Друг Чехова, доктор Н.А.Зевакин
(Из книги "200 лет храму Гребневского Богоматери". – Фрязино. 1991)
Г. В. Ровенский
«Культурные гнезда России» – так назвал один из писателей дворянские усадьбы, разбросанные по просторам России. Но вот что удивительно, давно покинули их первые хозяева, и стены их сменили немало владельцев: князей, дворян, купцов и промышленников, но, видно, осталась в этих старинных зданиях некая таинственная сила, которую историк Лев Гумилев называет «пассионарностью», что не позволяет угаснуть огню культуры во все времена.
Такова и усадьба Гребнево. Здесь в первые годы Советской власти на базе «санатории Гриневского» возник санаторий им. Семашко, тогдашнего наркома здравоохранения. Главным врачом санатория был назначен профессор Зевакин Николай Андреевич, специалист по туберкулезу (Зевакин сам болел туберкулезом).
Санаторий стал на долгие годы (до появления инженерного состава «Радиолампы») своеобразным очагом культуры в нашей местности. Здесь впервые начали показывать кинофильмы. Художественная самодеятельность соперничала с церковным хором.
Легендарной личностью санатория был доктор Зевакин. Появление Зевакина в Гребневе местные жители объясняют одинаково. Друзья профессора хотели спрятать его в деревенской глуши от репрессий. Тогда только что был освобожден Крым, где в Ялте Зевакин владел туберкулезной лечебницей, общался с белым начальством Ялты. Вот тогда-то от греха подальше, подальше от ялтинских революционеров и вызвали Зевакина в Москву, но не стали держать на виду, а посоветовали ему Гребнево. Гребневцы, хорошо знакомые с Зевакиным, говаривали, что был он близок с Чеховым.
Действительно, в собрании писем писателя я обнаружил дважды упоминание Чеховым Зевакина. «Был Зевакин,… заходил Зевакин»,– сообщает он из Ялты в Москву своей жене. По тону сообщений ясно, что и сам Чехов и Ольга Леонардовна Книппер-Чехова хорошо знали Зевакина, вероятно, по Москве. В одном из томов «Литературного наследства», посвященного Чехову, нашлась ссылка на воспоминания Зевакина, опубликованные харьковским врачом Меве.
В «Ленинке» я заказал и получил эту книгу, «Страницы из жизни Чехова», в которой Меве передает несколько высказываний Зевакина:
«Нам довелось встретиться с Николаем Андреевичем Зевакиным в 1938 году. Он был консультантом одного из подмосковных санаториев и сам был болен туберкулезом. Я попросил рассказать о жизни Чехова в Ялте. «Антон Павлович очень не любил лечиться... Он тосковал по Москве. И вообще тосковал,– вспоминал старый врач.– К сожалению, в Ялте, я его видел не в лучший период его жизни. Он редко улыбался. Мне кажется, что даже когда он улыбался, он делал это через силу...»
У Зевакина через плечо на ремешке висела в кожаном футляре синяя фляжечка с никелированной крышечкой. С такой же фляжкой не расставался в последние годы и Чехов. В разговоре с Зевакиным я обратил на это внимание.
«Да, действительно, у Антона Павловича была такая же принадлежность. И у меня вот она уже много лет... Кашляю, а живу, хоть пришлось уехать из Ялты. А Антона Павловича нет... следовало бы наоборот...– грустно улыбнулся Зевакин».
Мой запрос в Ялту, в музей Чехова дал мало информации – в музее хранятся лишь три визитные карточки Зевакина. Сотрудники музея были благодарны за рассказ о судьбе Николая Андреевича («даже в Полном тридцатитомном собрании сочинений Чехова нет дат рождения и смерти Зевакина») и сообщили, что жил он в чеховские времена в доме редактора местной газеты «Крымский курьер» и владел больницей.
В Библиотеке им. Ленина я нашел книгу Зевакина, написанную в соавторстве с директором санатория им. Семашко доктором Колеровым В.А. и его женой врачом Леонтьевой О.Д. Книга называлась «Физические методы лечения при туберкулезе» и была издана в1928 г. Книга оказалась богато иллюстрированной фотографиями корпусов санатория с пристроенными верандами, многочисленными душами для водотерапии. В книге коллектив опытных врачей рассказывал об опыте излечения туберкулезных больных, которых было много в послевоенной России (после «германской» и гражданской войн). Подмосковные леса, как оказалось, и морозный климат явились хорошим подспорьем для лечения, и не менее эффективным, чем солнечная приморская Ялта или горные курорты Чехии и Швейцарии.
Отличная постановка врачебного дела в Гребневе признавалась и новой элитой. Бывший завхоз санатория недавно умерший Мамонтов Д.В. вспоминал, что здесь лечилось много важных людей. Особенно он запомнил приезды будущего «врага народа», а тогда Председателя Коминтерна Григория Зиновьева, сын которого лечился тогда у Зевакина. Поговаривают, что консультировал Зевакин и Алексея Максимовича Горького.
Как легенды распространялись в нашей округе рассказы о чудотворной помощи доктора местным жителям. Точный диагноз и быстрое излечение заболеваний на долгие годы запомнились жителям многих деревень как подтверждение высокой квалификации опытного земского врача.
Как память о Зевакине хранятся во многих семьях Гребнева серебряные чайные ложки с эмблемой «Н.3.». В семье Николая Покровского хранятся выпуски «Истории русского искусства»Грабаря с личной овальной докторский печатью Зевакина и его дореволюционная фотография, которую мы и представляем читателю.
После закрытия перед войной санатория в 1940 г . старый доктор остался доживать свой век в Гребневе, где и умер в голодные военные годы в 1942 г . Как ревностный прихожанин он похоронен в 5 метрах от Храма Гребневской Богоматери. На черном полированном граните – его портрет и короткая надпись «Николай Андреевич Зевакин. 3.1.1867 – 11.2.1942».
Церковь для него и красота храмов и богослужений были, наверное, единственным убежищем в те смутные времена и воспоминанием о старинной прошедшей жизни. У Зевакина было две дочери, Валентина и Татьяна, жили они в Москве. Значит, ниточка не оборвалась. Живут где-то в Москве потомки Зевакина и хранят документы и рукописи профессора. Хранится где-то в Прибалтике рукопись повести «Цветы запоздалые», когда-то подаренная Чеховым Зевакину с автографом и надписью. Рукопись хранилась у доктора до самой смерти, потом переходила от одного хранителя архива Зевакина к другому, была выслана в Прибалтику, и след ее затерялся.
...Могила Зевакина заросла травой, нет таблички и на расположенной рядом могиле его первой жены – француженки. Трава забвения.
Поделитесь с друзьями