарева, к.т.н., впер­вые в стране освоила производство этого сложного в переработке материала, Ни­колай Васильевич Токарев, обеспечивший требуемое качества волокон. И конечно, Геннадий Алфеевич Будницкий. Он и в тя­желые годы перестройки сделал немало для сохранения отечественного производ­ства арамидных материалов.

Именно этот уникальный арамидный материал и стал основой защитной струк­туры бронежилета 6Б2. Бронежилет весил всего 4 кг, обладал необходимой подвиж­ностью и великолепной даже по нынеш­ним требованиям противоосколочной стойкостью. Однако быстро нарастить его выпуск наша промышленность не могла. Но Афганистан ждал бронежилеты.

В одну из плановых командировок на Златоустовскую швейную фабрику я обратился прямо к ее директору Аиде Александровне Дерябиной с просьбой выделить мне 12-метровый раскройный стол. Мне нужны были специальный кар­тон (прешпан) для лекал, мелки для раз­метки и прочее. Все это требовалось для задуманной   инициативной    разработки новой экономной раскладки ткани для бронежилетов. Однако Аида Александров­на настойчиво убеждала меня, что более экономную раскладку сделать просто не­возможно (ведь на фабрике действитель­но работали очень опытные специалисты), но, в конце концов, уступила, позвонила в конструкторский отдел и дала соответству­ющие указания.

Я тогда рисковал, так как у меня пока еще не было готового решения, хотя об­щий концептуальный подход к решению, конечно, созрел. За неделю-полторы урыв­ками, наряду с выполнением основного командировочного задания, я изготовил рабочие лекала, — а их было около сотни! В один из дней вместе с раскройщицами цеха мы начали раскладку всех деталей. Начальник технического отдела Вера Васи­льевна Рахман посмотрела на нас, ухмыль­нулась и пошла обедать. После обеда она, даже не спросив, как дела, поскольку была абсолютно уверена, что мы занимаемся пу­стым делом, попросила раскройщиц рас­ставить столы на прежние места.

Надо было видеть ее лицо, когда одна из раскройщиц шепнула ей на ухо, что при раскрое, предложенном представителем ВНИИ стали, получилась экономия ткани почти в полметра. А это означало, что, не ожидая поступления новой партии дефи­цитной ткани, фабрика могла выпустить дополнительно еще несколько сот броне­жилетов!

Новая раскладка обеспечила годовую экономию около 12 километров дорого­стоящей, остродефицитной ткани ТСВМ ДЖ-1 (стоимость одного метра ткани была соизмерима с моей недельной заплатой!). Было оформлено совместное рационали­заторское предложение. По результатам его использования на фабрике подсчитали годовой экономический эффект — около 500 моих годовых окладов! Мое авторское вознаграждение составило около полу­торамесячного оклада. Такими были тогда расчетные коэффициенты.

Но для себя я считал эффект иначе: сколько из сэкономленной ткани можно еще сшить жилетов для спасения челове­ческих жизней.

Излишне говорить, что все это (вклю­чая последующие работы по разработке и внедрению других типов бронежилетов) снизило потери советских войск в Афга­нистане. Позже нами была разработана целая линейка бронежилетов с более вы­сокими защитными характеристиками: это 6БЗТ, 6БЗТ-01, 6БЗТМ, 6Б4 и 6Б5 и другие. Их разработка также велась по немысли­мо напряженной схеме: от идеи — техни­ческого решения — до чертежа, а с него — сразу в производство! Потому внутри всегда присутствовало сознание безмер­ного бремени личной ответственности за решение поставленных задач.

Причастность к этим событиям — это предмет моей личной гордости.

Записал Евгений Чистяков

Поделитесь с друзьями