Татьяна Ивановна Лебедева

Е.Маслов

Татьяна Ивановна Лебедева родилась в Богородске в 1850 году (по другим данным в 1853 г.) и умерла на Карийской каторге 31 июня 1887 года. Уютный Богородск, тихая улица, добротный дом городского судьи. В 1990 году - в последние дни этого дома, я часто заходил в него и поднимался в мезонин, где маленькие, как гнездышки, девичьи комнаты – спаленки. Маленькой Тане родители могли показывать отсюда кортеж императора Александра II , а может быть и его самого. В августе 1858 года царь и сопровождающие его лица останавливались совсем недалеко – на Нижней (сейчас Рабочая) улице в доме городского головы Прорехова. В памяти окрестных жителей и сам дом, и, так называемый, Прореховский двор. На этом месте – новая городская баня.

От бомбы, изготовленной руками Татьяны Лебедевой, император примет мученическую смерть. Не родилась же Татьяна террористкой, что побудило ее заняться несвойственным Человеку делом? С ранних лет Татьяна подолгу живет в доме своего женатого брата – мирового судьи Петра Ивановича Лебедева – в Замоскворечье. «Заводилой», скорее всего, оказалась жена брата – Вера Дмитриевна, урожденная Дубенская. Современники описывали этот дом, как «место сборищ радикальной молодежи того времени», где верховодили «члены уже сформировавшегося кружка чайковцев».

В июне 1874 года первый арест – в Сущевской части оказались Татьяна и Вера Дмитриевна, а в Пречистенской – сестра невестки. Через три года Татьяна уже была осуждена по «Процессу 193-х». Тогда по обвинению в «подготовке свержения существующего строя» было арестовано свыше 4000 человек.

И вот здесь лучше обратиться к воспоминаниям. Слово Михаилу Фроленко (1848 – 1938), с которым «революционная деятельность» связала Татьяну Ивановну вплоть до ее ареста в сентябре 1881 года. Вот какая была Татьяна в первые дни их знакомства: «у нее были чудные черные глаза – глаза ласточки-касатки и черные вьющиеся волосы – она напоминала Татьяну Пушкина в Евгении Онегине… милое лицо, умные глаза, необыкновенно маленькие руки». А вот каким представлялся Фроленко своим товарищам: «это - человек, которого можно себе представить со студенческим куском колбасы при подготовке величайшего взрыва… надо кое-что и кое-кого вымести…».

«По паспорту» Фроленко был женат и Татьяна для конспирации и совместной «работы» в первое время «разыгрывала роль» его жены. Прошло некоторое время, они полюбили друг друга и поженились. Познакомились они в дни объявления «охоты» за Александром II . Они должны были в 12-ти верстах от Одессы «заложить мину под шпалы дороги и взорвать Александра II , когда он будет возвращаться в Питер из Крыма». Мину «под шпалы» заложить не удалось, следующим заданием было совершить подкоп под казначейство уже в Кишиневе. Но их срочно вызывают в Петербург, здесь «задумано новое предприятие на Александра II и нужны люди». Читаем подробнее – «В Питере Татьяна Ивановна прежде всего приняла участие в приготовлении нитроглицерина и динамита. Первый при своем приготовлении вызывает сильные головные боли даже у здоровяков. Татьяна Ивановна не была особенно крепкой и потому сразу же стала испытывать эти боли. Однако, она продолжала работать, пересиливая боль, заглушая ее лишь отчасти крепким кофе, который малость утишал боль. Несмотря на уговоры других, она долго еще подвергала себя мучениям… Прошел кризис, - Татьяна Ивановна опять за динамит: надо смешивать нитроглицерин с сахаром, селитрой. Тут уж голова не болит, но легко может произойти взрыв».

Вот и давно ожидаемый итог – 1 марта 1881 года первая бомба убила наповал мальчика-прохожего и двух казаков, вторая бомба, брошенная под ноги царя, смертельно его ранила. «Скорее во дворец, там умереть» - последние слова императора.

Читаем дальше Фроленко – «Александра II не стало. Рысаков (один из бросавших бомбу) начинает выдавать всех, кого знает. Однако, квартир он не знает, и до нас жандармы не могут добраться. Мы продолжаем жить на воле, видаемся и между собой, и с публикой – как вдруг добираются до Кибальчича и его арестуют… арестовали Перовскую. После этого Т. И. стала так мало укрываться, что похоже было на то, что она желала быть арестованной. Ее легко выследили и забрали. Тут она сразу наговорила на себя столько, что на суде и мы, и судьи только диву давались… на суде мы узнали, что Т. И. взяла взрыв на себя… никто из предателей не знал, что Т. И. приняла участие в производстве нитроглицерина и динамита, но Т. И. сама заявила об этом… Такое поведение Т. И. я объяснял тем, что Т. И. боялась, как бы ее не пощадили и не освободили от смертной казни. Ей не хотелось отставать от товарищей и она всеми силами помогала судьям вздернуть ее вместе с другими. Её действительно приговорили к смерти, но вместо скорой заставили промучиться несколько лет…» Фроленко далее отсылает к воспоминаниям известной «бабушки русской революции» Екатерины Брешко-Брешковской (1844 – 1934), которым он доверяет и «готов подписаться» под ними. А Брешко-Брешковская вспоминает, что она с товарками испытала ужас, когда в 1883 году в их дом на Карийской каторге внесли Татьяну Ивановну - в свои 30 лет она уже не могла самостоятельно передвигаться и выглядела беспомощной беззубой старухой. «Раны на ногах и по всему телу, при желудке, отказавшемся работать, окончательно доканали ее» - пишет Брешковская. Сама «бабушка» еще внесет свою лепту в создание партии эсэров с их боевыми террористическими отрядами и закончит свою жизнь в эмиграции.

Татьяна Ивановна… Как многие народники, она с юных лет учительствовала в школе, распространяла книги, занималась с рабочими. Фроленко пишет: «Она была умна, знала хорошо историю, умела ее передавать...». И кончила террором. Даже сегодня, когда террор стал мировой угрозой, предстает ужасающим число жертв революционного террора в последние годы царской России – осуществлялся планомерный, тысячами в год, «отстрел» находившихся на государственной службе людей. Надо подчеркнуть – убивали людей, служивших верой и правдой России.

Что далеко ходить – в Богородском уезде в 1905 году «боевые дружины» могли обезоружить полицейского, запретить волостному писарю ходить на работу, побудить целую волость не платить налоги. В селе Анискино тогда не проходило ночи, чтобы не звучали выстрелы «как предупреждение властям».

Интересно, что первым человеком в нашем городе, из уст которого почти официально прозвучало нравственное осуждение Лебедевой, явился один из секретарей горкома партии. Уже на излете КПСС он сказал: «она убила хорошего царя, стоит ли сохранять о ней память». Правда, за этой констатацией исторической роли Лебедевой последовало разрушение памятника ей – уникального деревянного особняка, маленького шедевра уездной архитектуры.

Библиография:

Дубенская Е. Д. А. Клеменц//Каторга и ссылка. Историко-революционный вестник №5. 1930. С. 170 – 176.

Теодорович И. А. М. Ф. Фроленко//Каторга и ссылка. Журнал. №3 (52). 1929. С. 126 – 133.

Фроленко М. Татьяна Ивановна Лебедева - Фроленко//Каторга и ссылка. Журнал. IX . 1924. С. 224 – 230.

Цвилинев Н. В. Н. Батюшкова-Цвилинева//Каторга и ссылка. Журнал. №6. 1930. С. 142-158.

Поделитесь с друзьями