Богородские фабриканты Мироновы и Иоанн Кронштадтский

М.Дроздов

Великий пастырь Кронштадтский в первопрестольной бывал часто. Каждое пребывание его здесь, как правило, было недолгим, но очень насыщенным.

«Организовывала» его поездки в Москве, точнее – занималась транспортом для него и сопровождающих лиц (в основном это был один его псаломщик – Н.А. Пельдс), купеческая вдова Софья Яковлевна Бурхарт, сестра благотворительницы Анны Яковлевны Перловой[1]. Обе они происходили из купеческой знаменитой семьи «трехгорных» Прохоровых, обе были очень набожными и закончили жизнь монахинями.

Круг общения о. Иоанна в Москве, помимо собственно священников, не был обширным. Чаще всех, видимо, он посещал знакомую еще с молодых лет, когда-то помогавшую ему материально, вдову, статскую советницу Марию Павловну Дюгамель в ее доме на Никитском бульваре.

В письмах батюшки, его дневниках и в воспоминаниях некоторых современников упоминается также семейство Мироновых. Никаких подробностей, однако, ни в этих письмах, ни в комментариях к ним не было. В воспоминаниях епископа Арсения (Жадановского), опубликованных раньше, чем переписка, даже о купеческом происхождении Мироновых не упоминалось. Но, тем не менее, именно после воспоминаний владыки возникло предположение о том, что, возможно, речь идет о «наших», т.е. богородских купцах Мироновых, живших постоянно уже в Москве, как и большинство предпринимателей – выходцев из Богородского уезда.

Автор давно занимается богородскими купцами, и связь кого-то из них с великим русским человеком, святым, не только была бы интересным фактом, но и явно украсила бы историю богородского купечества. Выход в 2011 г. двухтомника переписки о. Иоанна еще не подтвердил, но сделал еще более вероятной версию о том, что друзья о. Иоанна имеют отношение к династии богородских фабрикантов Мироновых.

Вот с письма батюшки от 18 апреля 1900 г. и начнем. В нем он пишет своему постоянному адресату – игуменье Таисии (Солоповой) – о том, что 17 апреля был в Москве, «был, между прочим, у родных Алекс<андра> Семен<овича> Миронова – Смирновых; Елена Михайл<овна> Миронова следовала со мною в купе до г. Клина, и я ей заказал кашемира для монашенок обители руб<лей> на 500»[2].

В этот день, оказывается, о. Иоанн служил литургию в домовой церкви приюта слепых на Мещанской улице, беседовал с народом, побывал, как видим из текста, у знакомых и сделал еще и заказ Мироновым для монастыря.

Обратим внимание на то, что о Мироновых батюшка говорит, как о старых знакомых, весьма и весьма близких, которые провожают его до Клина, что позволялось мало кому. Из примечаний к этому письму узнаем, что «Е.М. Миронова, жена московского фабриканта камвольных и костюмных товаров А.С. Миронова, часто пользовалась возможностью проехать вместе с отцом Иоанном до Клина, чтобы поговорить с ним. Так, в одном из более поздних писем она просила: «Мне крайне нужно с Вами поговорить о семейном деле: насчет раздела с братом Григорием Семенычем. Ради Бога! Прошу Вас! Где можете Вы мне уделить время поговорить с Вами: где-нибудь в доме или же проводить до Клина?..»[3].

Духовная дочь батюшки советуется с ним по всем важным для семьи и семейного дела вопросам. Они также еще и в «деловых» отношениях состоят: Мироновы поставляют ткань, в частности, кашемир. Кашемир – это ткань роскошная, дорогая, очень тонкая, мягкая и тёплая материя (ткалась когда-то из пряжи, сработанной из пуха кашемировых горных коз). В данном случае такая ткань предназначалась, скорее всего, для насельниц Сурского Иоанновского монастыря. Возможно, заказ – это пожертвование Мироновых. Правда, из письма монахине Варваре (Ивановской) от 4 сентября 1900 г. («... Я послал на днях в Москву Александру Семен<овичу> Миронову, фабриканту, 500 руб. и просил его выслать в ваш монастырь материю для одеяний (ряс и подрясников) сестер») следует, что это не так...

Кроме самих Мироновых, как видим из письма, отец Иоанн знает и поддерживает отношения и с их родственниками Смирновыми. Те тоже «вхожи в купе» священника, о чем свидетельствует письмо к нему их приемной дочери Ольги: «О себе я ничего не прошу, т. к. Вы мне сказали (в последний Ваш приезд в Москву я к Вам входила с матерью в купе между Клином и Москвой), что Бог мне пошлет хорошую судьбу, и я верю <…>. Мы страшно скорбим, что Вы в этот свой приезд не осчастливили нас своим посещением, но не теряем надежды на будущее время»[4].

Пока не удалось выяснить, какие именно Смирновы среди многочисленных московских однофамильцев имеются ввиду (Смирновы – одна из самых распространенных русских фамилий). Это задача на ближайшее время.

Теперь обратимся к воспоминаниям владыки Арсения (Жадановского, 1874-1937), хорошо знавшего Кронштадтского пастыря. Среди тех, кто способствовал его сближению с отцом Иоанном, он называет Александра Семеновича и Елену Михайловну Мироновых, у которых обычно останавливался батюшка. Особо выделяет владыка одно из посещений Мироновых: «В 1906 году 24 июля отец Иоанн неожиданно посетил Чудов монастырь и, прежде всего, зашел в мое наместническое помещение... На другой день, 25 июля, я служил с отцом Иоанном в церкви при общине “Утоли моя печали”. После Литургии меня в числе других пригласили в квартиру начальницы, где за столом батюшка много уделял мне еды со своей тарелки и был весьма приветлив. Отсюда он направился к Мироновым, туда поспешили и мы с отцом Игнатием. Все близкие почитатели Кронштадтского пастыря обыкновенно всюду сопровождали его в Москве. У Мироновых мне пришлось быть свидетелем необыкновенной сосредоточенности батюшки в домашней обстановке.

Попив со всеми чаю, во время которого к нему подводили детей, показывали больных и спрашивали советов, он во всеуслышание объявил: “А теперь я почитаю Святое Евангелие и немного отдохну”. С этой целью батюшка перешел в другую комнату, сел на диван и углубился в чтение, несмотря на то, что взоры присутствующих были устремлены на него. Тут же, положив под голову подушку, он задремал...»[5].

Ни адреса, ни социального положения московских друзей о. Иоанна епископ Арсений не называет, но зато дает краткое описание обычных его, видимо, типичных визитов к своим близким знакомым в Москве. Мироновы, судя по всему, были в первых рядах таковых.

Ну, вот и все, что мы можем знать о Мироновых из указанных источников. Кто же они такие, если разбираться более конкретно? Ясно, что текстильные фабриканты, а, значит, скорее всего, действительно имеют отношение к старинному купеческому роду. Кроме богородско-московских Мироновых, других текстильщиков с такой фамилией в московском регионе не было. Но и этих Мироновых было много.

У первого, можно сказать, историка русской текстильной промышленности Ч. Иоксимовича в его известной книге[6] находим, что «Мироновское предприятие считается одним из самых старинных предприятий по шерстяной отрасли в окрестностях города Богородска... Андрей Миронов вскоре после нашествия французов имел в деревне Бунькове небольшую ручную ткацкую и сновальную для приготовления основ на сторону. Далее идет речь о наследнике Андрея, Анании Яковлевиче, и его сыновьях Михаиле и Константине, продолжавших дело до 1894 г., когда умер Михаил Ананьевич.

В 1899 г. Мироновы приступили к основанию механической ткацкой, в 1903 г. приобрели механическую фабрику С.Г. Куприянова в Богородске. В 1905 г. Константин Ананьевич и племянник Федор Михайлович учредили паевое «Товарищество Буньковской Мануфактуры Мироновых». Вскоре на мануфактуре случился пожар, после которого фабрика была отстроена и снабжена самыми современными станками и машинами для выработки модных сложных тканей из шерсти и хлопка. Годовое производство достигало 3 млн руб. Товариществу принадлежали фабрики шерстяных и полушерстяных изделий в дер. Буньково Богородского уезда, в г. Богородске и в Москве. Главная находилась в Бунькове, километрах в 6–7 от современного Ногинска.

Наиболее активным и значимым перед революцией среди потомков Анания Яковлевича был Федор Михайлович (1875–?), который руководил сначала семейной фирмой «Братья М. и К. Мироновы», а потом преобразовал ее в паевое товарищество, где занял пост директора-распорядителя и был главным пайщиком. Кроме того, он входил в состав торгового дома «Наследники М.А. Миронова и К°», владевшего фабрикой по производству шелковых мебельных тканей. Выделяясь из среды других Мироновых, он был еще и почетным мировым судьей Богородска, членом ряда благотворительных и просветительных учреждений Москвы и Богородска. О его авторитете говорит хотя бы тот факт, что он стал единственным среди Мироновых выборным Московского биржевого общества[7]. Имя его жены Ольги осталось увековеченным и употребляется еще до сих пор в названии основанного им дачного поселка (а теперь микрорайона города Железнодорожного) Ольгино. Именно в связи с ним я упомянул когда-то о связях Мироновых и о. Иоанна[8].

Но я ошибся. Александра Семеновича и Елены Михайловны среди деятелей Товарищества и вообще этой ветви Мироновых нет. Искомые друзья Иоанна Кронштадтского оказались среди богородских (буньковских) фабрикантов, но в довольно отдаленном родстве с перечисленными выше.

В 1890 г в Буньково, помимо фабрики купца Михаила Ананьевича со 150 рабочими, давшей, видимо, начало Товариществу Мироновых, числится еще фабрика купца Семена Яковлевича, где «рабочих 118, а управляет сам владелец» (впрочем, как и Михаил Ананьевич)[9]. В богородском справочнике 1905 года предприятие значится за Григорием Семеновичем[10]. А на опубликованном недавно в интернете счете фабрики афонскому Андреевскому скиту фигурируют «фабриканты шерстяных, камвольных, костюмных и плательных товаров братья А. и Г. Мироновы»[11].

При генеалогическом анализе семейства Мироновых выясняется, что у Анания Яковлевича был брат Семен Яковлевич. В «гильдейских книгах»[12] находим, что он потомственный почетный гражданин, купец 2-й гильдии, 1822 года рождения, а жительство имеет «в Павловском Посаде в деревне Бунькове», в московском купечестве с 1854 г. У него, в свою очередь, сыновья Григорий и Александр. Главному деятелю Товарищества Мироновых Федору Михайловичу они приходились троюродными дядьями. Разделение семейного дела произошло достаточно давно, Семен и Ананий действовали раздельно и самостоятельно. В Павловском Посаде Богородского уезда в 1857 г. числилась купчиха 2-й гильдии Миронова Аксинья Панфиловна, 70–ти лет, по-видимому, вдова Якова[13].

В связи с семейством Мироновых отметим и их родственников, богородских шелковых фабрикантов Куприяновых. Сестра Анания и Семена Яковлевичей Агафья была замужем за Григорием Дмитриевичем Куприяновым. И если Мироновы, кроме Федора Михайловича, похоже не играли особой роли ни в общественной, ни в церковной жизни Богородска и уезда, то сын Агафьи Яковлевны, Сергей Григорьевич Куприянов, был известным богородским благотворителем, многолетним старостой Тихвинского храма. Фабрика Куприяновых перешла при не совсем ясных обстоятельствах и, видимо, не совсем честно к Мироновым-Ананьевичам и вошла в состав Товарищества Буньковской мануфактуры[14].

Для нашей православной аудитории интересно знать, что внучка Сергея Григорьевича, правнучатая племянница Мироновых, Надежда Ивановна Якушева собрала в 1960-е годы сведения о множестве московских церквей, легшие в основу известной книги «Сорок сороков» П.Г. Паламарчука[15].

Но возвращаемся к знакомым Иоанна Кронштадтского. Фабрика Александра и Григория Семеновичей Мироновых находилась в Бунькове. В 1903 г. был основан торговый дом «Братья А. и Г. Мироновы». В 1908 г. на фабрике Торгового дома трудились 175 рабочих[16]. Торговля мануфактурным (шерстяным и полушерстяным) товаром велась в Москве в Верхних торговых рядах (нынешний ГУМ).

Изучение справочников о выдаче купеческих свидетельств[17] позволяет установить возраст супругов – Александра и Елены Мироновых. Они – одногодки или очень близки по году рождения, с большой вероятностью – 1862-му. Любопытно, что если сначала промысловые свидетельства по 2-й гильдии выдавались Александру Семеновичу, потом – обоим супругам (что уже само по себе большая редкость), то позже их получала (до 1909 года) только супруга, писалась в документах как «жена потомственного почетного гражданина» или «почетная гражданка». Видно, она была активной не только в религиозной жизни, но и в коммерческой.

Кстати, нигде не обнаружено свидетельств на Григория Семеновича. Нет сведений о нем и во «Всей Москве»[18]. Скорее всего, он жил в Богородском уезде – в Бунькове или Павловском Посаде, умер предположительно между 1904 и 1910 гг. У Елены же Михайловны во «Всей Москве» указывался всегда телефон (у нее, а не у мужа) и то, что именно она – домовладелица. Так указано и в 1916 г., а в 1917 г. она там не значится. Александра Семеновича нет уже в 1915 г. Означает ли это смерть, трудно сказать. В 1917 г. им должно быть всего по 55 лет...

Из этих «гильдейских книг» и из «Всей Москвы» узнаем и местожительство супругов Мироновых. Адрес тоже назывался по-разному, то Разгуляй, хотя по площади Разгуляй номерации домов не было, то Старая Басманная, то №34, то №36. Поэтому трудно было соотнести с современными домами, можно было думать и на нынешний Музей В.Л. Пушкина, и на соседнее владение. Когда удалось посетить этот замечательный музей в конце Старой Басманной (№36), я первым делом спросил директора Ф.Ш. Рыскину о том, кому принадлежал этот дом в предреволюционные годы. – Почетной гражданке Москвы Елене Михайловне Мироновой, – сразу же и с гордостью, как мне показалось, ответила хозяйка музея. В Музее не знали о занятиях Мироновых, тем более – об И. Кронштадтском, но я вздохнул с большим облегчением. Мое предположение оправдалось. Этот! В этом доме, в котором когда-то жил дядя Пушкина, где бывал сам Александр Сергеевич, в этом доме, который горел, ремонтировался, но все же по большей части сохранялся, бывал неоднократно святой пастырь Кронштадтский... И пусть в советское время здесь были квартиры, какие-то учреждения, были клопы, как рассказала одна служительница, дом сейчас отреставрирован, прекрасно выглядит, наполнен многими вещами пушкинской эпохи. Конечно, при Мироновых, наверное, было здесь уже не совсем так, вряд ли, например, сохранялась анфилада комнат вдоль улицы, но сердце подсказывало, что и особо сильных изменений в доме, скорее всего, сделано не было...

Судя по плану Басманной части начала 20-го века, участок № 36 был вытянутый вглубь квартала, гораздо больше в длину, чем в ширину. В задней части находился, как водилось тогда, сад. Во дворе еще были постройки, возможно, и жилые, но скорее всего – хозяйственные. Получалось почти замкнутое пространство – что-то типа каре. Дом, хотя и скромный достаточно, не как у Морозовых или Рябушинских, все же вполне приличный для фабриканта-торговца средней руки.

Итак, дом супругов Мироновых – Старая Басманная, 36 – оказался совсем не простым, хотя по наружности достаточно прост. Он – исторический, даже – Исторический, с большой буквы, ибо связан, как выяснилось, и с гением русской поэзии и с великим молитвенником Земли Русской.

За несколько месяцев до кончины отец Иоанн вспоминает Мироновых в своем дневнике, молится за них и еще за других чад своих духовных (устюжское семейство Поздеевых): «Господи, Творче и Промыслитель всех, повергаю, недостойный раб Твой, моление мое пред Тобою за рабов Александра, Елену и чад их и за рабов Твоих Якова, Параскеву и чад их и внучат их об исполнении благих и жизненных желаний их по всем прошениям, которые они изложили письменно пред лицом Твоим. Осуществи, Господи, желания их по всем их прошениям...» (запись от 11 июля 1908 года)[19].

Мы пока не знаем достоверно дальнейшую судьбу Мироновых – этих верных московских друзей кронштадтского батюшки. Любопытный документ появился недавно в интернете[20]. Это письмо от 6 октября 1909 года, скорее всего (конца его с подписью нет) – Александра Семеновича Миронова о. Иерониму, сопровождающее уже упоминавшийся счет Андреевскому скиту на Афоне. Вот его текст: «Благословите высокочтимый батюшка о. Иероним. При сем препровождаем счет на высланные 10 кус<ков> заказанного товара через нашего доверенного бывшего у вас на Афоне Семена Трофимовича Лодыгина. Хоть и очень малое количество товара, но истинно мы были весьма польщены наконец Вашим благосклонным вниманием и духовно скажу очень утешены...» Кому же направлено это письмо? Несомненно, игумену в 1908-1922 гг. Андреевского скита о. Иерониму (1866-1922), оказавшемуся одной из центральных фигур во время Афонской смуты, борьбы имяславцев с имяборцами.

А упоминающийся здесь доверенный Мироновых С.Т. Лодыгин (Ладыгин) – с большой вероятностью брат катакомбного схиепископа Петра (Ладыгина), тогда – афонского монаха. Не продолжая эту тему, скажем, что само уже наличие связи Мироновых с Афоном важно.

В заключение отметим, что нам удалось все же выяснить кое-что об этих близких Иоанну Кронштадтскому людях, москвичах богородского происхождения. Может быть, это и не большое достижение, не такой уж важный результат, что найден еще один московский адрес святого Иоанна и понято, кто такие его близкие знакомые Мироновы. Но прикоснуться к деяниям великого молитвенника даже таким образом крайне душеприятно и душеполезно.

Святый праведный отче наш Иоанне, моли Бога о нас!

[1] Сурский И.К. Отец Иоанн Кронштадтский. М., «Отчий дом». 2008г. Цит. по: http://www.omolenko.com/zhitiya/surskii2.htm?p=1#toc10720

[2] Праведный Иоанн Кронштадтский. Письма разных лет. 1859-1908. Том I. 1859–1901 гг. Т.2. 1902-1908 гг. Издательство «Отчий дом», 2011.Цит. по: https://azbyka.ru/otechnik/Ioann_Kronshtadtskij/pisma-raznyh-let-1859-1908-tom-1/#0_365

[3] Центральный государственный исторический архив Санкт-Петербурга. Ф. 2219. Oп. 1. Д. 14в .Л. 47-47об. Цит. по предыдущему источнику.

[4] Там же. Л. 385-386 об.

[5] Епископ Арсений (Жадановский). Воспоминания. М., 1995. Цит. По: https://azbyka.ru/otechnik/Arsenij_Zhadanovskij/otets-ioann-kronshtadtskij/

[6] Иоксимович Ч.М. Мануфактурная промышленность в прошлом и настоящем. Издательство: Издание книжного магазина «Вестник мануфактурной промышленности», 1915. С.29-32.

[7] Быков В.Н., Шапошников М.Б. Московская власть и биржа. Биографический словарь 1828–1918. М., 1999. С. 187-188.

[8] Дроздов М.С. Моя Железка или Богородский уезд в городе Железнодорожном // http://www.bogorodsk-noginsk.ru/news/2009_11_2_2.html

[9]Шрамченко А.П. Из справочной книжки Московской губернии (М., 1890) // Альманах «Богородский край», №3, 2000, с. 9-10.

[10] Адрес-календарь г. Богородска Московской губернии и его уезда на 1905 г. с приложениями. Богородск, 1905. С.113.

[11] http://humus.livejournal.com/4196960.html

[12]Справочная книга о лицах, получивших купеческие и промысловые свидетельства по городу Москве на 1877 год. М., 1877. А также 1884, 1892, 1895, 1897, 1898, 1899, 1902, 1904, 1906, 1908, 1909, 1910,1912, 1914, 1916 гг.

[13]Ситнов В.Ф. Обыватели Павловского Посада. Словарь-справочник фамилий до 1917 года. Павловский Посад. 2006. С.114.

[14] Якушева Надежда. Куприяновы в Богородске // Альманах «Богородский край» №1, 1996. С.29-31.

[15]Паламарчук П.Г. Сорок сороков. Краткая иллюстрированная история всех московских храмов. В 4 томах. М., 1992-1995.

[16]Водарский Я.Е. Промышленные селения центральной России в период генезиса и развития капитализма. М. Изд-во «Наука». 1972. Цит. по: http://www.bobogorodsk-noginsk.ru/atlas/22_vodarskiy_schelkovo.html

[17] Справочные книги о лицах, получивших купеческие и промысловые свидетельства по городу Москве на 1897 и 1898 гг. М., 1897, 1899.

[18] «Вся Москва» – адресная и справочная книга города Москвы. Издательство «Товарищество А. С. Суворина – „Новое время”». М., 1895, 1897, 1900, 1901, 1907, 1910, 1913, 1914, 1915, 1916, 1917.

[19] Святой Праведный Иоанн Кронштадтский. Творения. Предсмертный Дневник (1908, май-ноябрь). Издательство «Отчий Дом». 2014. Цит. по: http://profilib.com/chtenie/116310/ioann-kronshtadtskiy-predsmertnyy-dnevnik-3.php

[20] Фабриканты Братья А. и Г. Мироновы шерстяных, камвольных и костюмных товаров. Письмо, 1909 год: http://vz-art.com/product/9640.

Поделитесь с друзьями