Вохонский край. Краеведческий каледоскоп. Выпуск №1

Виктор Ситнов

 

Павловский Посад. 2005 г.

 

К 160-летию Павловского Посада

Большая история малой родины

Краеведческий калейдоскоп «Вохонский край» является авторским тематическим сборником материалов по вопросам истории родного края.

Содержание

•

 

От Автора

 

ИСТИНЫ РАДИ

О возрасте Вохонской волости

День рождения посада

Правда и вымысел о Герасиме Курине

Где же похоронен Герасим Курин?

Маленькое Бородино в Павловском Посаде

Вохна,1812 год

ЗВОНЫ НАД ВОХНОЙ

 

От Автора

 

Краеведческий калейдоскоп «Вохонский край» является долгосрочным авторским проектом и задуман как справочное пособие для всех, кто интересуется историей малой родины.

За двенадцать лет работы в центральных архивах столицы и городском архиве автором было найдено, изучено и опубликовано большое количество материалов, связанных с историей родного края, с судьбами наших предков. Таких публикаций в разных периодических изданиях, сборниках и книгах на сегодняшний день насчитывается около ста. Большое количество собранного краеведческого материала еще не опубликовано.

Следуя неоднократным пожеланиям и просьбам центральной районной, сельских и школьных библиотек, собирающих и рабо­тающих с актуальной ныне историко-краеведческой информацией (которая всегда в дефиците), автор принял решение переиздать в виде тематических сборников свои ранее напечатанные и еще неопубликованные материалы по истории края. Предполагается на безвозмездной основе комплектовать этими сборниками наши библиотеки, что должно облегчить их просветительскую работу по теме краеведения.

В Ногинске с 1996 года издается замечательный и весьма популярный историко-краеведческий журнал «Богородский край» под редакцией энтузиаста своего дела Е.Н. Маслова. Но это издание выходит нерегулярно и, как правило, содержит мало информации о нашем районе. Этот недостаток и постарается частично компенсировать наш скромный краеведческий калейдоскоп «Вохонский край», который по сути не является альманахом (тематический сборник нескольких авторов). Наш проект предполагает пока публикацию работ одного автора, но в разных жанрах, объединенных краеведческой темой. Отсюда и форма калейдоскопа.

Очередные выпуски «Вохонского края» будут выходить по мере поступления финансовых средств на благотворительной основе, но не реже двух раз в год.

Будучи представителем публицистического, а не просто описательного, информационно-просветительского (школьного) краеведения, автор просит читателей воспринимать опубликованные материалы не как «истину в последней инстанции», а как информацию к размышлению.

В первом выпуске «Вохонского края» под рубрикой «Истины ради» сделана попытка провести работу над наиболее типичными краеведческими ошибками, издавна бытующими в литературе и периодической печати.

Под заголовком «Звоны над Вохной» во второй части сборника представлены авторские стихи религиозно-философской и гражданской тематики, по сути являющиеся лирической исповедью.

С уважением, автор проекта В.Ситнов

 

***

 

Истины ради. Работа над ошибками

О ВОЗРАСТЕ ВОХОНСКОЙ ВОЛОСТИ

Традиционно возраст какого-либо поселения или местности определяется по первому письменному упоминанию данной географической точки в исторических документах. Например, Москва впервые была упомянута в летописи под 1147 г. Эта дата и считается официально годом рождения нашей столицы, и соответственно от этой даты отсчитываются и отмечаются юбилеи. Вспомним, как торжественно отмечалось в 1997 году 850-летие Москвы. А многие коллекционеры наверняка могут похвалиться хранящейся в их коллекции памятной медалью с профилем Юрия Долгорукого, выпущенной в 1947 году в честь 800-летия Москвы.

Случается, что некоторые местности или населенные пункты порой резко и значительно "стареют" в связи с обнаружением более ранних дат упоминания о них в исторических документах. Так, например, случи­лось с нашими соседями – городом Орехово-Зуево. Многие десятилетия считалось, что впервые дер. Зуево упоминается в исповедных ведомостях Вырковской церкви в 1789 году как "вотчина его Высокопревосходительства тайного советника действительного камергера и кавалера В.А. Всеволожского" (владевшего, кстати, и многими деревнями нашего района в бывшей Буньковской волости). А про село Орехово впервые было упомянуто в "Письмах и мерах" князя В.П. Кропоткина и дьяка Игнатия Лукина в 1637 году как "Погост на Орехове, на реке Клязьме".

Однако несколько лет назад краеведом В.Н. Алексеевым было сделано открытие, что первое письменное упоминание о поселении на месте современного города Орехово-Зуево относится к 1209 году! Под этим годом Московский летописный свод конца ХV в., Воскресенская летопись и Никоновский список упоминают поселение Волочек, располагавше­еся на месте будущего села Зуева. Впоследствии Волочек стал назы­ваться Волочком Зуевым, затем его именовали "Зуево, Волочек тож". Кстати, это двойное название напоминает и наше раннее наименование – «Павлово, Вохна тож» (Известно и "Казанское, Меря тож"). Вот так, благодаря открытию краеведа, Орехово-Зуевская земля "состарилась" сразу на несколько веков и в 2009 году может с полным правом отмечать свой 800-летний юбилей.

Приведенные выше примеры говорят о том, что историю своей малой родины необходимо постоянно изучать, и тогда при серьезном исследовании и глубоком анализе нас могут ожидать интересные открытия. Подробное и глубокое изучение своих "истоков", "первопричин" и "первопутей" может помочь нам, заинтересованным искателям истины, постичь свою историю, свою материальную и духовную природу, лучше разобраться во вчерашнем и сегодняшнем дне, чтобы мудро и успешно вступить в завтрашний, наполнить его смыслом, радостью и созиданием.

Хорошо ли мы знаем историю своего края, своей малой родины? Можем ли мы ответить себе, а главное, молодому поколению на некоторые вполне естественные вопросы? Помните, у Маяковского: "Крошка сын к отцу пришел, и спросила кроха..." Представьте, подойдет к вам «кроха» (возраст не имеет значения) и поинтересуется: "А как звали прадедушку?", "Когда построен наш дом?», «Когда образован наш город?", "А сколько лет нашему краю?".

«Кроха» имеет полное право знать ответы на эти естественные и совсем не праздные вопросы, ибо эта информация помогает маленькому любознательному существу изначально «определиться на местности».

Думается, что по понятным причинам на первые два вопроса вы должны ответить себе или своим близким сами. В крайнем случае, спросите у старших родственников. А вот ответы на два последних вопроса могут кого-то и затруднить. Впрочем, многие когда-то слышали или читали про даты основания-рождения и города, и земли вохонской, да разве в памяти все удержишь... Это же не курс доллара, о котором нам ежедневно напоминают СМИ…

На худой конец, за краеведческой информацией можно обратиться к публикациям местных авторов, изучающих историю края. Но вот тут-то и могут встретиться сложности. Во-первых, краеведческих изданий у нас довольно мало (в соседних городах в несколько раз больше); во-вторых, из-за малых тиражей эти издания не продаются в городских книжных магазинах или киосках; а в-третьих, в большинстве краеведческих публикаций, к сожалению, встречается немало неточностей, которые порой искажают историческую правду. В случае сомнений следует обратиться за консультацией в Краеведческий музей или к специалистам, располагающим данными из первоисточников.

Чтобы вам сэкономить время на поисках означенных публикаций, сегодня мы еще раз ответим на вопросы о возрасте Павловского Посада и Вохонской земли.

Итак, 2 июня 1844 года император Николай I повелел пять соседних селений Вохонской волости «переименовать в посад под общим названием Павловского». А само переименование и торжественное открытие нового посада с подписанием соответствующего юридического акта состоялось только через год, а именно: 13 МАЯ 1845 ГОДА . ЭТО НАШ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ (по ст. стилю), который всегда и отмечался предками.

Вопрос о возрасте Вохонской волости несколько сложнее и требует специального пояснения. Если мы обратимся за ответом в сов­ременные справочные издания, словари и энциклопедии, содержащие историческую информацию о городах и населенных пунктах Подмосковья, то в большинстве из них (особенно последних) найдем дату первого письменного упоминания о волости Вохна – 1328 год.

Справедливости ради замечу, что и автор этих строк изначально придерживался упомянутой даты, поскольку опирался на весьма солидный источник информации. Этот внушительный исторический фолиант, хранимый в "Ленинке" (ныне РГБ) и изданный в типографии Н.С. Всеволожского (Москва, 1813 г.), называется "Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в Государственной Коллегии иностранных дел". Авторитетный источник, не правда ли? Здесь на 31-33 стр. приводится "Духовная Грамота Великого Князя Ивана Даниловича Калиты", написана в 1328 году.

"Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, се яз, грешный худый раб Божий Иван, пишу душевную грамоту, идя в Орду..." Тщательно и подробно перечисляется в завещании все движимое и недвижимое "имение" Ивана I . "... А се даю Княгине своей с меньшими детьми: Сурожик, Мушкову гору, Радонежское, Бели, Воря, Черноголовль, на Воре слободка Софроновская, Вохна, Дейково раменье, Данилищова слободка, Машев, Селна, Гуслиця, Раменье, что было за княгинею..." Вот оно – первое письменное упоминание Вохны. (Здесь же впервые упомянута и Данилищова слободка – возможно предположить, что это нынешнее Заозерье).

Нужно полагать, что именно эту книгу использовал в качестве справочного источника первый из известных нам павловских краеведов Иван Быковский, когда писал свой исторический очерк о Вохонской земле, опубликованный в "Русских Ведомостях" №137 за 1864 год. В этом очерке Быковский тоже датирует духовную грамоту Ивана Калиты 1328 годом.

Поскольку очерк И. Быковского был дословно использован в брошюре "Историко-археологическое описание Павловского посада Московской губернии", составленной и опубликованной псаломщиком Воскресенского собора Тихоном Михайловичем Троицким (в местной типографии братьев Бутаевых) в 1900 году, то и в этой работе завещание Ивана Калиты с первым упоминанием Вохны осталось датированным 1328 годом. Естественно, что с этой же датой брошюра Т.М.Троицкого была перепечатана в альманахе "Богородский край" №1 за 2000 год.

Духовная грамота Ивана Калиты, датированная 1328 годом, бы­ла также опубликована в книге "Духовные и договорные Грамоты Князей великих и удельных" под редакцией С.В. Бахрушина (Москва, 1909 г.). Книга эта вышла в серии "Памятники Русской истории" – издание Н.Н. Клочкова. Теперь нам становится понятно, почему многократно приводимая авторитетными источниками датировка была принята большинством краеведов за "истину в последней инстанции". Автор этих строк не был исключением, однако его точка зрения изменилась после собственного историко-хронологического анализа текста Грамоты и знакомства с книгами "Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей ХIV -ХVI вв." (М.-Л. 1950 г.) и "Иван Калита" (Н. Борисов, М., 1995, ЖЗЛ). Обозначилась более точная датировка духовной грамоты Ивана Калиты, а именно – 1339 год.

Логика рассуждений следующая. Многие русские князья действительно оставляли духовные завещания перед поездками в Орду для решения вопросов о власти, ибо не было гарантии их возвращения от хана в добром здравии (характерный пример с отравлением Александра Невского и гибелью тверских князей). Но Иван Калита был в фаворе у хана и бывал в Орде в 1320, 1326, 1328, 1332, 1339 годах. В первые визиты опасности для князя практически не предвиделось, и составлять духовные завещания необходимости не было. Духовное завещание было составлено перед монашеским постригом Ивана I и, как полагают исследователи, было представлено им на утверждение хана Узбека весной 1339 года в Орде, куда Калита приезжал с сыновьями.

Но основным аргументом для более точного датирования Грамоты является упоминание в завещании княгини "с меньшими детьми". Дело в том, что у Ивана Калиты было две жены. Первая Елена (Олена) умерла еще 1 марта 1331 года, перед кончиной приняв монашеский постриг. От первого брака у князя остались дети: Семен, Иван, Андрей и дочери. Вторую жену князя Ивана звали Ульяной (брак в 1332 г.).

В своём завещании Калита указывает: "А се даю княгине своей с меньшими детьми" (перечисляются селения, в т.ч. Вохна, см. выше) с пояснением: "что было за княгинею ". И в другом месте завещания упоминается золото бывшей (первой) жены: "А что золото княгини моее Оленине , а то есмь дал дочери своей Фетиньи, 14 обручи и ожерелье матери ее... А что есмь придобыл золота ... дал княгини своей с меншими детми" (сохранена орфография подлинника).

Таким образом, можно сделать очевидный вывод, что речь идет не о княгине Елене (о ней сказано как об умершей), а об Ульяне и дочерях ее, родившихся в браке с Калитой – Марии и Феодосии. Следовательно, духовная грамота Ивана Даниловича не могла быть составлена в 1328 году, как ошибочно отмечено во многих публикациях (в том числе и в ранних публикациях автора этих строк).

Исследование истории вохонского края и поиск новых документов нашими краеведами продолжается. Ну, а на сегодняшний день самым ранним упоминанием Вохны в письменных источниках следует считать пока 1339 год, которым датируется Духовная грамота (завещание) великого князя Ивана Даниловича Калиты (прозванного так за щедрость), скончавшегося иноком Ананием 31 марта 1340 года.

Разумеется, что волость Вохна была основана задолго до своего первого упоминания в официальном документе. Понятно, что до Ивана I она принадлежала его отцу князю Даниилу Александровичу (1261 - 1303) – основателю московской династии, который, в свою очередь унаследовал Москву с прилегающими землями от своего родителя – Александра Невского…

 

***

 

К 160-летию Павловского Посада

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ПОСАДА

 

Всем, кого интересует истинная история Павловского Посада, хотелось бы напомнить, что в мае текущего 2005 года наш родной город должен был отметить подлинное 160-летие со дня своего рождения.

А что же, спросите вы, отмечалось в прошлом году? Могу ответить, что это было очередное, уже становящееся (с 1969 года) традицией, ошибочное преждевременное празднование городского юбилея. Цель данной публикации восстановить, наконец, историческую правду и справедливость и вернуть нашему городу его истинный День рождения – тот, который всегда отмечали наши предки, создавшие посад.

Если мы возьмем XIX том «Полного собрания законов Российской Империи» (Собр. второе СПБ., 1845), то на стр. 358 найдем именной царский Указ от 2 нюня 1844 года (№ 17956), данный Сенату «О переименовании села Вохны и смежных с оным четырех деревень в посад». Вот полный текст указа (орфография подлинника):

«Признав полезным, согласно представлению Министра Внутренних Дел, в Государственном Совете рассмотренному, преподать жителям села Вохны и смежных с оным четырех деревень: Захарово, Меленки, Усово и Дубровы, состоящих Московской Губернии в Богородском уезде, новые удобства к распространению торговли и мануфактурной промышленности,

Повелеваем:

1. Означенные селения переименовать в посад, под общим названием Павловского, предоставив жителям оных вступить, кто пожелает, в мещанское звание, или объявить купеческие капиталы;

2. Тех из жителей, которые по собственному желанию останутся
в прежнем крестьянском звании, выселить на другие казенные свободные земли, для чего назначить определенный срок по соглашению Министерства Внутренних Дел с Министерством Государственных Имуществ, от которого должно зависеть уже и самое распоряжение насчет переселения;

3. Наделение посада Павловского землею для выгона предоставить равномерно взаимному соглашению Министерств Внутренних Дел и Государственных Имуществ, с утверждения Правительствующего Сената.

4. Управления делами посада по судной, хозяйственной и полицейской частям поручить Ратуше, открыв при оной Сиротский и Словесный Суды; для производства же следствий и вообще для распоряжений и полицейского наблюдения по наружной части, определить при Ратуше Пристава Полицейских дел, с жалованьем по 200 р. и на канцелярские расходы по 50 р. сереб. в год из доходов посада, снабдив Пристава надлежащею инструкциею.

5. На счет тех же доходов обратить жалованье Секретарю и на канцелярские расходы Ратуши по150 р., а на последние 50 р. сер. в год, вменив в обязанность Московскому Гражданскому Губернатору привесть в известность и положительно установить источники доходов Павловского посада, необходимых для удовлетворения возлагаемых на счет оных издержек, и предположения свои о том представить в Министерство Внутренних Дел на рассмотрение».

Итак, царь подписал данный Указ – о переименовании ряда смежных селений в посад. Однако одним росчерком пера, даже монаршего, посады и города, как по мановению волшебной палочки, не возникают. Село Вохна (Павлово) осталось селом еще почти на год. От изъявления царской воли об учреждении нового посада до его реального открытия расстояние такое же, как, скажем, от закладки памятника до его установки и открытия или, например, от решения родить ребенка до его действительного рождения. В обоих случаях важен конечный результат, воплощение принятого решения.

Если, например, генеральный директор какой-нибудь крупной торговой фирмы подпишет распоряжение об объединении нескольких соседствующих палаток в один крупный торговый центр (или рынок) с новым общим названием, или директор некоего завода распорядится объединить несколько смежных цехов в одно общее производство – то, в обоих случаях, подписанный руководителями документ еще не есть стопроцентная гарантия, что указание будет исполнено и проект будет безотлагательно воплощен. И уж тем более, никак нельзя считать дату подписания распоряжения – днем рождения задуманного предприятия. Ведь оно вообще может не появиться при неблагоприятных обстоятельствах. И в таком случае (имея лишь подписанный проект) никому в голову не придет праздновать рождение нового предприятия за отсутствием оного.

И только день открытия и запуска запроектированного ранее объекта может считаться (и на практике считается) реальным и действительным днем его рожденья, от которого обычно и идет отсчет его существования.

Можно принять решение посадить дерево. Для этого мы можем найти лопату, выкопать ямку нужной величины и даже принести саженец. Однако тут мы можем отвлечься на другое дело, и дерево останется непосаженым, даже если оно временно «прикопано». Но однажды мы его все же посадим и запомним именно этот день, от которого пойдет отсчет роста. Здесь вопросов нет.

То же самое относится и к указу о переименовании пяти местных селений в посад. Указ пошел по инстанциям, а жители села Вохна (Павлово) и четырех смежных деревень до поры оставались в своем крестьянском сословии, и ничего в их размеренной жизни не изменилось. Посаду только предстояло родиться, для чего необходимо было решить массу административно-хозяйственных, финансовых и организационных вопросов. Этим занялась инициативная группа из наиболее состоятельного и авторитетного местного купечества, которое продолжало числиться богородским, хотя в большинстве своем проживало в Павлове.

Одним из главных инициаторов учреждения посада был представитель старинного вохонского рода – купец, известный фабрикант и благотворитель Давыд Иванович Широков (1790-1849), имевший на Торговой площади двухэтажный каменный дом, который сохранился и по сей день. В 1861 году этот красивый особняк был подарен семьей Широкова городу для использования в благотворительных целях. Сейчас в нем располагается городской Выставочный зал, а перед этим около столетия здесь была городская больница, известная старожилам как «Первая Советская». Заметим, что этот дом-памятник (возведенный в первой трети Х I Х века) на сегодняшний день самый старый из всех гражданских каменных построек города и, что важно и символично, помнит открытие Павловского Посада в 1845 году.

О том же свидетельствует и запись из памятной книжки известного московского и егорьевского купца и благотворителя Г.И. Хлудова, часто навещавшего своего тестя Д.И. Широкова: «Прошлого 13 мая 1845 года с Поленькой ездили в Вохну по случаю открытия «Павловского посада». Народу было весьма многочисленно».

Будущий посад как торгово-промышленное селение городского типа должен был управляться по образцу заштатного города. Все подготовительные работы в селе Вохна велись под руководством и контролем уездного и губернского начальства. Решающий голос нередко был за богородским купечеством как наиболее состоятельным сословием.

Почти год ушел на подготовку к открытию Павловского посада (второе слово в новом наименовании – «посад» тогда и вплоть до начала ХХ века писалось с маленькой буквы). Годовая подготовка к его открытию была нормальным явлением. Вспоминается аналогия с Указом Екатерины II об учреждении Мос­ковской губернии, который был подписан 5 октября 1781 года, а приведен в исполнение лишь через год – 5 октября 1782 года. Именно тогда вновь образованный Богородский уезд вошел в состав Московской губернии, а село Павлово – в состав Богородского уезда.

Итак, теперь (после приведенного комментария) всем становится понятно, что никакого Павловского посада 2 июня 1844 года не возникло. Не было его даже еще и ранним утром 13 мая 1845 года. А вот несколькими часами позже... «Московский Гражданский Губернатор, Действительный Статский Советник и Камергер Двора Его Императорского Величества и Кавалер Капнист, прибыв в село Вохну (еще не в посад! – В. С ), в присутствии Советника Палаты Государственных Имуществ Вишневского, Богородских: Земского Исправника Вяземского, Градского Главы Лабзина и Уездного Стряпчего лично объявил изъясненную Высочайшую Волю Государя Императора жителям села Вохны и деревень...» («Московские губернские ведомости» № 20 от 19 мая 1845 г.). Вот нам и еще одно убедительное подтверждение сказанного выше.

В репортаже «Об открытии Павловского посада» газета рассказала, что в этот торжественный день (13 мая 1845 г.) даже пасмурная погода резко улучшилась, и прояснело небо. Радость жителей удвоилась, когда они узнали, что начальник губернии прибыл к ним лично открыть посад. С раннего утра к селу стали стекаться окрестные жители, свободые по случаю воскресения. К 10 часам собралось более десяти тысяч человек. В основном это были крестьяне Павлова, Захарова, Дуброва, Усова и Меленок, связанные между собой давними узами торговли. Немало было и приезжих гостей.

В 10 часов утра в доме, предназначенном для Ратуши нового посада, начальник Московской губернии в присутствии названных выше почетных гостей торжественно объявил жителям собравшихся селений «Высочайшую Милость, изобразил им в кратких, но сильных словах, как дорого они должны ценить ее. Восторг их сделался неописанным. Надо было видеть, с каким благоговением внимали жители из уст Начальника словам Царской милости. Слышны были только слова глубокой благодарности; все спешили в церковь пасть перед престолом всевышнего: молиться и благодарить».

В присутствии губернатора и прочих высоких чиновников Божественную Литургию в соборе совершал в этот день строитель Берлюковской пустыни отец Венедикт в сослужении многочисленного духовенства. По окончании Литургии был отслужен благодарственный молебен «с коленопреклонением и провозглашением многолетия Государю Императору и всему Августейшему Его Дому». Затем лицами, назначенными для выбора на новые посадские должности (в присутственные места) была торжественно произнесена установленная присяга.

После этого все духовенство, совершавшее Литургию, в сопровождении почетных гостей, церковного хора, будущих павловских должностных лиц, известных торговцев и фабрикантов при большом стечении народа двинулось крестным ходом к центру нового посада. Шествие сопровождалось колокольным звоном, разносившимся на всю округу.

Впереди шествия, помимо традиционных св. икон и хоругвей, несли еще и Зерцала, приготовленные для новых посадских учреждений. (Это эмблемы «законности» в царской России, помещавшиеся на столе в судебных в др. казенных учреждениях. Зерцало было введено Петром I и представляло собой увенчанную двуглавым орлом треугольную призму, на сторонах которой были наклеены печатные экземпляры петровских указов о гражданских правах, поведении в судебных местах и о важности государственных уставов).

Крестный ход подошел к специально устроенному месту, где был совершен обряд Водоосвящения. По окончании водосвятия процессия направилась в здание, предназначенное для Ратуши. Здесь также был совершен соответствующий молебен с окроплением святой водою помещений открываемых посадских управлений. Местный Благочинный произнес прочувственную речь, взволновавшую всех присутствующих, после чего духовенство с образами и хоругвями возвратилось в храм.

С разрешения и в присутствии начальника губернии и уездных властей, по предписаниям Московского губернского правления, сразу же проведены были выборы должностных лиц.

Еще больший эмоциональный подъем у всех участников торжества вызвало подписание губернатором вместе с другими официальными чинами акта об открытии Павловского посада. (Это и был исторический момент фактического рождения нашего посада).

После Богородского городского головы И.С. Лабзина, уездного стряпчего П. Козырева, купца 2 гильдии Д. И. Широкова в Акте поставили свои подписи бывший волостной голова Ковригинской волости Иван Семенович Моров (наш первый бургомистр), Пристав полицейских дел Павловского посада Коллежский Секретарь П. Домогацкий, представители купечества: Быковские, Симагин, Глатков, Рудаков, Серебряков, Астраханцев, Колчин и другие. Одним из первых к историческому документу приложил свою руку «обыватель Павловского посада и Кавалер» Герасим Матвеевич Курин. После «подписания Акт был передан на хранение во вновь учрежденную Ратушу.

Благодарное павловское общество по случаю торжества устроило для почетных гостей праздничный обед. «Первые тосты Его Превосходительством Иваном Васильевичем Капнистом предложены были за здравие Государя Императора и Августейшего Его дома, потом за ходатаев перед престолом об учреждении Посада Господ: Министра Внутренних Дел, Московского Военного Генерал-Губернатора, Министра Государственных Имуществ и Товарища Министра Внутренних Дел, Тайного Советника Ивана Григорьевича Сенявина, бывшего некогда Начальником Московской Губернии и усердно содействовавшего делу учреждения Павловского посада. В заключение предложен был тост «за преуспеяние нового Посада».

Известный благотворитель купец 2 гильдии и Почетный Гражданин Давыд Иванович Широков, движимый патриотическими чувствами, пожертвовал тысячу рублей серебром на первоначальные расходы по содержанию Ратуши. Деньги эти были переданы Губернатору и в тот же день отправлены им по назначению. Но пожертвование Широкова этим не ограничилось. Вместе с Богородским городским головою Иваном Семеновичем Лабзиным, также радеющим за общественную пользу, он принес в дар посадским учреждениям «серебряный, позлащенный образ в киоте, два портрета: Государя императора и Наследника Престола, книги Законов, два Зерцала, красное и зеленое на столы сукно с золотыми бахромами и кистями а всю приличную мебель».

Праздничные застолья зазывали приезжих гостей и окрестных жителей, народное гулянье в домах и на улицах продолжалось до поздней ночи. Такой был день рождения в России нового посада.

«Быть может на берегах Клязьмы готовится обширный многолюдный город, который со всех сторон на несметном пространстве окружится фабриками и заводами и поведет обширную торговлю с отдаленными краями необозримой Империи» («Московские губернские ведомости», 1845 г.).

После объявления царского Указа 58 домохозяев сразу же объявили купеческие капиталы (по др. данным 66), а остальные 280 записались в сословие мещан. Многие жители, приписанные к другим государственным селениям Богородского уезда, обратились с ходатайством к губернскому начальству о зачислении их в общество Павловского посада. Торгово-промышленная жизнь здесь заметно оживилась.

Для нас, нынешних жителей Павловского Посада, интересно и важно узнать, когда же местное население отмечало дни рождения своего посада, к примеру, его полувековой юбилей? Если просмотреть периодику за июнь 1894 года, то никаких намеков на празднование пятидесятилетия Павловского посада мы не обнаружим. Почему?

Ответ на этот вопрос дает документ, сохранив­шийся в ЦИАМ. Называется он «Наряд о праздновании 50-летнего юбилея со времени основания Павловского посада». Датирован документ маем 1895 года. Вот некоторые выдержки из него: «1895 г. Мая 29 дня . (здесь и далее выделено мной – В.С.) Г.г. Городские Уполномоченные Павловского Посада, быв в общем собрании под председательством Городского Старосты Г.А. Краснова, в составе Помощника его Н.А. Буржина-Буржинского и 13 уполномоченных слушали ; доклад следующего содержания. В Мае месяце 1845 года по Высочайшему повелению от 2 июня 1844 года... село Вохна с четырьмя смежными деревнями... переименованы в Павловский посад. Таким образом, в текущем году того же месяца ис­полняется ровно 50 лет существования Павловского Посада.

...Постановили: днем празднования 50-летия со дня основания Павловского Посада назначить 18-е июня сего года, в каковой день устроить крестный ход на городскую площадь к часовне...»

Теперь ясно, что наши предки и предшественники вели отсчет существования посада от 13 мая 1845 года. Стоило ли нам нарушать исконную традицию?

Итак, историческая правда состоит в том, что День рождения Павловского Посада приходится не на 2 июня 1844 года (дата подписания указа о переименовании селений), а на 13 мая 1845 года (по ст. стилю), когда посад был действительно торжественно открыт с подписанием Акта, являющегося подтверждающим юридическим документом и своеобразной «метрикой» новорожденного поселения с новым административным статусом.

В последние годы администрация города (неосведомленному и утомленному реформами населению безразлично) самодеятельно приурочивает празднование круглых юбилеев рождения посада к датам, «на 4» (1994, 2004), что, конечно, не возбраняется. Порою, возможно, сказывается «феномен нетерпения» или конъюнктурные соображения, связанные с возможностью областных дотаций, пиаром, выборными кампаниями и т. п. Наверное, не стоит останавливать подобные «раскрученные» праздники. Наш бедный и хронически утомленный народ любит зрелища, включая суррогатные, и порой приходит даже на «пир во время чумы». Но, согласитесь, нельзя не отметить и подлинное 160-летие рождения-открытия Павловского Посада, что было бы неуважительно к родному городу и памяти предков.

В связи с этим хотелось бы снова, как и десять лет назад, высказать (по-модному «озвучить») предложение и пожелание в адрес городской администрации и всех общественных организаций: периоды с 2 июня каждого юбилейного (условно) ХХХ4 г. по 13 мая ХХХ5 г. объявлять годом Павловского Посада (или Годом родного города). Это позволило бы уйти от юбилейной горячки и кампанейщины, а в добром деле благоустройства перейти от «потемкинских деревень» к сознательной планомерной работе. Может, руки дойдут и до серьезной очистки многострадальных родных речек Вохны и Клязьмы (хотя бы в городской черте), ближних зеленых массивов и зон отдыха, дворов, детских площадок, подъездов и т.п.

Глядишь, если бы сейчас (с июня 2004 г.) проводился такой Год родного города, и было повышено всеобщее внимание руководства и граждан к порядку, благоустройству и охране городского имущества (включая памятники истории и культуры), мы бы, возможно, не получили только за неполные пять предпраздничных месяцев восемь десятков пожаров и около тридцати полностью сгоревших строений.

И самый горький «подарок» преподнесли нам вечно и принципиально неуловимые «пироманы» в самый канун 160-летия посада, спалив в ночь на 17 мая (получилось с четвертого или пятого захода!) дотла самое старинное, обаятельное и всеми любимое деревянное строение на улице Кирова – двухэтажный особняк Почетного гражданина Павловского Посада Василия Ивановича Чернышева.

Вспоминается, как в прошлом «юбилейном» году возле «Трубочки» буквально за один день до ожидаемого приезда губернатора возникла клумба-курган с уже «выращенным» красивым панно из ярких живых цветов! Губернатор так и не приехал, зато горожан до осени радовал цветущий и аккуратно оформленный микро-уголочек посада. Нынче эта клумба (до нашего замечания в прессе) зияла пустыми черными цифрами «160». И хоть это черноземное число смотрелось немного траурно, все же это было единственным (кроме этой публикации) напоминанием жителям посада о подлинном юбилее родного города и свидетельством того, что Губернатора мы любим и уважаем больше, чем себя…

Похоже, инерция сознания и мышления вкупе с прививкой административных стереотипов времен социализма не позволили нынешнему руководству принять наше предложение о праздновании настоящего юбилея. Авторитет и вековые традиции предков для временной власти не указ, у нее иные проблемы и заботы. Однако время все расставит по своим местам, если останется что расставлять…

Когда автор этих строк пришел на дымящееся пепелище дома Чернышева, в его памяти вдруг всплыли светлые строчки нашего замечательного поэта Олега Чухонцева:

на болотах, где не выстоит гранит,

деревянное отечество стоит.

Но сегодня устаревшие строчки эти навевают грусть, потому что «деревянное отечество» наше на асфальте дикого капитализма рядом с коммерческими краснокирпичными и бетонными «годзиллами» выстоять не может. Оно уже приговорено и обречено, чему мы с вами свидетели. Горький дым деревянного отечества стал привычным явлением, несмотря на «мирное время».

Когда-то, в далекие добольшевистские времена, местные селяне назывались миром и собирались на мирские сходы для решения насущных проблем. Нынешнее население, как показывает жизнь, миром быть перестало. Характерный и красноречивый пример с немецким лакокрасочным заводом. Вопиющий протестный глас даже пяти тысяч семей остался для (нами же выбранного, а ныне бывшего) главы и «депутатского корпуса» пустым звуком. Непостижимо. Но «по Сеньке и шапка». Где ты, гражданское единство, опора, плоть и смысл социума?..

Может, действительно, раз в 5-10 лет объявлять и проводить Год родного города? Ведь, помимо сказанного выше, ждет своего решения масса социально-культурных вопросов. Глядишь, однажды на патриотическом фоне проснется наше спасительное гражданское самосознание, найдется сплачивающее полезное и достойное занятие для школьников, и всех, кто еще планирует пожить в нашем древнем городке, заслуживающем лучшей участи и судьбы.

***

 

ПРАВДА И ВЫМЫСЕЛ О ГЕРАСИМЕ КУРИНЕ

 

Краеведческий анализ повестей С. Голубова «Герасим Курин» (1942 г.) и Б. Чубара «Герасим Матвеевич Курин» (1987 г.).

 

Порой так случается, что у создателей художественно-публицистических произведений, особенно при выполнении срочных социальных заказов, не хватает времени на сбор и анализ конкретных исторических фактов по избранной теме. В подобных случаях недостаток документальной «фактуры» писатели восполняют и компенсируют старым испытанные приемом – художественным вымыслом.

И, надо согласиться, у талантливых авторов при этом нередко рождаются довольно удачные и яркие с художественной точки зрения произведения. Но это для непосвященных читателей. Историков и, в частности, краеведов вымысел, искажение и фальсификация реальных фактов и событий устроить не могут. Им важно восстановить историческую истину (и справедливость), для чего необходимо точно «реконструировать» конкретные события и реальные факты в конкретном историческом пространстве.

В этом плане при отражении в советской художественной литературе явно не повезло героям народного вохонского ополчения в Отечественной войне 1812 года, т.е. нашим знаменитым землякам Герасиму Курину, Егору Стулову, Ивану Чушкину, проявившим доблесть и патриотизм при защите родного края от наполеоновской армии.

Речь идет об описании местных событий (сентябрь - октябрь 1812 г.) в повестях С.Н. Голубова «Герасим Курин» (М. Детгиз, 1942) и Б. Чубара «Герасим Матвеевич Курин» (Сер. ЖЗЛ, М., «Молодая гвардия», 1987)

Видим, что в обоих случаях произведения создавались к очередным «круглым датам» Отечественной войны 1812 года: к 130-летию и 175-летию. Несомненно, что издание 1942 года имело конкретную цель: подъем и активизацию национального патриотического самосознания советского народа, мобилизацию всех сил на спасение родины от фашистского нашествия. Мобилизующий и вдохновляющий пример героического прошлого должен был сыграть свою роль и в организации народной партизанской войны с оккупантами.

Не умаляя художественных достоинств названных произведений, сегодня мы как краеведы не можем согласиться с некомпетентностью и явной неосведомленностью авторов в местном историческом, географическом, биографическом и др. документальном материале. Создается впечатление, что писатель С.Н. Голубов (1894–1962) имел в своем распоряжении лишь самую общую историческую справку о местных событиях 1812 года и, возможно, даже не побывал на месте действия, не говоря уж об архивных разысканиях.

В распоряжении Бориса Чубара уже была повесть Голубова, исторический очерк о Павловском Посаде местного краеведа С.Н. Грабилина, опубликованный в сборнике «Города Подмосковья» (Изд. Московский рабочий, 1980), краткие справки в научно-популярных изданиях. Не исключено, что он удосужился побывать и в местном краеведческом музее, но целый «калейдоскоп» исторических, географических, биографических ошибок и нелепостей, старательно компенсируемых художественным вымыслом, явно свидетельствуют об отсутствии работы с архивными материалами и критического анализа предшествовавшей беллетристики по избранной теме. К ошибкам С. Голубова через 45 лет Б. Чубар неосмотрительно добавил еще и свои...

Восстанавливая истину (в нашем случае историческую правду), попробуем разделить документальные и вымышленные факты в названных выше повестях, провести работу над явными многочисленными ошибками. Это необходимо и имеет практический смысл еще и потому, что данные повести художественно-публицистического характера нередко рекомендуются в качестве источников краеведческого материала для наших школьников. (См. Программу по краеведению для 1-9 классов, опубл. местным департаментом по образованию в 1996 г.). Кроме того, вымышленные и искаженные факты, принятые за «чистую монету» нашими журналистами и краеведами, уже не раз публиковались и цитировались в прессе, вводя в заблуждение неискушенных читателей.

Первая и принципиальная ошибка у обоих авторов уже в самом названии местности, о которой они взялись писать. Голубов, например, измудрился назвать нашу древнюю Вохонскую волость Вохтинской, а то и просто Вохтой. У Чубара волость уже Вохненская или Вохня. Что это за пренебрежительное «-ня»? Странные ассоциации... При этом, пытаясь цитировать писцовые книги 17 века из брошюры Т.Троицкого, он все равно упрямо переправляет исконное название волости на Вохненскую. Попробовал бы он сейчас подкорректировать на свой вкус, к примеру, название российских столиц...

Из огромного числа названий местных селений «Вохтинской» волости Голубов почему-то оперирует только тремя. Это Павлово, Меленки и какой-то неизвестный нам Новый Двор. Чем писателю не понравился наш Большой Двор? Неизвестно. Все остальные местные селения находчивый автор называет прочими деревнями и выселками. До предела упрощен и маршрут следования французов: Богородск – Новый Двор – Меленки – Павлово. А что? Для детишек «среднего и старшего возраста» сойдет! Кто это будет перепроверять столетнюю историю в 1942 году?..

Село Павлово Голубов окружает с трех сторон непроходимым сосновым бором, оставляя крестьянам околицу, чтобы наблюдать за пожаром Москвы. Откуда ему знать, что большое село было испокон почти вплотную окружено мелкими слободками и деревушками, превратившимися ныне в посадские улицы. А речка Вохонка была естественной границей села с северной стороны» Да и московский пожар можно было наблюдать только ночью с высокой колокольни. И где бы могла быть эта павловская околица?..

Кстати, у церковной ограды С. Голубов привычно расположил торговую площадь, не догадываясь, что она была на другом холме – за речкой. Так или иначе, оба автора собирают «деревенский сход» на базарной площади. При этом Чубар ближайшими к Павлову деревнями называет и сегодня неблизкие Субботино, Грибово, Большие Дворы и даже Носырево, видимо, не имея представления о полдюжине действительно соседних деревень. На местности автор ориентируется весьма слабо. У него, например, из Степурина в соседнее Субботино (менее версты – В.С.) «ночью добился верховой на взмыленной лошаденке». Такое сообщение может вызвать только ироническую улыбку у местных жителей...

Так же можно реагировать и на оригинальную авторскую трактовку исторического названия села: «...центром Вохненской волости значится то Вохня, то Павлово. В сущности, это одно и то же. Вохней называли Дмитровский погост, который вырос здесь еще во времена, когда Иван Грозный передал земли волости в вотчину Троице-Сергиевой лавре... Между Вохней и Павловом ... не было ни четкой границы, ни вражды...» Со своим изобретением «Вохня» Б. Чубар по авторскому праву волен конечно, манипулировать как угодно. Мы лишь заметим, что первый погост возник на нашей земле еще при Дмитрии Донском, а при Иоанне IV Вохонская волость перешла во владение Троице-Сергиева монастыря, а не лавры. Этот титул он получил лишь в 1744 году.

По исторической неосведомленности писатель С. Голубов «отдает» павловских крестьян в крепостное владение некоему мифическому и, видимо, поэтому безымянному барину, типичная (заплывшая жиром) внешность которого, а также его дом, усадьба и сад с правильными аллеями описаны довольно подробно. Показаны также эпизоды бегства барина от французов и его возвращения через полгода, когда в приступе гнева он намеревается высечь всех своих крестьян, которые «войско, вишь, завели... истоптали озимь...»

Автору с его довольно хрестоматийным художественным вымыслом просто невдомек, что крестьяне могли быть не только крепостными, но и государственными, казенными - «экономическими». Таковым и было население Павлова и большинства ближайших деревень. Свободным людям было что защищать. Упоминание народного героя Отечественной войны 1812 года Герасима Курина как крепостного крестьянина в разных изданиях – распространенная типичная ошибка.

С барином, конфликтующим с крестьянами, убегающим от французов на Волгу, выходит, конечно, колоритнее и привычнее, но в нашем случае это искажение исторической правды, нивелирование и возможная потеря самобытных, характерных (а порой и ключевых) признаков и черт конкретных событий.

Увлечение автора художественным вымыслом в ущерб исторической правде ведет к искажению Картины реальной жизни тех же павловских крестьян и в частности Курина, который никогда не был бедняком. Но Голубов, соблюдая хрестоматийный трафарет, выписывает: «Самая незавидная была у Куриных изба – из тонкого леса, с крышей под захмыл (соломенная без наружных деревянных укреплений), без конька; топилась по-черному, освещалась лучиной в старинном жестяном светце; стены голые, полати низкие, окна крохотные, с тусклыми зеленоватыми стеклами...».

Писатель четко нарисовал всё, что хотел. Но в этой убогой конуре раба реальный торговый человек Герасим Курин никогда не стал бы жить, и не жил на самом деле. В конце жизни Курин имел лучший на торговой площади – двухэтажный дом.

Но писатель С.Н.Голубов ничего этого не знал. Он, как это ни смешно, не знал даже отчества своего главного героя. А вот Борис Чубар уже знал и даже подчеркнул это в названии своей повести: «Герасим Матвеевич Курин» Но это не спасло его от массы ошибок и нелепостей, в чем мы еще убедимся.

Чтобы показать Курина достойным преемником патриотических традиций предков писатель Голубов придумал ему и его отцу "Пахому Акимычу" соответствующие биографии. Сочинять так сочинять! Оказалось, что бывший гренадер капрал Пахом Курин прославился в суворовских кампаниях, лично знал генералиссимуса и даже лобызался с ним. Кроме того, он в одной шеренге шел с Кутузовым брать Измаил! Об этом Пахом рассказывает Герасиму: "... А Кутузов, Михайла Ларивоныч? Повидал бы ты, как в семьсот девяностом годе вел он нас Измаил брать... Глазок ему тогда нулей вышибло, замертво пал, а в крепость привел!" Мало того, Пахом оказался как раз тем героическим капралом, который в тот раз светлейшего князя Кутузова "раненого из огня на себе выволок". Однако и сам Пахом лишился ног... Поэтому вот так, запросто, он посылает своего сына за советом и помощью к Кутузову. И эта ярко написанная (но не бывшая в реальности) встреча происходит! Кутузов вдохновляет и благословляет партизанского атамана крестьянской дружины и дает ему в долг двадцать солдатских мушкетов.

Не менее ярко и колоритно показана и вторая встреча отличившегося Герасима Курина с Кутузовым, когда фельдмаршал самолично вешает ему на грудь Георгиевский крест! Увы, но и этой встречи не было в реальности. Кутузов и Курин никогда не видели друг друга. Но для писателя Голубова идейный и художественный замысел (или вымысел) важнее исторической правды. Тем более, если под руками нет никаких архивных документов, да и судей тоже нет. Есть только социальный заказ и краткая (видимо, крайне скудная) историческая справка. И еще есть талант беллетриста...

Видимо, поддавшись обаянию этого таланта, писатель Борис Чубар, выполняющий подобную работу через 45 лет, принял некоторые понравившиеся ему версии Голубова. Особенно понравилась Чубару версия о героическом предке Курина. Только придуманное имя Пахом было заменено на настоящее – Матвей. Он тоже при штурме Измаила шел «в колонне, которой командовал Кутузов, ... а вот уже на самой стене Матвею картечью изувечило ноги». В обеих повестях отец Курина показан как полуобездвиженный инвалид, который при этом не теряет боевого духа.

Однако правда состоит в том, что ни придуманный суворовский гренадер Пахом Акимыч, ни реальный Матвей Алексеевич Курин (1757-1829) не штурмовали Измаил и не были знакомы с Кутузовым. Наши архивные исследования показывают, что ни одного Пахома в родословной Куриных не было. А крестьянин Матвей Алексеевич Курин в указанные время мирно проживал с семьей в Павлове и аккуратно посещал Воскресенскую церковь, на что указывают ежегодные исповедные ведомости данного храма. Заодно отметим, что отец Герасима на 16 лет прожил дольше своей "смерти", устроенной ему по сюжетному замыслу в мартовское воскресение 1813 года писателем Голубовым.

Поверив в измышления своего именитого предшественника, Б. Чубар попался на удочку не только с героическим предком Герасима Курина, но и с его единственным десятилетним сынишкой Панькой, который действует в обеих повестях весьма активно. На самом же деле двум сыновьям Герасима в означенное время было: Терентию – 13, а Антону – 8 лет.

И жену Г.Курина звали не Фетинья, как придумал Голубов, а Анна Савельевна (Савина). И была она не из "ближайшей деревушки Грибово" как захотелось Б.Чубару, а коренной жительницей села Павлова, представительницей одной из ветвей известного и старинного рода Широковых. Новый автор, видимо, соревнуясь со своим предшественником в художественном вымысле, решил отыграться на жене Курина, "устроив" ей тяжелые роды ("еле выходили молодуху") и сделал впоследствии бесплодной. Довольно жестокие фантазии...

Надо отдать должное писательской смелости (или авантюризму) С. Голубова, взявшегося за повесть, не зная даже имен главных её героев. Например, ближайший сподвижник Г. Курина староста Егор Семенович Стулов (1777 – 1823) в повести фигурирует как "дядя Демьян" и доводится Курину свояком.

В одном эпизоде Стулов (по воле писателя) ненароком вспоминает о своей свадьбе: "да тому уж поболе двадцати годов". По Голубову получается, что он женился лет в тринадцать... Знай про этот "ляп", автор бы и сам посмеялся. Возможно, подозревая, что у Курина должен быть (кроме Стулова) еще один боевой помощник, писатель выводит его в повести как некоего бравого "мужичонку с выселков" с боевым именем Стратилат Микитыч Бизюкин. Он проявляет себя отважным воякой, в главном сражении командует тысячью пеших и погибает. Кстати, в том же бою по воле и фантазии автора за победу "еще десятка полтора вохтинских дружинников заплатили своей верной кровью".

В реальном же сражении 1 октября 1812 года не погиб ни один вохонский житель, и невредимым остался командир тысячного отряда пеших дружинников сотский Иван Яковлевич Чушкин (1765 – 1832). Именно так звали боевого товарища Герасима Курина.

Но поскольку голубовское искусство «требовало жертв», автор подранил и самого атамана вохонских дружинников: "Свинцом прибило ему левую руку повыше локтя". Хотя на иллюстрации Н. Кузьмина в той же книге у Герасима Курина перебинтована почему-то правая рука. Заразная, видно, штука – враньё ...

Почти в каждом боевом эпизоде у Голубова погибает несколько местных крестьян. И у Б. Чубара в сражении 1 октября "с нашей стороны – убито 12 человек, 20 раненых". "Кровожадность" у наших авторов явно поубавилась бы, если бы они к своему удивлению узнали, что феномен боевых действий вохонских партизан в том и заключался, что за все время не было потеряно ни одного дружинника. В этом немалая заслуга как предводителя ополчения – Герасима Курина, так и правильных тактических действий его помощников Е.С. Стулова и И.Я. Чушкина. За это все трое были награждены Георгиевскими крестами и медалью "За любовь к Отечеству". Происходило это в московском губернском правлении в мае 1813 года. Награды героям вручал Главнокомандующий столицы граф В. Ростопчин, а не покойный к тому времени М.И. Кутузов (как думают некоторые писатели).

Можно было бы и дальше перечислять и исправлять многочисленные ошибки и разного рода нелепости в повестях С. Голубова и Б. Чубара. Для этого необходимо время и желание. Но даже на основе проделанного нами анализа можно сделать однозначный вывод, что данные произведения на историческую тему нельзя рекомендовать школьникам и всем, интересующимся биографией своей малой родины, в качестве источника краеведческих знаний. Нельзя полностью доверять и публикациям в прессе, которые цитируют данные работы или ссылаются на них.

Самым надежным источником исторической информации по теме Отечественной войны 1812 года в нашем крае для школьников и краеведов может служить на сегодняшний день книга местного автора А.С. Маркина "Вохна. 1812 год", изданная к 150-летию Павловского Посада в 1994 году. Ну, а для самостоятельных серьезных исторических изысканий и исследований всегда открыты архивы. Было бы желание...

(Материал публиковался в №№3-5 газеты «Колокольня» за 2002 год.)

 

Где же похоронен Герасим Курин?

 

Тем, кто встает на тропу краеведения, хотелось бы посоветовать осторожней пользоваться сегодня прошлыми советскими публикациями на политические и исторические темы, поскольку наша многострадальная история корректировалась и переиначивалась в печати постоянно, в угоду каждому очередному режиму, правителю, вождю, генсеку. Так было всегда, поэтому следует доверять лишь публикациям (цифрам и фактам), подтвержденным документальными (архивными) первоисточниками. И даже в этих случаях необходимо помнить, учитывать и допускать, что многие из старых свидетельств и документов могут быть (и на самом деле являются) субъективными «самоотражениями» эпохи.

Замечу, что исследование и "озвучивание" местной истории – дело всегда благородное, но не всегда благодарное. Слишком уж много тут разных видимых и невидимых препятствии, кочек, ям, ловушек, обманок и многолетних субъективных наговоров и «наворотов». Признаться, мы и сами не раз наступали на эти "грабли" и попадались в эти исконные вохонские "сайты". Итак, в данном конкретном случае уже в который раз речь пойдет о наиболее типичных ошибках по теме народных героев вохонского ополчения 1812 года.

ПЕРВОЕ. Но важное и ключевое. Утверждение Советского Энциклопедического Словаря, что Курин Герасим Матвеевич (1777-1850) – крепостной крестьянин – ОШИБОЧНО по определению! Составители и многочисленные переиздатели этой статьи (не только в СЭС) "причесали" Курина под общую типовую крепостную "гребенку", видимо, не имея представления о нетиповых обстоятельствах конкретного истори­ческого пространства нашего Богородского уезда. Действительно, большинство волостей уезда располагалось на помещичьих землях, где, естественно, во "владельческих" селениях жили крепостные (до 1861 г.) крестьяне. Откуда знать перегруженным составителям словарей и справочников, что наша Вохонская волость (из числа государевых вотчин) еще в 1571 году Иваном Грозным была передана во владение Троице-Сер­гиевому монастырю. А в 1764 году после секуляризации (конфискации) церковных и монастырских земель Екатериной II Вохонская волость перешла в ведение Коллегии экономии, а проживающие в ней крестьяне стали государственными и назывались казенными или экономическими.

Недалеко от Павлова – уже за Клязьмой в Буньковской волости или в Новинской (Загарской), или в Теренинской, не говоря уже о гуслицких волостях, были сплошь и рядом помещичьи деревни с крепостными крестьянами. Даже родоначальникам знаменитейшей в России династии промышленников Морозовых, происходящих из Зуевской волости Богородского уезда, пришлось в 1821 г. выкупаться "из крепости" у помещика Г.В. Рюмина.

Но во входящем в Вохонскую волость "экономическом" селе Павлово и еще в двух с лишним десятках близлежащих деревень помещика или барина отродясь не бывало, чего, видимо, не знали не только составители разных справочников, но и некоторые популярные писатели. Я не мог без улыбки читать абзацы из книги С.Н. Голубова "Герасим Курин" (1942 г.) о вопиющей нищете в избе крепостного Курина (который в действительности был состоятельным торговым человеком, и еще о том, как барин хотел его высечь за то, что "войско, вишь, завели... Истоптали озимь". Как тут не улыбнуться!

А вот еще, но уже из повести Б. Чубара "'Герасим Матвеевич Курин" (1987 г.): "Говорили, будто у барина из Меленок (ныне Карповская ул. – B . C .) есть настоящий мушкет, пальнет, ажно в ушах трещит. Так то барин".

Как журналист и краевед подтверждаю, что, действительно, «в ушах трещит» уже столько лет!.. А тут еще раз опубликовали в местной газете... Запомните, наконец, господа-товарищи, и объясните другим, что ни Герасим Курин, ни его помощники-соратники крепостными никогда не были!

ВТОРОЕ. Утверждение, что "Курин стал волостным головой, сменив освобожденного миром по старости Е.С. Стулова" – на самом деле всего лишь авторское предположение краеведа А.С.Маркина, предусмотрительно оговоренное словом "очевидно", поскольку не был известен точный возраст Егора Семеновича. Изучив вопрос, могу оправдать осторожность предположения А.С. Маркина и не могу оправдать газетное утверждение о старости Стулова. Годы его жизни (1777-1823) свидетельствуют о том, что бывший волостной голова был ровесником Курина, и было им тогда по 43 года. Не такие уж старики. Дело тут, с одной стороны, в резко возросшем авторитете Курина, и с другой стороны, в принадлежности Стулова к потомственным "записным раскольникам" т.е. старообрядцам, которых недолюбливали ни светская, ни церковная власти. Курин пробыл в должности волостного головы с 1820 г. по 1826 г.

ТРЕТЬЕ . Денежная награда в пять тысяч рублей была приурочена не к выдаче Георгиевских крестов и медалей в мае 1813 года, а последовала от Александра I после представления ему Курина, Стулова и Чушкина в августе 1816 г. И, кроме того, что достаточно принципиально:

ЧЕТВЕРТОЕ. Получили по пять тысяч (огромная сумма!) не все трое, а только предводитель партизанской дружины Герасим Курин, что подтверждено документально. Остальные же иногда награждаются, пожалуй, только в некоторых местных газетах...

ПЯТОЕ. Утверждение, что наши герои ко всем наградам получили еще и звания Почетных граждан, является, пожалуй, самым распространенным (после крепостных крестьян) заблуждением! Кто-то из добреньких дилетантов, видимо, в патриотическом запале надув эту историческую "утку", запустил ее в печать. И вот она десятилетиями все летает по газетам и время от времени крякает. Нынче вот залетела в очередную и опять крякнула. Пора эту утку на вертел. Объясняю – почему. Дело в том, что почетное гражданство по закону крестьянскому сословию не присваивалось вовсе. Но самое главное, что учреждено оно было в России лишь с 1832 года, когда Стулова и Чушкина уже не было в живых. Впрочем, это Гражданство им и не "светило". А довольно тщеславный (еще больше к старости) Курин в официальных бумагах довольствовался подписью: "обыватель Павловского посада и Кавалер Герасим Матвеев Курин". Полагаю, что означенную "утку" мы, наконец, ощипали...

ШЕСТОЕ. Предположение, что Герасим Курин похоронен на старообрядческом кладбище у бывшей деревни Прокунино – ошибочно. Это давно забытая версия энтузиаста местного краеведения (ныне покойной) Анфисы Ивановны Бендер (ур. Щенниковой).

Объясняю ситуацию с этой версией. Анфисе Ивановне как потомственной старообрядке и имевшей кузину Александру Ивановну, лет сто назад вышедшую замуж за конторщика морозовской фабрики старообрядца Ивана Федоровича Курина (внука приемного сына Герасима Курина) очень, видимо, хотелось, чтобы и сам Герасим Матвеевич оказался старообрядцем (формально – родственник!). А раз так, то и захоронен он бы должен быть на ближайшем старообрядческом кладбище у Прокунина. Благо, точного места его захоронения никто не знал. Еще была версия, что могила народного героя – у стен Воскресенского собора. (Недавно она опять была «озвучена» в виде бездоказательного утверждения в «ППИ» №39 с.г.)

А.И.Бендер со свойственной ей активностью отыскала среди знакомых и родственников в Прокунине (ныне по недоразумению ул. Гагарина) свидетелей, которые как бы "вспомнили" про старинное белокаменное надгробие с именем Курина, некогда стоявшее на их кладбище. Под диктовку уважаемой Анфисы Ивановны эта стертая на камне и в памяти старожилов надпись была коллективно «восстановлена». Тогда, лет десять назад, читая эти свидетельские подтверждения, мы почти поверили в версию А.И. Бендер, и я, грешным делом, чуть было не опубликовал это "открытие''.

В защиту прокунинцев могу привести следующее оправдание, что они действительно могли видеть полустертую надпись, напоминающую фамилию Курина. Ведь здесь было когда-то захоронено много местных коренных жителей из древнего рода Курдиных. Стерев всего одну букву в этой фамилии мужского рода, получим слово: «Курин». Кроме того, местный житель и краевед С.Г. Солдатенков (1945-2000), проведя опрос стариков и припомнив рассказы отца, вывел, что когда-то в деревне жил однофамилец Герасима Матвеевича по прозвищу "Курёха". Он тоже мог быть захоронен на местном кладбище, хотя это и не факт, а лишь предположение.

А факты – в следующем. Г.М. Курин не был старообрядцем, жил в центре посада на Торговой площади, и незачем было хоронить его на прокунинском или на более популярном тогда филимоновском старообрядческом кладбище. И главное : «восстановленная» по памяти надпись на исчезнувшем прокунинском надгробии, гласящая, что «под сим камнем погребено тело раба Божия Потомственного Почетного гражданина и т.д.» (показания сохранились) вообще снимает этот вопрос и версию с рассмотрения по причине, указанной выше: см. пункт Пятый.

По нашему мнению, не может быть могилы Курина и у стен Воскресенского собора (на погосте, который когда-то назывался Дмитровским), поскольку здесь по традиции обретали вечный покой только служители данного храма и члены их семей, да еще особо чтимые ктиторы (благотворители) вроде знаменитого павловского купца I гильдии Д.И. Широкова – одного из основателей посада. А Курин к концу жизни в силу своего непростого характера (и некоторых поступков, не согласующихся с тогдашними правовыми нормами) вышел из фавора местных властей и полиции. Какой уж тут почет…

Да и зачем ему церковный холм, если всего в сотне-другой саженей от его дома, на правом вохонском берегу было исконное древнее павловское кладбище, где покоились с миром многие поколения его предков. Здесь он похоронил своего отца Матвея Алексеевича (1757-1829), свою мать Матрену Никифоровну, своих молодых сыновей Терентия и Антона, брата Никифора... Где же, как ни здесь, и его законное место, освященное вековой памятью предков? Да и не было тогда ещё другого павловского кладбища, которое открылось только в 1860 году, т.е. через 10 лет после смерти Курина.

Так где же похоронен Герасим Курин? Ответ на этот вопрос напрашивается сам собой. Однако, автора упрекнули бы в заинтересованном выдвижении собственной (очередной) версии, построенной лишь на логических умозаключениях при отсутствии доказательных документов. А я и не скрываю своей заинтересованности в решении этого важного вопроса, связанного с биографией знаменитого народного героя 1812 года. Но, по моей же методике, людям (да и мне самому) необходим подтверждающий версию документальный первоисточник. Таковой имеется. Он найден в итоге разысканий в Центральном историческом архиве г. Москвы (ЦИАМ). Это запись в "Метрической книге Воскресенской Павловского посада церкви" за 1850 год. Считаю необходимым (просто обязан) привести эту запись полностью. Вот она:

" Метрическая книга за 1850 г. Часть третья. Счет умерших за июнь: № 58; в графе "месяц и день" – 10/13 (даты смерти и погребения – В.С.); "Звание, имя, отчество и фамилия умершего" – Павловского посада мещанин Герасим Матвеев Курин; "лета умершего" – 80 (характерная неточность со слов родственников – B . C .); "от чего умер" – от старости; "кто исповедовал и приобщал" – Священник Антоний Лебеданцев; "кто совершал погребение и где погребены " – Священник Антоний Лебеданцев с диаконом Иваном Смирновым, дьячком Яковом Кедровым и пономарем Иваном Дмитровским – на приходском кладбище (выделено мной – В.С.); подпись: Приходский Священник Антоний Ле­беданцев " (ЦИАМ, Ф.2127, оп.1, д. 145, л. 105 об. – 106).

Приходским кладбищем и было то древнее, исконное павловское кладбище, о котором мы говорили выше. Оно находилось на противоположном от церкви правом (низком) берегу Вохны – чуть ниже по течению (напротив нынешней ЦРБ). Бесспорным доказательством местоположения этого кладбища являются не только свидетельства здешних старожилов, но и газетная заметка "Лавы", опубликованная "Богородской речью" в 1912 году с призывом доброй памяти "к праотцам, которые когда-то трудились, создали посад" (см. "Колокольня" №11 с. г.). И, наконец, на место этого кладбища точно указывает план Павловского Посада, составленный и растиражированный в 1914 году замечательным учителем и краеведом Дмитрием Васильевичем Розановым.

Таким образом, на наш взгляд, есть весомое основание считать решенным важный вопрос, десятилетиями волновавший наших краеведов. В связи с этим считаю священным долгом потомков – особым камнем, скульптурой или стелой увековечить на означенном месте память не только Герасима Курина с соратниками, но и тех десятков поколений наших предков, которые добрыми делами изначально растили, созидали и умножали силу и славу прекрасной Вохонской Земли, 665-летие которой пришлось на 2004 год (впервые письменно упомянута в 1339 г.). Это наш долг перед Богом и людьми.

(Опубликовано в газ. «Колокольня» №27 за 2002 г.)

 

***

 

Взгляд зрителя на реконструкцию Вохонского сражения 1812 года (2003 г.)

 

И ГРЯНУЛ БОЙ…

или маленькое Бородино в Павловском Посаде

 

Кажется, Павловский Посад не помнит такого массового культурного мероприятия, проводимого «на природе». Сотни автомашин и тысячи людей заполнили в воскресенье 21 сентября живописный ландшафт в районе карьера «Карпятник» (за сосновым бором), а точнее за ним – на возвышенном покатом берегу заливной старицы в сотне метров от Клязьмы. С этого природного амфитеатра, плотно, но удобно занятого зрителями, можно было наблюдать интересное, яркое зрелище, происходившее на зеленой сцене – луговине размером не меньше футбольного поля.

Это была историческая реконструкция (вернее, попытка исторической реконструкции) Вохонского сражения 1812 года, предложенная и осуществленная по инициативе и при непосредственном участии депутата Московской областной Думы руководителя ПО «Берег» В. В. Ковшутина, которому была оказана поддержка областным правительством, администрацией района и частными спонсорами. Активное участие в подготовке и проведении военно-патриотического фестиваля, посвященного Вохонскому сражению в Отечественной войне 1812 года, приняли городской комитет по культуре и спорту, департамент по образованию, отдел молодежи, городской историко-художественный музей, Выставочный зал, ОВД и др. организации.

Отдельной благодарности заслуживают многочисленные представители военно-исторических клубов столицы как основные участники заключительного неординарного театрализованного действа наподобие знаменитой реконструкции Бородинского сражения, но в меньшем масштабе. Одетые в военные мундиры 1812 года и соответственно вооруженные, конные и пешие – они придавали необходимый исторический колорит всему представлению, создавая особое ощущение документальной достоверности происходящего. Барышни, прогуливающиеся среди публики в старинных платьях, также соответствовали воссозданию исторического антуража.

Эффект присутствия зрителей на месте событий был достигнут полный, когда развернулось само сражение вохонских ополченцев с французскими гвардейцами, сопровождавшееся пушечной и ружейной пальбой со свистом и взрывами ядер, разносящих в пыль и щепки крестьянские дома. Ничего подобного со времён 1812 года вохонские жители не видели. (Кстати, не видели они этого и в 1812 году, см. предыдущие статьи). Временами огонь и дым наполовину закрывали панораму битвы, что при звучании соответственно подобранного музыкального фона вызывало ощущение драматизма происходящего, эмоциональное напряжение и необходимую интригу для присутствующих.

Весьма живое и мажорное впечатление на публику неожиданно произвела настоящая (реальная, нереконструированная) крупная дикая кряква, пушечной канонадой вспугнутая и поднятая из соседнего болотца и непривычно низко пролетавшая над полем сражения. Как отметили специалисты (и известный охотник-любитель Н.М. Краснов), это была полная и натуральная (перышко к перышку) копия дикой местной утки времен 1812 года, а возможно, и прямой её потомок. Так или иначе, более тысячи веселых и восторженно-удивленных зрительских взоров, отвлекшись от битвы, под аплодисменты встретили и проводили незапланированного, но весьма выразительного и убедительного участника-статиста грандиозного представления.

Но конечно, больше всех аплодисментов «сорвал» у публики французский красавец-офицер на породистом вороном жеребце. Когда он во главе эскадрона лихо скакал по полю и потом в финальном параде участников гарцевал перед зрителями, – «кричали женщины «Ура!» и в воздух чепчики бросали». Как вы догадались, это и был сам устроитель сего грандиозного мероприятия – Владимир Ковшутин. Праздник ему однозначно удался, с чем его и поздравляем. Вслед за красивым праздничным фейерверком (с разноцветными парашютиками) яркое выступление ансамбля русской песни «Крутояр» из ДК Потапова (рук. Э.Шилкова) достойно завершило мероприятие.

Разговор о сюжетных, сценарных, режиссерских, постановочных, организационных и прочих недостатках (главным из которых, на наш взгляд, является расхождение действа с реальной картиной событий) сегодня едва ли уместен, поскольку касается только автора проекта, который имеет право на разные варианты творческого воплощения. Заметим только, что правильное дикторское комментирование может обеспечить половину успеха любого культурно-массового мероприятия.

Компетентные специалисты в области военной истории, краеведения и режиссеры-постановщики обратят внимание зрителей на самые главные, важные, ключевые моменты происходящего действа. Конечно, дикторские пояснения должны быть конкретными, лаконичными, а главное динамичными с учетом и в соответствии с тем, что происходит на «театре действий».

Очень хотелось бы, чтобы рожденный у нас новый Фестиваль продолжал жить, год от года набирая творческий потенциал и размах.

(Газета «Колокольня» №37 за 2003 год)

 

Вохна, 1812 год

Реконструкция

В.В. Ковшутину, организатору реконструкции Вохонского сражения 1812 года.

 

Над Клязьминскою луговиной

Сквозь пороховые дымы

Ожившей батальной картиной

С волненьем любуемся мы.

Спектакль, но реальные страсти,

Как будто и впрямь – умирать…

Направо – французские части,

Налево – крестьянская рать.

Хоть вохонских ратников много –

Француз потеснил мужиков,

Но шлёт им Покров на подмогу

Гусар и отряд казаков.

Мы с этой «игрою» не шутим,

Как в жизни участвуем в ней,

И тот, кто был утром Ковшутин, –

В баталии – вылитый Ней!

Мундир, шитый золотом, блещет,

Картинны осанка и взгляд,

И зритель ему рукоплещет,

И чепчики в воздух летят!

Гусарские зная повадки,

Скрывая волненье и страсть,

Улыбки им шлют маркитантки,

Рискуя под пули попасть.

Вот – сила живого искусства:

Мы вновь не толпа, а Народ,

Проснулись Гражданские чувства,

И каждый – опять патриот!

Вокруг уже слышатся крики

Готовых ввязаться в войну –

С дубьем, топором или с пикой

Идти помогать Курину...

Победным вышагивать строем

По Вохне «мусьям» не дано:

Устроили здесь им второе –

Народное «Бородино»

С жестоким мужицким азартом

От Вохны из сердца страны,

Круша, погнала Бонапарта

Дубина народной войны.

Пусть рощи от пушек оглохли,

Сей День в нашу память войдёт –

Как вписаны подвиги Вохны

Навечно в Двенадцатый год.

Живут родословные ветки,

Листвою венчая Древа.

Где рядом потомки и предки –

Там слава России жива!

***

Из поэтического сборника «…И ВО ВЕКИ ВЕКОВ» 2005 г.

 

ЗВОНЫ НАД ВОХНОЙ

 

Когда-то давным-давно, где-то в четырнадцатом веке, над живописной речушкой с древним угро-финским названием Вохна зазвучали первые колокольные звоны. Очень может быть, что это были звоны с колоколенки первой деревянной церквушки, поставленной на левобережном вохонском взгорке по повелению великого князя московского Дмитрия Иоанновича Донского в память его победы на Куликовом поле над полчищами Мамая.

Шли века, и колокольных звонов над Вохонской землей звучало все больше и больше, ибо множилось на ней число христианских храмов, укреплявших в народе веру православную – его главный духовный стержень и оплот. Колокольные звоны, словно глас и призыв небесный, постоянно напоминали нашим православным предкам о главном в жизни, о великой духовной сопричастности к Творцу всего сущего на земле и во всей вселенной, о величайшей милости и щедрости Бога – продлевать наши труды и дни, дарить нам ни с чем не сравнимую радость бытия во всей её полноте и многообразии.

Сей Божий дар обязывал каждого христианина всей своей жизнью соответствовать великому Господнему Замыслу. Спасение души и обретение жизни вечной требовало от человека благого напряжения и устремления всех физических и душевных сил на совершенствование своего внутреннего и внешнего бытия по Заповедям Господа.

Колокольный набат за минувшие века не раз поднимал и собирал вохонский люд на защиту родной земли от ворога. А праздничные звоны рождали в душах предков возвышенную радость и утверждали торжество и победу жизни над силами тьмы и зла. Прославление и благодарение Господа как Создателя и Начальника жизни было естественным, понятным и привычным делом для наших православных предков. Потому и не зарастала дорога к храмам, где в общении с Богом происходило очищение, исцеление, укрепление и возвышение душ человеческих. Для благочестивых христиан регулярное посещение Божьего дома всегда было неизбывной потребностью, духовной необходимостью и светлым событием в жизни. А колокольные звоны храмов были, пожалуй, самыми значимыми и возвышенными звуками для верующих.

Надо полагать, что самую мощную и глубокую духовную «прививку» вохонские крестьяне получили за время почти двухсотлетнего владения нашими землями Троице-Сергиевым монастырем (с 1744 г. – Лавра).

До октября 1917 года на территории, занимаемой нынешним Павлово-Посадским районом, было более полутора десятков православных церквей (не считая большого числа древлеправославных святынь). Вот список церквей, представленный в книге «Старый Павловский Посад» (Е.Жуковой):

 

«собор Воскресения Христова,

церковь Казанской Божьей Матери (Манаевская),

церковь Николы Чудотворца при школе в селе Филимоново,

церковь Троицы в Аверкиеве,

церковь Троицы на погосте Чижи (при деревне Часовня),

церковь Николы Чудотворца в селе Загарье,

церковь Никиты Мученика в деревне Бывалино,

церковь Казанской Божьей Матери в Бывалине,

церковь Рождества Христова в деревне Заозерье,

церковь Рождества Богородицы в деревне Саурово,

церковь Святой Великомученицы Екатерины в деревне Рахманово,

церковь Казанской Божьей Матери в селе Казанское

церковь Николы Чудотворца в селе Васютино,

Покровско-Васильевский монастырь».

 

Заметим, что этот список не полный. К нему следует добавить всем известную Вознесенскую церковь на Городке, которая благополучно служит и по сей день, а также Никольскую церковь, стоявшую у железнодорожного вокзала (закрыта в середине 1920-х годов, не сохранилась).

Сегодня можно только представить себе, какой благолепный звон разносился над вохонской землей, когда звонили колокола всех окрестных церквей! Какое животворное воздействие оказывали эти звоны на души людей!..

Но настали иные времена. Колокола замолчали на долгие десятилетия. Безбожная власть большевиков вместе с храмами и вековыми устоями жизни пыталась порушить все прежние религиозно-духовные идеалы русского народа. Во многом ей это удалось. Но, вместе с падением идеалов и оскудением веры, стихия духовного саморазрушения постепенно привела к неминуемому кризису и поражению всего общественного устройства, основанного на попрании христианских основ мироустройства, чему мы являемся живыми (пока) свидетелями.

Сегодня мы начинаем (вынуждены) задумываться над первопричинами наших несчастий и делать первые осмысленные шаги на пути спасения многострадального Отечества. Восстанавливаем порушенные святыни и православные традиции, налаживаем духовное просвещение народа, изучаем и пытаемся постигнуть подлинную нашу историю, но великие трудности и испытания ожидают нас на подвижническом пути восстановления истинной веры как главного духовного стержня и основы нации. Однако иного не дано .

В арсенале средств духовного возрождения нации и формирования высокой гражданственности немалую роль играет искусство и литература и, в частности, поэтическое слово.

«Звоны над Вохной» – так мне хотелось назвать будущую антологию духовной лирики местных авторов, которая могла бы стать логическим продолжением первой антологии «Зори над Вохной», подготовленной мною и опубликованной в конце 1999 года. Увы, но в результате объявленного по новой и актуальной, казалось бы, теме поэтического конкурса поступило всего несколько стихотворений, что довольно симптоматично для нашего больного времени.

Нет сомнения, что задуманный проект издания антологии с символичным названием «Звоны над Вохной» со временем будет осуществлен. Жаль, что это не получилось к 160-летию Павловского Посада и 665-летию Вохонской земли. А пока мне хотелось бы представить землякам и друзьям сокращенную подборку своих религиозно-философских стихов, подготовленную для будущей антологии. Ряд работ посвящен родной земле.

Буду рад и благодарен читательским отзывам, которые помогут мне отобрать лучшие произведения для «посылки в вечность» своим потомкам.

С уважением – Автор .

2005

 

 

 

ОБ АВТОРЕ

 

Ситнов Виктор Феофилактович – коренной павловопосадец, журналист, краевед. Закончил филологический факультет ОЗПИ, работал литсотрудником районной газеты, редактором радиовещания на заводе «Экситон», редактором многотиражки МППО. 15 лет руководил городским ЛИТО. Печатается с 1967 г. в многотиражной, районной, областной и республиканской прессе, составитель и соавтор ряда сборников и книг.

В 1979 г. принят в Союз журналистов России. Около ста работ среди более полутысячи его публикаций посвящены краеведческим вопросам. Автор восстановил свою родословную до XVII века, является потомком древлеправославных христиан из местных селений – Степурина (Ситновы), Прокунина (Курдины), Корнева (Березины), Фомина (Язевы), а также из Теренина (Тимаковы) и Назарьева (Булавины).

В 1999 г. автором составлена и опубликована поэтическая антология «Зори над Вохной», в 2004 г. вышла его книга «Дом купца Давыда Широкова в Павловском Посаде», а в 2005 году – поэтический сборник «… И ВО ВЕКИ ВЕКОВ», а также настоящий краеведческий сборник-калейдоскоп «Вохонский край» (Выпуск №1).

В.С. является автором идеи о возможности эзотерического краеведения (1999), а также исследования и прогнозирования судьбы конкретного исторического пространства. Автор глубоко убежден, что гармоническая взаимосвязь личной и социальной судьбы каждого конкретного человека, его способность и счастливая возможность реализовать свой творческий (божественный) потенциал определяют смысл и степень благополучия существования как отдельной личности, так и данного социума в целом. На земле только созидающий добро Человек с его личной и социальной судьбой является мерой ценности и оправданием Высшего дара – Бытия.

 

 

© В.Ф.Ситнов, проект, материалы, макет, набор, оформление, фото, 2005 г.

Книга издана в авторской редакции.

Поделитесь с друзьями