Из истории Кудиновского кирпичного промысла
Александр Любавин, член Союза краеведов России, г. Электроугли
Кудиновский комбинат керамических изделий (КККИ), некогда один из крупнейших в стране, с середины 1980-х гг. вынужден был значительно сократить производство, искать выход из критического положения. С этой целью было организовано собственное карьероуправление для добычи глины, разрабатывались и осваивались новые виды продукции, в том числе кирпич различной архитектурной конфигурации, стеновые плитки, имитирующие кирпич, и другое. Продукция комбината была способна конкурировать с лучшими зарубежными образцами...
В 2010 году исполнилось 135 лет со дня основания первого Кудиновского кирпичного завода братьев Жоховых (по названию села Кудиново близ г. Электроугли), начала в нашей местности промышленного производства кирпича.
С детства запомнился мне этот необычный, но чем-то необъяснимо приятный, а потом ставший родным, запах свежезамешанной глины, который доносился из цехов Кудиновского кирпичного завода. С 1943 по 1954 год наша семья жила, можно сказать, в трёх шагах от завода, в рабочем посёлочке с запинающимся индустриальным названием Моссиликат. В обиходе его называли «Масликат» - так было проще выговаривать, да и «вкуснее» для той полуголодной послевоенной поры. Я часто приходил на завод, на работу к своим родителям. Мать Анна Васильевна поступила на завод после того, как с двумя детьми на руках, моими братом Владимиром и сестрой Юлией, лютой зимой выбралась из-под оккупированной Истры (посёлок Снегири) после разгрома фашистов под Москвой. После войны некоторое время она работала лаборантом в кислотоупорном цехе, потом были и другие должности. Благодаря ей я узнал некоторые премудрости ОТК на практике. Учась в тре тьем классе школы, а это 1958 г. , я уже знал, как определяется жирность глины и водопоглощение керамических изделий; что такое шамот и для чего он нужен. Отец Николай Степанович, участник битв под Москвой и за Сталинград, вернувшийся с войны, в те годы был начальником этого цеха.
Мне хорошо запомнились очень добрые, открытые и дружные люди, работавшие на этом заводе, их красивые молодые лица. Их коллективные выезды « с ветерком» на грузовичках на сенокос, поездки на ВСХВ (теперь это ВВЦ), в Оружейную палату Кремля, в московские театры, на авиапарады в Тушино, поездки на прогулочном катере по Москве-реке, куда меня брали с собой родители. Судьба завода с тех пор мне стала вовсе не безразличной, хотя я и выбрал себе другую стезю. Так с детских лет и произошла во мне закладка будущего доброго отношения к этому заводу.
Кудиновские земли, а точнее Кудиновский глиняный ярус, по данным геологических исследований ещё 1934 года занимал территорию в 19 квадратных километров и составлял массу в 45 млн. тонн. Очень интересные сведения о Кудиновских залежах глины и некоторые другие материалы были любезно предоставлены жительницей г. Электроугли, кандидатом геологических наук, старшим научным сотрудником Государственного геологического музея им. В.И. Вернадского Ираидой Александровной Стародубцевой. Они были извлечены ею из «Московских ведомостей» №93 (с. 606-607) за 1845 год. Вот что там было написано в статье «Ещё экскурсии под Москвою» профессором Императорского Московского Университета, естествоиспытателем, биологом, геологом и палеонтологом Карлом Францевичем Рулье:
«Гжельская глина, не составляя обширных пластов, известна однако же ныне на большом пространстве. Кажется, она находится в большей части Бронницкаго и Богородскаго уездов: по крайней мере, достоверно то, что она добывается ныне во многих местах, лежащих в треугольнике, образуемом Гжелью, селом Кудиновым (Г-жи Каринской, Богородскаго уезда) и Вохною (г. Павлово-Посад – прим. А.Л.), которая в последнее время стала соперничать с Гжелью.
...В селе Кудинове, в тридцати верстах от Москвы, по Носовихе, мы осматривали, по приглашению помещицы (Каринской – прим. А.Л.), пласты глины и, сравнивши её ныне с гжельскою, можем сказать утвердительно, что первая в иных местах нисколько не уступает последней, и что Кудиновская мыловка нисколько не хуже лучшей фаянсовой глины, добываемой у деревни Мининой, близ Гжели. А потому село Кудиново, лежащее так же посреди больших лесов, имеет в вещественном отношении полную возможность производить всё, что доставляет Гжель и окружность. Белый кирпич и лещадь, приготовленные крестьянами, уже ныне в большом количестве возятся в Москву под именем лучшаго гжельскаго, а Кудиновскую мыловку берут охотно на суконные фабрики для валки сукон.
...в Северине, Кудинове и в окрестностях Гжели лежат над глиною глыбы кремнистаго известняка, какой часто встречается в верхних частях горнаго известняка... Не принадлежат ли эти глыбы к наносным почвам?»
Но Кудиновская земля оказалась богатой не только глиной, но и минеральными источниками. Неожиданные материалы о Кудиновском источнике также нашла И.А. Стародубцева в «Трудах Московского геолого-гидрологического треста (выпуск 11) 1935 г.» в работе Н.С. Пчелина «Минеральные воды Московской области»:
«Источник находится на территории совхоза им. Блюхера в 2 км от с. Кудинова, расположенного в 3-4 км от станции того же названия Нижегородской ж.д. Его географические координаты: 55°46' северной широты и 38°12'18" восточной долготы от Гринвича. От ст. Кудиново до полотна бывшей узкоколейки, проходившей по территории совхоза, проложена шоссейная дорога. От места пересечения дорог до источника по направлению на северо-запад расстояние около 1 км .
Источники были обнаружены В.Д. Соколовым в 1910 г. и через год каптированы инж. Поповым. Бывшие владельцы имения, наследники Корнеева (Д.С. Карнеева – прим. А.Л.), предполагали по рассказам, организовать курорт, но семейные неурядицы, а главное, – несравненно большая рентабельность разработки торфов и добыча кудиновских огнеупорных глин, залегающих около источника не было приступлено.
…Источник выходит в лесу у самого полотна бывшей узкоколейки, среди всхолмленной торфянистой местности двумя сильными бурнокипящими грифонами, выносящими крупнозернистый песок. Отстоящие на 2 м друг от друга источники, соединившись, образуют довольно мощный ручей, текущий на северо-запад по направлению к р. Шаловке. Но ввиду того, что русло ручья проходит среди осушенного торфяного болота, вода ручья постепенно просачивается в торф, и ручей теряется среди торфянистой заболоченной местности». Характеристики источника: температура источника 6,2°, pH 7,05 (по Кларку); щёлочность 3,64 мг-экв./л; сухой остаток 0,1824 г/л при 130°С».
Глиняный и кирпичный промысел на Кудиновской земле был известен издавна. Документально подтверждено, что в XVIII веке на землях, принадлежавших Покровской церкви села Кудиново, её церковнослужители и община производили добычу глины и изготавливали кирпич для собственных строительных нужд . Основателем изготовления кирпича, по крайней мере, при этой церкви считают её настоятеля, священника Иоанна Покровского (р.1743–1818?). Однако думаю, что предки здешних мест гораздо раньше познакомились с глиной, с её необыкновенными техническими, целебными и другими свойствами.
Из-за всякого ряда неурядиц залежные, богатые глиной земли, принадлежавшие церкви, стали сдаваться в арен ду разработчикам. Желающих заниматься глиной было много – жизнь заставляла. Земля в нашем крае для возделывания и выращивания сельскохозяйственной продукции была и остаётся тяжёлой. В основном это суглинок, требующий огромных физических и финансовых затрат. (Об этом прекрасно знают сегодняшние крестьяне и дачники). Поэтому добыча глины, изготовление кирпича и гончарных изделий явились отчасти самобытным разрешением продовольственной проблемы, дополнительным и относительно стабильным источником заработка, подмогой в трудной крестьянской жизни.
Опыт в отыскании мест залегания глины приобретался в течение очень длительного времени. Он передавался из поколения в поколение. Подмечалось всё: рельеф, близость воды, растительность, минералы-камешки и многое другое, о чём мы, горожане, даже не знаем. Мне посчастливилось узнать способ определения нашими предками глубины залегания глиняного пласта и его толщины.
Но прежде чем открыть этот секрет, хотелось предложить моему читателю попробовать самому изобрести способ разведки глины, окажись он в условиях того времени и приняв во внимание необходимость минимальных затрат средств и сил на это дело . Не знаю, как вам, а мне кроме лопаты на ум так ничего и не пришло. Сколько сил и здоровья ушло бы при таком нерациональном и малоэффективном «изобретении». Вот здесь обыкновенный русский крестьянин в лице наших « необразованных и дремучих» предков и заставил восхититься своей неистощимой природной смекалкой.
Разведочным инструментом ему служил кованый железный прут-щуп толщиной с мужицкий палец и длиной до 4 метров с дополнительными немудрёными приспособлениями и воротком. На заострённом конце этого щупа было проделано отверстие по типу игольного ушка. Щупом пронзали землю, где предполагалось залегание глины. По мере продвижения щупа вглубь с помощью воротка его проворачивали вокруг собственной оси. Это надо было делать для забора пробы грунта на данной глубине, который при этом заполнял собой игольное ушко на конце щупа. Затем щуп вытаскивали из земли и по этим пробам определяли глубину и толщину залегания глиняного пласта, тип глины, а, значит, целесообразность проведения разработок. Просто и гениально!
Добывали глину рытьём. Начинали с осени, после Покрова (14 октября по новому стилю), когда прекращались дожди и наступало предзимье. Этой работой занимались мужчины, так как она была очень тяжёлой и требовала огромных затрат физической силы . Места выработки или заимки назывались « глиняными ямами» . Эти ямы появлялись после копки небольших шахточек, по завершению выборки глины из пласта или « линзы» . По мере выемки глины в шахточках в процессе работы образовывался свод, который зимой промерзал и, если пространство под землёй было небольшим, до определённого времени мог держаться без какого-либо дополнительного укрепления. Весной он оттаивал и, в конце концов, обрушивался. Таким образом, продолжительность добычи глины зависела от типа разработок (яма или шахточка), здоровья, сил, погодных условий. Бывало, что она длилась до марта месяца.
Ямы, образовавшиеся после обрушения свода, быстро заполнялись водой. Летом в них очень любила купаться детвора. До конца 1950-х гг. таких ям в Каменко-Кудиновской округе было ещё много. У каждой такой ямы было своё название, которое им давали дети: «змейка», «лунка», «белое море», «чёрное море»...
Работать на ямах было не только тяжело, но и небезопасно. При обрушении свод иногда накрывал глинокопальщиков, которые в это время находились в яме. В лучшем случае добытчик после обвала оставался калекой, но бывали случаи и со смертельным исходом. Рабочий день глинокопальщиков начинался с рассветом. В 12 часов обед и 1,5 часа отдыха. Работа заканчивалась затемно.
Добытую глину на лошадях в телегах свозили во двор и оставляли там до наступления тепла, до весны. С 9 мая по старому стилю (22 мая по новому стилю), на Николу вешнего приступали к « кирпичной страде» – выделке кирпича. В этой работе принимала участие вся семья. Женщины и дети помогали мужчинам. Высушенную морозами глину увлажняли и разминали. Работы по формовке, сушке и обжигу кирпича заканчивались к 1 сентября по старому стилю (14 сентября по новому стилю), к церковному новолетию, или пока глина не кончится. Во многих крестьянских дворах того времени стояли « глиняные сараи». Так назывались дощатые навесы на столбах, под которыми находились большие тоже дощатые столы, врытые в землю. На них формовали кирпичи в деревянных формах.
Вот как был описан процесс формовки, существовавший на соседнем заводе Н.Б. Степановой между посёлком Горки и деревней Большое Васильево, в книге «Сборник статистических сведений по Московской губернии. Отдел санитарной статистики. Том III . Вып. XIV . Санитарное изследование фабрик и заводов Богородского уезда. Часть II . А.В. Погожева. (М. 1886)»: «Гжельский кирпич, изготовлявшийся в этой мастерской, формуется малолетними мальчиками и девочками: ком глины, заготовленный в глиномялке, со всего размаха бросается в деревянный станок или форму, лежащую на полу, уминается ногой, разглаживается скалкой и т.д., причём сработанный сырец укладывается сперва прямо на полу, а затем переносится на тесовыя полки (стеллажи). Прессование кирпичей на особых станках производится 2-мя самостоятельными артелями (рядчик и 2 подручных); после Казанской (летний праздник Казанской иконы Божией Матери 8 июля по старому стилю или 21 июля по новому – А.Л.) в действии только 1 пресс, в зимнее время 2 пресса; при прессовании каждый кирпич смазывается кистью, смоченной в олеонафте, чтобы легче отставал от формы, в которой его прессуют».
После формовки кирпич сушили на воздухе под деревянным навесом. Высушенный кирпич, который назывался « сырец», обжигали в специальных напольных печах-горнах, выложенных в земле под навесом во дворе. Но горны были не у каждого. Обжиг требовал дополнительных материальных затрат, большого опыта, иного отношения к делу, осторожности и, конечно, крепкого здоровья. Случались и пожары по неосторожности. У кого не было печей или прочего, везли высушенный кирпич-сырец к хозяевам горнов, где его за определённую плату можно было обжечь или продать без всякой дальнейшей мороки. Бывало и так, что один горн находился на содержании сразу у нескольких семей кирпичников и использовался ими поочерёдно.
Кирпичники начинали работать с 5 утра. Завтракали в 9 часов. В 3 часа обед с 3-часовым отдыхом. В 8 часов ужин, и работы прекращались. В таком режиме крестьянам, которые зачастую одновременно были копальщиками и кирпичниками, приходилось работать круглый год, отрываясь только для хлебопашества.
Готовая продукция бойко шла на местном торжище, которым служила площадь возле железнодорожной станции Васильевская (позже станция называлась Кудиново, ещё позже - Электроугли), появившейся после постройки в 1862 году железной дороги «Москва-Нижний Новгород». Сюда, к станции, где были построены даже торговые ряды, съезжались оптовые купцы из разных мест, где и заключались сделки. Потом они шли в трактир-чайную Трикиных посёлка Горки, который возник одновременно с железной дорогой у станции, чтобы отметить там сделку. По железной дороге кирпич отвозили в Москву, Павловский Посад, Богородск. Продавали не только кирпич, « гончарку» (гончарные изделия) , но и сырую глину. Спасительная глина кормила, одевала и обувала, обеспечивала существование традиционно многодетных крестьянских семей.
Кудиновской земле обязано было возникновение и такой самобытной ежегодной традиции как « глиняные бега» . Таких бегов, насколько мне известно, нигде в России больше не было. Никаких описаний «глиняных» бегов не обнаружено. Эти бега были установлены для того, чтобы мирно, по справедливости решать вопрос о праве на разработку конкретного места залегания глины, заимки. Ведь это место могло быть разведано независимо друг от друга сразу несколькими претендентами-разработчиками, а позже артельщиками.
Имея в своём распоряжении лишь незначительные и обрывочные сведения, безусловно, пока не представляется возможным абсолютно точно и в деталях реконструировать это событие. Могу лишь предположить, что это происходило следующим образом. Претенденты на разведанную ими заимку должны были подать заявку в избранное жюри – комитет, состоявший из уважаемой местной знати: купцов, предпринимателей, интеллигенции (врачей и учителей), возможно, священнослужителей.
Каждой заявленной претендентами заимке, видимо, присваивался определённый номер, о чём сообщалось только претендентам, и от посторонних сохранялось в строжайшей тайне. Как утверждают старожилы, в назначенный день после традиционной ярмарки на Покров вся деловая и трудовая жизнь округи замирала, и все собирались возле Кудиновского пруда, откуда должны были начаться «глиняные бега». Это было своеобразным продолжением празднеств. Претенденты находили и нанимали самых резвых и выносливых бегунов, выдавали им хорошие сапоги. В шапку клали записки-жребии, на которых были записаны номера заимок. Тянули жребий, громко выкрикивали номер и давали старт тем, кто претендовал на заимку под этим номером. Бегуны, сломя голову, бежали к заимке, чтобы первыми «застолбить» заветное место. При этом, очевидно, надо было первым нанести какую-нибудь отметину или схватить установленную там обусловленную вешку. Так же, по-видимому, происходило и с остальными заявленными заимками по мере вытаскивания всех жребиев. Таким образом, все спорные вопросы, а по-нынешнему - трудовые конфликты, разрешались по-честному и без обид. Победившему бегуну наниматель выплачивал денежную премию и дарил сапоги. Заимка владельцем земли по сходной плате сдавалась в аренду претенденту-победителю. Традиционные бега настолько укоренились и были популярны, что, говорят, какое-то время проводились даже в советский период.
Приезд в Кудиновские и соседние земли в конце XVIII – начале XIX вв. гжельских мастеровых мужиков, знавших в глине толк и имевших богатый практический опыт, ещё больше продвинул здесь развитие гончарно-кирпичного ремесла и промысла. Особенно активно глиняным промыслом занимались в сёлах Кудиново, Сафоново, в деревнях Белая, Черепково, Вишняково, значительно меньше в Каменке, Исаково, где преобладал ткацкий промысел. Трудились целыми семьями и роднёй.
Выходцы из Гжели, Жоховы, во главе с Фёдором Евдокимовичем, женой Анной Васильевной и их сыновьями Гавриилом, Евдокимом, Василием, Иваном и Фёдором, как утверждается в некоторых источниках, приехали на богатую глиной Кудиновскую землю в середине XIX века. Именно в Гжели, где в 1810 г. Т.Я. Кузнецовым был основан фарфоровый завод, Жоховы в полной мере обучились гончарному ремеслу и познали премудрости «глиняной» науки. Фёдор Евдокимович по рассказам старожилов перед непосредственным приездом в Кудиново был управляющим на фарфоровом заводе в Дулёве того же Т.Я. Кузнецова. Поэтому, имея большой опыт, Жоховы очень быстро организовали в деревне Белая изготовление гончарных изделий: посуды, кринок, кувшинов, горшков, детских игрушек, свистулек и прочего, пользовавшихся большим спросом у населения. Вместе с тем они освоили и усовершенствовали кирпичное дело, первыми организовав промышленное производство кирпича.
17 июля (30 июля по новому стилю) 1875 г. братьям Гавриилу, Фёдору, Ивану, Евдокиму и Василию Фёдоровичам Жоховым, а также предприимчивым крестьянам Григорию Ларионову из деревни Вишняково, Василию Комову из деревни Васильево, Тимофею Трещалину из деревни Белая в Московском губернском правлении были выданы свидетельства на право заниматься кирпичным промыслом и иметь собственное « заведение» . Именно этот день и стал основополагающей датой рождения не только первого Жоховского завода, заложившего основу для промышленного производства кирпича, но и возникшего в конечном итоге Кудиновского комбината керамических изделий (КККИ).
Позже аналогичные свидетельства получили крестьяне Калашниковы, Ратниковы, Васильевы, Цыпины из деревни Вишняково; Трещалины (другие), Харитоновы, Брусникины из деревни Белая; Вдовины, Галкины из села Кудиново, Трикины из деревни Исаково, Мазовы, Егорочевы (Егорычевы), Чумаковы из села Васильево; Кононовы из сельца Каменка; Живовы, Петровские из села Сафоново и многие другие. Ими были организованы кустарные сезонные «кирпичные заведения» , где использовался ручной труд в основном « семейного подряда», но были и наёмные работники, получавшие плату. По данным 1882 года средний заработок одного работника-кирпичника в день составлял 1,5 рубля, женщина зарабатывала 50–60 коп., дети 35–40 коп. Число кустарных кирпичных заведений с применением наёмной рабочей силы во 2-й половине XIX в. составляло 40% от общего числа этих заведений.
Первыми организовать в Кудинове производство белого огнеупорного кирпича на промышленной основе оказалось под силу лишь братьям Жоховым. Они применили новейшую по тем временам технику – паровые двигатели (локомобили) для глиномешалок и формовочных прессов. Высокая по тем временам производительность и более низкая стоимость продукции на их заводе обеспечили им такое лидерство и авторитет, что деревню Белую какое-то время даже стали называть деревней Жохово.
Второй завод братьев Жоховых был открыт в 1898 г. близ железнодорожной станции Кудиново, от которой к нему были проложены дополнительные железнодорожные пути для производственных нужд. Лошадиные подводы были заменены ручными вагонетками. На заводе работало 110 рабочих. Выпускалось до 1,3 млн. изделий в год. Годовой капитал составлял 60 тысяч рублей. На заводе были применены 4 паровые машины, печь Гофмана и другие последние по тем временам технические новинки.
После смерти Фёдора Евдокимовича главным в заводских делах по старшинству стал Гавриил Фёдорович. Затем, по-видимому, между братьями произошёл раздел недвижимости. Что-то отошло в единоличное пользование, а что-то осталось в совместном пользовании. Оно и понятно, кто-то был более инициативным и удачливым, кто-то менее. Соответственно имущественное положение разных семей из рода Жоховых было не одинаковым. Кто-то был владельцем заводов, магазинов, лавок, кто-то трудился в этих заведениях управляющим, мастером, а кто-то и простым наёмным работником. История пока умалчивает о социальном происхождении Жоховых до их приезда в Кудиново: были ли они откупившимися вольноотпущенными крестьянами, имели ли они какое-либо отношение к костромским и ярославским Жоховым.
У Жоховых, как и во всех русских крестьянских семьях, был заведён чёткий жизненный уклад, согласно которому у каждого члена семьи и родственных семей, в том числе и у детей были свои ежедневные обязанности. Это касалось не только хозяйствования по дому, но и трудовой деятельности, и, в первую очередь это касалось тех семейств Жоховых, где производство кирпича основывалось на использовании только внутренних рабочих ресурсов – семьи. Каждому члену семейства в соответствии с его полом и возрастом главой семейств и промышленного заведения назначалась индивидуальная норма выработки определённых глиняных изделий, невыполнение которой грозило наказанием. Безусловно, такое домоустройство в большом родовом доме, где жило сразу нескольких семей, также обязывало к соблюдению определённого традиционного жизненного уклада во всех его проявлениях. Всё это заставляло каждого члена семьи быть ответственным и дисциплинированным. А дети с малых лет приучались к труду. Их уже не надо было упрашивать и принуждать выполнять свои обязанности как сегодня. Не было капризов, пререканий и прочего.
Серьёзных местных конкурентов у Жоховых практически не было. Небольшой кирпичный заводик содержал в своём Кудиновском имении московский купец 1-й гильдии Дмитрий Семёнович Карнеев, совладелец известного в то время московского пивоваренного завода на Шаболовке « Карнеев, Горшанов и К о» , являвшегося поставщиком Императорского Двора по части пива, искусственных минеральных и фруктовых вод. После смерти владельца имение в с. Кудиново перешли к наследникам – его детям.
Для обеспечения топливом своих кирпичных заводов и заведений Жоховы и их родственники Брусникины брали в аренду у Карнеевых и Храпуновых торфяные болота, где ими было организовано производство торфа. На торфоразработки нанимались в основном женщины из Рязанской, Владимирской, Калужской губерний. В народе их называли «торфушками». Это был тяжёлый, подрывающий здоровье труд.
Недалеко от станции, на стыке посёлка Горки и села Сафоново был ещё один заводик по производству керамических и гончарных изделий, основанный в 1871 г. почётным гражданином Михаилом Артемьевичем Степановым (Микаэлом Арутюновичем Степанянц). На заводе изготавливались различные кирпичи из огнеупорной глины с шамотом и лещадь, плиты, водопроводные трубы, кирпичи из белой гжельской глины (пустотелый, сводный, клинчатый и т. д.), черепица разных форм, дренажные трубы, шестигранные плитки для полов, паркетные полы разных рисунков и т. п. После смерти владельца в 1880-е гг. его наследники, овдовевшая Нина Богдановна (Нунэ Аствацатуровна) Степанова, её дочери Екатерина (в замуж. Тер-Мктрчанц) и Соломия (в замуж. Нерсесова) передали этот заводик в аренду армянам из Москвы - братьям Ованнесьянц. В 1898 и 1900 годах. на нём происходили пожары, после чего Ованнесьянцы покинули Кудиновскую землю навсегда, а заводик прекратил своё существование.
Одиним местным краеведом советского периода, который в своё время возглавлял революционную ячейку-отряд боевиков по борьбе с «угнетателями»-заводчиками, в одной местной газете была опубликована крайне предвзятая статья. В ней он в своих «воспоминаниях» о прошлом помимо прочего приписал эти пожары Жоховым, Мироновым, Харитоновым и другим владельцам кирпичных заведений. «Жёсткая конкуренция» на кирпичном рынке – это был единственный обвинительный аргумент в его «доказательной базе». С этой необъективной и бездоказательной версией я категорически не согласен. И вот почему.
Во-первых, её автор по своим существовавшем в ту пору революционно-идеологическим убеждениям враждебно относился ко всем предпринимателям, в том числе и к Жоховым, видя в них своих «классовых врагов». Во-вторых, в Российской Империи существовали судебно-следственные органы и пресса, мимо которых такие случаи никогда не проходили незамеченными. А если бы это дело было ещё и уголовным, то уж «след» от этого события в массовой печати обязательно остался бы. Борцы же с «угнетателями народных масс» этот материал не упустили бы из вида и использовали в своих целях по полной программе. И тогда уж, думаю, в результате было бы не банальное предположение этого краеведа-революционера, а большая во всю газетную полосу пропагандистская обличительная статья.
В-третьих, этот «след» обязательно зафиксировался бы также и в памяти местных жителей, передавался бы из поколения в поколение. Но этого не было выявлено. Наоборот, отклики в народе о Жоховых по нынешний день только положительные, ни одного худого слова.
В-четвёртых, пожары в ту пору не были редкостью. Особенно у владельцев обжиговых печей-горнов. О технике безопасности тогда и речи не было. Любая оплошность, неосторожность, недосмотр, несоблюдение технологии могли обернуться бедой. Горели не только сараи, жилые строения, но и заводы, которые, кстати, застраховывались в обществах по страхованию от огня. А там в подобных случаях по долгу службы весьма дотошно дознавались о причинах возникновения пожаров. Так что завод Ованнесьянцев не был исключительным, и пожары на нём вполне могли быть результатом технологических недостатков производства.
И, наконец, в-пятых. Это, пожалуй, самое главное. Жоховы были глубоко верующими и богобоязненными людьми. Думаю, что это очень важное обстоятельство тот краевед не случайно, а намеренно « забыл». Оно ему было слишком хорошо известно и несносно.
Жоховы строго соблюдали заповеди Божии, много и безвозмездно помогали Церкви и бедным людям. В Каменко-Кудиновской округе их очень хорошо знали и уважали. Они были прихожанами, ктиторами, старостами Покровской в Кудинове и Троицкой в Каменке церквей, волостными старшинами, старостами сельских обществ. Активно участвовали во многих добрых начинаниях, будь то строительство Высшего земского начального училища, богадельни и Васильевской земской больницы в селе Малое Васильево, или организация спектаклей, сеансов синематографа в земском училище, народной библиотеки, прокладка дороги и многое другое полезное обществу . За большую благотворительную деятельность Жоховы, наряду со священниками, служившими в Покровской церкви в Кудинове, были похоронены на почётном месте за алтарём храма. Такой авторитет « классовых врагов», безусловно, кое-кому не давал покоя, поэтому и понадобилось чернить их доброе имя.
Их красивые мраморные памятники в числе других в 1990-е перекроечно-«перестроечные» годы с вызывающей дерзостью и циничной наглостью были вырваны с помощью автокрана средь бела дня со своих мест и увезены нарождавшимися нуворишами. Так зарождался новый бизнес по-ельцынски на ритуальные услуги, которому для начального капитала требовался бесплатный мрамор. Была совершена преступная кощунственная попытка украсть вместе с памятниками и память о многих священниках, Жоховых и других предках. Это был страшнейший для исполнителей, их заказчиков и их поколений грех, за который им ещё придётся держать ответ на Страшном Суде.
Из-за недостаточных знаний о нынешнем Кудиновском комбинате керамических изделий (КККИ) не считаю себя вправе браться за такое ответственное и трудное дело, как написание его полной истории, к великому сожалению, так и не написанной до сего дня. К тому же живы люди, которые были отнюдь не рядовыми работниками комбината, очень хорошо знающие его изнутри и вполне способные восполнить этот исторический пробел. Героическая судьба этого завода военного и послевоенного периода достаточно хорошо отражена в погибающем сегодня, заброшенном всеми Музее боевой и трудовой славы завода, созданном заводчанами, где главным хранителем до крнца своей жизни работал Григорий Дмитриевич Былинкин. Музей был открыт в 1985 г. в Доме культуры « Керамик». Теперь это печально известный МУЦКИ во главе с директором Т.Г. Степновой, инициировавшей в 2008 году вместе с начальником Управления культуры Ногинского района Е.В. Дмитроченко ничем неоправданную ликвидацию Городского историко-краеведческого музея им. Н.И. Брунова, под эгидой которого проводились большие изыскательские работы по истории в частности и этого завода. ( Подробнее о ликвидации музея см. «Подмосковный летописец» №2 за 2009 г., с. 62-66). Кстати, в заводском ДК «Керамик», открытом в 1961 году в своё время безплатно работали 27 самых разнообразных кружков, спортивные секции, художественные студии. Ставились спектакли, художественная самодеятельность была на высоком уровне. От завода на спортивных состязаниях выступали футбольные и хоккейные команды, которые подразделялись на детские, юношеские и взрослые. Завод содержал ясли, детские сады.
К уже рассказанному могу добавить лишь то немногое, что удалось найти в материалах о советском периоде. Заводы, входящие ныне в состав комбината, в течение этого периода хирели, разрастались, заново строились, объединялись, часто и запутанно переподчинялись различным ведомствам, не раз меняя своё название; перепрофилировались, а иные даже исчезали.
Следующий после революции год на Кудиновских заводах братьев Жоховых был ознаменован полной дезорганизацией производства. С января 1918 г. простаивал 2-й Жоховский завод (у станции) и использоваться в качестве складов для товаров Товарищества Цинтенгофской суконной мануфактуры (Перново). С 1918 г. все предприниматели, заводчики, торговцы были объявлены властью « врагами» и отнесены к так называемым «лишенцам». Они были лишены права избирать и быть избранными, не имели права состоять в профсоюзе. Им не выдавали карточки на продовольствие, обделяли и ограничивали во всём. Так что фраза « Пиво – только членам профсоюза» из романа Ильфа и Петрова « 12 стульев» вовсе не была шуточкой. 1920–1930-е гг. для многочисленного трудолюбивого рода Жоховых, их родственников Брусникиных, Вдовиных, других заводчиков и предпринимателей были годами самых суровых, а подчас жестоких испытаний.
Некоторые послабления по отношению к предпринимателям и торговцам принёс НЭП (новая экономическая политика) или, как тогда говорили, – государственный капитализм. НЭП способствовал восстановлению ряда основных форм коллективного хозяйства – кустарных производств. Кустари в это время использовали частично опробованную ещё до Мировой войны модель кустарной артели, кооператива, товарищества, сочетавшую в себе сохранение частной формы собственности на средства производства. В 1926 г. в Богородском уезде работало 99 промышленных и кустарных артелей, товариществ, кооперативов. Несколько артелей по изготовлению кирпича было создано и у нас, они объединили кирпичников в д. Белая (65 чел.), д. Бол. Васильево (26 чел.), д. Вишняково (144 чел.), д. Исаково (9 чел.), д. Колонтаево (28 чел.), с. Каменка (6 чел.), с. Кудиново (256 чел.), д. Сафоново (61 чел.), д. Черепково (21 чел.).
В 1922–1923 гг., в ходе первого этапа коллективизации, когда основной формой коллективного хозяйства являлась артель, сочетавшая в себе сохранение частной формы собственности на средства производства, в деревне Белой на базе Жоховского завода было создано объединение кустарных производителей кирпича – артель кустарей «КООП Силикат» (другое написание «Коопсиликат»). По данным кудиновского краеведа А.И. Смирнова к 1925 г. в ней состояло от 700 до 850 хозяйств сёл и деревень Кудиново, Белая, Черепково, Булгаково, Вишняково, Сафоново, Исаково и выпускалось от 10 до 25 миллионов штук кирпичей в год. Основным видом продукции артели был 8-фунтовый белый огнеупорный кирпич, который продавали в Москву, Щёлково, Богородск и другие места. Стоимость кирпича составляла 65 руб. за 1 тысячу штук 1-го сорта, 60 руб. 2-го сорта, 55 руб. 3-го сорта. Работа была сезонной. Добыча глины «песчанки» производилась тем же дедовским сезонным способом: зимой, выборочным методом, в вырытых ямах-шахтках с промораживанием свода.
К началу 1930-х гг. НЭП, при котором всё ещё сохранялась частная собственность, наём рабочей силы, сдача в наём орудий и средств производства, был объявлен завершённым, и частное предпринимательство было приговорено к ликвидации. Артель просуществовала до начала 1930-х гг., когда закончился первый этап коллективизации. Затем она была присоединена к колхозу имени 1-го мая, и это объединение стало называться Кудиновский кирпичный завод им. 1 мая «Промколхоз» (по другим источникам – «Кудиновская сельхозартель имени 1-го мая»). В 1933 г. здесь за год производилось 2123 тыс. шт. «гжельского» кирпича, 101 тыс. шт. огнеупорного кирпича, 80 тыс. шт. керамических изделий, а также глина.
В 1930-е гг. значительная часть новых и бывших кустарей, а также владельцев в прошлом кустарных заведений были репрессированы. Вместе с многодетными семьями их выселяли в Сибирь. К этому времени с кустарём-частником фактически было покончено, но в 1939 г. в нашей округе всё ещё существовали объединения кустарей в с. Васильево (5 заведений), д. Вишняково (19), с. Кудиново (7), с. Каменка (2), д. Черепково (4), д. Белая (29), д. Сафоново (4), д. Исаково (3).
На базе другого завода братьев Жоховых (возле станции) в 1922 г. был образован Кудиновский кирпичный завод №13 треста «Моссиликат», выпускавший белый силикатный кирпич и поставлявший его в Москву. В 1920-е гг. в составе 174 рабочих на нём производилось 2641 тыс. шт. «гжельского» и 59 тыс. шт. «диатомного» кирпича . В 1929 г. на нём работало 300 человек. Сырьё добывалось в глиняном карьере в урочище «Чёртово», куда взамен лошадиным подводам была проложена узкоколейка, по которой мотовозом в вагонетках на завод подвозили глину. В 1930 г. на заводе был установлен первый ленточный пресс с ручным резательным станком вместо примитивных малопроизводительных деревянных форм. Работа до середины 1930-х гг. была сезонной.
По существующим свидетельствам местных старожилов бывший владелец завода Иван Фёдорович Жохов в 1925 г. всё ещё работал на нём в качестве специалиста-консультанта, технолога и контролёра. Уж очень болела душа за дело всей жизни, которое он со своими предками и братьями осуществил на Кудиновской земле. На экспроприированном заводе не было других специалистов. По воспоминаниям старейшей работницы завода Анны Гавриловны Шараповой (р.1908-2000) Иван Фёдорович очень доброжелательно относился к рабочим, терпеливо и доходчиво объяснял им тонкости кирпичного дела, передавал все свои знания и опыт. При достижении ими положительных результатов он, как мог в своём положении, поощрял работниц – хвалил их, «премировал» конфетками и пряниками. Не доверяя нэповским играм власти и предчувствуя надвигающуюся беду, он вскоре уехал из этих мест навсегда. И, как потом оказалось, был прав.
Как известно, политика правящей власти по ограничению прав, притеснению и вытеснению «классовых врагов» в начале 1930-х гг. вылилась в открытый террор против наиболее трудолюбивой и успешной части крестьянства. В 1930 г. вышли печально знаменитое трагическими для России последствиями постановление ЦК ВКП (б) «О ликвидации кулацких хозяйств» и постановление, касающееся мер государственной поддержки колхозного строительства. В результате этих «мер» было осуществлено разрушение всего уклада деревенской жизни, произошло обрубание социально-экономических и генетических корней не только воспроизводства, но и существования крестьянства как такового. Началось повсеместное «раскулачивание», политически подкреплённое концепцией «обострения классовой борьбы». Впоследствии эта борьба распространилась на всё крестьянство и завершилась, как общеизвестно, невиданным голодомором 1932-1933 гг.
Все заводы, магазины, лавки, имущество, земли Жоховых были конфискованы в ходе объявленной борьбы с «классовыми врагами». Ни в чём не повинных людей объявляли лишенцами, обкладывали непомерными индивидуальными налогами, арестовывали под надуманным предлогом, обвиняли в антисоветской и террористической деятельности, судили, ссылали в концлагеря, высылали целыми семьями с маленькими детьми без средств к существованию в дальние необжитые районы страны (Сибирь), оставляя подчас на снегу в чистом поле. Засилие налогов, размеры которых носили несправедливый характер и полностью зависели от произвола местной власти, приносило сущее страдание бывшим заводчикам-кустарям. Из-за удушающих непомерных налогов, всевозможных ограничений, лишений и угроз оставшиеся Жоховы и другие бывшие предприниматели были вынуждены отказываться от своей земли, в том числе и месторождений глины, покидать обжитые места или под угрозой репрессий вступать в колхоз.
Вот лишь несколько имён, найденных московскими краеведами из рода Жоховых-Вдовиных Евгенией Линовной и её дочерью Еленой Папиловыми, из целой чреды репрессированных в 1930-1931 гг. кудиновских предпринимателей-заводчиков по надуманным «уголовным и антисоветским» делам. Всё их имущество было, конечно, конфисковано. Жохов Евдоким Фёдорович со всей семьёй (9 детей) был выслан в Сибирь без средств к существованию. Также поступили и с Василием Сосипатровичем Михайловым и его семьёй. Павел Иванович Жохов (р. 1894), лишенец, был осуждён на 5 лет в один из сибирских концлагерей. Родственники Жоховых - Павел Васильевич Брусникин (р. 1909), лишенец, осуждён на 3 года в Соловецкий концлагерь; Фёдор Фёдорович Брусникин (р. 1898), лишенец, осуждён на 5 лет в концлагерь в Сибири; Алексей Иванович Вдовин (р. 1894) получил 3 года уральских концлагерей. Спустя много лет они все были реабилитированы.
В последующем после «сплошной» коллективизации крестьянства и массовых репрессий в стране произошли резкий упадок аграрного производства, раскрестьянивание России, гибель лучшей части крестьянства. По официальным источникам было репрессировано до 24 миллионов человек. Запуганная, обобранная оставшаяся часть крестьян насильно была загнана в колхозы, где нарушался главный принцип материальной заинтересованности и инициативы.
В 1934-1937 гг. на базе завода «Моссиликат» было осуществлено строительство Кудиновского огнеупорного завода (КОЗ) №2 с круглогодичным производственным процессом. Он находился в ведении треста «Мосогнеупор» Наркомата (позже министерства) чёрной металлургии. Был построен и введён в строй огнеупорный цех. В 1933 г. на заводе было произведено 4284 тыс. шт. «гжельского» стандартного кирпича, 623 тыс. шт. диатомита, 250 тонн фасонного шамотного камня, 40 тонн канализационных труб. В связи с реконструкцией Москвы в 1939 году завод был переведён в подчинение Треста отделочных материалов в ведение городского хозяйства Москвы и стал называться Кудиновским заводом облицовочных материалов (КЗОМ). Огнеупорный цех был переоборудован для выпуска облицовочной продукции – лицевого фасадного кирпича.
В 1941 г., когда значительная часть заводов по производству огнеупоров оказалась на оккупированной территории страны, КЗОМ был единственным в Кудинове работающим заводом, в то время как другой, о котором будет сказано ниже, готовился к эвакуации. В 1942 г. завод вновь был переподчинён тресту «Мосогнеупор» Минчермета, став опять называться Кудиновским огнеупорным заводом (КОЗ). Перед заводом была поставлена огромная задача государственной важности. Необходимо было в самые кратчайшие сроки освоить выпуск огнеупорных изделий из местной глины «песчанки» для разливки стали сифонным способом на металлургических заводах в Челябинске, Электростали и Москве (завод «Серп и молот»). Оборонная промышленность в них очень нуждалась. Все аналогичные заводы южной, северной и центральной части страны находились в оккупационной зоне, так что для Кудиновского завода это была великая честь и огромная ответственность. Облицовочный цех был переоборудован под выпуск огнеупорных изделий для военной промышленности. Завод приступил к выполнению важного правительственного военного заказа.
Согласно Постановлению Государственного комитета Обороны СССР, и приказам Главного Управления трудовых резервов при СНК СССР и Народного комиссариата черной металлургии СССР 1 марта 1943 г. директором завода Новиковым Я.М. был подписан приказ № 43 об организации при Кудиновском заводе огнеупоров фабрично-заводского обучения школы для ускоренного решения кадрового вопроса. Так была организована школа ФЗО № 24.
Учебный цикл был рассчитан на 6 месяцев. В школе осуществлялась подготовка и выпуск формовщиц, прессовщиц, сифонщиц (это были самые востребованные специальности), обжигальщиков, каменщиков металлургических печей, плотников, маляров, а позднее автослесарей, слесарей-инструментальщиков, жестянщиков, электромонтёров, токарей, лаборантов, контролёров. Контингент состоял из молодёжи, завербованной в разных областях. Их наборы и выпуски так и назывались: Боровский ( 1943 г., 121 человек), Егорьевский ( 1944 г., 137 человек), белорусский ( 1945 г., 147 человек), «коммунистический» или Дмитровский ( 1946 г., 79 человек), Курский ( 1947 г., 43 человек), Орловский ( 1948 г., 33 человек). Согласно пункту 10 Указ Президиума Верховного Совета СССР от 2 октября 1940 г. «О Государственных Трудовых Резервах» выпускники школы ФЗО считались мобилизованными и обязаны были проработать 4 года подряд на предписанных государственных предприятиях СССР с обеспечением им зарплаты по месту работы.
После войны с 1951 г. завод был передан Управлению строительных материалов и строительных изделий. Его производство было перепрофилировано на изготовление строительной керамики, в которой остро нуждалась послевоенная страна, и он опять стал называться Кудиновским заводом облицовочных материалов (КЗОМ). С 1963 г. в его структуру вошёл в строй кислотоупорный цех, начавший выпускать продукцию необходимую для быстро развивающейся химической промышленности - кислотоупорный кирпич и термокислотоупорную плитку.
Первый Жоховский завод (д. Белая), пройдя ипостаси «Коопсиликат» и «Промколхоз», некоторое время назывался Кудиновским заводом керамических изделий (КЗКИ). Слившись в 1954 г. с КЗОМ, он стал керамическим цехом, где выпускался тугоплавкий кирпич особого назначения.
В течение 1948-1951 гг. в 1,5 км от железнодорожной станции был построен новый завод, ставший Кудиновским заводом керамблоков (керамических блоков) – КЗК (иногда – КЗКБ). Для простоты его называли «Керамблоки». Кроме кирпича здесь изготавливались канализационные трубы в трубном цехе, облицовочная и глазурованная плитка и многое другое. Были построены уникальный цех архитектурно-отделочной и художественно-декоративной керамики, шамотный цех, обеспечивающая обжиг газостанция и т.д.
Приказом от 2 августа 1955 г. по Министерству промышленных стройматериалов СССР в Кудинове при заводе был учрежден Кудиновский индустриальный вечерний техникум (КИВТ), предназначенный для повышения профессионального уровня рабочего состава завода в связи с усложнением технологии производства. Первым директором КИВТ была Ирина Ильинична Мешке, далее Лидия Алексеевна Осипова и Фаина Николаевна Волкова. Позднее в Кучино, Буньково и г. Железнодорожный были открыты филиалы КИВТ.
1 октября 1957 г. этим трём заводам суждено было, наконец, объединиться под общим названием Кудиновский завод «Керамблоки». В 1967 г. завод вошёл в состав Главстройкерамики, а в 1973 г. получил новое имя – Кудиновский комбинат керамических изделий (КККИ). Марку кудиновского кирпича очень хорошо знали на всех новостройках СССР – от Мурманска на севере до Ташкента на юге, от Львова на западе до Магадана на востоке. По всей стране появлялись жилые дома, производственные корпуса и строения, облицованные продукцией Кудиновского комбината. Вот лишь несколько адресов: в Москве – завод «Серп и молот», Бескудниково и Новые Черёмушки, жилой городок Академии Наук СССР, посольство ЧССР (Чехословакии), корпуса МГУ, здания на Воробьёвых Горах и ул. Горького (Тверская), знаменитые московские высотки и стадион «Лужники»; Усть-Илимская ГЭС, БАМ, Камский, Волжский (г. Тольятти) и Лихачёвский (Москва) автозаводы, Монголия, Латвийская ССР (Латвия), Афганистан... и, конечно, дома, построенные в нашем городе (начиная с первой 4-этажки 1939 г. на ул. Советская, домов на Троицкой и Школьной улицах, школы №32 и др.).
Руководство завода заботилось о здоровьи своих работников, предоставляя им безплатные путёвки на курорты, в санатории, дома отдыха и т.д. Дети трудящихся отдыхали в прекрасном заводском пионерлагере в самом живописном месте нашей округи – в Колонтаево. Завод шефствовал над средней школой №32, колхозом и т.д..
После спада производства, наметившегося с 1976 г., комбинат в 1980 г. перешёл в ведение ПО «Москерамика», затем его поглотило объединение «Москерамикапром», после чего в 1986 г. произошла остановка большей части мощностей производства. Легендарный Кудиновский огнеупорный завод с кислотоупорным цехом, Остановленный в 1970-е гг. «на реконструкцию», был разрушен. Ещё раньше в 1967 г. был разрушен 2-ой завод братьев Жоховых с кольцевой печью. Трубный цех был остановлен в 1988 г. И так далее...
В 1996 г. зарплата работникам комбината стала выдаваться не деньгами, а «натурой», то есть кирпичом. Из расчёта 3600-4000 рублей (в зависимости от марки и сорта) за одну тысячу штук. Кирпич продавали сами работники, стоя на трассе Москва - Нижний Новгород вдоль шоссе, в надежде найти проезжающего на автомобиле покупателя. Совсем как в известном кинофильме «Не послать ли нам гонца?» с участием Михаила Евдокимова. Только там были глушители для автомобиля. Увы, но и в настоящее время дела завода далеко не блестящи…
Как то в конце 1980-х гг. я оказался на одной из выставок популярного в ту пору объединения независимых художников под названием « Двадцать московских художников» ( « Двадцатка») на Малой Грузинской улице. Туда съехалась, наверное, вся Москва. Там я увидел одну картину, которая меня поразила очень большой схожестью изображённого на ней с каким-то давним и уже забытым образом, но смутно выплывшим из подсознания.
Картина была написана художником Владиславом Провоторовым (теперь он священник) на тему Апокалипсиса и называлась « Космогония № 666. Змий древний, нарицаемый диавол и сатана» . Но только спустя много лет после выставки я вдруг вспомнил тот смутный образ. Это была знаменитая кольцевая обжиговая печь Гофмана на бывшем Жоховском заводе возле станции! Отец однажды привёл меня ребёнком внутрь неё на « экскурсию». Несколько минут пребывания в её чреве повергли меня в ужас и показались бесконечными. Я тогда от страха крепко вцепился в отцову руку. Было нестерпимо жарко. Повсюду сияло ярко красное зарево от пламени, языки которого извергались со всех сторон. Всё вокруг гудело, шипело, свистело. Стояли горы сложенного раскалённого докрасна кирпича. В этом жутком красном свете безостановочно, за работой сновали чёрные силуэты людей, при этом что-то выкрикивая. Это был ад кромешный! В этом « аду» надо было работать.
Эта печь размещалась на первом этаже бывшего 2-го завода братьев Жоховых, который скорее был похож на дворец, чем на завод. Это было красивое трёхэтажное здание из красного кирпича. Печь Гофмана пред ставляла собой огромное эл липсообразное помещение с много численными арочными радиусными проёмами по всему периметру. Через них рабочие за возили для обжига сырцовые кирпичи на тачках, обитых желе зом. Позднее по проекту модернизации в этих проёмах были уложены рельсовые узкоколейные пути, по которым завозили кирпич, уложенный на специальные многоярусные обжиговые тележки-этажерки. В тачку же укладывали до 200 кирпичей. Женщины-садчицы « са жали» кирпич, т.е. снимали с та чек и укладывали секторами вы сотой доверху, до 2,5 метров . Проём за муровывался, сверху с крыши че рез специальные отверстия засы пали древесный уголь, который, сгорая, производил обжиг. Так как процесс обжига в печи шёл непрерывно по кольцу, по секторам , то всю работу надо бы ло вести буквально в полутора десятках метрах от места, где бушевал огонь.
« Температура в печи была такая, – рассказывала мне бывшая старейшая работница завода Ефросинья Яковлевна Барсова, – что загорались волосы. На завод пришла в 1930 году. И сразу поставили садчицей. Спецодежды никакой не было. Голову фуфайкой заматывала, на ноги ботинки с деревянными подмётками выдавали, на руки – рукавицы с нашитой резиной. На все остальное надевали, что придётся. Смена продолжалась десять часов. За это время надо было «посадить» 20 тысяч кирпичей, а в смене всего две женщины-садчицы да двое-трое мужчин. Механизации никакой» .
Это только потом, несколько десятилетий спустя, на помощь придут и техника, и новые технологии... А тогда русская женщина, которая, по словам поэта Н.А. Некрасова, и « в горящую избу войдет» , должна была ежедневно, помногу раз, в течение многих лет входить в горящую печь и скромно совершать трудовой подвиг, чтобы выполнить план. Даже не все мужчины выдерживали этот тяжёлый труд. « Нам бы Фросю», – просили мужчины-выставщики, когда надо было разбирать верхнюю часть раскалённой, уже обожжённой партии кирпичей. И безотказная Фрося лезла по кирпичным уступам наверх. Таких людей на заводе было великое множество, и все они достойны того, чтобы о них помнили.
Однажды осенью, движимый ностальгией по своей Малой Родине я забрёл на то место, где когда-то располагался тот самый рабочий посёлочек Моссиликат – родной Масликат. Там всё кругом заросло бурьяном и травой в человеческий рост. Лишь бугорки и углубления напоминали о стоявших когда-то на этих местах домах, яслях, детском саде, клубе, кубовой, бараках...
И вдруг, возле развалин родного дома я увидел неожиданный « привет» из « прекрасного далёка». Это были кустики голубой многолетней садовой ромашки и жёлтые шарики жарков. Их ещё в те далёкие годы сажала моя сестра Юля, и они, не смотря ни на что, выжили. В самих же развалинах отчего дома выросла яблонька с алыми очень вкусными душистыми « райскими» яблоками... Очень мне захотелось тогда, чтобы и завод тоже выжил. Чтобы не канули бесследно в лету благое дело наших красивых и трудолюбивых предков. Чтобы не иссякла память о наших родителях, давших нам здесь жизнь. И чтобы этот очерк не стал реквиемом по заводу.
При написании очерка, были использованы воспоминания работников завода Г.Д. Былинкина, А.Г. Жоховой, В.А. Танеевой, К.П. Сидоркиной, П.И. Астаховой, В.М. Нарского, В.Г. Никифорова, Е.Н. Стариковой, Е.Я. Барсовой, А.В. Тонкошкур, Л.А. Малаховой, С.С. Фёдорова и других работников завода, материалы московских и заводского архивов, личного архива бывшего директора завода Е.И. Родина, любезно предоставленные В.В. и О.О. Родиными, данные из фондов Музея боевой и трудовой славы Кудиновского комбината керамических изделий.
Опубликовано с небольшими сокращениями в журнале «Подмосковный летописец» №1, 2010 г.
Поделитесь с друзьями