Опыт родословных изысканий

8 июля 2006 года

Опыт родословных изысканий

Виктор Дмитриевич Огурцов, краевед (г. Москва)

Мне предложили выступить с сообщением о моем опыте составления собственной родословной таблицы, - иными словами, о том, как я искал (и продолжаю искать) своих предков в Богородском крае и вообще в России.

Но мне хотелось бы придать моим генеалогическим изысканиям более общий характер и затронуть проблему генеалогии крестьянских семейств, находящуюся в настоящее время, насколько мне известно, за пределами интересов науки. Между тем, крестьяне были основной частью населения России, из крестьянской среды шло пополнение других сословий – купечества, мещанства, духовенства и даже дворянства. Достаточно сказать, что известный князь А. Д. Меньшиков был крестьянским сыном.

Крестьяне в большинстве своем, будучи «привязанными» к земле, явились в России тем слоем общества, который на протяжении веков хранил в себе исконные русские традиции быта, ремесел, семейных отношений, фольклора и т. п. Как все это было «перенесено» от одного поколения к другому, пока не попало в руки писателей, этнографов, историков, языковедов? Какие профессиональные секреты передавали крестьяне из поколения в поколение, чтобы земля не оскудела? Какова была роль женщины в крестьянском хозяйстве? Эти и многие другие вопросы интересовали и интересуют меня, когда я обращаюсь к своим предкам - крепостным крестьянам.

У каждого из нас, хотим мы того или не хотим, два деда и две бабушки. У них тоже были дедушки и бабушки, а у тех – свои. Таким образом, уже в пятом поколении (считая себя первым) каждый из нас имеет 8 прапрадедов и 8 прапрабабушек. Что такое пятое поколение? Если принять 25 лет в качестве промежутка времени между двумя поколениями, то получается, что мой прапрадед старше меня на 100 лет. Значит, если я попрошу своего деда рассказать о своем деде, то сразу проникну в события 100-летней давности.

С этого я и начал свои генеалогические изыскания. Только расспрашивал я бабушек, потому что один мой дед умер в 1908 году, а другой в 1913. Моя отцовская линия идет из Суздаля, а материнская отсюда – из Гуслицкой волости Богородского уезда.

Я собрал небольшой семейный архив (письма, фотографии, документы), составил относительно подробную карту волости, обошел пешком те деревни, которые имели какое-то отношение к моим предкам. В деревнях бедовал со старожилами, изучал надписи на намогильных камнях.

Имея на руках достаточно хорошие сведения о географическом, административно-территориальном положении деревень, об именах, отчествах и примерных возрастах предков, о роде их занятий и составе семейств, я обратился к справочной литературе и московским газетам за прошлый век.

Справочники подтвердили известное высказывание господина Фамусова о том, что «всё врут календари». В них оказались искаженными некоторые географические названия, имена, фамилии и данные о фабриках Богородского уезда. Но «Московские губернские ведомости» и «Московские полицейские ведомости» замечательны тем, что публиковали различные списки – призываемых к службе в армии, присяжных заседателей и кандидатов в такие заседатели, списки избирателей, фамилии дворников, извозчиков, списки покалеченных на Ходынском поле, убитых и раненых на фронтах и т. п.

В архивы я пошел тогда, когда потенциал справочников и газет был исчерпан. Технику архивной работы я объяснять не буду – она доступна каждому, имеющему желание, время и навыки в чтении рукописных текстов XIX , XVIII и XVII столетий. У меня все это было – и я получил возможность заглянуть в документы и сделать нужные мне выписки. Я работал с ревизскими сказками (переписями населения), с судебными делами, с делами духовных правлений, с делами, касающимися старообрядцев и др. Старообрядцы, как известно, в метрических книгах приходских церквей до 1905 года не записаны, - поэтому устанавливать преемственность поколений старообрядцев приходилось не от родителей к детям, а наоборот. По отчеству и возрасту детей, занесенных в ревизскую сказку, приходилось разыскивать отца в сказке, поданной по предыдущей ревизии. Каждую дату и каждое имя приходилось перепроверять, отыскивая другие документы, делая расчеты наиболее вероятных дат бракосочетания, рождения и смерти, определяя, в то же время, степень доверия к тому или иному источнику и т. п. Например, вот уже долгое время не могу решить, какой Конон был отцом моего пращура Осипа Кононова: в деревне были два Конона – и оба по возрасту годились ему в отцы. Ганка Павлов (это другой мой пращур) мог быть и Гавриилом, и Игнатием. Посчастливилось найти документ, где назван сын его – Иван Гаврилов. По нему и определилось – Гавриил Павлов. Таких примеров – множество.

Почерпнув возможную информацию из ревизских сказок XVIII столетия, я обратился к писцовым книгам XVII столетия. Оказалось, что деревни, по которым я ходил, в XVII столетии носили другие названия. Куровская, например, была деревней Владимировой; Анциферово называлось Анцифорово (и это правильно – от имени Онисифор); Селиваниха была «Труфаново, Селиваново, Телегино тож» и т. п. Писцовые книги дали мне возможность установить время, когда мои предки поселились в Селиванихе (это произошло между 1631 и 1675 годами). А вот откуда они прибыли – в этом придется еще разбираться. Есть предположение, что из Поволжья.

Результаты своих исследований я свел в таблицу. Здесь – 186 персон, расположенных по поколениям. Только прямые предки. Хотя у меня имеются сведения о братьях и сестрах многих из них, и количество людей, в той или иной степени относящихся к данной родословной линии, находится где-то поблизости от 2-х тысяч.

С уверенностью могу сказать, что собранные мною материалы о предках не ограничиваются фиксацией «кто кого когда родил», но являют собой оригинальную коллекцию ономастических, демографических и историко-географических сведений.

(Зачитано на краеведческой конференции в г. Ногинске 2 февраля 1997 года).