Троицкий перезвон

М.С. Дроздов

Путешествовал я в рязанские пределы в последние пятницу и субботу августа. А в последнее воскресение августа, в Успенье, едем в Сергиев Посад. Едем почти всей старой нашей командой во главе с Евгением Николаевичем, не хватает только Алексеевых. Профессор М.Д. Корчак, певший в Патриаршем хоре при Патриархе Пимене, договорился со своей знакомой в Москве, она – со своими знакомыми в Лавре... И день этот праздничный оказался настолько необычным, настолько неповторимым, что я, например, и сейчас, когда пишу, еще не могу полностью придти в себя от чудесного потрясения этого дня.

Но когда мы ехали, когда парковались, когда пошли с Е.Н. прогуляться по Пионерскому переулку и Пионерской улице (бывшей Дворянской, а надо бы – улице Флоренского), когда были в Историко-краеведческом музее и встретились там с Татьяной Васильевной Смирновой (и это был уже большой подарок!), мы не знали, что еще за Подарок (а вот это уже – Подарок Судьбы!) ждет нас впереди.

Разговор с Татьяной Васильевной Смирновой

Татьяна Васильевна, старший научный сотрудник Сергиево-Посадского государственного музея-заповедника, родилась в семье известного костромского краеведа и музейного деятеля В.И. Смирнова. Ныне она сама автор многих книг и статей по истории. С ней и состоялся у нас интереснейший разговор, из которого я, наконец-то понял, где в Сергиевом Посаде умер К. Леонтьев и где жила Т.В. Розанова, и где «Мариинское убежище сестер милосердия Красного Креста» работы Л.Н. Кекушева... Поговорили с Татьяной Васильевной и о Дервизах, о Комиссии Троцкой, о художниках Денисовых и еще о многом...

Но... cпешим в Лавру. Тут огромное скопление народа. Над могилой архимандрита Матфея (Мормыля) звучат песнопения: так по традиции каждый большой праздник поминают старшего регента хора Троице-Сергиевой Лавры. Очередь к Святому Сергию растянулась до Успенского собора. Иностранцы фотографируют, хотя при входе строгие дядьки это делать не велят (странно все это: всегда можно было)... У Духовской церкви нас уже ждет Людмила Рубеновна. Идем к колокольне, в колокольню, на колокольню…

Колокольня Троице-Сергиевой Лавры, одна из самых высоких и красивых в России, строилась в 1740-70гг. Возводить ее начали по указу императрицы Анны Иоанновны, продолжили при Елизавете Петровне, а два верхних яруса надстроили по распоряжению митрополита Платона уже при Екатерине II. Общая высота лаврской звонницы стала 88 метров — на шесть метров выше столпа Ивана Великого. Высота первого двухэтажного яруса — около 18 метров. На его плоскую крышу ведет лестница из 79 чугунных ступеней, где расположена видовая площадка, окруженная изящными коваными решетками. Все остальные ярусы имеют открытые арочные проемы. Второй ярус поднимается тоже на 18 метров, и на нем когда-то висели самые тяжелые и знаменитые колокола-благовестники: «Царь», «Годунов» («Царе-Борисов») и «Корноухий». На третьем ярусе, высота которого 16 метров, всегда размещался основной звон. Здесь в южном пролете расположена площадка звонарей, отсюда управляют колоколами.

В центре звонницы висит «благовестник Лебедь», а над звонницей размещена часовая палата. Часы соединены с восемью малыми колоколами третьего яруса. На четвертом ярусе высотой 11 метров — один повседневный колокол «Переспор» («Часовой») 1780 года; он и сейчас висит в одиночестве. На последнем, пятом, ярусе висел колокол, весом около 30 пудов, «прочие же все мелкие», которые, по дошедшим до нас сведениям, молчали. Пятый ярус отличается от всех других тем, что сложен не из кирпича, а из легкого белого камня. Выше его — золотая корона и четырехметровый крест. Такие вот сведения из хорошего путеводителя.

Наша руководительница знакомит с о. Антонием, главным звонарем Лавры. Он начал было рассказывать нам о колоколах и искусстве звона (мы очень скоро убедились, что это искусство и причем – высокое, в буквальном и переносном смысле слова), но тут зазвонил будильничек: подходит время Х. Все идем на звонарский ярус, с него прекрасный вид на Лавру: очередь к Сергию в Троицкий собор, люди у святого источника, купола Успенского собора почти рядом, церковь Святого Духа чуть далее. Главный звонарь занимает свое рабочее место. Мы тоже напрягаемся…

о.Антоний весь во внимании, взгляд устремлен на звонницу Духовской церкви. Та начинает звонить. Потом включается наша колокольня. Потом снова Духовская. Это и есть Перезвон - спор, а может просто перекличка колоколен, когда каждая хочет показать себя и выдает лучшее, что может...

Смотрю на звонаря, он весь в движении, руки дергают тросики, веревочки и веревки, как играют все равно на необычных, толстых, вертикальных струнах, ноги ходят по педалям больших колоколов (средних, наверное, в их профессиональной градации). А в самый большой колокол, ниже нас, бьет его помощник, самостоятельно, размеренно, задавая ритм, создавая мощный, густой фон-гул. И звучит, чудесным образом звучит, привлекая всех и вся, никого не оставляя равнодушными, этот необыкновенный, огромный, святой инструмент – колокольня Троице-Сергиевской Лавры!

Лицо о. Антония вдохновенно, он как Рихтер за роялем в лучшие годы. На душе у нас светло, а на лице у всех восторг! Недаром говорят, что колокольный звон лечит. Ритм увеличивается, ощущение Праздника еще более усиливается. Звонят все колокола, идет, что называется, «звон во вся». Тут и ритм заданный, и импровизация, и вдохновение горячо молящегося человека... Восторг, радость, вознесение какое-то испытываешь - трудно передать словами свое состояние. И вот это уже какой-то экстаз, что-то уже языческое, первородное, из глубин человеческих неизведанных рвущееся!

И резко всё обрывается... Всё... Только гул низкий еще с минуту стоит...

Может и поэтому тоже наши недруги нас ругают, что в русском православии срослось христианство с язычеством? А по мне - так это здорово, что так гармонично срослись, это и есть наша русская вера, наша национальная черта, даже не черта, а наш национальный характер, и даже наша гордость! Тот же звон – вы слышали у кого-нибудь еще что-нибудь подобное? Да такого вы не услышите нигде в мире. Мои знакомые часто бывают в Германии. Там тоже звонят, но так блекло и скучно, а часто еще и в записи, «под фанеру», что получается какое-то полнейшее «оскопление» звона...

После того, как немножко пришли в себя, о.Антоний разрешил нам продолжить осмотр колокольни, под своим, конечно, руководством. Вот кое-что из услышанного от о.Антония и увиденного самими:

Механизм звонов колокольни Троице-Сергиевой лавры

Колокольный подбор Лавры до революции состоял из 42 колоколов на пяти ярусах колокольни, звонили, однако, не все. Самый большой колокол – на 2-м ярусе - назывался «Царь», слышен был в Мытищах! Отлили этот огромный благовестник знаменитые мастера Моторины, и был он второй по размерам после московского Царь-колокола, ни разу, правда, не звонившего. В 1930г. он был уничтожен, как и некоторые другие главнейшие колокола, и лишь через 74 года в Санкт-Петербурге на Балтийском заводе явился на свет новый, 72-тонный (потяжелее даже прежнего) Царь-колокол. Его высота — 5 м, максимальный диаметр 4,5 м, 2 тонны весит только его язык. Общая стоимость «Царя» более 100 млн руб. На внешней его стороне, понизу, — надпись церковнославянской вязью: «Отлит в правление президента России Владимира Путина и в патриаршество Алексия II». Поднимали его в присутствии патриарха, после крестного хода и освящения монтажники приступили к подъему. Приходится удивляться, как его сюда затащили. А, вот видно: остались рельсы, по которым его катили уже здесь, подставки мощные под ним. В монастырь везли с железной дороги на специальных санях, Успенские ворота пришлось частично разобрать, иначе не входил гигант. Когда через три месяца поднимали уже на колокольню на 18-метровую высоту, то подъем главного колокола сопровождался поочередным перезвоном всех остальных колоколов обители: они как бы приветствовали старшего брата...

«Царя» задействуют только по большим праздникам, звонил он, между прочим, и сегодня перед службой. А впервые зазвучал на Троицу, 30 мая 2004 года. Предыдущий главный звонарь Лавры игумен Михей считал, что новый «Царь-колокол» звучит вполне гармонично с остальной звонницей. Только вот, вопреки ожиданиям мастеров-отливщиков, звучание его оказалось не минорное, а мажорное…

Двумя годами раньше сюда же вместо сброшенных и разбитых "Корноухого" и "Годуновского" подняли два новых, отлитых на заводе АМО ЗИЛ колокола - "Первенец" и "Благовестник", весом 27 и 35,5 тонн.

На третьем ярусе самый древний из колоколов – 20-пудовый "Чудотворцев" или "Никоновский" отлитый в 1420 году при игумене Никоне - преемнике преподобного Сергия Радонежского. "Лебедь", или "Полиелейный", или «Лебедок», как его ласково называет о.Антоний, весит 625 пудов, отлит был Андреем Чоховым на средства Бориса Годунова. «Лебедь», к нашей радости, до сих пор звучит в Лавре, у него ведущая партия в звонах благовестников, и размещен он на почетном месте — в самом центре третьего яруса. Это его благовест в 1946 году возвестил о начале богослужения в Успенском соборе возрожденной обители. А вот колокол с интересным названием "Переспор" (315 пудов), «перебивающий» при общем звоне все другие колокола). Он же -"Вседневный" или "Часовой. " Находился и находится в четвертом ярусе колокольни.

Таким образом, самому старому колоколу здесь почти 600 лет, самому молодому – 7.

С третьего яруса полезли (буквально приходится проползать в одном месте) наверх. И вот мы в часовом механизме троицкой колокольни. Да, механизм этот занимает специальное и немаленькое помещение, заводится один раз в две недели специальной ручкой, вращать которую довольно тяжело (по-видимому, поднимаются при этом какие-то гири приличного веса). Каждые 15 минут звучит курантный перезвон. Поначалу часы были на самом верху колокольни, а потом ее надстроили и часы оказались над третьим только ярусом. Короче говоря, вверх еще лезть и лезть. И экскурсия наша фантастическая продолжалась. И побывали мы под самой короной, венчающей колокольню, а выше короны только золотой крест и голубое небо. Как выглядят окрестности, сама Лавра, люди внизу – не берусь описывать, это надо видеть, мы видели и больше уже не увидим, ибо это был для нас такой счастливейший случай - действительно великий подарок Судьбы...

Потом о. Антоний повел нас в создаваемый им Музей звона церковного и церковного пения. Здесь представлены звонари 20 и 21-го века – и тот последний, что звонил последний раз в 1919-и или 20-м году, и тот первый, что звонил снова, после долгого перерыва, в 1946-м году, и о.Александр, и знаменитый о.Михей, предыдущий старший звонарь ТСЛ. о.Антоний показал фотографии, документы игумена Михея, рассказал о жизни его, ставшей целой эпохой в церковно-звонарской профессии. Имя его отлито в бронзе на Царь-колоколе.

Отец Михей был опытнейшим и одаренным звонарем, а звон в Лавре сложный, быстрый, причем тут считают это совсем не музыка в обычном понимании, а дело сугубо церковное, и при всем при этом звоны о.Михея были просто дивными, чудесными. Но и не это даже главное. Главное, что в Лавре сохранилась, как нигде, преемственность в звонарском деле и колокольном звоне. Вот как рассказывал об этом сам о.Михей:

«До закрытия Лавры старшим звонарем монастыря был слепой инок Сергий, регент левого хора в Троицком соборе, уже пожилой, а к нему бегал учиться мальчик, городской житель Костя Родионов, он-то все и запомнил... Костя Родионов в Лавре звонил последним в 1919 году. Напоследок было разрешено позвонить на колокольне, и старший звонарь инок Сергий сказал: «Костя, пойди за меня позвони». И Костя, 14-летний мальчик, позвонил в последний раз… Этот же Костя, уже сорокалетний Константин Иванович Родионов, начал звонить после открытия Лавры в 1946 году. Из больших колоколов остался «Лебедь», он висел так, что его неудобно было сбрасывать, — сохранил Господь. После Родионова был звонарь отец Александр Кумачев, из местных жителей. У меня с юности было горячее желание звонить в колокола. И Родионов, и отец Александр подтвердили, что я — их последователь — звоню правильно, как звонили в Лавре до революции... Наставник мой, отец Александр, в шестидесятые годы стал немощен, как-то сразу ослабел. Начав звонить в 1962 году, я целое лето мучился: шла подготовка мышц, руки страдали от тросов, шло привыкание организма - привыкал к стоянию на одной ноге, тогда была одна педаль, теперь их пять, это очень много... До закрытия Лавры в 1920 году на праздники звонили до 12 звонарей во главе с иноком отцом Сергием...

К колокольному звону нужно относиться ответственно, бережно, звонить можно только в Богослужебных целях, для спасения людей... Использование колоколов в качестве музыкальных инструментов - большой грех, подтверждение тому - судьба Сараджева. Он, как мне говорили, занимался оккультизмом и, обладая музыкальными способностями, пытался оторвать колокольный звон от Богослужения... У врагов Православия колокола вызывают особую ненависть, недаром после революции были уничтожены почти все колокола. А их в России было более миллиона. Теперь колокола не сбрасывают, а пытаются осквернить их прямо на колокольне, увести их в мир, подменить их суть...»

В этом музее на стендах представлены портреты, документы, записки, сочинения многих наших знаменитых регентов, многих композиторов, писавших духовную музыку, руководителей хоров, эту музыку исполнявших, в том числе и «нашего» Свешникова, работавшего когда-то на Глуховке у А.И. Морозова. А еще в музее стоит большая фисгармония, которая может работать и как орган (о.Антоний продемонстрировал) и как механическое пианино (по программе, записанной отверстиями разной формы и расположения на рулоне плотной бумаги). Стояла когда-то в нотной комнате у о.Михея, теперь вот тут...

Фантастический день. Такое бывает раз в жизни, да и то у большинства не бывает. Мы попали в счастливчики. Нет слов, чтобы выразить нашу благодарность тем, кто помог нам в этом: и большой специалистке по сольфеджио Людмиле Рубеновне, и о.Антонию, достойному преемнику о.Михея. И дай Бог, чтобы осуществилось желание старшего звонаря Лавры (и всех нас, конечно) - и вышла в свет книга, посвященная этой замечательной, как теперь говорят – знаковой, для всего Православного мира знаковой - колокольне...

Еще немножко.

О другом, и не таком радостном. После Лавры мы съездили в Черниговский скит на могилы Константина Леонтьева и Василия Розанова... Я стоял у их крестов и думал, что вот «нашлись» и восстановлены захоронения этих гениальных русских людей, а где лежат их единомышленники и местные жители Лев Тихомиров, Анатолий Александров – никто не знает. В Сергиевом Посаде собрались под конец жизни основные сотрудники журнала «Русское обозрение», малоизвестного ныне. Может, потому и малоизвестного, что был он в 1890-е годы чуть ли не единственным русским по духу журналом. И сын еще одного основного сотрудника «РО» о.Иосифа Фуделя Сергей Фудель жил здесь перед войной, недалеко от стен этих. Было бы что-то подобное в 1910-е годы, примкнул бы к ним, конечно, и Павел Флоренский. Могила его тоже ведь неизвестна, ясно, что далека отсюда. И эти два креста в Черниговском скиту – памятник всем русским затравленным мыслителям...

Поделитесь с друзьями