Черноголовская газета № 24 (881) 5 июня 2008 года

Взрывной характер

Михаил Дроздов

Черноголовка науч­ная создавалась прежде всего для изучения детонации взрывчатых веществ (ВВ). Константин Конс­тантинович Шведов из когорты первых детонационщиков Черноголовки, как и В.С. Трофимов, О.К. Розанов, Г.А. Ададуров. Он пришел сюда вслед за Анатолием Николаевичем Дрёминым, а физически - даже пораньше, по­скольку тот ещё ка­кое-то время жил в Москве, а молодому Косте с молодой же­ной Надей (москвич­кой, но у родителей жилплощади в обрез) и дочкой Мариной жить там было прос­то негде. Так они ока­зались среди леген­дарных первых жите­лей нынешнего дома № 3 по улице Пер­вой... Сейчас мы расскажем понем­ножку обо всем, но прежде всего позд­равим Константина Константиныча: в конце мая ему ис­полнилось 75 лет. А он живой и веселый, деятельный, энер­гичный, компаней­ский. Вот такого же - и долгого - продол­жения ему и желаем!

Если попытаться разложить его жизнь по полочкам, то их не так много. По су­ти, даже всего три: деревенское детство и учеба в Жаворон- ковской средней школе, институт и практика в ИХФ, а потом Черноголовка. Но это, на самом де­ле, три больших "полки".

На первой - юные годы в красивейшей части Подмос­ковья: рядом пушкинское За­харово, река Вяземка, На­зарьево - имение всем извест­ных Михалковых, и много там еще другого, удивитель­ного. Но кто в возрасте, знает, как нелегко жилось, особенно в деревне, а тут еще и война - это уж совсем беда. Тем не ме­нее деревня тогда выжила, выдюжила. Выстояла русская крестьянка. И дети ее...

На второй "полочке" жиз­ни сына русской крестьянки Константина Шведова - МИФИ, Инженерно-физи­ческий институт, где готови­ли инженеров для совершен­но новой отрасли промыш­ленности - атомной. При поступлении в 1952-м писал в анкете: "...Родился в 1933 г. в Звенигородском районе в рабо­че-крестьянской семье. Отец – слесарь на военном заводе, мать работает в колхозе, два брата". Отец, между прочим, работал слесарем в ЦАГИ и у Туполева, собирал "Максима Горького", горько известно­го. Ну а сыну предстояло ос­ваивать всяческие приборы атомного контроля, занятие все-таки не самое интригую­щее. А вот тут-то и случился один из решающих момен­тов жизни - переход с при­борного отделения на инже­нерно-физическое, в Хим­физику, на взрыв и детона­цию. В ИХФ их встретили великие учителя: Апин, Бе­ляев, Похил - у него и был Костя в лаборатории. Похил любовно называл учеников "сынками", он и дал путевку в жизнь Шведову (как ранее – А.Н. Дремину). 1958-й - год окончания МИФИ, 26 фев­раля ему присвоена квали­фикация инженера-физика...

И вот третья "полка" - чер­ноголовская - самая длин­ная, большая, это вся науч­ная жизнь. Автобиографию в отделе кадров написал он 6 марта 1958 г., 12 марта он уже зачислен инженером в штат НИП ИХФ (Научно­исследовательского полиго­на, прародителя НЦЧ РАН) с окладом 1050 р., а с 16 мая переведен в младшие науч­ные сотрудники.

Учеба учебой, наука нау­кой, а личная жизнь личной жизнью, и ничего тут не по­делаешь. В 1956-м женился Костя на Надежде, однокур­снице из МИФИ, а в 1957-м родилась дочь Марина. Тоже важнейший момент жизни. Перед окончанием институ­та, естественно, думал, куда податься далее. Был вариант с НИИ-6, но принял его там Клименко, не понравилась Косте его тематика; прини­мал бы Дубов - может, уже давно был бы в "шестерке". Предлагали Арзамас-16, но это далеко и слишком тайно. Черноголовка казалась опти­мальным вариантом, так и получилось.

Черноголовка изначальная

Молодой семье сразу дали двухкомнатную квартиру, на первом этаже в правом подъ­езде первого черноголовско- го дома. Костю поселили ле­том, а дом сдали весной. Тут уже жили Руссияны, Барзы- кины, Абрамовы, Денисовы, Борис Плюхин с женой Раей, Эмма Миграновна с мужем - снабженцем, Сергей Савель­ев - личный шофер Ф.И. (по­чему и "Волга" Дубовицкого всегда стояла под окнами их дома), начальник охраны Наумов, одна квартира была отдана под общежитие ох­ранников. Вот так, сразу после МИФИ, попали они в старожилы на­шего города.

Жили здесь, работали в ос­новном в Мос­кве. В Черного­ловке, по сути, не имелось да­же помещения, где можно бы­ло собраться.

ИХФ. В лаборатории П.Ф. Похила. К.К. Шведов крайний слева. 1957 г.

Первый раз собрались все работающие черноголовцы в зале на первой площадке, где теперь заседает ученый совет, было это на ноябрьские 59-го. Константин только что прие­хал с Электростали, где они с ребятами мотали катушки ог­ромного своего электромаг­нита. Замечательный празд­ник получился. Котельников, тогда молодой лесничий, с бородой "под Пимена", читал поэму Л. Денисовой "Царь Додон". Или это было по­позже, но где-то в первые те веселейшие и совсем неофи­циальные вечера.

"Мотали катушки." Да, делали они это еще в Москве вместе с Зайцевым. С по­мощью такого электромаг­нита измеряли параметры детонации. Катушки после каждого "выстрела" разноси­ло в пыль. В 1960-м вышла из печати первая работа Шве­дова с Похилом и Зайцевым в ДАНе. Это было пока описание методики. В декабре 60-го начали планомерные взрывы на Дреминском казе­мате, потом в камерах. Взрывы эти хорошо знакомы черноголовцам по характер­ному звуку. Как К.К. напи­сал в своих воспоминаниях, первые "взрывы приятно ко­лебали почву и сотрясали воз­дух вокруг каземата, пугая зверей и птиц. Федор Ивано­вич часто привозил гостей на каземат, чтобы и они ощути­ли это дыхание".

Так чем же они тогда, в первые годы Черноголовки научной, конкретно занима­лись? Достоверным и точ­ным измерением массовой скорости детонации. Заодно их подход стал методом из­мерения времени химичес­кой реакции в детонацион­ной волне. К.К. Шведов как- то рассказывал об этом на страницах нашей газеты, по­этому повторяться не будем, только скажем, что важность измерения массовой скорос­ти детонации была чрезвы­чайной (а методов ее измере­ния еще не было). Во-пер­вых, чем она больше, тем для многих приложений лучше. Во-вторых, именно по изме­рению массовой скорости при известной скорости фронта (эта измеряется лег­ко) вычисляли все остальные параметры детонации.

Взрывы, взрывы, взрывы...

В журнале "Атом" № 30 за 2006 г. сказано: "...Вопрос о значении массовой скорости, т.е. фактически о давлении детонации ВВ, был одним из ключевых вопросов, от кото­рого зависели не только свое­временное выполнение прави­тельственного задания, но и вывод о работоспособности "изделия". Возникло опасение, что при таком низком значе­нии скорости давление будет недостаточным для необходи­мого сжатия делящегося ма­териала...." ("Изделие" - это атомная бомба.)

Вот так оказались тесно связанными параметры дето­нации в обычных, "химичес­ких" ВВ и поведение ядерной "физической" взрывчатки. Для выяснения этой связи и взаимного влияния и был ос­нован в 1956 году НИП ИХФ. Массовую скорость детонации определяли не­сколькими методами. Са­мым надежным оказался электромагнитный, вот по­чему и мотали они разные катушки, вот почему и реши­ли сделать в Черноголовке на каземате стационарный мощный и прочный магнит. В 62-м они окончили монтаж своей установки. Про при­бор в Арзамасе-16 они ниче­го толком не знали (конку­ренция групп - один из мето­дов ускорения в тогдашней науке), в Америке не было еще таких, поэтому факти­чески им пришлось быть первыми. И когда стали дос­товерно измерять массовую скорость и вычислять давле­ние, важнейший показатель метательного действия ВВ, то это был настоящий про­рыв. У смесей с октагеном метательное действие оказа­лось на 10% больше, чем у смесей со старым основным ВВ-гексагеном. Кстати, но­вого ВВ-октагена было тогда в стране очень мало, с большим трудом собрали для экспериментов 2,5 кг. Счита­лось очень хорошо, если уда­валось за пятилетку увели­чить метательное действие ВВ на 5%. А тут - все 10%! Костя делает доклад в НИИ-6, нашей головной ор­ганизации по взрывчатым веществам, на Комиссии по мощным ВВ. Присутствуют представители Минмаша и боссы науки о взрыве. Имена черноголовских детонацион­щиков произносятся с ува­жением. Но спор по некото­рым принципиальным воп­росам с ядерным центром в Арзамасе-16 (ныне - Саров), с известным в "атомных" кругах Л.В. Альтшуллером, продолжается еще много лет, точнее - почти 30. Только в 1984 г. они пришли к общему выводу, когда академик Ти­тов устроил специальную конференцию в Сибири.

Была ещё проблема изме­рения длительности хими­ческой реакции во фронте детонационной волны, или так называемого химпика. Многолетние их исследова­ния подвели итог долгой дискуссии: химпик есть, а если в отдельных экспери­ментах его не видят, то это проблемы данной методики.

Большой пласт научной жизни К.К. связан с иссле­дованием реального дейст­вия ВВ разных составов. Несколько слов скажем об этом ниже, а сейчас попыта­емся вспомнить некоторые другие события 60-х - 80-х гг.

В 1964 у них с Надеждой Сергеевной родилась дочь Онега, оригинальное такое, красивое и редчайшее имя придумала сама жена. Она, кстати, работала в редакцион­но-издательском отделе ОИХФ вместе с Ю.Д. Сит- нянским, редактируя самые разнообразные научные изда­ния Института. Муж тем вре­менем стал кандидатом физ­мат. наук, а в 1970-м - стар­шим научным сотрудником с окладом 300 р. ("Выписка вер­на. Ст. инсп. О.К. Холодович" - стоит подпись под соответ­ствующим документом). В до­бавление же к автобиографии тех лет значится: "Лектор об­щества "Знание"... Членом КПСС не состою". Вскоре в лаборатории Дремина орга­низована группа Шведова с такими ведущими в своей об­ласти специалистами как Ми­хайлов, Колдунов, Анискин. А руководитель группы с 1980 года числится доцентом по кафедре инженерной хими­ческой физики Куйбышевс­кого политеха, ныне, кстати, он профессор Московского государственного горного университета.

В 1985 г. доцент Шведов защищает докторскую дис­сертацию. Тогда же в составе Комплекса лабораторий вы­сокого динамического давле­ния (это тогда Дремин), От­дела макрокинетики и газо­динамики (а это - Мержа­нов) создана Лаборатория испытания промышленных ВВ. Финансирование идет по договору с Госгортехнад­зором СССР (это - горный надзор над взрывными рабо­тами) и по госбюджету, а в списках числятся, например, такие сотрудники как Литви­нов и Пацюк, всего же 11 че­ловек. Перестройка развива­ется вовсю, дальше - больше: 29 сентября 1986 года следует решение об основании в ОИХФ Межотраслевой ла­боратории проблем взрывно­го дела (МЛПВД, напомина­ет МВД и производит впе­чатление) со штатом ни мно­го ни мало, а 46 человек!

Межотраслевая

Основное направление ра­бот МЛПВД относилось к физике взрывных процессов и включало в себя исследова­ния по чувствительности, де­тонации и работе взрыва про­мышленных ВВ и еще несколько пунктов.

Они занимались исследо­ванием детонации ВВ всех видов, экспертизами, конт­рольными испытаниями и пр. Круг вопросов был очень большим. Трудности станов­ления были еще больше. Их поддерживал завотделом Дремин, директор Батурин. Когда в конце 89 года подве­ли первые итоги работы МЛПВД, то в ее активе за три года числилось 20 статей, 9 отчетов, 5 заявок на изоб­ретения - совсем неплохой результат для тех шальных годов. Перестройка породи­ла лабораторию, она ее и убила. Тем не менее успели сделать тоже немало.

Вот такой эпизод. Испыты­вали они всю жизнь разные составы, мирные и военные, а в МЛПВД - уже все примени­тельно к горным работам. Сотни тысяч тонн взрывчатки для этих работ потреблялось, а возить ее по огромной стра­не совсем небезопасно. Же­лательно составлять ее на месте, хотя бы и не пол­ностью, а частично. Много сотрудничали тогда черного- ловцы с Кольским филиалом АН СССР, а там стали ис­пользовать составы, в кото­рые входили отходы нефели­нового производства. ВВ с такими добавками, по прове­денным испытаниям, оказа­лись вполне приличными, а нефелиновых этих хвостов (земли как бы испорченной) там на Кольском миллионы тонн. Вот за это и получил К.К. Шведов - вместе, естест­венно, с сотрудниками инсти­тутов Кольского научного центра РАН - уже в 1998 г. Премию Правительства РФ 1997 г. в области науки и тех­ники. Академик Фортов вы­разился тогда коротко и по­нятно: "Видите, как наши ребята из отходов делают конфетку". Не шутка!..

Еще приходилось (это даже стало их обязанностью) рас­следовать разные неприятные случаи, взрывы там грандиоз­ные, получившие огласку и не получившие. Разбирались долго, иногда надо было экс­перименты контрольные проводить, но заключе­ния давали всегда глубоко обоснованные. Взрыв в Сасово, взрыв в Сверд­ловской области и т.д. И до перестройки случа­лось, а в перестройку - и говорить нечего.

Еще планировались у нас мощные "обычные" (неатомные) взрывы. Константин Константи­нович был в курсе и этих дел, приходилось тоже мнение свое высказывать. Например, некоторые мечтали 500 тысяч тонн ВВ взорвать для гранди­озного строительства плоти­ны Камборатинской ГЭС. Потом остановились на 350 тысячах. (175 Хиросим!) Про­вели модельный взрыв 1 ты­сячи тонн и поняли, что не так все просто. Хотели селит­ру после длительного хране­ния заливать дизтопливом и взрывать. Оказалось, что обеспечить полноту и эколо­гическую чистоту такого взрыва просто невозможно.

Последнее время занялся Константин Константинович удобрениями. Как удобрени­ями? - спросит изумленный читатель. Всю жизнь работать с ВВ, измерять скорости и давления, искать химпик и т.п. - и вот поди: сельхозпроб­лемы! Да, так и есть, - они, опытные взрывники, научники-детонационщики, иссле­дуют сейчас популярнейшее удобрение: аммиачную селит­ру, которая очень даже хоро­шо при некоторых условиях (а при некоторых плохо, как мы только что говорили) взрывается. И чтобы она не взрывалась и чтобы не могли ее террористы использовать в своих грязных целях, изучают они механизм развала, приду­мывают всяческие добавки, которые как бы тушат детона­цию, принимают "на себя" ее энергию еще внутри состава, не дают ей выходить "наружу". И продолжают волновать Константина Константины- ча, конечно, общие проблемы детонации. Он обдумывает, пишет, выступает, уточняет...

Жизнь семейная и общественная

Ну а по жизни? А то все взрывы, пожары, магниты, разложение. А по жизни кро­ме того что вырастил с На­деждой Сергеевной дочек Марину и Онегу и внучек и внуков, вырастил он не один сад. И первый был напротив их первого дома, о чем и сви­детельствует фото 1959 г. А потом еще повторялось в других местах. Например, организовывал наше первое садовое товарищество "Лес­ная поляна" (перед д. Бото- во) и председательствовал в нём. Ну а про спорт не гово­рю, он сопровождал всех первых жителей поселка. По сути, работа и спорт состав­ляли основу черноголовской жизни. Еще лекции разные про взрывы и т.п. читал по предприятиям, рассказывал увлекательно и с полным знанием дела. Да, и чуть не забыл: ведь был еще К.К. и главным нашим дружинни­ком. Сейчас стали об этом забывать, а когда видим, что, бывает, на остановке или где-то творится, а дружины- то и нет, а милиции и не бы­вает - за голову хватаемся. Так вот, оказывается, Шве­дов возглавлял народных дружинников в середине 1970-х. Депутатствовал он тогда в поссовете несколько сроков при председателе Власове. Ему и поручили, он и возглавил. Графики, слеты, газета "Они позорят наш посёлок". Вот как.

Константин Константинович и брат жены сажают первый свой сад в Черноголовке.1959 г.

С женой и правнуком. 6 февраля 2006 г.

Золотая свадьба у них с Надеждой Сергеевной в Большой гостиной 2 года на­зад была. Хорошо все прош­ло, и хорошие снимки оста­лись. У них внук, 4 внучки, два правнука. С одной внуч­кой, учащейся на истфаке МГУ, я поговорил, любо­пытные темы девушка под­нимает и много знает.

Жизнь сводила К.К. Шве­дова с интересными людьми, забрасывала в разные места. Апин, Беляев, Похил - учили непосредственно в лаборато­риях, Когарко и Компанеец - лекции читали. Садовского знал, большой начальник был. В Новосибирске пересе­кался с Дерибасом, под его влиянием и у них, в лаборато­рии Дремина, занялись свар­кой взрывом (Михайлов, Гор­дополов, Уткин). Про Дреми­на и Дубовицкого говорить не приходится. Ф.И. всегда хо­рошо к Шведову относился, к семье его, всегда помогал, когда был в силе.

Работал К.К. в московском ИХФ, с НИИ-6 много дел имел, Дубов, знаменитый в их науке, оттуда, большое влияние оказал на него. Сотрудничал с Институтом горного дела им. Скочинско- го в Люберцах, с ИПКОНом (Институт комплексного ос­воения недр) в Москве.

В Чехословакии бывал, в Польше. Как-то коллега по­ляк взял и приехал на такси в закрытый городок наш, скан­дал был, К.К. с юмором вспо­минал об этом в одной из сво­их статей. Замяли как-то.

А недавно был на съезде взрывников Китая. "Подне­бесная", не без нашей помо­щи, и в этом отношении стала великой державой. Из рус­ских были приглашены С.Д. Викторов из ИПКОНа и он, Константин Константино­вич, из ИПХФ. И только.

Поделитесь с друзьями