Из нелегалов в коммерсанты
Коржихина Т.П. Из нелегалов в коммерсанты. Очерк о жизни и деятельности В.П. Ногина / Подготовка к печати Л.Н. Простоволосовой, Л.Д. Шаповаловой; предисловие, вступительная статья, комментарий Л. Д. Шаповаловой; вступительная статья А. С. Сенина. – М. 2018. 104 с.
Коржихина Татьяна Петровна (1932-1994) – доктор исторических наук, профессор кафедры истории государственных учреждений и общественных организаций ИАИ РГГУ.
Эпиграфом к книге взяты слова В.П. Ногина: «Мне будущее кажется достойным жизни и искупающим все невзгода». Вот, что автор пишет о первых годах работы Виктора Павлович:
«Он родился в Москве 2 февраля 1878 года в семье приказчика мануфактурной фирмы и белошвейки. В 1892 году окончил городское училище в городе Калязине Тверской губернии. 15-летним мальчиком поступил в контору Богородско-Глуховской мануфактуры, затем перешел в красильню, где и проработал три года. С 1896 года переехав в Петербург, стал работать подмастерьем в красильне на фабрике Паля за Невской заставой».
Мы позволим себе также привести из книги несколько заключительных слов.
«24 и 25 мая «Правда» поместила на своих страницах многочисленные отклики на смерть Ногина… Ногин обладал незаурядными качествами организатора, широтой взглядов, обширными познаниями… А кроме того, он обладал счастливым даром сразу располагать к себе, был общителен и отзывчив, выдержан и терпим, настойчив и тверд в защите своей позиции. Он не мог «закомиссариться» или «разложиться» от нэпа, писал И.И. Скворцов-Степанов, и хотя производил впечатление человека застенчивого, с поразительно мягким, нежным сердцем, Виктор Ногин был стойким борцом за свои убеждения…».
Автор отмечает: «У него было много планов и замыслов по развитию текстильной промышленности, которая при всех условиях оставалась его главным делом».
Мы публикуем авторское введение к книге.
Введение
Эта книга рассказывает о жизни и судьбе Виктора Павловича Ногина. Он прожил 46 лет, но его жизнь вместила множество событий: 50 мест заключений, 7 ссылок, побеги, эмиграцию, напряженные будни подпольщика и вершины власти – членство в Правительстве России, споры с Лениным, уход из Совнаркома, тихую «опалу», работу в кооперации и торговые переговоры в Англии и США – крупнейшего в мире покупателя хлопка с крупнейшими в мире бизнесменами – продавцами хлопка.
Так почему же все-таки Ногин? Еще одна «обыкновенная биография в необыкновенное время» (Аркадий Гайдар) – сочетание подвигов и трагедий, великой верности и великих разочарований? Причин много.
Это была судьба в какой-то мере типичная для своего времени и в то же время очень индивидуальная. Трагичная тем, что жизнь человека оборвалась рано, не дав ему возможности увидеть плоды своего замысла. Особенная тем, что, будучи включен в кровавую драму начала века, он ничем не запятнал себя. Сегодня жизнь этого человека интересна еще и тем, что в нэповские времена он стал предпринимателем в самом широком смысле этого слова – бизнесменом, нэпманом, организатором, зачинателем восстановления русской текстильной промышленности, коммерсантом-профессионалом. Умным коммерсантом, создавшим один из лучших в начале 20-х годов синдикатов – Всероссийский текстильный синдикат. Он был прирожденный организатор, и везде, где бы он ни работал, он тащил на себе громадный воз организации, будь то кооперация или текстильная промышленность. Из ссылок и тюрем он вынес сдержанность долголетнего пленника, молчаливость перед слишком громкими словами. Свойство таких людей – оставаться в тени, неумение и нежелание делать политическую карьеру, добиваться личной популярности и власти, что было так характерно для многих лидеров большевиков, таких как Троцкий или Зиновьев, Луначарский или Каменев.
Вместе с тем всю жизнь В.П. Ногина сопровождали некоторые загадки, а любая тайна имеет притягательную силу. Одну из них обозначил в своих неопубликованных воспоминаниях о Ногине «рядовой партии» некто А. К. Пайкес, который с удивлением и недоумением закончил их словами: «Владимир Ильич почему-то недооценивал его...» А почему недооценивал? Не мог простить ему выход из состава Совнаркома через десять дней после революции? Но ведь другим – Каменеву, Зиновьеву, Рыкову – простил. Или виной тому слишком самостоятельные суждения Ногина по ряду вопросов, его трезво рассудительные возражения Ленину и задолго до революции по вопросу о профсоюзах, и на VI съезде партии летом 1917 г. о курсе на вооруженное восстание, и, конечно, в те несколько первых дней после революции, когда решался вопрос о характере власти – однопартийное или многопартийное правительство из представителей всех социалистических партий? Теперь трудно ответить на этот вопрос.
Старая истина, говорящая о невозможности понять человека вне его эпохи, неопровержима не в отвлеченном, а в самом буквальном значении слова. Судьба Ногина – пример как раз такого рода. Воссоздание его жизни привлекает внимание не последовательным изображением ее этапов, а включенностью в водоворот событий.
Поделитесь с друзьями