За Оку!

Мы стараемся побольше путешествовать (ну, это, конечно, громко сказано, на самом деле – просто ездить) по России, по коренным, прежде всего, ее областям. Не всегда это получается, не всегда удачно, но иногда... Иногда эти поездки становятся памятными, как говорится, на всю жизнь. И чаще всего это поездки с писателем, историком и естествоиспытателем Владимиром Николаевичем Алексеевым... Вот и сейчас мы провели в компании с ним три дня, проехали по интереснейшему приокско-приклязьминскому маршруту Владимир – Судогда – Муром – Павлово – Горбатов – Ворсма – Павлово – устье Клязьмы – Гороховец – Вязники – Сенинские Дворики – Маринино – Сенинские Дворики – Боголюбово – Владимир. До Владимира и из Владимира до наших домов тоже надо было еще доехать, но суть маршрута именно в этом кольце...

10 июня 2012 года

Проснулся в 5, встал в половине 6-го, на балконе около 13 градусов. В 7-40 на автобусе еду в Ямкино к Е.Н. Маслову. Евгений Николаевич составил строго обоснованный и просто строгий план нашего путешествия. Как ни странно, мы его выполняем, хоть и не совсем буквально. Выехали из Ямкино всего с 5-минутной задержкой, но на Горьковке было несколько непредусмотренных «сгущений», и Алексеева в Малой Дубне забрали с опозданием уже гораздо большим. Сегодня наш экспедиционный коллектив, в отличие от предыдущих поездок, совсем уж компактный: Евгений Николаевич, Юрий Михайлович, Владимир Николаевич и я, полубольной... В Покрове традиционно настоящая пробка на трассе, однако наш Володя командует, сворачиваем в город и по параллельной Подъяческой улице (мимо местной тюрьмы, когда-то этапа на Владимирке, и прочих достопримечательностей) пробку эту проскакиваем. 10-20, Лакинск, по-старому Ундол. Сворачиваем в Собинку, прощаемся на некоторое время с Горьковским шоссе. Пересекли Клязьму и едем по правому ее берегу. Так нас Володя уже возил когда-то, только тогда мы заезжали в села, осматривали храмы, сейчас, перекусив под пение птиц в дубовой береговой роще, мчимся, не останавливаясь, у нас еще долгий путь впереди, у нас нынче другая цель...

Справа от нас закрытый город Радужный, слева – Владимир, до него километров 20 и панорама его хорошо отсюда просматривается. По сведениям из интернета в ЗАТО Радужный 17,8 тыс жителей, а площадь его 113 кв.км (для сравнения – площадь раз в 7 большего по населению Ногинска 52 кв.км ), там три школы, три детсада, кадетская школа-интернат. Мимо нее и проезжаем, кадетов не видно, но зато видим надпись «Кадетский корпус имени Д.М. Пожарского». А вообще-то все это было когда-то государственным лазерным полигоном «Радуга», потому и ЗАТО, потому и Радужный. Но все это было... Впрочем, выезжаем на южную объездную дорогу Владимира, а с нее – на «Муромскую дорожку» Р72.

Около 12-ти мы в Судогде (тысяч 12 и населения в городке)... В начале первого – поселок Муромцево. И здесь были мы с Алексеевым прежде, но и каждый раз, путешествуя в этих краях, в Муромцево просто невозможно не заехать. Жемчужина Владимирской земли рубежа 19-20 вв. – неоготический замок Владимира Сергеевича Храповицкого – пацаны-«экскурсоводы» (такса – 200 рублей) упорно называют его графом – с каждым месяцем разрушается все больше и больше. Но хоть крыша какая-никакая сделана. На башне видны остатки барельефа – лилии. Фамильный герб, конечно. Внутри видим обрушившиеся балки, но лестница в более новой (1906 года) четырехэтажной части цела, только без перил...

А народ-то знает о шедевре великого русского архитектора Петра Бойцова: все время подкатывают машины с людьми посмотреть на умирающее это Чудо русского зодчества. У нас тут свои «замки Луары»! Только вот в таком состоянии... Местные жители с болью говорили нам о том, что пока в здании располагался лесной техникум, дворец выглядел таковым и внутри и снаружи. Стоило выехать техникуму, и запустение превратилось в разруху… В 2007 г. некая московская компания арендовала это бывшее имение, обещала устроить там гостиницу класса люкс или даже целый гостиничный комплекс. Раньше за парком ухаживали студенты лесхозтехникума, но когда усадьба стала частной, они уже ничего не могли там делать. Инвесторы же, похоже, проект так и не представили. А нынче уже и контракт разорван. Вопрос об усадьбе своего последнего предводителя поднимало даже Владимирское Дворянское собрание, но... Ясно, что без московских денег здесь все равно не обойтись.

Некоторые подробности. Bладимир Семенович Храповицкий родился 23 июня 1858 г. Его отец полковник Семен Иванович был сыном тайного советника Ивана Семеновича Храповицкого (московского вице-губернатора в 1824-27 гг., нижегородского губернатора в 1827-29 гг., гражданского губернатора С-Петербурга в 1829-35 гг.) и Екатерины Александровны Хоненевой, которой принадлежали муромцевские земли. То есть, лесные богатства, доставшиеся ВС, восходят к местным дворянам Хоненевым. В одной из поездок с В.Н. Алексеевым мы были на небольшом прицерковном некрополе не так далеко отсюда, где традиционно, похоже, и хоронились эти Хоненевы. Наш ВС настоящего военного образования не имел, а окончил Александровский лицей, после чего, однако, поступает в 1880-м г. в лейб-гвардии гусарский полк, где раньше служил его отец. Он изучает телеграфное дело, в 1884 г. его производят в поручики. По некоторым сведениям, в том же году он, получив наследство, выходит в отставку. Но тогда совершенно не ясно, когда он успел стать «полковником», как везде пишется?! Жил постоянно в Петербурге. В 1896 г. с женой Елизаветой Ивановной присутствовал на коронации Николая II. В 1913 г. он, будучи предводителем губернского дворянства и камергером, сопровождал императора в его поездках по Владимирской губернии по случаю 300-летия династии Романовых, но в Муромцево, похоже, они не заехали.

После раздела наследства Владимир Семеныч унаследовал 21 тысячу десятин земли (леса – примерно на 3 млн. руб.) и, проявив талант предпринимательства, занимаясь торговлей лесом, добился ежегодного дохода в 200 тыс. руб. С июня 1884 г. архитектор Бойцов начал строить главный усадебный дом (стоимость его не меньше 150 тыс. руб) и множество вспомогательных зданий (в целом до 70 построек на общую сумму 250,8 тыс. руб). В 1899 г. или чуть позднее Бойцов построил еще и храм в честь святой царицы Александры. В самом дворце же было примерно 80 комнат. Мебель поставлял знаменитый Шмит, родственник Бойцова. В замке был и телеграф (не зря же учился ВС когда-то) и телефон. Парк усадьбы состоял из трех частей: итальянской (с водными каскадами на террасах), французской (фонтаны, оранжереи и площадки для игр) и английской (поляны, пруды, аллеи), устроенной уже в 1910 г. Сейчас считается, что это была крупнейшая усадьба России, построенная после крепостноно права, т.е. после 1861 г.

В 1895 г. учреждаются «Лесные склады Храповицкого» с капиталом в 300 000 руб (в Москве адрес: Рогожская часть, Камер-Коллежский вал, 109, и еще – 9-й путь Нижегородской ж.д.). В хозяйство этого дворянина-предпринимателя входили: лесопильня, смолокурня, скипидарные заводы, кирпичный завод, три мельницы, собственные железнодорожные ветки. Ну а после 1917 г. Храповицкие эмигрировали во Францию, где обычно до революции жили зимой. Скончались в доме для престарелых на побережье Средиземного моря. Уезжая, многого с собой не взяли... Оставили и ценнейшую коллекцию картин, которая в 1920 и 1925 гг. поступила во Владимирский музей. В настоящее время в собрании музея-заповедника находится 32 живописных полотна и 4 графических листа из бывшей коллекции Храповицких. Среди авторов этих произведений А.С. Егорнова, Ю.Ю. Клевер, В.П. Верещагин, И.И. Ендогуров, П.О. Ковалевский, Н.С. Самокиш, А.Б. Виллевальде, С.В. Бакалович. Для меня интересно, что и супруга Храповицкого Елизавета Ивановна была художницей-любительницей, в музее в свое время хранились пейзаж и два цветочных натюрморта ее работы (Опираемся здесь на издание «Меркулова Т.Н. Художественная коллекция В.С. Храповицкого в собрании ВСМЗ. Произведения живописи и графики. Владимир, 2005»).

Провели в Муромцеве 35 минут, в 12-50 выехали из поселка. От Муромцева до Мурома 98 км (от Владимира 137, от Москвы – 300). Леса вокруг, но ничего особенно выдающегося не видно, а раньше, говорят, были сосны по 40-50 м в высоту. Мелькают таблички с названиями селений. Одна обращает внимание: Тюрмеровка. Тюрмеровка – в честь великого лесовода Карла Тюрмера (1824–1900). В 1853 г. он приехал из Германии и стал работать по лесному делу у графа С.С. Уварова в имении Поречье под Москвой, а с 1892 г. он – управляющий Муромцевским лесным хозяйством у В.С. Храповицкого. На этих землях, кроме всего прочего, им посажено 3052 га первоклассного леса (такого лесонасаждения в России еще не было). Умер он здесь, а похоронен в Поречье...

Но едем, едем... Зеленая остановка на 18 минут, опять подкрепляемся. На грибы в лесу и намека нет, может потому, что нет мха. До главной сегодняшней цели уже недалеко. В 14-25 въезжаем в древний город. Былинный Илья приветствует нас с «былинного камня», реальный же инок и богатырь лежит (мощи, конечно, лежат) в Киеве, в первом нашем монастыре...

Муром, город Ильи Муромца, называют среди нескольких древнейших российских городов, впервые упоминавшихся в «Повести временных лет» под 862 годом. Это Новгород Великий, Ростов Великий, Белоозеро, Изборск, Муром, Смоленск (что-то в этом списке нет Старой Ладоги, да, наверное, и не только ее). Жило здесь племя мурома, потом славяне пришли, наведывались (не всегда с мирными целями) волжские булгары. Первым удельным муромским князем считается Глеб Владимирович (из трагической той пары – «Борис и Глеб»). Еще были князья Ярослав Святославич, Юрий, Святослав, Ростислав и т.д., и т.д., пока сожжённый дотла монголо-татарами (в 1239 г.) Муром не исчезает со страниц русских летописей вплоть до 1351 г. В 1392 г. великий князь московский Василий I Дмитриевич присоединил Муромское княжество к Москве. Потом стали ссылать сюда не желавших покориться новгородских бояр. Жили здесь и многие крупные купцы-новгородцы, и сын знаменитой Марфы-посадницы Ф. Борецкий. В середине XVI века Иван Грозный собирал здесь войска для похода на Казань...

Был я в Муроме в начале марта, зимой еще, теперь посмотрим как тут у них в начале лета. Едем по главной. Вот и броневик на постаменте уже виден. Это на самом деле всего лишь один паровоз бронепоезда «Илья Муромец», построенного в городе в 1941-42 гг. Он прошёл от Мурома до Франкфурта-на-Одере и не получил ни одной пробоины (броня приличная – 45 мм), уничтожил, помимо многого другого, еще и немецкий бронепоезд «Адольф Гитлер»!

Вот и гостиница «Русь», бывшая «Муром», самая большая. Мест нет. Но гостиниц сейчас в городе много, Володя звонит во все, ответ тот же: мест нет. Нет и в «Волне» (над набережной Оки), в которой я с институтскими друзьями ночевал в марте. Вот что значит – три праздничныех дня, вот что значит – Муром привлекателен. Однако, однако... Но ведь с нами Алексеев! По мудрому его указанию едем в Спасо-Преображенский монастырь, там паломнический центр. Володя ведет переговоры, нас берут. Нас кормят. Дают постели. Теперь с полной уверенностью мы можем осматривать город и знакомиться с его историей, с его святынями.

Первым делом в музей. История Мурома до 1917-го года – это, прежде всего, торговля, фабрички, это местные купцы, конечно: Гундобины, Каратыгины, Зворыкины. В трехэтажный дом Зворыкиных (в нем родился «отец телевидения» Владимир Козьмич Зворыкин) мы и держим путь, там музей историко-краеведческий. В нем около 60 тысяч экспонатов. Но он ... закрыт, как и в марте, и в прошлом году. Тут и Володино обаяние не смогло помочь: музей в стадии переезда. И очень долгого, похоже... Зато идем в соседнюю картинную галерею в бывшем здании городской управы. Изумительные есть портреты там, и не только живопись изумительная. Смотрим картины и обстановку из имения графов Уваровых в Карачарове. В имение сейчас не попадешь, а нам, богородским, там, кроме самих графов и их деятельности, интересно еще вот что. Там во время войны в госпитале работал младший сын поэтессы Аделаиды Герцык Никита, туда он перевез из Ногинска своего отца Дмитрия Евгеньевича Жуковского, который там и закончил свой трудный жизненный путь. И там появилась на свет его внучка, наша знакомая писательница и исследовательница этого славного рода Т.Н. Жуковская. Но мы не едем в Карачарово, на родину Ильи Муромца и Т. Жуковской, там воинская часть.

А едем мы – здесь же в городе – в недалекие совсем монастыри, и не к графьям, а к князьям... Да, первым делом – к Петру и Февронии Муромским в Свято-Троицкий Новодевичий женский монастырь (XVII в.). Покровители любви, брака и семейного благополучия пользуются популярностью у православного народа. Дождь идет, а к ним большая очередь. Это приятно. К Муромскому князю Петру и его жене Февронии обращаются супруги с молитвами о семейном счастье. Крайне любопытно, что князь Пётр в летописных источниках не упоминается. Некоторые исследователи отождествляют Петра и Февронию с известным по летописям муромским князем Давидом Юрьевичем и его супругой Евфросинией (князь Давид правил в Муроме с 1205-го по 1228 год и принял постриг с именем Петра). Святые канонизированы Русской православной церковью в 1547 г, вскоре после канонизации была составлена замечательная «Повесть о Петре и Февронии Муромских».

Под дождем мы и в Благовещенском мужском (XVI в.) монастыре. А здесь хранятся мощи крестителей муромских Константина, Михаила и Федора. У храма памятник муромскому купцу Перлову. Фамилия сразу настораживает. Все мы знаем «чайный дом» на Мясницкой, принадлежал он когда-то московским купцам Перловым. Муромский Перлов, молодой, грамотный, интересующийся купец, умерший в 1848 г. в возрасте 32 лет, оставил записки о своих многочисленных поездках по России, в том числе и в Москву, где у него был «дяденька». Интересно бы разобраться с корнями московских чаеторговцев...

Еще ездили мы по городу и, хоть и дождь, осмотрели многое. Не будет лишним повториться, что после древней воинской истории Мурома, началась история его промысловая, а потом и промышленная. На смену воинам пришли кожевники, кузнецы, полотнянщики, булочники. Да, с тех, наверное, еще времен началась слава муромских калачей. Мы пробовали – действительно замечательные! Кроме калачей знаменит был город первым во Владимирской губернии водопроводом (1863 г.). Водопроводную башню – подарок городу его головы купца-благотворителя А.В. Ермакова – на пересечении главных улиц мы тоже видели. А вот ЖД появилась здесь поздновато. Первая ветка протяжённостью 108 километров связала город с Ковровом в 1880 г. В 1912 г. через город прошла линия Москва – Казань, от Мурома до Москвы по ней 281 км. Вокзал построили по проекту архитектора А.В. Щусева (он же строил Казанский вокзал в Москве). Мы эту древнерусскую крепость и одновременно железнодорожный храм с признаками старообрядческих церквей в стиле модерн с интересом обошли по периметру. Недалеко, на площади привокзальной, стоит памятник Гастелло – он жил и работал в Муроме в 20-е годы. И я с ним немножко поговорил: – А твой полк-то, Коля, после гибели твоей героической базировался у нас в Ногинске, ближе к Починкам (еще и в Монино, возможно). Тяжелые бомбардировщики ТБ-3 летали отсюда на бомбежки далеко – и под Вязьму, и под Брянск, и под Старую Руссу (бомбить котел Демянский), такие вот, товарищ капитан, пересечения у нас с тобой... Да, стал полк 1-м Гвардейским авиационным дальнего действия, дал еще немало Героев Советского союза и закончил войну в небе бывшей столицы Силезии Бреслау. Знай это. А вот что не надо, наверное, знать бы тебе – как сейчас «разоблачают» и чернят тебя, Коля. Те, кто только благодаря тебе и тебе подобным и сохранился. Прости нас, Коля, что такое допустили, молимся за тебя и Россию, нет у нас вождя, потому и гибнем. Но милостив Бог...

У Гастелло в Муроме есть «свой» мемориальный музей. Есть тут и дом-музей академика живописи И.С. Куликова (1865—1941). В нем мы не были, я жалею, но не успевали. Куликов – это настоящий русский живописец, яркий, крепкий, жизнерадостный реалист, художник-историк, не Шагал и не Малевич. В Парке культуры и отдыха видели мы еще памятник Илье Муромцу работы скульптора В.М. Клыкова – вот создание крепкое тоже и впечатляющее, хоть и не без излишеств. На краю парка у самого оврага крайне необычная – 4-х-гранная – дымовая труба (видимо, какого-то заводика бывшего небольшого), которая заинтриговала меня еще в марте, но ответа я не получил и в июне, что же это такое. А через овраг, на самом обрыве стоит Николо-Набережная церковь, впервые упоминаемая в 1566 г. под названием «Никола-Мокрый», воссозданная в камне в 1700-14 гг. Были в ней. И изумительный вид от нее открывался нам. А среди других достопримечательностей архитектурных, исторических, духовных славного града Мурома еще немало древних (и не очень) церквей и часовен, торговые ряды (1816), здания женской гимназии (1896), реального (1889) и духовного (1883) училищ, дом Каратыгина (XIX в.), здание городской думы (XIX в.), Муромская типография (1918) и пр., и пр. После всего сказанного, совершенно естественно, что до 2010 г. Муром имел статус исторического города, однако приказом Министерства культуры РФ в 2010 г. был этого статуса лишён (и не только он). Интересно? Понятно? Очень!..

Ну, тогда, коль так, кратко про современность и совсем недавнее время. Жителей в самом городе в 2010 г. было 116 075 человек, в городском так называемом теперь округе – 125 231. Муром третий город области после Владимира и Коврова, крупный промышленный центр. Во всяком случае – был. В советское время здесь был мощный радиозавод или даже два. Было машиностроение развито. Что-то живо и сейчас, город все же на плаву, хоть и кризис, и банкротятся предприятия, и падает производство. А истинного положения, видно, никто не знает. Судя по набережной, слишком явно шикарной для районного центра, деньги у города были, т.е. за его спиной стояли богатые ведомства, не Легкой промышленности, конечно. Но предприятия легкой промышленности тут тоже были. В 1980-е годы в районном Муроме планировали открыть троллейбусную линию, но началась Перестройка. Зато газета до Перестройки была одна, а сейчас целых шесть, да еще с такими оригинальными названиями как «ProЧитай всё!», «Все дела», «Если», «Ва Банк»... Кинотеатров было четыре, сейчас работает один, в другом торговый центр, в третьем – ночной клуб, четвертый пустует. Ну и школ в Муроме – только средних общеобразовательных – 20. И еще. После нашей зимней поездки в Суздаль, после знакомства с создателем местного киномузея Юрием Васильевичем Беловым, мы теперь интересуемся: какие в городе были киносъемки? Были. В Муроме снимались художественные фильмы «Невеста» режиссёра В. Шределя, «В огне брода нет» и «Начало» Г. Панфилова, «Восхождение» Л. Шепитько, «Хрусталёв, машину!» А. Германа, «Человек с бульвара Капуцинов» А. Суриковой...

Ночевали, как говорил уже, мы в Спасо-Преображенском мужском монастыре. Древнейшая эта обитель (XI в.) хранит частичку мощей Ильи Муромца и икону «Божьей Матери Скоропослушница». В монастырской музейной экспозиции рассказывается и о нашем земляке Патриархе Пимене. Была в книге его непростой жизни муромская страничка тоже. Правда, в монастыре больше фотографий председателя Счетной палаты и бывшего премьера Степашина. Что ж, очень, видно, верующий православный человек. Он и по футболу у нас...

Не так далеко от монастырских стен железнодорожный мост через Оку… Закат, тишина, и только слышится перестук колес по мосту. Поймал себя на мысли, что это сейчас радует, как пение птиц утром, как признак жизни. Значит, еще живы, раз идут и идут поезда. И, стало быть, не только что-то БЫЛО, а еще что-то и ЕСТЬ! Таким образом, Муром все еще крупный железнодорожный узел. А вот пассажирского речного транспорта по Оке нет. Медленно-медленно проплыла мимо нас баржа. Одна. И больше не было. Еще лет 20 назад существовало развитое речное пассажирское сообщение с Нижним Новгородом и Касимовым. Вообще же, первый пароход появился в городе в 1845 г., а в 1858 г. пароход «Москва» связал Муром регулярными рейсами с другими окскими городами. Во времена Советского Союза буквально летали по Оке «Ракеты» на подводных крыльях. Сейчас... Ну, все всё понимают, но делают вид, что не понимают...

Кстати, бросается в глаза в Муроме (и в других городах по нашему пути такая же картина), что некому здесь следить за обликом города. В монастырях цветники, ухоженные здания, а за их стенами нагромождение убогих торговых заведений с псевдоиностранными, «кричащими» названиями… Даже частные дома, претендующие по внушительным размерам на роскошь, своим внеархитектурным видом только уродуют городские улицы. На все это наслаивается запустение на территориях заброшенных предприятий, пустыми глазницами окон взирают на нас здания бывших конструкторских бюро, цехов, мастерских… О проблемах жителей, семей в таких городах особый разговор…

И еще… Известно, Русь во все времена спасалась женской молитвой. Так было всегда… И сейчас среди паломников во всех монастырях на два десятка женщин дай Бог, если отыщется один мужчина…

11 июня 2012 г.

Встаем в 5 часов. Позавтракать не удается, в половине шестого отъезжаем от Спасо-Преображенского монастыря. Где-то на окраине заправляемся. Ищем мост через Оку. Раньше был наплавной понтонный прямо в центре города. Трех лет еще нет, как открыт новый стационарный вантовый мост. А понтонный – теперь в Павлове (понтонный же полк по-прежнему стоит в Карачарове, в усадьбе Уваровых). Туман сегодня такой, что ничего не видно в нескольких десятках метров. Въехали, вроде, под мост сначала, потом, вроде, на мост, но все не то. Заплутали, братцы, признаться, да и не удивительно – он от города в 4 км, да еще по очень изломанному маршруту, да еще не видно толком ничего. Так вот на мост новый вантовый в утреннем, начинающем, к счастью, рассеиваться, тумане выехали с трудом в 6-20 только. Но были вознаграждены самим уже видом этого изящного инженерного сооружения и самоё красавицы Оки. Может, не все знают: длина Оки 1500 км, а начинается она в Орловской, потом течет по областям Тульской, Калужской, Московской, Рязанской, Владимирской, Нижегородской. На ней стоят города Орёл, Калуга, Алексин, Серпухов, Ступино, Кашира, Коломна, Рязань, Касимов, Муром, Павлово, Горбатов, Дзержинск, Нижний Новгород. Когда-то была она судоходна от Орла, а теперь вот, как видели, редко-редко баржа проплывет. Бросаем взгляд в сторону Мурома, но туман мешает. «Кто не видел Мурома с Оки, тот не видел русской красоты» – вроде бы так сказал не ахти как любивший все русское Максим Горький. Но в этом он, наверное, прав. Мы не увидели сейчас, не видели и экскурсионных теплоходов на Оке вчера. Ну, а раз не видели, значит, придется вернуться, в третий раз побывать здесь и все же увидеь эту русскую красоту!

Область за Окой Нижегородская. Если во Владимрской области главенствовала долгое время легкая промышленность, то здесь совсем «другой коленкор», и это сильно сказалось, например, во время Отечественной войны. Как нам втолковывал когда-то нижегородец Витя Грязнов, только в 1943 г. Горьковская область дала фронту 28% всех производимых в стране танков, 25% артиллерийских систем, 46% автомобилей. Витю еще вспомним, а за длиннющим полуторакилометровым мостом, с которого обозревали многочисленные протоки, озерки, затоны, болотца, сворачиваем влево. Прямо ехать – будут Кулебаки, Арзамас и Лукоянов, Большое Болдино (то самое – Пушкинское), а также Дивеево. Если прямо и вправо – попадем в райцентр Навашино. В поселке, теперь городе с 16-тысячами жителей, была верфь. В районе же когда-то родился будущий академик Губкин, а теперь хотят строить Нижегородскую АЭС, вроде даже и заложили, но народ недоволен: слишком близко к 125-тысячному Мурому (в 23 или 28 км). Но мы сворачиваем влево, и по дороге среднего качества продвигаемся к городу Павлово. Встречаем знакомое по Гуслице нашей название Анцифрово. Похоже, пахнуло Новгородом не Нижним, а Великим. В 6-50 приблизительно останавливаемся в лесу, ищем грибы. А их нету тут. Но зато комары жрут поедом. По этому поводу Алексеев говорит, что на Севере комарья приходится около 5 кг на 1 га площади, учитывая вес комара (0,001 г), получаем около 500 штук на 1 кв м, а это и есть примерно площадь человеческого тела. Но это на Северах, у нас, шутит он, может и всего-то 300-400 насядет.

Незаметно проскочили поселок Вачу, он не на трассе, а чуть в стороне. Ножи с маркой «Вача» знают в России с начала 19-го века, знали и в мире даже – получали изделия семейной фирмы крестьян Кондратовых золотые медали на Всемирных выставках. Ныне это ОАО «Труд», выпускает оно ежегодно более 1,2 млн. штук ножей; более 4,5 млн. штук столовых приборов, около 1 млн. штук топоров. При 5 тысячах населения на взрослую душу получается порядка 400-500 ножей и топоров в год. А вообще-то где-то тут должен быть и поворот к даче нашего черноголовского большого ученого уже цитируемого нами В.К. Грязнова. Хвалил он эти места, но унас ведь строгое расписание, не сворачиваем. Говорим о том, как ездил Пушкин в этих местах. А он ездил. И по Муромской дороге и по той, что движемся сейчас, она в конце концов приведет в Нижний. Вопрос изучал в свое время Евгений Николаевич, даже схему путешествий поэта в своей книге о Пушкине поместил, сейчас поясняет...

От Мурома до Павлово 87 км. Вот и оно, Павлово-на-Оке, до Нижнего остается 79 или даже 75 км. Чем знаменито? Метизами, топорами теми же, лимонами павловскими, в советское время – «пазиками» и гидравликой для самолетов. Первое письменное упоминание о Павлове относится к 1566 году. С 18 века Павлово известно как богатое торгово-промышленное село. В 19 веке Павлово становится крупнейшим в стране центром металлообработки (преобладали здесь оружейные мастера и замочники). В 1918-м или 19-м году Павлово получает статус города. Населения здесь 62 тыщи, разбросано оно по семи холмам (часть Перемиловских гор в так называемом Стародубье). Центральная часть города – «Низ» – расположена в понижении между холмами. На Низу находится рынок, несколько торговых центров, много магазинов, а также автостанция «Сенная». Низовская гора – одна из главных транспортных магистралей города. Сюда, в Низ, к рынку и наплавному мосту через Оку мы и подъехали. Довольно долго здесь стоим, Юрий Михайлович «закупается» на рынке, ЕН и ВН гуляют по близлежащим улицам, я сторожу нашу «газель», хожу кругами, фотографирую. Наблюдаю алкашей, вижу продавцов желтых пушистых цыплят, слушаю местную речь. В ней, кстати, не слышу нижегородского оканья, говорят как у нас...

Едем, наконец, в Горбатов. Как-то не так поехали поначалу, потом так, но дорога уж больно разбитая... У речушки Кишма (почему-то напомнила Днепр в 40 км от истока – из недавнего Смоленского путешествия) устраиваем перекус... Вкусные пирожки от Евгения Николаевича, сочная, смачная редиска от Надежды Георгиевны. Юрий Михайлович набрал земляники и угощает (а вот грибов, о которых он мечтал, так и не увидели в этой поездке). Мост, у которого остановились, – последний на Кишме, прямо под ним на стремнине местный житель ловит рыбу удочкой.

Въезжаем в маленький Горбатов. Население 2,3 тыс. или даже меньше, в общем – самый маленький город Нижегородской области (но, тем не менее, Горбатов в 2,5 раза крупнее тульского городка Чекалина – в том менее 1000 жителей). В советском максимуме в Горбатове было 4,6 тыс., а был когда-то уездным и славился когда-то канатами, верёвками, рыболовными снастями и вишнями. Старые уютные домики на широких старых улицах, все с садами. Вспоминается Спасск в Рязанской области. Около большого собора 1814-го года останавливаемся. Собор явно строился под уездный город. Городом Горбатов стал еще в 1779 г., но сильно не вырос. Как и большинство наших уездных центров – из значительных сел и обязательно казенных. Павлово и Богородское были частновладельческими (Шереметевых), и честь стать городом досталась совсем крохотному Горбатову. Так в 1775-85 гг. и раскроила Екатерина Россию, по-новой нарезала на губернии по 300—400 тыс. душ, 10-15 уездов в каждой — по 20-30 тыс. душ мужского пола. Стандарт был нужен для лучшего управления, сбора податей и «равных возможностей», так сказать. Все правильно... В советское время районное деление было связано, как правило, с числом членов партии… После сего стал местный народ, делавший в основном «из пеньки для рыбных ловель снасти», в гильдии записываться, к 1794 г. объявлен был уже 101 гильдейский капитал (самый маленький для 3-й гильдии – 2 тыс. руб). Поначалу здесь купцов было даже гораздо больше, чем мещан. Горбатов, благодаря тому, что «протекает мимо оного города река Ока, по которой в вешнее время сверху с хлебом, а по осени из Нижняго с солью и железом струги проходят», активно начал торговать с другими поволжскими городами. К 1824 г., когда податный ценз для купечества увеличился, число купцов, однако, резко уменьшилось, почти все стали в городе мещанами...

Гуляем по городку, фотографируем его разрушающиеся, некогда милые, симпатичные постройки, заброшенные и ухоженные сады, вишневые, яблоневые. Сады – это, пожалуй, визитная карточка Горбатова. Хорошо кто-то сказал: «Выплескиваясь из-за заборов они усеивают косогоры, стекают на дно оврагов. В майскую пору горбатовский берег точно невеста в подвенечном уборе. И не зря «в знак изобилия сего города плодами» на его гербе изображена «яблонь с плодами в золотом поле»». Спрашиваем прохожего о музее. Нет, не знает, не местный, значит – отдыхающий. А вот мальчик лет восьми, на велосипеде, знает и где музей, и где спуск к Оке, и вообще отвечает на все вопросы грамотно и толково. Как он разительно отличается от тех, что видели в Муромцеве! Музей оказался закрытым, а спуск к Оке, за пансионатом на окраине городка мы нашли. 400 ступенек в этой лестнице. Каждая по 20 см. Получается 26-этажный дом. ЕН пошел вниз, а потом и поднялся. Лет 10 назад он был на той стороне Оки, какой-то рыбак переправил его на этот берег на короткое время, вот теперь ЕН досматривает город, поэтому и привез он нас сюда, и мы ему благодарны, честно говоря, за этот подарок. Юрий Михайлович тоже спускается вниз, но мы с Володей остаемся наверху, на горе, вдоль правого берега Оки, кстати, идут почти настоящие горы, мы любуемся прекрасными видами, беседуем, а поговорить есть о чем, да я и больше слушаю увлекательные рассказы ВН... Одна яркая деталь сближает Горбатов и наш Богородск. Он построен по такому же типовому плану с четким расположением параллельных улиц и разбивкой на кварталы… Единственное предприятие в городе еще с петровских времен – канатная фабрика. Сейчас перекуплена «московскими»… У местных жителей это, естественно, вызывает тревогу…

С сожалением покидаем уютный, милый, тихий городок. Только вот, слышали, Никита Михалков нарушает его спокойствие. То «Сибирский цирюльник», то «Утомленные солнцем 2» здесь снимает. И еще что-нибудь придумает (выдуманное у него все, к сожалению, но красиво зато)...

Возвращаемся из Горбатова в Павлово через Ворсму, дорога длиннее, но лучше. Пару слов о Ворсме.

В XVI веке был основан здесь Свято-Троицкий Островоезерский монастырь. В Смутное времяместные люди по каким-то причинам поддержали поляков. Тогда нижегородское ополчение наголову разбило тут и поляков, и их приспешников. И именно земли и угодья села Ворсмы были пожалованы царём Михаилом Фёдоровичем думному дьяку Козьме Минину за его гражданский и воинский подвиг. Впоследствие в Ворсме получили развитие кожевенные, мыловаренные и особенно слесарные промыслы: изготовление ножей, ножниц, хирургического инструмента, столовых приборов, оружия. Граф П.Б. Шереметев в 1766 г. учредил здесь слесарную фабрику по производству ружей, ножей, щипцов, замков и прочего железного товара. В 1810 г. граф Шереметев передал 1200 ружей императору Александру I, а в 1813 г. для войны с французами передал в дар ещё 2000 ружей и 1500 сабель. В 1820 г. своё дело открыл в Ворсме крепостной графа Шереметева Иван Гаврилович Завьялов, через 15 лет он был пожалован Николаем I 5000 рублями, кафтаном с золотым позументом и медалью с надписью «За полезное». В 1862 г. он получил медаль на всемирной выставке в Лондоне «За отличные образцы стального ножевого товара». Во время Крымской войны на фабрике в Ворсме начали производство полкового медицинского хирургического набора.

Городом (в составе Павловского района) Ворсма стала только в 1955 г. Было здесь два предприятия. Медико-инструментальный завод производил медицинский инструмент, а производственное объединение «Октябрь» – разнообразные складные ножи (95 % всех складных ножей в СССР), в том числе – подарочные ножи для всех руководителей СССР, начиная со Сталина, а также широкий спектр специальных ножей для различных родов войск и флота (боцманский, строповый, сапёрный, нож взрывника, шлюпочный, командирский). Народу живет сейчас в Ворсме 11,6 тысяч, а до Нижнего отсюда 60-62 км. Если в Ворсме свернуть налево, то попали бы в Богородск. И хотели, но не было уже времени...

Да, в город-тезку мы не попали... Богородск где-то совсем рядом, я думал, что это совсем малюсенький, как и Горбатов, городок, а оказалось, что в нем 36 тысяч жителей. Основан Богородск, считается, тремя сотнями новгородцев (не зря сегодня вспоминали!), выселенных сюда в 1570 г. Грозным царем. Поначалу это было село Богородское, в 1614 г. первый Романов отдал и его в вотчину Козьме Минину – «за московское очищение и его, Козьмину, многую службу». В 17-м веке и стало тут развиваться кожевенное производство. В центре города у них Красная площадь. Жаль, что не заехали, не посмотрели эту достопримечательность, пока московская Красная закрыта (или это раздувают оранжевые?). До Нижнего от ихнего Богородска всего 40 км, до Ворсмы, где мы сейчас проезжаем – вообще 20, все по автодороге Р125. В перпендикулярном направлении и напрямик если – на ненамного большем расстоянии – Оранский Владимирский мужской монастырь, где находится чудотворная Оранская Владимирская икона. Наместником там почитаемый верующими со всего бывшего Союза (а значит, начальниками, как правило, задвигаемый) архимандрит Нектарий. Замечательного этого русского старца мы прекрасно помним: он много лет служил в Радонеже, и наших немало к нему ездило...

Но все это, и город, и Оранки, все дальше и дальше от нас. И город этот нижегородский остается пока единственным нынешним Богородском в России. В Ногинске в 2000 г. Совет депутатов принял единогласно (что, правда, уже подозрительно): вернуть городу его старое имя, но ... Да, и правда, какой это Богородск, если ничего почти от него не осталось? От Ногинска, впрочем, тоже...

Ну а мы, тем временем, снова в Павлове. Идем в Музей. Хотим глянуть на замки (весом, говорят, от 0,09 г до 50 кг), на складной нож, включающий 100 предметов, на макет башни Кремля, сделанный из 143 ножей, на прочие изделия павловских кузнецов, и блоха у них там собственная, ими подкованная, есть, как говорят. Про лимоны местные комнатные тоже расспросить надо бы. Про купцов местных. Про Павловскую кустарную артель, образованную в конце 1890 г. немцем Штанге при содействии Сергея Морозова, брата Саввы. Про инженера Шперка – брата философа, друга Розанова. Про заказы артели от военного ведомства с 1914 года (ножницы для резки проволоки, саперные и пехотные лопаты, что еще?)... Да оказалось, что закрыт, для праздничка, и этот музей. А здание очень красивое и просторное, шикарное здание: купца, оказывается, всего лишь II гильдии В.И. Гомулина (1885 г.)...

Не пришлось посмотреть музей, не увидели и Дальнюю Кручу – старейший павловский парк, основанный в 1890-х годах местным обществом трезвости(!). Но полюбовались у музея на Оку, на пристань, ныне тихую, без теплоходов круизных и просто пассажирских (а какой-то маленький, легонький стоял недалеко)... И по улочкам старинным пошли назад... А через минут 15 уже пересекали реку по понтонному, бывшему муромскому мосту...

Второй раз за сегодня переехали Оку. Нижегородская область здесь еще продолжается какое-то время, но вот она кончается и снова начинается Владимирская. Сворачиваем вправо, к тому месту, где в Оку впадает «наша» Клязьма. Пробиваемся к ее устью. Деревня Овинищи, последняя… Выехали на берег Оки, видна и близкая совсем Клязьма, но туда не так-то просто попасть, причем только пешком. Володя сообщает удивительный факт: исток и устье Клязьмы находятся, с очень большой точностью, на одной и той же широте, т.е. ее «генеральная линия» – это строго «запад-восток».

А вот еще некоторые сведения об этом, самом большом (или одном из самых больших), наверное, притоке Оки. Длина — 686 км, берёт начало Клязьма близ Солнечногорска, протекает через Клязьминское и Пироговское водохранилища, где смешивается с водами Волги, потом течёт в основном по Мещёрской низменности. Ширина в Ногинске — 50 м, во Владимире — 130 м, кое-где Клязьма имеет ширину, превышающую 200 м. Максимальная глубина 8 м, преобладает небольшая (1-2 м). Протекает по территории Московской, Владимирской, Ивановской и Нижегородской областей, средний расход воды в 185 км от устья, у города Коврова, равняется 139—147 м³/с. Крупнейшие притоки: слева — Уча, Воря, Черноголовка, Шерна, Киржач, Пекша, Колокша, Нерль, Уводь, Теза и Лух; справа — Поля, Судогда и Суворощь…

Алексеев исследовал Клязьму от истока до устья, вот и сейчас они с ЕН идут к нему, устью, по болотистым тропинкам. ЮМ разматывает удочки, вынимает червей, недешево стоящих в этих местах (дороже рыбы!), я остаюсь по хозяйству – костер разводить, варить уху, рыбу для которой наловит ЮМ. Место наше оказалось весьма обжитым. Машины, палатки, музыка, а то и крики, кличи какие-то: отмечают люди футбольную победу... ЮМ уже раскинул снасти, я собираю костер, чищу картошку, жду рыбу. ЕН с ВН на слиянии Клязьмы и Оки. ВН и ЕН купались одновременно в Клязьме и в Оке! Я – только в Оке... Рыбы мы, однако, не добыли, клева нет, и не только у нас. Варим похлебку, под кустом на берегу за столом, собранном ЮМ из разборных деталей, потребляем. Потребляем, собираемся, по кочкам и откосам возвращаемся к шоссе на Гороховец. До него совсем уже близко.

Мы в Гороховце. Мелькает удивительной красоты деревянный дом на улице Московской, модерн, причем высокой марки. Сейчас здесь Гороховецкий дом народного творчества и ремесел. Как указывают путеводители, построен он около 1902 г. крупным гороховецким предпринимателем И.А. Шориным для своего сына М.И. Шорина. Тут на минутку задержимся. И.А. Шорин, длительное время работавший в знаменитой фирме А.В. Бари, ушел от шефа и основал в Гороховце судостроительный завод. Бари высоко ценил профессионалов, в 1911 г., за два года до смерти, он прислал в Гороховец великолепный серебряный сервиз, подарок на свадьбу управляющего заводом Михаила Ивановича Шорина и Анастасии Семеновны Семенычевой, деда которой Бари знал еще по работе в Баку… Надо отметить, что горховчане были издавна прекрасными работниками по металлу, котельщиками и т.п., они работали у Бари и Шухова, в нефтяном Баку и на верфях Николаева, это они строили «Шуховские башни» до революции и после. Но возвращаемся к шоринскому модерновому дому, в Гороховец. Автором проекта предположительно называют малоизвестного питерского архитектора Ю.Ф. Бруни. Я лично очень сомневаюсь…

Сомнение сомнением, однако, а надо размещаться где-то на ночь. Останавливаемся в гостинице «Водолей». У подножия, можно сказать, Пужаловой горы. Там теперь горнолыжный комплекс, гостиница при нем. Размещаемся, довольно комфортно. В холле висит большой портрет Высоцкого, никогда, как понимаю, в Гороховце не бывавшего. Но вскоре все объясняется. Хозяин гостиницы (и горнолыжной трассы) – фанат Владимира Семеновича II (1-й, помните, был вчера, в Муромцеве), родился с ним под одним созвездием, вот почему и портрет, и Водолей. Он еще и фонтан-памятник Высоцкому хочет здесь поставить, пока же строит ресторан, очень современного вида…

Ну а Гороховец? А что Гороховец?! Тихий провинциальный городок со своим, и уж точно особым лицом, не оставит, пожалуй, равнодушным никого. И нас, конечно, не оставил… Красивая архитектура, прекрасная природа, древние монастыри, просто храмы… Процитирую для порядка рекламные «зазывалки», они в данном случае, думаю, вполне уместны:

«Никольский монастырь (XVII-XVIII вв.) бесценная жемчужина Гороховца, его главный ориентир и доминанта. Вознесённый на вершину Пужаловой горы, где в глубокой древности располагалось городище, а в XII в. была сооружена деревянная крепость – форпост Владимирского княжества, Свято-Троице Никольский монастырь как бы воспаряет над купеческим Посадом, с его приземлённым и меркантильным бытием... Удивительно слаженный силуэт обители, летящий над городом, без преувеличений божественно красив. С горы открываются великолепные виды на Гороховец, заречные дали и Знаменский монастырь.

Сретенский монастырь. На главной городской площади Гороховца высится 35-метровая колокольня (конец XVII в.) монастыря. Её архитектура строга и лаконична. Сретенский собор, в отличие от колокольни, наряден и живописен. Женский Сретенский монастырь в Гороховце является действующим. На его территории расположен двухэтажный деревянный дом, жильцы которого с возрождением древней обители, также стали «насельниками».

Благовещенский собор (1700 г.) – монументальный храм, увенчанный каноническим пятиглавием – замыкает собой панораму площади. Рядом возвышается шатровая колокольня. Замечательны врата собора: они покрыты железными листами с прорезным орнаментом, с вставками из слюды, крепленной на бересте»…

Но Гороховец – это не только церковная архитектура. Его считают и музеем гражданского зодчества XVII-XVIII вв. От «золотой поры» купеческого Гороховца остались каменные палаты посадских торговых людей. Они повторяют формы деревянных хором. Каменные дома-крепости хранили купеческое богатство от лихих людей и пожаров. Дома Сапожникова-Ершова, Ширяевых-Шумилиных, былая слава… А дома предпринимателей и городских деятелей начала 20-го века – Шорина, Морозова, Пришлецова?!…

На закате солнца мы ужинаем на вместительном балконе гостиничного номера. Во многих местах сегодня побывали и много сегодня видели. И как хорошо в 10 вечера посидеть за столом с хорошими людьми! В лучах заходящего солнца… В Гороховце. В серединке России…

Разговариваем с молодой мамой о городском житье-бытье. Она спрашивает: «Фильм «Сталкер» смотрели? Попробуйте попасть на территорию нашего бывшего судостроительного завода… Фантастический пейзаж. Что произошло – нападение полчищ вандалов, атомная война?» На заводе когда-то работало более трех тысяч человек – весь город, практически. Сейчас участь работников – охранники в больших городах, семьи распадаются, безотцовщина…

12 июня 2012 г.

И эта тяжелая для меня ночь прошла. Кашлял и кашлял, и переживал, как бы не заразить Алексеева – жили с ним в одном номере... Встали рано, с вещичками во двор, все складываем в машину. После этого завтракаем. Шведский стол, благожелательная дежурная, хороший выбор. Замечаем, что во многих городах, в том же Мышкине и здесь в Гороховце гостиницы не уступают европейскому уровню… Теперь можно ехать. Удаляемся от Гороховца, от знаменитых Гороховецких лагерей. Они, правда, располагались ближе к Нижнему, уже в Горьковской области. Там в Отечественную войну было сформировано много десятков дивизий. Сколько там народа перебывало, в этих душных и темных землянках, в этих сырых полях и лесах, на полуголодном пайке, ускоренно учась стрелять, ползать, окапываться? Полмиллиона, миллион, два?.. Мечтой «гороховецких» солдат было быстрее попасть на передовую, лишь бы быстрее покинуть эти места.

Ну, а мы едем в сторону Владимира, к Вязникам. Съехали с основной трассы (она обходит Вязники), въезжаем в этот город. Когда-то здесь рядом был древний «укрепрайон» Ярополч. С 18-го века здесь один из центров льняной промышленности России. Работали полотняно-ткацкие фабрики В.А. Демидова, В.В. Елизарова, С.И. Сенькова, бумажно-обёрточная фабрика Демидовых, винокуренный завод братьев Голубевых. В городе имелось довольно много садов. Особенно славились вязниковские вишни и яблоки. В 1897 г. жителей в городе было 5164, церквей — 8. В городе были женская прогимназия, городское училище с ремесленным классом, церковно-приходская школа и несколько приходских училищ. Сейчас в городе 41 тыща населения, он вымирает потихоньку, как и вся Россия: лет 25 назад было на 12% больше... Осмотр города решили начать с дома купца Елизарова, в котором ныне городской музей. Он оказался, к сожалению, закрытым (за эти «праздничные» дни сложилась уж такая «традиция» – все почти музеи закрыты!), а там, кроме всего прочего, мы знали – картинная галерея, жемчужина города, одна из богатейших во Владимирской области – полотна Айвазовского, Бенуа, Боголюбова, Гермашева, Коровина, Куликова, Шишкина и др. Но...

Сам дом очень впечатляющий, это одно из старейших зданий города. По всем данным, как говорят путеводители, оно построено в конце XVIII в., видимо, купцом Шалапутиным /не отсюда ли московские Шелапутины?!/, у вдовы которого в 1820 г. купил дом Г.С. Елизаров. Елизаровы – один из старейший купеческих родов в Вязниках. Они и фабриканты, они и городские деятели. Так, Ефим Елизаров, сменивший поддевку на фрак, был не только уважаемым городским головой, но и крупным торговцем с заграницей. За широкие масштабы торговли с Персией сам шах наградил его почетным орденом «Льва и солнца».

Трехэтажный домина с традиционным портиком на высоком цоколе располагался в те годы на самой окраине города, у выезда в деревню Петрино. Во дворе дома находилась и льноткацкая фабрика Елизаровых, разобранная за ветхостью в 1927 г. На ней в 1863 г. были установлены первые механические ткацкие станки и удивлявшая всех паровая машина Джеймса Уатта в десять лошадиных сил. Соседний дом также принадлежал Елизаровым. Здание старинное, в прошлом это, очевидно, одна из «фабричных светелок». Позднее кирпичный корпус выполнял различные функции — был использован для почтовой конторы, интендантских складов, а в 1870 г. в нем размещались даже арестантские роты. Одно время здание было занято Техническим училищем имени Базанова, а сейчас /в 1969 г./ это общежитие Техникума льняной промышленности. /Сведения мои из хорошей советской книжки А.А. Тица. А было ли что-то такого же уровня издано при «демократии»?/

Ну, раз елизаровский дом закрыт, тогда пошли в Богоявленский монастырь – напротив. Монастырь 17-го века, сейчас без ограды, но внутренние постройки сохранились, собор его – сооружение просто грандиозное... У собора сохранились (или восстановлены) несколько могил. Тут и надгробие Демидова. Демидовы выбились «в люди» из крепостных. Они не были коренными вязниковцами. Начало их производственной деятельности связано со слободой Мстера. Федор Демидов, став содержателем полотняного промысла, купил в 1828 г. фабрику и дом в Вязниках у Василия Водовозова. Водовозов был первостатейный купец, обладал недвижимым имуществом даже в Ярославле, но непредвиденный случай — наводнение в Петербурге — разорил его. В его столичных складах «изопрело» все полотно, пришлось продавать и вязниковские владения. Фабрика Демидова разместилась на тогдашней окраине города, под сенью крестов Благовещенского монастыря. В 1865 г. фабрика, уже Василия Федоровича Демидова, была механизирована. В конце XIX века на ней работало 766 рабочих. Рядом с фабричным участком, на углу улицы III Интернационала стоит и сегодня добротный каменный дом Демидовых (после 1917 г. – рабочий клуб) с отпечатком стиля модерн.

Самыми крупными и известными льнопромышленниками в Вязниках были, однако, не Елизаровы и не Демидовы, а Сеньковы, выходцы из Вышнего Волочка, начавшие свой промысел тоже в Мстере, будучи тоже крепостными. В 1827 г. Осип Михайлович Сеньков (1791—1851) вносит генеральше С.П. Тутолминой выкуп 100 тысяч рублей (вот, я думаю, не многовато, ли? Больше Морозовых!), а в 1829 г. в Вязниках открывает новое дело, на широкую, надо сказать, ногу, выдает затем дочку Авдотью за упоминавшегося Василия Федоровича Демидова, становится «потомственным почетным гражданином». В начале XX века в сеньковских корпусах (в советское время это фабрика «Парижская коммуна») уже работало до полутора тысяч рабочих — почти половина всех жителей города. Продукция их льноткацкой фабрики славилась на всю Россию. На знаменитой Нижегородской всероссийской выставке 1896 г. предприятие Сеньковых получило высокую награду — государственный герб. Знали высококачественное полотно вязниковских ткачей и за рубежом. В Париже и Чикаго изделия сеньковской фабрики были удостоены медалей, а на выставках в Турине и Генте — почетных дипломов. Сергей Иванович Сеньков слыл либералом, организовал при своей фабрике начальную школу и содействовал открытию в 1906 году женской гимназии, а в 1910-м — мужской. Не мешали, однако, дела просвещения вести ему образ жизни, мягко выражаясь, легкий. В городе было несколько домов, построенных им для своих любовниц…

Один, по крайней мере, из сеньковских домов мы точно видели вблизи, ну а другие достопримечательности города уже разглядывали из машины. Но зато, и опять с подачи Алексеева, побывали на таком месте, что дух у нас захватило. С кручи, из березовой рощи, открывался вид на извивающуюся в двойном или даже тройном повороте, как бы живую, скользящую Клязьму, открывались дали дальние, красота непередаваемая...

Возвращаемся, снова проезжаем через центр города… В Вязниках, точнее под Вязниками, еще точнее – в Малом Петрино родился русский гений – поэт Алексей Фатьянов. В Вязниках мы видим улицу его имени, там и дом, в котором были когда-то торговля и синематограф купцов Фатьяновых, а сейчас – музей песни XX века. Вы помните: «Тишина за Рогожской заставою», «Не для тебя ли в садах наших вишни», «Когда весна придёт, не знаю», «Майскими короткими ночами», «Над Россиею небо синее», «Горит свечи огарочек», «Соловьи»... Это все он, это все его песни, любимые песни родителей, мои – тоже. В основном с Соловьевым-Седовым, но и не только... Нас учили на лекциях по марксистско-ленинской философии, что все в мире связано, но связи эти разные. Да мы это и без марксистско-ленинской философии знали. Был у нас в Черноголовке ученый, ученый секретарь ИФТТ, к тому же и сильный стихотворец, ну, не как, конечно, Фатьянов, но пронзительного порой звучания, Слава Ерофеев, и тоже из этих мест, из-под Вязников. Так вот его отец как-то раз после войны спас тонущего Фатьянова! И так еще один мостик из Вязников перебросился к нам. А еще у Алексея Фатьянова был старший брат, Николай, на 21 год старше, тоже поэт, но еще больше – молодежный вождь, возглавитель, вожатый, имя которого знали многие дети Москвы и Подмосковья. Сегодня 12-е июня, он умер 5-го, ровно 90 лет назад... Далее некоторые подробности заимствую у Т.Н. Дашкевич.

Николай Фатьянов был старшим Скаутмастером Москвы и губернии. Студент философского факультета Московского университета, человек глубоко верующий, проникновенный, вдумчивый знаток истории, чтивший родные традиции, он на какое-то время увлекся внешним благородством революционной идеи. В дни февральской революции 1917 г. он создал свой первый отряд. Его идеалами был сэр Баден-Пауэлл, автор книги «Юный разведчик», и штабс-капитан Олег Иванович Пантюхов – глава русских скаутов. Николай от весны до осени бывал в скаутских лагерях и походах. Им были исхожены излюбленные скаутами места Москвы и Подмосковья: озеро Сенеж, Фили, Волынское, Немчиновка... Жил же он в коммуналке на Ново-Басманной. Дом выходит окнами на Курский вокзал: если смотреть на первый подъезд со стороны тупика, это – первый балкон шестого этажа. Там позднее обитал и его знаменитый брат.

Но скаутское воспитание молодежи не вписывалось в идеологические догмы Интернационала, воцарившегося в бывшей Российской империи. Еще верящий в здравый смысл происходящего в России скаут Фатьянов искал компромисса с властями. Он чистосердечно полагал, что власти любого государства, желающего сохранить свою и его, государства, независимость, заинтересованы в патриотическом воспитании молодежи /Он как и мы в 90-е годы сильно ошибался/. И как и все честные русские, Николай был жестоко обманут. В феврале 1922 г. при 16-й типографии Москвы, в Сокольниках и Замоскворечье были созданы первые красногалстучные пионерские отряды. 19 мая Всероссийская конференция комсомола постановила распространить движение пионерии на всю страну. Этот день стали называть днем рождения пионерской организации имени Спартака. Скаутское движение переводилось в пионерское. По Красной площади, демонстрируя выправку и спортивность, прошествовали детские отряды, после чего двинулись в Сокольники.

В Сокольниках Николай продрог, когда вернулся – слег с фолликулярной ангиной. Пятого июня, через две с небольшим недели со дня рождения пионерии, 24-летний Коля Фатьянов скончался. Судьба его словно сделала выбор между смертью и унижениями ГУЛАГа, куда позже ушли многие из его соратников. Его воспитанники вспоминали: «К гробу трудно было протиснуться. Запах ладана и монотонный голос священника с ужасающей убедительностью подтверждали реальность всего происходящего. Гроб был в цветах. Розы и много, много ландышей. В скаутмастерском галстуке с белой лилией в петлице лежало то, что некогда было Фатьяновым…». Родные снесли его на Покровское кладбище Вязников. Крест на могиле, вставший неподалеку от церкви, кому-то не давал покоя, он исчез вместе с исторической памятью о Николае. Восстановить могилу этого выдающегося человека удалось лишь в 90-х годах ушедшего века. В 1990-м году наша Черноголовка стала местом возрождения русского скаутизма. И у нас были те же заблуждения, что и у Коли 70 лет назад...

Выехали из Вязников. Справа от нас остается Мстера. Фатьяновские тоже это места... Раньше иконы здесь писали, оклады давили, лаковой миниатюрой занимались, вышивкой. В советское время на местном ювелирном заводе выпустили более 1 млн. орденов Отечественной войны 2-й степени (всех ветеранов живых тогда наградили, и действительно воевавших, и …). Едем, однако, в усадьбу Танеевых. Указатель: Сенинские Дворики, 247-й км трассы М7. Направо если поедем – попадем в Ковров, налево – в Маринино. Мы сворачиваем налево.

На повороте нас ждут супруги Николай Владимирович и Элла Владимировна Фроловы, одни из самых известных краеведов и историков Владимирского края (мы сейчас дадим выдержку из их буклета). «Маринино – это не только живописно расположенное старинное русское село, но и «дворянское гнездо» известного на всю Россию и весь мир рода Танеевых. До наших дней чудом уцелел деревянный одноэтажный барский дом рубежа XVIII- XIX веков. Остатки липовых аллей и запущенные пруды вокруг дают представление о существовавшем там прежде роскошном парке с беседками, цветниками, обязательным гротом и каскадом прудов. Напротив усадебного дома высится каменная Покровская церковь, построенная местными помещиками в 1808 г. При церкви раньше имелся впечатляющий некрополь Танеевых и родственных им лиц. В сделанных на века родовых склепах, под массивными надгробными камнями и плитами, с приличными званию помещиков и дворян эпитафиями, покоился на этом погосте цвет ковровского барства. Именно здесь нашли свое последнее упокоение владимирские губернские предводители дворянства братья Андрей Михайлович и Василий Михайлович Танеевы, ковровский уездный предводитель дворянства Николай Никанорович Карякин. К настоящему времени сохранилось лишь два дворянских надгробия: младенца Петра Дмитриевича Танеева и лейб-гвардии Преображенского полка полковника Василия Михайловича Танеева, занимавшего в 1809-11 гг. пост владимирского губернского предводителя дворянства».

Из марининской усадьбы вышли прославившие свой род министры и генералы, офицеры и чиновники, поэты и театралы и, конечно же, композитор-классик Сергей Иванович Танеев и его брат Владимир Иванович Танеев — адвокат и общественный деятель. Известная фрейлина Танеева-Вырубова – им троюродная сестра. У бюста уроженца г. Владимира великого русского композитора С.И. Танеева мы все сфотографировались. Нам, богородским, Сергей Иванович тоже дорог: он жил одно время и творил в наших Берлюках... С Владимром же Ивановичем много общался Аполлинарий Васнецов, а с семьей художника каким-то, не до конца пока ясным, образом связан был «морозовский» архитектор Мазырин...

Работы по музеефикации усадьбы и благоустройству усадебного парка впечатляют, но еще большее впечатление произвел рассказ Фроловых о хозяевах усадьбы, их гостях и родственниках. После экскурсии послушали мы «патефон» середины 19-го века, попили чаю в каминном зале. За чаем получили ответы на множество наших вопросов и лишний раз убедились – не переводятся на русской земле подвижники и глубокие знатоки русской культуры, русской истории. Значит, не все у нас потеряно. Да, нам неуютно в собственной, вроде, стране, нас убивают, нас унижают, но есть такие места, как Маринино, есть такие люди как Николай и Элла, и это все внушает надежду...

Едем во Владимир. В какой раз пересекаем Клязьму, и снова, опять фатьяновское на языке: «Клязьма-речка, подскажи словечко!..» Кому-то подсказыает, но не мне, я утомленный солнцем, жарой, болезнью, ничего уже не могу сказать умного и меткого, но и у путешествия нашего последний пункт остался. И пункт этот – Владимир на Клязьме – тысячи раз описан и воспет, слава Богу... Проезжаем через Боголюбово, мимо Покрова-на-Нерли, далее следуем через самый центр города. И «глохнем» у строгого вида здания – главного управления МВД Владимирской области. Тут стоянка для служебных только автомобилей, но сегодня официальный праздник, никто к нам не пристает, ждем, когда охладится мотор. Охладился, поехали дальше. Красив, красив Владимир, древности как в кино сменяют друг друга. Осматривать сейчас нет времени, но приятно уже глянуть хотя бы со стороны...

Потом был еще путь, не без приключений, до дома. Было купание в Киржаче, были попытки найти снова грибы в придорожных лесах, был дождь, было яркое солнце, были неминуемые теперь пробки на дорогах... Сколько всего интересного мы за три дня увидели?! И сколько парадоксального соседствует сейчас в России?! Дикий рынок, закрытые и разбитые фабрики, разгул преступности, крах образования и медицины, и в то же время – паломники, теснящиеся у мощей Петра и Февронии Муромских, подвижники русской культуры, отреставрированные монастыри, наша прекрасная русская природа…

Господи, спаси Россию!

Размышления участников поездки записал и дополнил историческими данными и ссылками М.Дроздов

Поделитесь с друзьями