Народное хозяйство / Промышленность Богородского уезда / БОГОРОДСКО-ГЛУХОВСКАЯ МАНУФАКТУРА
Фабрики Компании БОГОРОДСКО-ГЛУХОВСКОЙ МАНУФАКТУРЫ , располагавшиеся вблизи г. Богородска в Ямкинской волости при сельце Глухове (Жеребчиха) на левом берегу р. Клязьмы, основанные Захаром Саввичем Морозовым в 1845–47 годах на месте небольшого медно-литейного заведения, к концу XIX века представляли собой сосредоточие новейших технологий и передовых для того времени методов решения социальных проблем. Компания стала к этому времени одним из крупнейших землевладельцев в уезде, ей принадлежало около 6 тысяч десятин земли, из них собственно под фабриками и жильем было занято около 45 десятин. Подавляющее число фабричных зданий с кирпичными стенами с металлическими кровлями. Многие фабричные помещения уже в 1880-х годах имели электрическое освещение и отапливались отработанным паром. Некоторые помещения с большим пылевыделением были оборудованы принудительной вентиляцией. Технология отбеливания тканей была доведена до состояния, когда запах хлора в помещении практически отсутствовал. Большая часть отходов «перетрепывалась» в концевых машинах и шла в производство. Глуховские фабрики вырабатывали хлопчато-бумажную пряжу №№ 4–60, простые и узорные бумажные и полушерстяные ткани, плис, полубархат, набивали ситец, выполняли все виды отбелки и крашения. В 1884 г. насчитывалось 80 тысяч веретен и 1900 ткацких станков, 7 паровых машин, 28 паровых котлов. Имелись и ручные ткацкие станы. При фабриках имелась собственная мукомольная мельница, которая приводилась в действие турбиной.
Все паровые котлы находились под опекой главного механика великобританского подданного Аллана. В правление Компании в это время входили: Иван Захарович, Арсений Иванович, Давыд Иванович и Константин Васильевич Морозовы. Хозяйственной частью заведовал Федор Андреевич Детинов, прядильным производством руководил великобританский подданный Гунтер. В большей же части производством руководили русские: инженер-технолог (химик) К. К. Зимин, инженер-механик В. П. Щапов, инженер-механик К. И. Данилович, ученый мастер Комиссаровского училища П. Парадеев (заведовал электрохозяйством, отбельными и набивными машинами), А. Ю. Шульц, кончивший курс в Мюльгаузенской химической лаборатории.
Число рабочих на фабриках мануфактуры за последние десятилетия менялось так: в 1856 г. – 456 чел., в 1871 г. – 2269 чел., в 1884 г. – 8500 чел. Всего же работающих и неработающих (членов семей) проживало при фабриках, по соседним деревням и в г. Богородске около 12 тыс. человек. Среди работающих подростки (14 лет и моложе) составляли около 9 %, рабочих в возрасте старше 60 лет было всего 1,5 %.
В 1904 году директор правления Б.-Гл. мануфактуры мануфактур-советник Арсений Иванович Морозов провел собственное статистическое исследование, дабы выяснить правомерность высказываемого в обществе и печати мнения, что фабрика отрывает крестьян от земли. В результате исследования было выяснено, что из 5551 семейств, работающих на мануфактуре в 1904 году, 2088 семейств не потеряли крестьянскую оседлость и часть членов этих семей, живущих в селениях, продолжали заниматься земледелием. Средний доход одной семьи от занятия земледелием в год составил 32 руб. 62 коп. Средний доход семьи на фабрике в 1904 году составил 281 руб. 52 коп. Хотя Арсений Иванович сам воздержался от выводов, факт того, что работа на фабрике являлась подспорьем для всей семьи, часть которой оставалась в деревне, не вызывала сомнений. Не отметил Арсений Иванович одного - земледелие все более и более запускалось и крестьянин стремительно превращался в пролетария.
Работа на фабриках Б.-Гл. мнуфактуры, особенно в бумагопрядильном и ткацком производствах, производилась круглые сутки по системе 6-часовых смен, начиная с 4-х часов утра в понедельник, на следующей неделе порядок смен менялся: работавшие ночью переходили в дневные смены. После принятия закона 1882 г., регламентирующего работу малолетних, для них были установлены 4-х часовые смены. Там, где работа производилась только днем, смена начиналась с 5-ти утра и заканчивалась в 5 вечера, с числом рабочих часов в сутки – 13. На обед полагалось 1 1/2 часа, на завтрак 3/4 часа, в 4 часа рабочие могли отлучиться домой для чаепития. За работу по праздникам полагалась полуторная оплата и эти деньги выдавались сразу же. Начало и окончание работ определялось свистком или гудком паровых котельных или машин. Время гудка проверялось «по московскому» особыми часовщиками.
Заработная плата за месяц в 1880-х годах составляла: у мужчин от 12 до 24 руб., а средняя 16 руб., ; у женщин от 5 до 20 руб., средняя не более 7 руб.; у малолетних от 4 до 10 руб., средняя около 6 руб.
Наем рабочих производился с Пасхи до 1 октября и с 1 октября до Пасхи. При найме выдавались обычные расчетные книжки с выдержками из различных законов и правил. В различных местах фабрик и рабочих казарм вывешивались печатные и рукописные правила. Вот, например, выдержка из Правил трудового распорядка Б. – Гл.мануфактуры, вывешенных в казармах:
«Контора Компании объявляет всем вновь поступающим на Мануфактуру рабочим людям и вменяет в непременную обязанность: 1) прежде, нежели приступать к работе, должны спросить смотрителей, которые при каждом отделении находятся, показать им все опасные места у машин, ход работ и фабричные правила и без этого никто не должен приступать к работе, а в случае отказа в том смотрителями, обязаны тот час же обращаться с жалобою к Директору фабрики; 2) также всем воспрещается на ходу чистить машины; 3) ремни же должны надевать на машины смотрители и их помощники, но никак не рабочие; не соблюдая всего вышесказанного может случиться несчастный случай; 4) кроме того, строго воспрещается вносить на фабрику зажигательные спички, зажигать огни не поставленным на то людям, в противном случае за нарушение 4-го пункта должны ответить по закону, равно же и за курение табаку на фабрике» .
За внесение на территорию фабрик табаку или спичек полагался штраф от 1 до 3 рублей, что, в общем-то, оправдано – хлопок загорался «как порох». Штрафовались работники фабрик за прогул и порчу товара. Суммы штрафов в течение года достигали значительных размеров. Конфликт на Никольской морозовской мануфактуре (знаменитая «морозовская» стачка 1885 года), например, и возник, собственно, из-за «неподъемных» для рабочих штрафов. Но в самой системе штрафов есть другая и очень важная для любой промышленности, в том числе и текстильной, сторона. Высокое достоинство и соответствующая слава товара Никольской мануфактуры была достигнута строжайшей приемкой товара (первый разбор, второй разбор) на самой мануфактуре. Чтобы приучить бывших крестьян к тщательной работе, их штрафовали за пороки в ткани. Но тем, что штрафы шли в пользу хозяина, создавалась видимость, что главная цель штрафования – увеличение хозяйской прибыли. Не случайно был принят Закон об обращении всех штрафных денег в особый капитал с назначением на нужды самих рабочих.
Исследование материалов знаменитой «морозовской» стачки 1885 г., проведенное историком И. В. Поткиной, выявило еще одну закономерность, проявившуюся в массовых выступлениях рабочих: «...руководители забастовки принадлежали к тем рабочим, которых часто штрафовали за порчу товара, которые нарушали дисциплину и не выходили на работу. В этом смысле особо отличался «легендарный» Моисеенко, проработавший в декабре всего 17 дней из 26-ти. Да и штрафы у него доходили до 21 % на заработанный рубль, тогда как по фабрикам самый высокий уровень достигал 19 %». История же массовых выступлений в Богородском уезде, а их было не так много, подтверждает, что во главе их стояли чаще всего пришлые люди.
Громадное большинство холостых и семейных рабочих Богородско-Глуховской мануфактуры, например, проживало при фабриках в особых казармах или при мастерских. Незначительное число рабочих жили у себя дома в ближайших селениях или в городе - 500 семей и только 200 семей (в 1884 году, например) снимали квартиры в городе, получая квартирные деньги от фабрики в размере 1 рубля в месяц на каждого работающего. Мануфактура расходовала на содержание казарм в 1884 году около 50 тыс. руб., квартирных денег выдавалось около 12 тыс. руб. Качество жилья, расположенного на территориях самих фабрик, было невысоким, так что многие одинокие рабочие предпочитали спать не в каморке, а в самих мастерских. Комнаты, в которых проживали семейные, были более чистыми и уютными – «на окнах имелись занавески, на стенах образа и картины» . Но в двери комнаты был глазок и «хожалый» мог проверить: соблюдают ли в комнате «порядок» . В 1880-х годах на мануфактуре уже строились новые многоэтажные жилые казармы, которые отличались более совершенным техническим обустройством: водяным отоплением, вентиляцией вытяжной и приточной, теплыми туалетами. Комнаты в казармах, площадь каждой из которых составляла от 12,8 м 2 до 74,6 м 2 , предназначались для проживания от одной до 5-ти семей. Средняя площадь в казармах на 1 проживающего составляла до 4 м 2 . В среднем на одну каморку приходилось от 4 до 14 жильцов. Казармы «обрастали» т. н. «балаганами» , где устраивались погреба и в теплое время года «более привольно» располагались семьи. Более предпочтительным было жилье в отдельных слободках. Таких было две: на «Кавказе» – 33 дома и в Заречной слободке (в советское время ей присвоили имя Калинина ). Дома в слободках строились как самой мануфактурой, так и самими рабочими на выдаваемые администрацией ссуды. Если жилье предоставляло жилье рабочим, оно было для них бесплатным.
Когда в конце 1892 года А. И. Морозов попробовал лишить рабочих «даровой квартиры» , это вызвало среди рабочих «сильное брожение» , которое, по мнению главного фабричного инспектора того времени, «могло окончиться катастрофой» . Морозов немедленно «собственной властью» отменил свое решение. Несмотря на то, что в конце прошлого и в начале нынешнего веков на мануфактуре строилось большое количество современных жилых корпусов, проблема обеспечения семейных рабочих благоустроенным жильем так и осталась неразрешенной. Экономический и технический уровень мануфактуры был настолько высок, что и в отношении жилья от нее ожидалось большего: «кому много дано, с того много и спрашивается» .
Питались на Б.-Гл. мануфактуре семействами, в одиночку или отдельными артелями. В спальных корпусах в особых кухнях стряпали кухарки, которые получали от каждого столовающегося по 10–15 коп. в месяц. Харчевые запасы рабочими забирались в кредит «на книжки» в фабричной лавке или приобретались на базарах, редко – в городских магазинах.
Расходы на питание составляли:
вдовья семья, состоящая из матери и трех детей, заработала в июне 1883 года 25 рублей, истратили на питание 15 руб.;
муж (сторож) и жена (сушильщица) зарабатывая в месяц 17–18 руб., тратили на питание около 15 руб.;
семья из 6 человек: муж – смотритель на конном дворе (30–35 руб.), дочь 18-ти лет – только что пошла на работу и платы еще не получала, жена и 3-е детей (от 3 до 9 лет) не работают, при общем заработке 35 руб. расходовали на питание до 25 руб. в месяц.
Одиноким рабочим питание в «мясоед» обходилось, как правило, от 15 до 20 коп., в постные же дни – чуть дешевле.
На рабочих хлопчато-бумажных фабрик пагубно действовали общие условия прядильно-ткацкого производства: ночные смены, напряженный труд, пыль и влажность рабочих помещений. Хотя владельцами, надо отдать должное, предпринимались разные меры: механизация производства, введения электрических приводов и освещения, устройство улучшенных систем вентиляции, больштие деньги вкладывались в организацию медицинской помощи и т. п.
При Б.-Гл. мануфактуре, например, существовал больничный городок, составлявший к 1880-м годам 10-ть зданий и рассчитанный на 100 коек. В палатах располагалось от 3 до 14 больных. На 1 больного приходилось около 3-х м 2 . Врачебный персонал больницы состоял в это время из трех врачей, из которых двое постоянные: Н. А. Смирнов и Н. П. Щапов, а один – Р. О. Буткевич, приходил 2 раза в день. На организацию медицинской помощи мануфактура тратила в 1880-х годах около 30 т.р. в год или около 5 руб. на каждого работающего непосредственно на фабриках. Однако, массовый осмотр рабочих мануфактуры, проведенный в 1883 году, выявил «в громадном большинстве случаев «изнуренность и плохую упитанность рабочих, женщины страдали малокровием и имели «утомленный вид» . И через 30 лет – в 1916 году, настоятель Богоявленского собора К. А. Голубев пенял А. И. Морозову за «изможденность» его работниц и «синюшность» детей этих работниц, которых он крестил.
Необходимо отметить еще один очень важный для нашего края симптом в развитии отрасли. Достаточно бурными темпами дрова заменялись другими видами топлива. Дровяное топливо, обилие которого было едва ли не главной причиной размещения в крае хлопкоперерабатывающей промышленности, уступает другим – минеральным, топливам: углю, торфу и нефти; а затем и электроэнергии. В разработке торфяных месторождений, выработке современных технологий добычи и использования торфа, приоритетные места занимали Никольская и Богородско-Глуховская мануфактуры Морозовых. В дальнейшем они будут активно проводить электрификацию производств и жилых поселков.
Процесс правового регулирования государством взаимоотношений между предпринимателями и рабочими шел, как говорят, «не в ногу с временем», от чего в первую очередь страдали рабочие. Вплоть до первых лет XX века рабочие были прикреплены к фабрике наподобие крепостных из-за того, что паспорта находились на руках у фабриканта. Только циркуляр Главного по фабричным и горным делам присутствия от 1901 года обязывал хозяев немедленно выдавать паспорта рабочим, даже самовольно оставившим работу. Вообще же рабочий, самовольно оставивший работу до истечения срока найма, мог быть подвергнут и аресту на срок до одного месяца.
Была и другая сторона вопроса. В России существовал длительное время довольно патриархальный взгляд на взаимоотношения хозяина и рабочего. В условиях малоземелья, скудости земли, «бескормицы» , слабо развитой промышленности и связанной с этим безработицы, хозяин и в глазах рабочего и в собственном мнении выглядел благодетелем, который за счет своего труда, предприимчивости создавал на «пустом месте» новое производство и давал заработок для рабочих. Владимир Павлович Рябушинский (1873–1955) писал, что «в 80–90-е годы прошлого, XIX века, произошел перелом в отношения между хозяевами и рабочими. Патриархальный период с его добром и злом, с простодушием и грехом, с защитой, помощью и с обсчитыванием и обидой – кончился... При них [патриархальных отношениях] иной старик-фабрикант с полным убеждением в своей правоте говорил: «Много у меня грехов, но одно себе в заслугу ставлю: фабрику учредил и дело развил: теперь 10000 народу кормлю»... в глубокой старости тому же хозяину во время забастовки приходилось слышать, как ему из толпы рабочей молодежи кричали: «Нас 10000, а мы тебя одного, толстопузого, кормим».
Фабриканты, даже некоторые из наиболее просвещенной их части, видели в принятии Законов о труде насаждение несвойственных русскому православному люду «немецких порядков» . Длительное время – до первых потрясений 1885 г. (Морозовская стачка в Орехово-Зуеве) и революции 1905–1906 гг., бытовало мнение, что «рабочего вопроса» в России, в отличие от Запада, не существует. В какой-то мере это соответствовало действительности, пока рабочие еще имели какую-то связь с деревней, не порывали полностью с земледелием. С увеличением числа полных пролетариев рабочий вопрос в России требовал своего последовательного и безотлагательного решения. Одной из причин того, что рабочее движение в нашей стране в дальнейшем стало не столько экономическим, сколько политическим, явилось как раз промедление с принятием Законов о труде, охватывающих все стороны жизни фабричных и их взаимоотношений с фабрикантами.
В сложный период 1905 года С. Т. Морозов (1862–1905) выступил с Заявлением по рабочему вопросу перед Правлением Товарищества Никольской мануфактуры, в котором говорил, что не будет успокоения народных масс «пока внимание Правительства не будет обращено на общее правовое положение страны, пока не будут предприняты коренные реформы...лишь при других условиях государственной жизни, при гарантиях личности, при уважении власти к законам, при свободе союзов различных групп населения, связанных общим интересом, законное желание рабочих улучшить свое положение может вылиться в спокойные законные формы борьбы» .
Первые зачатки фабричного законодательства относятся к 30-м и 40-м годам прошлого века. Правила 24 мая 1835 г. регулировали найм рабочих, правила от 7 августа 1845 г. запрещали ночные работы на фабриках детей до 12-ти лет. К концу XIX века, когда все больший масштаб стали приобретать выступления рабочих за свои права, последовала целая серия законов: 1 июня 1882 г. – о работе малолетних; 3 июня 1885 г. о воспрещении ночной работы подросткам и женщинам на прядильных и ткацких фабриках; 3 июня 1886 года – о найме рабочих на фабрики, заводы и мануфактуры и взаимных отношениях фабрикантов и рабочих; 24 апреля 1890 г. – о работе малолетних, подростков и женщин; 2 июня 1897 г. – о продолжительности и распределении рабочего времени в заведениях фабрично-заводской и горной промышленности; 2 июня 1903 года – о денежном возмещении рабочим, потерпевшим от несчастного случая на производстве; 10 июня 1903 года – об учреждении старост в промышленных предприятиях. Для подавления стачек и быстрого восстановления порядка работы промышленных предприятий широко использовалось «Положение о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия» , утвержденное 14 августа 1881 года и действовавшее до 1917 года.
Надзор за исполнением фабричных законов был передан специальному органу – фабричной инспекции, созданной в 1882 году одновременно с принятием первого закона о труде малолетних. В Наказе 1900 года предусматривалось, что инспекция обязана принимать меры «к предупреждению споров и недоразумений между фабрикантами и рабочими путем исследования на месте возникших неудовольствий и миролюбивого соглашения сторон» .
В 1893 году, когда между администрацией Богородско-Глуховской мануфактуры и рабочими возник конфликт из-за одностороннего понижения администрацией расценка, что запрещалось законом, фабричная инспекция приняла сторону рабочих и привлекла заведующего фабрикой Ф. А. Детинова к судебной ответственности по статье 1350 Уложения о Наказаниях.
Художественно-промышленная выставка 1882 года в Москве дала возможность богородским предприятиям широко представить свою продукцию и значительная часть экспонентов была отмечена выставочным комитетом. Среди предприятий отрасли те или иные награды получили:
Право изображения Государственного герба:
компания «Богородского-Глуховская мануфактура» за «обширное и разнообразное производство..., а также за стремление к улучшению производства и за попечение о жизни, здоровье и образовании рабочих и служащих» , это право присваивалось мануфактуре уже второй раз – впервые в 1870году, в 1896 году на выставке в Н. Новгороде оно будет подтверждено еще раз;
фабрика Людвига Рабенека за «отличную окраску пряжи..., за производство высокого качества плюса и пунцовых ситцев с расцветкой и узорами азиатской манеры, при постоянном стремлении к усовершенствованию...» и его же химическое предприятие за «превосходное качество ализарина» .
Золотой медалью были отмечены смешанные ткани предприятия:
товарищество Богородской фабрики «Елагина Федора сыновья» за «очень хорошее, частию механическое, частию ручное, ткачество полушерстяных изделий, а также крашение и аппретировку их».
Серебряными медалями:
«Зуевская мануфактура И. Н. Зимина», основание фабрик 1846 г., мануфактуры 1868 г., Товарищества в 1884 г., за «высокого качества плис и производство хорошего качества пунцовых ситцев»;
фирма «И. М., П. Я. и И. Зимины», основание производства в 1812 г., Торгового дома в 1867 г., за производство «очень хорошего качества» пестротканных изделий;
Серебряными медалями были отмечены также смешанные ткани предприятий:
фирмы Анисима Елагина за «хорошее ткачество, крашение и аппретуру полушерстяных изделий»;
фирма «Антипа Куприянова сыновья» за «хорошего достоинства» ткачество смешаных из шелка, шерсти и хлопка платков;
фирма Якова Лабзина и Василия Грязнова за «хорошего достоинства» ткачество и набивку полушерстяных платков и шалей, «при значительном производстве».
Диплом Первого разряда, соответствующий Золотой медали:
Викуле Елисеевичу Морозову, мануфактур-советнику.
Орден Св.Анны 2-ой степени:
Тимофею Саввичу Морозову.
Орден Св.Анны 3-ей степени:
Ивану Захаровичу Морозову;
Людвигу Рабенеку, прусскому подданному.
Золотая медаль с подписью «Полезное» , для ношения на шее:
Сергею Сидоровичу Шибаеву, богородскому купцу 1-й гильдии.
В последнее десятилетие XIX века хлопчатобумажная промышленность переживает подъем. Выработка пряжи в стране возросла на 86,2 %, суровых тканей на 77,3 %. Число механических станков увеличилось на 67,5 %. Главное, что в это время на прядильных производствах устанавливались, чаще всего, «ватерные» веретена, более производительные, чем «мюльные» . Появление все большего числа современных станков позволило снизить стоимость товара и увеличить сбыт его.
Богородско-Глуховская мануфактура в эти годы торгует на ярмарках: Нижегородской, Ирбитской, Мензелинской, Крестовской, Крещенской, Троицкой, Петровской, Симбирской и Урюпинской. Наиболее сильные фабриканты ищут самостоятельности в проведении торговых операций и открывают собственные представительства и склады в разных точках и страны и мира. Б.-Гл.мануфактура, в частности, открывает представительства в Петербурге, Харькове, Киеве, Одессе, Ростове и Варшаве. Последнее занималось сбытом продукции мануфактуры в Китай, Монголию, Среднюю Азию, Персию, Турцию, Румынию и Болгарию.
Только за эти годы вывоз хлопчато-бумажных тканей в Китай увеличился почти в восемь раз. Этому способствовали торговые экспедиции во Внутренний Китай, предпринятые Никольской мануфактурой Морозовых. Тесные связи с Персидским рынком установили Б.-Гл.мануфактура, фабрики Саввы и Викулы Морозовых, ситценабивная и красильная фабрика фирмы «Я. Лабзина и В. Грязнова преемник» .
Викул Елисеевич Морозов участвовал в снаряжении коньюктурных экспедиций в Северную Персию осенью 1900 года, а весной следующего – в Южную Персию.
На Всероссийской промышленной и художественной выставке 1896 года в Нижнем-Новгороде хлопчатобумажные и смешанные изделия фабрик Богородского уезда были представлены широко, много был получено и наград.
Правом изображения государственного герба были награждены:
Товарищество бумагокрасильной фабрики Франца Рабенека.
Повторением права изображения Государственного герба награждены:
компания Богородско-Глуховской мануфактуры (учреждена З. С. Морозовым, фабрики основаны в 1847 г.; работало 9779 чел. и на стороне 7000 чел.; 300 ручных и 2334 самоткацких станков; имеются 3 школы, больница и родильный приют;
товарищество Саввинской мануфактуры «Викула Морозова сыновей, Ивана Полякова и Ко» , основанной в 1896 г. в с. Саввино вблизи ст. Обираловка, прядильно-ткацкое и красильное производство, вырабатывались пряжа бумажная, вигоневая, ткани суровые, с 1909 года саввинское и зуевское производства были слиты в Товарищество мануфактур;
товарищество мануфактур Людвига Рабенека.
Золотыми медалями награждены:
товарищество Зуевской мануфактуры И. Н. Зимина;
Шибаева Евдокия Вуколовна, бумагопрядильная ткацкая и красильная фабрика основана в Истомкине в 1857 г., работает 2454 чел., имеются больница, родильный приют и школа.
товарищество Богородской фабрики «Елагина Федора сыновей» , за смешаные ткани;
«Елагин Анисим с сыновьями», за смешанные ткани;
Серебряными медалями награждены:
торговый дом «И. М., П. Я. и Ф. Зимины»;
Краузе И. И. (Павловский Посад).
Бронзовыми медалями награждены:
Ганин Дмитрий Матвеевич, полушелкоткацкая ручная ф-ка в дер. Карабаново, число рабочих 6 чел., за ткани с применением хлопка;
Гущин Г. Д. с сыновьями, фабрика на ст. Дрезна; работало 100 чел. рабочих, сбыт в России, имеется школа на 100 чел., ткани пестротканные;
Казанцев И. Н., полушелковая разд. контора в дер. Следовой за ткани с применением хлопка;
Лукин Ефим Никифорович, разд. контора и красильня в дер. Мисцевой; основаны в 1844 г., 15 челов. рабочих, на стороне работают 500 станков, в 1898 году образован Торговый дом «Лукина Е. Н. Сыновья» , сбыт в России, ткани суровые и крашеные;
Тряпкин Герасим Федорович, бумаго-ткацкое, красильно-отдельное и отделочное заведение в дер.Савостьяновой, основана в 1860-х годах, работало 154 чел., в 1907 году 483 чел., вырабатывались ткани из хлопка с примесью льна.
Иван Никитич Зимин основал Товарищество Зуевской мануфактуры в 1884 году, оно включало в себя ситценабивные пунцово-красильные, ткацкие фабрики, основа которых была заложена еще его отцом Никитой Семеновичем в 40-е годы XIX века. С 1899 года начала работать Дрезненская бумагопрядильная и ткацкая фабрика Зиминых. В уезде было несколько ветвей рода Зиминых. Фабриканты – потомки Ивана Никитича, часто назывались – «старые Зимины» . В 1907 году общая численность рабочих на предприятиях «старых» Зиминых составит более 4000 человек. На Всемирной Парижской выставке 1900 года мануфактура получила Золотую медаль.
Рабочие коллективы чутко реагировали на уровень оплаты труда на ближайших фабриках, знали они и коньюктуру рынков сбыта продукции. В июле 1895 года фабрики готовили продукцию для Нижегородской ярмарки, в это время Богородско-Глуховская мануфактура сделала рабочим своего Зуевского отделения «негласную» прибавку к расценке и тут же около 100 рабочих Зуевской мануфактуры И. Н. Зимина пришли в свою бухгалтерию с требованием такой же прибавки. Забастовки не было, рабочие продолжали работать, но опасение, что рабочие оставят в преддверии ярмарки работу, заставило руководителей пойти на уступки и всем рабочим «жалованье прибавлено от 35 коп. до 1 руб. в месяц» , как докладывал фабричный инспектор – «работы не прекращались и продолжали работать все» .
Одной из причин изменения поведения рабочих, их все большей приверженности к массовым выступлениям, фабриканты и власти считали широко распубликованное газетами выступление присяжного поверенного Ф. Н. Плевако (1842–1908/9), который при защите рабочих фабрики Коншина заявил: «какие бы действия они [рабочие] себе не позволили, они останутся безнаказанными, лишь бы были произведены толпой...» То, что Плевако, как «защитник» рабочих, был известен в уезде, говорит тот факт, что «ходатаи» от фабричных красильного и набивного заведения С. В. Щербакова (Павловский Посад) в марте 1898 года направились искать помощь именно к Плевако.
Начало 1898 года было вообще неспокойным в связи с введением с 1 января нового Закона (от 2 июля 1896 г.), которым продолжительность рабочего дня была установлена в 11 1/2 часа.
Рабочие большинства предприятий требовали сохранения той же оплаты за день, когда его продолжительность составляла 12 и 13 часов.
Более года было неспокойно на бумаготкацкой фабрике братьев Памфиловых в с. Успенском. Богородский исправник, встав на сторону фабричных, докладывал московскому губернатору в мае 1897 г. о том, что «сама фабрика еще не совсем установлена и машины не все прилажены» . Ткачи резонно просили администрацию на период становления фабрики назначить поденную оплату, что администрацией и было выполнено. Весной 1898 года, когда разлив Клязьмы и весенние дожди ухудшили работу турбины, ткачи опять были вынуждены требовать поденной оплаты на это время.
Вообще же, большевистская «Искра» была недовольна «тишиной» на фабриках Богородского уезда и в майском номере положение характеризует как «сонное и тихое» из-за «полной умственной голодовки» .
Вслед за подъемом 1890-х годов состояние экономики России в первые годы нового века характеризуется как обычный капиталистический кризис, тем более что он носил общеевропейский характер. В России кризис был отягощен внутренними глубокими противоречиями, бесславной русско-японской войной и событиями 1905–1906 годов.
В то же время были причины, которые практически устранили влияние общекризисных явлений на хлопчатобумажную промышленность. Среди них – хорошие урожаи ряда последних лет. Сказалось и то, что в результате рабочего движения 1905–1906 годов произошло увеличение заработной платы большинства рабочих, изменился в лучшую сторону спрос на ткани не только в рабочей среде, но и на селе, так как рабочими стало больше приобретаться продовольствия.
Увеличение заработной платы рабочих изменило состояние финансового баланса предприятий и хозяева не имели другого пути обеспечения доходности, как увеличения цен на производимые товары. Мелкие предприниматели отрасли стремились снизить отрицательные последствия этого кризиса за счет расширения работы «на дому» , раздавая пряжу крестьянам-кустарям, всегда имевшим меньшую по сравнению с фабричными рабочими оплату за труд и менее склонным к каким-либо массовым выступлениям.
В Московской губернии в результате революционных действий 1905–906 годы закрылось около 350 предприятий, в Богородском уезде выступления рабочих не носили массового характера и отрицательные последствия были минимальными. В июльской 1905 года листовке богородской группы окружной организации московского комитета РСДРП, обращенной к рабочим и работницам Богородско-Глуховской мануфактуры, прямо указывалось: «...Уже давно проснулись рабочие других городов России. Уже давно они начали и ведут борьбу со своими всегдашними врагами – хозяевами-капиталистами...А вы?...вы безропотно переносите гнет и насилие.» Но, скорее всего, желаемого большевиками «накала классовой борьбы» не было по причине целенаправленной социальной политики богородских промышленников Морозовых, Елагиных и других, хорошо налаженная работа богородского земства под руководством замечательного общественного деятеля А. Д. Самарина.
Само движение рабочих за свои права иногда приобретало уродливые формы. Так крестьяне дер. Темниковой Пехорской в. Московского уезда, работавшие на Саввинской фабрике, «под шумок» в 1907 году стали массовым порядком вырубать лес соседнего с деревней имения Н. С. Голицына. Как писали «Русские ведомости» : «за одну порубку вывозилось до 80 возов леса» . И когда по просьбе управляющего имением для «увещевания» крестьян приехал местный урядник с четырьмя понятыми (!), то крестьяне ударили в колокол и подоспевшие рабочие фабрики «начали угрожать уряднику. Последний спасся бегством...»
Вообще волнения в обществе не были чисто пролетарскими. После Манифеста 17 октября 1905 года в стране появилось несколько партий центристского и левого направлений. В г. Богородске и уезде достаточно сильной была группа конституционно-демократической партии (кадеты), рупором которой была уездная газета «Богородская речь» . В эти годы арестовываются богородские купцы Перелетов, Коков, Егунов, Поляков, врачи Попов и Богословский, учитель Головин, бухгалтер Рычагов. Купцы, например, были арестованы за распространение листовок «Крестьянского союза» . Интересно, что влияние партий в уезде разделилось следующим образом: юг – беспартийные, север – левые, запад – правые. В период введения в губернии особого режима охраны общественного порядка в Московском уезде был введен чрезвычайный порядок, в Орехово-Зуеве (м.Никольское) – усиленный, в Богородском уезде охраны не было введено вообще.
Именно в эти годы происходит модернизация фабрик Б.- Глуховской мануфактуры, строительство Ново-ткацкой фабрики, расширение на современном уровне социальной инфраструктуры мануфактуры. Создается уникальный для того времени фабричный поселок.
Расширяются Истомкинские фабрики Шибаевых: в последние десятилетия XIX века строятся новые корпуса, количество рабочих увеличивается с 700 в 1800 г. до 2300 в 1900 г., строится новая котельная с мощными паровыми котлами. В 1914 году приступили к расширению ткацкого производства. Накануне февральской революции на фабрике имелось 55024 крутильных веретен, производительностью 157 тыс. пудов (2571 тн.) бумажной пряжи.
Еще в 1901 году силами многих учредителей, в число которых входили Богородско-Глуховская мануфактура, Товарищество мануфактур Викулы Морозова, Товарищество Тверской мануфактуры, Товарищество Никольской мануфактуры «Саввы Морозова сын и Ко» , Петр Арсеньевич Морозов, Московское купеческое общество и другие, было учреждено Московское прядильно-ткацкое училище. Много лет возглавлял Попечительский совет училища П. А. Морозов. Училище было снабжено новейшим оборудованием английских, швейцарских и австрийских фирм. Были учреждены две стипендии: имени Потомственного почетного гражданина Константина Васильевича Морозова и имени Якова Ивановича Ратклиф. Капитал для первой пожертвовал П. А. Морозов, а для второй – Богородско-Глуховская мануфактура.
На фабриках мануфактуры работали выпускники училища: И. Е. Агапов, М. С. Полозов, Б. М. Шитов, М. Н. Косточкин, М. Г. Стрелков и другие.
В последующие годы вплоть до Первой мировой войны промышленность России переживала подъем, который интересен мобилизацией внутренних ресурсов страны при минимальных иностранных инвестициях. Сказались высокие урожаи этих лет (за исключением 1911 г.), высокая цена на хлеб на мировых рынках.
Рост доходов сельского населения увеличил спрос на предметы крестьянского потребления, чем обеспечил увеличение занятости городского населения. Все это меняло к лучшему внутренний рынок и текстильная промышленность в целом переживала подъем еще более интенсивный, чем в предыдущие годы. Объем производства в среднем за год возрастал на 9,2 %, число рабочих в отрасли увеличивалось ежегодно на 3,4 %. Число фабрик в Московской губернии к 1912 году увеличилось в полтора раза. Число ткацких станков в 1915 году увеличилось по сравнению с 1910 годом на 44,4 %.
Хлопчатобумажная промышленность в этот период достигла наибольших успехов. Изменялись потребности населения, которое даже на селе все более и более придерживалось «утонченных» городских вкусов. Деревенский житель стал требовать более высококачественных тонких тканей. Изменились вкусы и к расцветкам, даже в самых глухих восточных и азиатских центрах стал заметно падать спрос на традиционный «пунцовый» товар, нужны были разнообразные рисунки европейского типа. С 1910 по 1912 г. производство бумажных тканей увеличилось на 11,4 %, за тот же период количество изготовленных тяжелых тканей практически не увеличилось, а тонких стало вырабатываться больше почти на 19 %.
В начале XX века коренным образом изменяется торговля продукцией хлопчатобумажного производства. Постепенно отживают Нижегородская, Ирбитская и другие крупные ярмарки, сосредоточием оптовой торговли становится Москва, как крупнейший железнодорожный узел страны. Именно сюда стали съезжаться крупные провинциальные торговцы для закупки товаров. В «Отчете о ходе Нижегородской ярмарки 1907 года» писалось: «...железные дороги, особенно Сибирская, перенесли покупателя в центр торговли – Москву, и теперь покупатели имеют возможность получать товар постоянно, а не так, как это было прежде, в зависимости от удобства путей сообщений» . Крупные предприятия расширяли собственный торговый аппарат на периферии, приближаясь к потребителю.
Товарищество мануфактур Л. Рабинека, имевшее предприятия в с. Соболеве и дер. Щелковой, имело оптовую торговлю в Москве, Н.-Новгороде, Самарканде и Коканде, собственный представитель т-ва находился в Тегеране.
Богородского-Глуховская мануфактура имела в это время оптовую торговлю тканями в Москве, Петербурге, Киеве, Одессе, Харькове, Екатеринбурге, Ростове-на-Дону, Ташкенте, на Нижегородской и Ирбитской ярмарках. В Москве имелась и собственная розничная торговля – два фирменных магазина.
К 1907 году хлопчато-бумажная отрасль уезда составляла 25 предприятий с общей численностью рабочих 31102 человека. Кроме этого, работали специализированные красильные, прядильные, голландровые и аппретурные фабрики общим количеством около 30-ти, на которых было занято около 4-х тысячи рабочих. Существовало также более 10 раздаточных контор для раздачи пряжи кустарям-надомникам.
В 1910 году Прядильно-ткацкий комитет по обработке хлопка Московской биржи, возглавляемый Николаем Давыдовичем Морозовым, решает назначить своего официального представителя в Постоянный международный комитет Международной федерации ассоциаций бумагопрядильных и ткацких фабрикантов. Таким представителем был избран Н. Д. Морозов, он же возглавил и делегацию на Международный конгресс прядильщиков и ткачей в Брюсселе, который состоялся в 1910 году.
Наиболее крупными хлопчатобумажными предприятиями края в 1914 году являлись:
Компания Богородско-Глуховской мануфактуры, правление в Москве: Старая площадь, 8.В составе директоров: А. И., П. А., Е. В. и Н. Д. Морозовы, и Р. И. Прове. Кандидаты в состав директоров С. А. Морозов и Я. А. Минц. Пряд.веретен 128536, крутильных веретен 40182, станков 3150, рабочих около 13000 человек. Склады в Москве, Киеве, Одессе, С. Петербурге, Ростове на Дону, Ташкенте, Екатеринбурге, Риге, Варшаве;
товарищество Зуевской мануфактуры И. Н. Зимина при ст. Дрезна. Фабрика основана в 1884 г., товарищество в 1899 г. В составе правления: Евд. Сав. Зимина, Гр. Ив. Зимин, И. И. Зимин, кандидаты Ник. Леонт. Зимин, Ал. Тарас. Голубков и Ал. Ив. Зимин. Пряд. веретен 100000, крутильных веретен 1600, станков 2200, рабочих 4500;
Русско-французское анонимное общество хлопчато-бумажной мануфактуры в Павловском Посаде, основано в 1898 г. Председатель правления Ж. Баден, директор-распорядитель Л. Э. Келер-Кесслер. Прядильных веретен 112556, крутильных 1072, станков 2400, рабочих 3800 чел.;
товарищество мануфактур «Рабенек Людвиг» в с. Соболеве Осеевской в. Т-во на паях основано в 1879 г. Директор-распорядитель Л. А. Рабенек. Прядильных веретен 35084, крутильных – 2080, станков – 831, рабочих – 3600, склады в Коканде и Самарканде;
товарищество Истомкинской мануфактуры «Шибаева Сид. Март. Сыновья» , год основания фирмы 1857, товарищества 1905. Председатель правления Иван Шибаев, в правлении: С., А. и Глеб Шибаевы, А. Банкетов. Прядильных веретен 56000., станков – 1250, рабочих – 3500 человек. Склады в Москве, Омске, Харькове и на Нижегородской ярмарке;
товарищество Саввинской мануфактуры «Морозов Викула с Сыновьями и Поляков И.» в с. Саввино Васильевской в. Основано в 1897 г. Управляющий фабрикой Е. П. Поляков. В 1906 году мануфактура сольется с Товариществом мануфактур «Викулы Морозова сыновья» . Рабочих около 2000 чел.
В 1907 г. на Богородско-Глуховской мануфактуре появляется новое творение выдающегося русского архитектора А. В. Кузнецова (1874–1954) – Ново-ткацкая фабрика. Широкое одноэтажное здание с активным использованием верхнего освещения, совершенной системой вентилирования и увлажнения воздуха, качественно новой организацией технологического процесса специалисты и сейчас относят к шедеврам промышленного строительства. Едва ли не основное внимание при проектировании и строительстве здания фабрики было уделено обеспечению наилучших условий труда.
Военные действия, начавшиеся в 1914 году, сразу же изменили и внутренний и внешний рынок. Практически прекратился внешний товарообмен с Западом. Железные дороги из-за неразвитости всего железнодорожного хозяйства с первых военных дней работали с большим напряжением. Для характеристики общехозяйственного положения в стране необходимо указать на то, что недостаток в значительной части промышленных товаров стал наблюдаться буквально с первых военных дней. Для многих предприятий центральной России создалась угроза топливного кризиса.
В Богородском уезде проблема обеспечения топливом к этому времени была в значительной степени решена постройкой районной электростанции «Электропередача» , к 1914 году электроэнергия пришла в Орехово-Зуево, Павловский Посад. В 1915 году была построена 30-ти киловольтная линия от «Электропередачи» к построенной еще в 1900 году электростанции в Глухове. Мануфактура и Богородск получили стабильное электроснабжение. В 1916 году электроэнергия придет на Истомкинскую мануфактуру . Технология торфоразработок, доведенная до образцового для тех лет уровня, обеспечивала фабрики необходимым количеством местного топлива. Топливный кризис с особой остротой скажется в первые годы после 1917 года, когда практически прекратится привоз угля и нефти, на которых работало большое число фабрик и заводов.
Прекращение с первых же дней войны поставок тонких сортов импортного хлопка, неудовлетворительная перевозка давно уже закупленного хлопка из Средней Азии сказались на состоянии хлопкоперерабатывающей промышленности. Ощущался и недостаток красителей, которые до войны поступали в большей части из Германии. Созданный Комитет хлопкоснабжения взял на себя обеспечение доставки и распределение хлопка. Была установлена нормированная стоимость хлопка-сырца. Созданная при комитете комиссия по распределению хлопка возглавлялась Н. Д. Мороовым, он же возглавил и комиссию по распределению между предприятиями валютных средств для закупки хлопка за рубежом. Предпринятые комитетом хлопкоснабжения меры обеспечили предприятия отрасли сырьем. На большинстве предприятия на 1 октября 1916 года был даже создан трехмесячный запас.
Распределением военных заказов и установлением цен на ткани, поставляемые военному ведомству, занимался хлопчатобумажный отдел Московского областного Военно-Промышленного комитета. Фактическим руководителем комитета являлся почти на всем протяжении его деятельности С. А. Смирнов (член Правления Общества хлопчатобумажных фабрикантов Орехово-Зуевского и Богородско-Глуховского районов); в комитете работали Петр Арсеньевич Морозов и Александр Дмитриевич Самарин (бывший предводитель дворянства Богородского уезда).
Под влиянием военных событий произошли изменения и в ассортименте выпускаемой продукции. Армия все больше требовала грубых, тяжелых бумажных тканей, которые и стали в большей части вырабатывать шерстяные предприятия из грубой бумажной пряжи в виде суррогатов шерстяных тканей. Валовая продукция хлопчатобумажной промышленности России в 1917 году по сравнению с 1913 годом уменьшилась почти вдвое. Особенно резко пострадала от войны последняя стадия текстильного производства – отделка, окраска и набивка тканей. Ситценабивное производство России к 1917 году уменьшило объемы почти втрое. Только выпуск гладкоокрашенных тканей за счет армейских поставок сохранился на довоенном уровне, ткани типа «хаки» шли на обмундирование. К этому времени относится создание фабрик готового белья и разных галантерейных вещей, которые при значительной потребности армии в обмундировании создавали дополнительный рынок для продукции х.-бумажной промышленности.
По данным 1916 года переработка хлопка в уезде производилась на 48-ми фабриках с общей численностью рабочих 39530 человек.
События февраля и октября 1917 года прошли в уезде мирно, но именно в это время падение производства в отрасли приняло катастрофические размеры. Сказались специфические особенности революции, последствия войны, иностранная интервенция. Созданный в переходный от прежних владельцев к национализации период «рабочий контроль» хотя и много сделал для охраны фабрик и оборудования, наладить производство возможностей не имел. В 1918–20 годах на нет была сведена внешняя торговля. Гражданская война разрушила хозяйственные связи с регионами, отрезала сырьевые рынки. Недостаток хлеба вынудил крестьян, раньше сеявших технические культуры, перейти к продовольственным культурам. Посевная площадь под хлопком в Средней Азии упала с 894 тыс. га в 1916 г. до 119 тыс. га в 1921 году. К 1 января 1920 г. из национализированных в России почти 7 млн. веретен и 170 тысяч станков работали только 0,5 млн.веретен и около 20 тысяч станков. Число рабочих в отрасли уменьшилось почти в 3,5 раза, валовая продукция в 1920 году составила только 5,6 % от уровня 1916 года.
Декретом от 8 июня 1918 года в числе других отраслей промышленности была объявлена национализация крупной хлопчато-бумажной промышленности. Поспешность неподготовленной организационно национализации была вызвана, в значительной степени, необходимостью предотвращения всеобщей политической забастовки рабочих, измученных безработицей и голодом. На Московской рабочей конференции по призыву большевиков была принята резолюция: «Всякая остановка работы при этих условиях, всякая забастовка является предательством делу «пролетарской революции» . Мировая практика не знала сколько-нибудь значительного примера, когда национализация разных отраслей промышленности не приносила бы с собой падения производства, к ликвидации хорошо организованного технического и административного персонала. То же, но в еще большей степени, произошло и в России. Существовавший до революции административный персонал «по классовому признаку» был «искоренен» практически полностью, «чистка» коснулась и большинства представителей технического руководства. К руководству промышленными предприятиями в это время пришли либо бывшие профессиональные революционеры либо рабочие и технические работники младшего звена. Вся вторая половина 1918 и целый ряд последующих лет были направлены на организацию управления отраслью. Создавались «кусты» , которые впоследствии стали основой будущих «трестов» . Образовывались «главки» , «центры» , «синдикаты» , предприятия часто переходили от подчинения местным органам власти к республиканскому, союзному, подчинению, и наоборот. Несмотря на явную хаотичность этих преобразований, для начала 1920-х годов характерно общее стремление к работе на началах хозяйственного расчета, что особенно проявилось с введением НЭПа.
В 1919 году в Богородском «кусте» было объединено 3 прядильные и 4 ткацких фабрик, в которых было 298772 веретен и 7870 станков, из них на 1 декабря 1919 года работало 22559 веретен и 650 станков. За весь 1918 год имелось около 15 % теоретической потребности в хлопке, в 1919 году – около 4,7 %.
Отсутствие хлопка заставило обратить внимание на отходы – угары, которых скопилось довольно много, но их переработка была возможна только совместно с хлопком. С успехом применялась льняная пряжа, вырабатываемые бумаго-льняные ткани были хорошего качества. Научились использовать и угары, доля которых в составе пряжи была доведена в отдельных случаях до 64 %.
Но ни угары, ни применение льняной пряжи не смогли предотвратить общего «замирания» хлопчато-бумажной промышленности.
К концу 1919 года восстановилось железнодорожное сообщение с Туркестаном, но доставка хлопка были мизерной, лишь около 100 тыс. пудов или 7,4 % потребности было в это время привезено в центральную Россию. Вспоминался пример 1915 года, когда фабрики России смогли получить 21 млн. пудов отечественного хлопка и проблема обеспечения отрасли сырьем было решена.
Не могло в те годы отечественное машиностроение заменить и Англию с ее отлично поставленной машиностроительной промышленностью, снабжавшей прядильными машинами всемирный рынок.
Ослабленный и почти парализованный транспорт, недостаток продовольствия, отсутствие снабжения многочисленными комплектующими (бегунками, ремизами, бердами, веретенами, валиками, кардами и т.п.) довершали картину.
Голод вытеснил большую часть рабочих в сельскую местность. В результате нехватка квалифицированных рабочих на предприятиях исчислялась от 30 до 75 %.
1 марта 1920 года делегация Глуховских рабочих обратилась к самому Ленину с просьбой приравнять размер продовольственного пайка на Глуховке к пайку рабочих «Электропередачи» и Москвы.
Снизилась производительность труда рабочих, так на Никольской мануфактуре она составила в 1918 году 71,9 % к уровню 1914 г., снизились и коэффициенты полезного действия станков: на бывшей Истомкинской мануфактуре КПД в 1918 г. составил 61,36 % при 77,68 в 1913 г.
Работали в первые годы после революции, в лучшем случае, до обеда, затем манифестации, собрания, спевки и т. п. Не случайно власти начинают бороться с отвлечением работников на различные «общественные мероприятия и обязанности» .
Саввинская фабрика одной из первых в отрасли была национализирована и получила новое название: «Пролетарская диктатура» . В 1918 году к фабрике, которая переживала все трудности отрасли, силами самих фабричных рабочих была подведена ветка железной дороги от станции Обираловка, в годы первой пятилетки фабрика реконструируется и оснащается новой техникой.
Павлово-Покровская фабрика (быв. Русско-Франц. анонимного общества), крупнейшее предприятие Павловского Посада, сразу же вслед за национализацией в конце 1918 года остановилась. Из 4 тысяч рабочих осталось только 273. Текстильщики города за неимением работы массами выезжали в другие губернии за хлебом и другими продуктами. Было создано несколько вооруженных продотрядов, которые занимались «заготовкой» хлеба далеко от дома. В городе в эти годы было около 4-х тысяч безработных, жители покидали его в поисках работы. В 1919 году из Павловского Посада выезжало только текстильщиков 7039 человек. За три послереволюционных года население города сократилось вдвое. Осенью 1922 года Павлово-Покровская фабрика начала работу. Стремление рабочих восстановить производство было так велико, что зарплата первого месяца ушла на приобретение хлопка, второго месяца – на топливо. К 1 октября 1924 года на фабрике уже работало 5769 человек. В 1927 году фабрика войдет в число лучших прядильных предприятий страны по итогам Первого Всесоюзного конкурса.
С 1921 года на началах «новой экономической политики» народное хозяйство Советского Союза начинает медленно, но возрождаться. Натуральная оплата труда была заменена денежной. Зарплата текстильщиков в эти годы по сравнению с рабочими других отраслей была самой низкой: текстильщики 32,63 рубля; металлисты 48,55 руб.; химики 42,2 руб.; пищевики 44,99 руб., средняя 43,75 руб. Постепенно стала распространяться сдельная форма оплаты, что способствовало удалению из рабочей среды посторонних, «чуждых элементов» , привлеченных на предприятия «классовыми» рабочими пайками, улучшению качественного состава рабочих и повышению производительности труда, которая к 1927 году достигла довоенного уровня.
В 20-х годах широкое развитие получили т. н. Общества смычки рабочих и крестьян, существовало такое общество и на Глуховской мануфактуре. На прошедшем в Глухове в первой половине 1925 года съезде рабочих и крестьян (1500 делегатов, 622 из них крестьяне) было высказано такое настроение крестьянства: «... крестьяне ставят вопрос о непосредственной смычке крестьянства с заграничным рынком: дайте нам свободно торговать с Западом...» Вопрос был, видимо, поставлен так: дайте возможность торговать, у нас (крестьянства) появятся деньги и мы поможем текстильщикм, покупая текстильные товары. Была поднята проблема, по-существу, свободного рынка и внутреннего и внешнего, которая на многие советские годы останется неразрешенной. История развития хлопчато-бумажной промышленности, в частности, подтверждает ее полную зависимость от покупательной способности крестьянства.
Хлопчатобумажная промышленность к 1927 году еще не восстановила полностью довоенного уровня, но движение к этому уровню было неуклонным. Доходы населения, которые росли по мере восстановления народного хозяйства, позволяли обратить внимание на насущную проблему обновления одежды, резко возрастает спрос на ткани. И государство вкладывает деньги в реконструкцию фабрик, в строительство новых. Мощность Городищенской фабрики (бывшая Четвериковых) выросла, например, на 60 %. Правда, многие фабрики увеличили свою мощность за счет ликвидации мелких предприятий и переноса на эти фабрики их оборудования – претворялась в жизнь политика концентрации производства.
В этот период проводятся работы по стандартизации и сокращению ассортимента тканей, что проявилось в специализации фабрик. Ассортимент тканей уменьшился почти в 10 раз.
Все больше появляется швейных фабрик, что также способствовало созданию стабильного рынка для ткацкого производства, расширению производства швейных ниток.
По данным 1930 года в Богородском уезде (напомним, что тогда уже часть волостей отошла к Орехово-Зуевскому и Московскому уездам) функционировали следующие предприятия отрасли:
В составе 3-его Государственного х/б треста:
Глуховская им.Ленина фабрика с прядильно-ткацким, ниточным и красильным отделениями (рабочих 12618 чел., веретен ватерных 102276, мюльных 28034, крутильных 47302, станков 3808);
Дрезненская прядильно-ткацкая и ватная фабрика (быв.И. Н. Зимина), (рабочих 4688 чел., веретен ватерных 81352, мюльных 16716, крутильных 1512, станков 1722);
Истомкинская прядильно-ткацкая фабрика (быв.Шибаевых), (рабочих 3181, веретен ватерных 18908, мюльных 34516, угарных 182, крутильных 336, станков 1712);
Павлово-Покровская (быв. Русско-Французского анонимного Общества), (рабочих 6207, веретен ватерных 113492, станков 2350), национализирована 5 декабря 1918 г. ;
Подгорная прядильно-ткацкая (быв. Ф. Зимина), (рабочих 1111, веретен ватерных 7952, мюльных 9102, станков 766);
Савинская прядильно-ткацкая и ватная (быв. В. Морозова), (рабочих 1713, веретен ватерных 12352, мюльных 8256, угарных 8100, станков 538)
Буньковская бумаго-ткацкая фабрика в то время принадлежала Богородскому промторгу, арендовалась Буньковской ткацкой артелью «Самодеятельность» и вырабатывала суровые ткани. На фабрике было занято 869 рабочих.
Применяла бумажную пряжу и шелко-бумаго-ткацкая промышленно-кооперативная артель имени Калинина, в которой было занято 921 рабочий. Артель в деревнях Ямкино и Молзино выпускала шелковые, полушелковые и бумажные, суровые ткани. Ткацкие отделения имели большинство колхозов района вплоть до середины 50-х годов нашего века.
Бумажные чулки и носки производила Чулочная фабрика Богородского промторга, на которой работало 165 рабочих.
Истомкинская фабрика из-за отсутствия полноценного сырья осваивала котонин – волокно, получаемое из отходов льна путем специальной переработки. Котонин заменял до 20 % хлопка.
Фабрика стремилась отметить начало XVII съезда партии повышением доли котонина до 50 %. В 1931 году все производство фабрики электрифицируется.
На Истомкинской фабрике в начале 20-х годов прошло несколько забастовок рабочих на почве голода и безработицы, не спокойно было и на Глуховке. Об этом свидетельствует циркулярное письмо Ф. Э. Дзержинского, направленное им 18 августа 1925 г. от имени ВСНХ СССР руководителям промышленности. Письмо констатирует недостатки в управлении промышленностью на местах, администрирование бывших рабочих, ставших руководителями. Поднимался в письме больной для всего советского периода вопрос о решении хозяйственных вопросов путем «нажима через парторганы» . Прямо указано в нем и о «ряде стачек в текстильной промышленности» . О Глуховской мануфактуре говорится, что там «...скопилось такое количество элементов бесхозяйственности, снижающих производительность рабочего, а тем самым и его заработок, что некоторый пересмотр норм и расценок без всякой подготовки к этому рабочей массы, привел к конфликту, вызвавшему временную остановку фабрики» .
К концу 1923 года на Глуховке с новой остротой возникла жилищная проблема – недостача жилой площади выразилась в 110 тысяч кв. аршин (55,6 тыс. м 2 ), на 1 человека приходилось в 1923 году 3,9 м 2 . В это время фабрики работали с нагрузкой, составляющей около 45 % объемов 1913 года, денег на новое строительство не было. В январе 1924 года в среде рабочих создалась инициативная жилищно-товарищеская группа, которая была сначала небольшой – всего 35 человек с капиталом по 50 рублей от каждого (в рассрочку на пять месяцев). После долгих уговоров Богородско-Щелковский трест, которому тогда подчинялся комбинат, выдал на нужды жилищного строительства 100 тысяч рублей. Местные профсоюзные и партийные организации прибавили 10 тыс.руб. После таких взносов в товарищество вступило около 1000 рабочих с семьями. За год удалось построить новый Ленинский поселок из 52 домов с 123 квартирами. Между домами участки, площадью по 400 саж. 2 (1821,5 м 2 ), были засажены фруктовыми деревьями. Применялась каркасно-комбинированная система строительства: деревянные здания были обложены снаружи кирпичом и оштукатурены. Большинство же домов – полностью деревянные. Предполагалось построить 660 домов, клуб, ясли и создать новый, социалистический город-сад. Трудности с финансированием, однако, не позволили осуществить полностью задуманное, но и то, что удалось, на много лет помогло решить проблему жилья для нескольких десятков семей.
До начала 30-х годов производственная деятельность Глуховского комбината основывалась на технико-энергетической базе, доставшейся ему в наследство от Богородско-Глуховской мануфактуры. С 1930 года началась внедрение новой техники в прядильном производстве, была введена в эксплуатацию Ново-Гребенная фабрика. Осваивался прибор Казабланка, внедрение которого повышало крепость пряжи и ее чистоту, экономило расход рабочей силы и электроэнергии. Для изучения передового опыта перед пуском в эксплуатацию фабрики в Германию, откуда поставлялось оборудование, был послан работник Глуховского комбината Холмогоров. Строительством руководил инженер-строитель Дмитриев, директором комбината в эти годы был Шахов, председателем производственной комиссии «прядилки» Клюшкин. Новая фабрика, рассчитанная на работу более тысячи рабочих, должна была выпускать 21 номер пряжи, что было ориентировано на массовый выпуск ниток для развивающейся швейной промышленности. Новогребенная фабрика позволила начать выработку высококачественных сортов тканей из гребенной тонкой и крученой пряжи.
Ново-ткацкая фабрика постройки 1907 года, продолжавшая оставаться одной из самых совершенных в отрасли, в конце 30-х годов перешла на выпуск «забытого» дореволюционного ассортимента тканей «высокого сорта» , а также технических тканей – кальки, спецшагрени, ленты для пишущих машинок.
Ткачами Глуховки была изготовлена ткань «перкаль» , из которой были выполнена оболочка знаменитого стратостата «СССР» .
Рабочих на фабриках Глуховского комбината в 1933 году было около 13 тысяч человек. В год производилось 8,5 тн.пряжи, около 35 тысяч метров суровых и 61 тысяча метров готовых тканей, а также чуть более 111 тысяч катушек ниток. В 1939 году один из работников комбината – Петр Владимирович Перцев, прошедший путь от рабочего до начальника цеха, первым был награжден орденом Ленина, ткачиха Новоткацкой фабрики Мария Петровна Полозова – орденом Трудового Красного Знамени, начальник красильного цеха ОКФ Николай Васильевич Новиков, работницы Анна Федоровна Баламутина и Евдокия Ивановна Войнова – орденами «Знак Почета» .
Вспоминает ткачиха Якушева: «Что у меня было из мебели до революции, стыдно теперь вспомнить: стол-каток деревянный, кровать, которую и кроватью назвать нельзя, – дрыгалка, спали на барахле. Теперь что я имею: 2 стола хороших, один дубовый, на заказ делали, гардероб, тоже на заказ делали, буфет, диван ковровый, стулья венские, этажерку для книг, две швейные машины ножные, два велосипеда, кровать одна 105 рублей стоит, две перины, 8 подушек. На полу и стенах ковры, трюмо, радио. Теперь у меня сад свой, огород, картошка своя... 10 яблонь имеется, малина, черная смородина, крыжовник, цветов много... Раньше ничего не читали, а теперь газеты получаем, в клуб ходим» .
Ткачиха Евдокия Егоровна Каванина после революции получила комнату, стала часто бывать в кабинете директора фабрики. Директором был назначен молодой ткач и он часто собирал пожилых рабочих для совета. Весной 1937 года Евдокия Егоровна, которой было уже 73 года, публикует в местной газете письмо: «Великий Сталин неустанно учит нас революционной бдительности. Эта бдительность должна быть особенно высока сейчас, после процесса над бандой жуликов и вредителей из лагеря кровавого агента фашизма – Троцкого... Проработав на производстве 63 года и испытав на себе невыносимый гнет фабриканта-капиталиста Морозова, я дожила до такого золотого времени, когда на нашей родине молодым везде дорога, а старикам – почет...» Возможно, что она написала такое письмо после случайной встречи со Сталиным около Царь-пушки в Кремле. На ее слова: «...теперь и помереть можно», Сталин ответил: «Чего вам умирать? Пусть другие умирают. Вы еще поработаете» .
В эти годы на Глуховке вводятся в эксплуатацию детские ясли и сады, столовые. Женщины – ткачихи стали обладать большим свободным временем и вовлекались в самую разнообразную общественную работу. Вспоминает ткачиха Ново-ткацкой фабрики Бокарева (49-ть лет): «От революции я получила новую, хорошую жизнь. Живу в фубровском доме, квартиру имею в три комнаты, отдельная кухня, водопровод... От дореволюционного времени остались комод и табуретка. Сейчас имею два гардероба, ...перину, кровать (не простую, а с шишками). Установила у себя на квартире радио... Сама учусь в кандидатской школе и участвую в общественной работе. Я рабкорка «Погонялки» [глуховская многотиражная газета], общественный инспектор по охране труда, член соцбытового сектора цехкома, санитарный инспектор, член шефской бригады над райздравом... Как только будет прием в партию – обязательно подам заявление». Оптимизм воспоминаний рабочих Глуховки, однако, мало соответствует фактическому уровню жизни в СССР того времени - цены на продукты питания, например, выросли в 1935 году по сравнению с 1930-м в среднем в 6 раз, а заработная плата поднялась за это время не более чем в 3 раза. В стране в это время существовала карточная система, которая была отменена только в 1939 году.
В предвоенные годы большая группа работников Глуховских фабрик была награждена орденами и медалями: орден Ленина получил Петр Владимирович Перцев, орден Трудового Красного Знамени – ткачиха ново-ткацкой фабрики Мария Петровна Половова, орден Знак Почета – начальник красильного цеха Николай Васильевич Новиков, Анна Федоровна Баламутина и Евдокия Ивановна Войнова, медали За Трудовое Отличие – Татьяна Ивановна Соколова, Зинаида Васильевна Соломонова, Алексей Михайлович Иванов.
В конце 30-х годов на Истомкинской прядильно-ткацкой и отбельно-красильной фабрике было занято около 8 тысяч рабочих. Директором фабрики была ткачиха-стахановка А. М. Карпова.
При фабрике в это время работала школа для малограмотных, курсы техминимума, «стахановские» школы.
С началом Великой Отечественной войны 603 работницы Глуховского комбината овладели мужскими специальностями, 815 женщин «Глуховки» были награждены орденами и медалями СССР. Большим подспорьем в голодные военные годы стало созданное еще в конце 30-х годов собственное подсобное сельское хозяйство.
Поделитесь с друзьями