Часть 1. Начало. АОН–1. ВАКШС ВВС
Симаков А. И.
Начало
Вплоть до середины второго десятилетия XX века ни на одной из топографических съёмок местности населённый пункт под таким названием в этом районе Московской губернии зафиксирован не был. Примером этому утверждению может служить фрагмент «Карты окрестностей Москвы», изданной Народным комиссариатом путей сообщения СССР в 1925 году.
Только что окончилась Гражданская война. Потерявшая (по приблизительным данным) от восьми до тринадцати миллионов человек, страна буквально лежала в руинах. Из-за недостатка сырья и топлива останавливались заводы. Ущерб народному хозяйству был огромен. Несмотря на всё это в целях подготовки вооружённых сил к возможной войне и сохранения высокой мобилизационной готовности при резко сократившейся численности армии, в Советском Союзе был проведён целый комплекс мероприятий, известных как «военная реформа».
Ещё в 1910 году итальянский дивизионный генерал Джулио Дуэ (Douhet) выдвинул идею о ведущей роли авиации в будущей войне. Свои взгляды военный теоретик изложил в книге под названием «Господство в воздухе», опубликованной в 1921 году.
«Воздушный флот, открывая человеку новое поле действий – воздушное пространство, неизбежно должен был привести человека к борьбе также и в воздухе. Летательный аппарат, благодаря своей независимости от земной поверхности и быстроте передвижения, превосходящей скорость какого бы то ни было другого средства, является наступательным оружием. Наступательная способность летательного аппарата так велика, что приводит к следующему, абсурдному, по существу, заключению: для защиты от воздушного нападения требуется больше сил, нежели для самого нападения. Завоевать господство в воздухе – значит победить, а потерпеть поражение в воздухе – значит быть побеждённым и вынужденным принять все те условия, какие неприятелю угодно будет поставить. Воздушная армия должна состоять из бомбардировочных частей и частей воздушного боя; первые предназначены для наступательных действий против наземных целей, вторые – для того, чтобы дать первым возможность действовать даже при наличии воздушного противодействия со стороны неприятеля. Ясно, что чем более значительной будет бомбардировочная мощь воздушной армии, с тем большей лёгкостью она сможет разрушить всё то, что на земле питает неприятельскую авиацию, т. е. завоевать господство в воздухе. Поэтому бомбардировочная мощь воздушной армии должна быть возможно большей»[5].
Нигде идеи Джулио Дуэ не были приняты в качестве основного направления, положенного в основу строительства вооружённых сил и авиации. Но, с другой стороны, нельзя не отметить то, что его взгляды в большей или в меньшей степени повлияли на умы военачальников. В результате этого, идеи завоевания «господства в воздухе» стали осуществляться армиями многих стран мира. Не исключением стал и Советский Союз. В середине 20-х годов командованием Московского военного округа было принято решение о строительстве недалеко друг от друга сразу двух военных аэродромов. Большой лесной массив в северо-восточной части Московской области был признан Военным ведомством наилучшим местом расположения этих объектов.
Первым шагом на пути к выполнению этой задачи явилась реализация программы транспортного обеспечения будущих авиационных гарнизонов. В начале 1926 года началось строительство участка северного направления Московской железной дороги от станции Щёлково до оконечного его пункта – станции Монино, которая появляется на Карте Московской губернии, выпущенной в 1928 году Военно-топографическим управлением ГУРККА. Буквально через год железнодорожный разъезд Монино, где на тот момент проживало 28 человек (22 мужчины и 6 женщин), был отмечен на страницах справочника Московской губернии, изданного Московским Статистическим Отделом по материалам Первой Всесоюзной переписи населения 1926 года[6].
Летом 1929 года начальник 31-го Управления Военно-Строительных работ Рабоче-крестьянской Красной Армии Константин Васильевич Маслов, согласно полученным им указаниям, предпринял первые шаги к началу осуществления планов Военного ведомства. После проведённого Московским Земельным отделом отчуждения у Щёлковского лесничества земли вместе с лесом для специальных целей, недалеко от станции Монино началось строительство аэродрома. На нелёгкую работу по очистке выделенной военному ведомству территории от вековых деревьев были мобилизованы рабочие и крестьяне расположенных поблизости населённых пунктов. Очень скоро на месте вырубленного леса стали появляться постройки нового территориального образования под общим названием Монино.
В 1929 году начальником Монинского авиагарнизона, реально существовавшего пока только на бумаге, был назначен комбриг Константин Васильевич Маслов.
Территория, расположенная к северу от железнодорожного полотна, получила название «Грабари». Два жилых барака, сараи и огороды, построили здесь «для себя "грабари", приходившие выкорчевывать пни от сведённого на этом месте леса»[7].
Само же слово грабарь произошло от Польского "grabazz" – землекоп и Немецкого "Graber" – землекоп, "graben" – копать[8].
«Грабари» и часть населённого пункта Монино, расположенная к югу от железнодорожной ветки, получившая название «Рабочий городок», были открыты для свободного доступа. Здесь стояли деревянные бараки, в которых проживали, в основном, сезонные рабочие, непосредственно принимавшие участие в строительстве нового авиационного гарнизона.
В рамках мероприятий по борьбе с эпидемией сыпного тифа, охватившего Щёлковский район, местным исполкомом было дано указание 31-ому Управлению Военно-Строительных работ к 1 мая 1930 года при станции Монино построить баню, обеспечив мытьём в ней раз в неделю всех прибывающих сюда сезонных рабочих.
Кроме бани и бараков в Рабочем городке появились котельная и большой конный двор, что вполне объяснимо. В трудные послевоенные годы всю самую тяжёлую непосильную работу приходилось выполнять верному помощнику человека – обыкновенной лошади. Это выносливое животное заменяло собой практически любой вид наземной техники – от автомобиля до трактора.
Основная часть населённого пункта, предназначенная для размещения воинских подразделений Монинского гарнизона, имела статус закрытой охраняемой территории со строгим пропускным режимом. Она включала в себя, собственно, военный аэродром со всей его инфраструктурой и отдельно расположенные друг от друга техническую и служебную жилую территории.
Монинский военный аэродром, являвшийся частью полигона Управления ВВС РККА, вобрал в себя все передовые достижения того времени, накопленные советскими учёными и конструкторами в области строительства объектов данного профиля. Решение этой трудной задачи было необходимым условием, поставленным командованием Военно-воздушных сил перед руководством Управления Военно-Строительных работ № 31.
Современная дренажная система, централизованная подача топлива на стоянку самолётов по подземному трубопроводу, изготовленные из цементобетонных плит две взлётно-посадочные полосы, девять больших металлических ангаров, – всё это позволило полностью снять проблему приёма аэродромом самолётов большой грузоподъёмности. Уже весной 1930 года сюда стали поступать первые серийные тяжёлые монопланы АНТ-4. Тактико-технические данные новой двухмоторной машины вполне укладывались в рамки полученного от военных задания. Предложенный конструкторским бюро АГОС (авиация, гидроавиация, опытное строительство) Центрального аэрогидродинамического института (ЦАГИ), самолёт отвечал всем требованиям «бомбовоза тяжёлого типа». Вскоре созданное под руководством Андрея Николаевича Туполева цельнометаллическое воздушное судно получило новое обозначение – ТБ-1 и стало именоваться «тяжёлым бомбардировщиком».
Тем временем, строительство Монинского гарнизона не прекращалось ни на минуту. Константин Васильевич Маслов «...вникал во все детали работы инженерных подразделений, был всегда в курсе различных хозяйственных проблем, проявлял трогательную заботу о сохранении деревьев и кустарников и сумел так разместить строения, что они и поныне утопают в зелени»[9].
В первом многоэтажном здании, построенном на технической территории Монинского гарнизона, была размещена школа младших авиационных специалистов (ШМАС). Не сохранившийся до настоящего времени бывший корпус «Д» теперь уже не существующей Военно-Воздушной академии имени Ю. А. Гагарина, в котором находилась школа, стал в том далёком 1930-ом году по сути своей и учебным зданием, и казармой, и служебным семейным общежитием.
В 1931 году командование ВВС Московского военного округа завершило формирование на Монинском военном аэродроме 17-ой и 23-ей Тяжёлобомбардировочных авиационных бригад, имевших на вооружении по четыре эскадрильи тяжёлых двухмоторных бомбардировщиков ТБ-1. Конструкционные особенности и технические параметры новых советских «бомбовозов» позволили талантливому инженеру Владимиру Сергеевичу Вахмистрову воплотить в жизнь свою идею по созданию тяжёлого авианосца.
Главной задачей проекта СПБ (составного пикирующего бомбардировщика) было увеличение дальности полёта истребителей при выполнении боевых задач без дополнительной заправки.
Тяжёлый бомбардировщик ТБ-1
До момента расцепления с бомбардировщиком они не расходовали горючее из своих баков, и этот запас топлива обеспечивал им самостоятельное возвращение на аэродром.
Самолёт под названием «Звено» представлял собой авианосец, в качестве которого был использован тяжёлый бомбардировщик ТБ-1. Работа по практической реализации проекта на Монинском аэродроме началась во второй половине 1931 года. 3 декабря состоялось первое испытание составного авианосца. На его крыльях были специальными замками закреплены два истребителя И-4, нижние плоскости которых были удалены в целях защиты от вращающихся винтов тяжёлого бомбардировщика.
Бомбардировщик ТБ-1 с истребителями И-4
Первый испытательный полёт прошёл успешно и все 3 самолёта благополучно совершили посадку. В период проходивших с 20-го мая по 15 июня 1932 года государственных испытаний, «Самолёт-Звено-1» выполнил в общей сложности девять программных контрольных и испытательных полётов с расцепкой истребителей в воздухе. На 10 июня 1932 года был запланирован перелёт СЗ-1 в район Киева. Пройдя без посадки 1275 км, воздушный авианосец в ходе демонстративного налёта должен был выпустить истребители, сбросить на полигон 1000 кг бомб и вернуться в Монино. Однако непогода помешала полностью выполнить полётное задание. Сильный встречный ветер заставил экипаж произвести расцепку в районе Брянска, что, впрочем, не повлияло на положительный отзыв о проведённых испытаниях.
С возведением в 1932 году рядом с первым ещё двух, не сохранившихся до настоящего времени корпусов (корпуса «А» и «В» бывшей Воздушной академии им. Ю. А. Гагарина), постепенно стал формироваться облик территории, предназначенной для различных подразделений и служб Монинского гарнизона. Тогда же на технической части военного городка была построена водонапорная башня и запущена котельная, до настоящего времени практически бесперебойно подающая тепло и горячую воду всем потребителям большей части городского поселения Монино. Под место проживания военнослужащих была выделена часть авиагородка, которая со временем стала носить название «территория ДОС» (домов офицерского состава). На служебной жилой территории в то время практически ещё не существовало улиц, как таковых. Первые два здания, построенные здесь в 1932 году для размещения личного состава Монинского военного гарнизона, получили странные на первый взгляд почтовые адреса – 1-й ДОС (ныне улица Маршала Красовского, дом №2) и 3-й ДОС (улица Авиационная, дом №3). В небольшом бараке, расположенном между этими жилыми домами в районе здания бывшего Дома быта, некоторое время находился некогда всенародно известный Монинский завод фруктовых вод Управления торговли Московского военного округа. Позже, когда на этом месте в 1934 году началось строительство ещё одного жилого здания – 2-го Дома офицерского состава (улица Генерала Белякова, дом №1), завод «переселили» на техническую территорию гарнизона. Сладкая продукция этого предприятия пользовалась повышенным спросом не только «у себя на родине». Долгие годы газированные напитки завода фруктовых вод реализовывались через магазины и рестораны, как самой столицы, так и Подмосковья. С наступлением весны на улицах Монино появлялись бочки с хлебным квасом, изготовленным на том же предприятии.
К началу 1932 года конструкторское бюро Андрея Николаевича Туполева завершило работы по проекту представителя нового поколения советских «бомбовозов». Тяжёлый четырёхмоторный бомбардировщик АНТ-6 проектировался и строился по заказу Особого технического бюро по военным изобретениям специального назначения. Остехбюро возглавлял талантливый советский инженер Владимир Иванович Бекаури. Уже в феврале месяце 1932 года получивший обозначение ТБ-3 самолёт был готов к испытаниям. В начале апреля того же года на Монинском аэродроме состоялся демонстрационный показ этого гиганта командованию Военно-воздушных сил Московского округа. Осенью 1933 года здесь же прошли испытания нового «детища» проекта Владимира Сергеевича Вахмистрова – самолёта-авианосца, основой которого стал тяжёлый бомбардировщик ТБ-3.
На своём «теле» воздушный гигант нёс к цели уже три истребителя И-5 (один из них был закреплён на фюзеляже, а два – на крыльях).
Бомбардировщик ТБ-3 с истребителя И-5
К осени 1932 года 17-я Тяжёлобомбардировочная авиабригада, имевшая большой опыт эксплуатации машин такого класса, пополнилась десятью цельнометаллическими монопланами ТБ-3. Всестороннее изучение технических и лётных характеристик нового тяжёлого бомбардировщика давалось непросто. К пилотам предъявляли очень высокие требования. Они в обязательном порядке должны были налетать значительное количество часов на ТБ-1. Затем полагалось около двух десятков полётов с инструктором на самом ТБ-3. Будущих же командиров экипажей этих «воздушных гигантов», в дополнение ко всему, ожидали ещё и длительные тренировки на правом сиденье бомбардировщиков в качестве вторых пилотов.
Между тем, недалеко от станции Щёлково Военным ведомством было завершено строительство второго аэродрома, на «плечи» которого возлагалась не менее ответственная задача. Именно сюда планировалось перевести Научно-испытательный институт Военно-воздушных сил Рабоче-крестьянской Красной Армии, предназначенный для проведения лётных испытаний и исследований в области военной авиационной техники. Расположенный всего в нескольких километрах, Щёлковский военный аэродром своими характеристиками ни в чём не уступал своему «соседу». Его бетонная взлётно-посадочная полоса хорошо просматривается на современном панорамном снимке чуть выше и левее лётного поля Монинского аэродрома.
Процедура перебазирования Научно-испытательного института ВВС с территории Центрального аэродрома города Москвы на Щёлковский военный аэродром 11 ноября 1932 года вылилась в неофициальный парад Военно-воздушных сил СССР.
Колонну новых тяжёлых бомбардировщиков, пролетевших в этот день над Красной площадью столицы, возглавил самолёт ТБ-3 с экипажем под командованием лётчика-испытателя НИИ ВВС Валерия Чкалова. Демонстрация современных боевых машин была сопряжена с определённым риском. Безопасность полётов особо контролировалось различными специальными службами, в том числе и отвечающими за состояние принимающей участие в параде авиационной техники. Одним из таких подразделений стала воинская часть п/я 1139.
Передвижная производственная база, предназначенная для капитального ремонта 4-х моторных тяжёлых бомбардировщиков ТБ-3 в полевых условиях вдали от мастерских и авиапредприятий, представляла собой «авиаремонтный поезд», который «состоял из 44 специально оборудованных 4-осных Пульмановских вагонов, в которых размещены: новая электростанция, центральное и индивидуальное отопление, производственные цехи всех авиаспециальностей, складские, технические и хозяйственные службы. Кроме того, авиапоезд мог по мере надобности к месту ремонта самолётов выделять ж.д. летучки и автолетучки из имеющихся 16 единиц автомашин».[10]
Формирование этого мобильного подразделения ВВС Красной Армии было закончено к маю 1933 года. Практически сразу после окончания первомайского воздушного парада железнодорожный состав, предназначенный, главным образом, для технического обслуживания тяжёлых бомбардировщиков ТБ-3, защищающих восточные рубежи нашей Родины, прибыл на станцию Монино. Здесь была проведена погрузка всего необходимого имущества, включая автомобильную технику в дополнительные вагоны. В июне месяце того же года авиационно-ремонтный поезд тремя эшелонами направился на Дальний Восток.
Своеобразным «обслуживанием» тяжёлых бомбардировщиков являлась истребительная авиация, которая выполняла задачи сопровождения и боевого прикрытия воздушных гигантов. Одним из слабых мест «лёгкой» авиации было малоэффективное огневое вооружение, что не позволяло лётчикам самим атаковать крупную вражескую технику. Пулемёты небольшого самолёта оказались практически безопасными для цельнометаллических бомбардировщиков и неспособны были нанести им сколь серьёзные повреждения. Только установка на истребителях специальных безоткатных авиационных пушек большого калибра, не создающих так называемой «отдачи» – давления в направлении, противоположном движению заряда при стрельбе, могла помочь лёгкому самолёту в воздушном единоборстве со своим мощным противником.
Ведущим специалистом СССР в области разработки систем данного вида вооружения считался главный конструктор ОКБ-1 Артиллерийского управления РККА Леонид Васильевич Курчевский.
Проектировать истребитель сопровождения самолётов бомбардировочной авиации, способных с помощью своего вооружения вести тактический бой, против любых видов летательных аппаратов противника, было поручено Центральному конструкторскому бюро № 39 Технического отдела Экономического управления ГПУ. Не дожидаясь результата работ коллектива КБ Главного Политуправления, конструкторское бюро АГОС Центрального аэрогидродинамического института, предложило свой проект истребителя, построенного специально под новый вид авиационного вооружения. Первые испытания так называемых динамореактивных пушек были поручены Научно-испытательному институту Военно-воздушных сил РККА. В связи с переводом этой организации на Щёлковский военный аэродром, некоторую часть работ института, связанных с практическим применением новой авиационной техники, взяла на себя Монинская база.
И-12 (АНТ-23)
И-Z (И-ЗЕТ)
Именно сюда 8 февраля 1931 года лётчик-испытатель Центрального аэрогидродинамического института Иван Фролович Козлов посадил самолёт И-12 (АНТ-23), специально разработанный инженерами конструкторским бюро АГОС ЦАГИ под динамореактивные авиационные пушки Леонида Курчевского. Здесь со специальных деревянных помостов из нового вида оружия были проведены наземные стрельбы. В процессе их проведения было выявлено наличие значительных нагрузок, разрушающих непосредственно саму конструкцию самолёта – носителя артиллерийской системы. Через два года на полигоне Управления ВВС в Монино проводились испытания одного из первых экземпляров истребителя со странным названием И-Z (И-ЗЕТ), созданного под руководством ведущего инженера Центрального конструкторского бюро № 39 Дмитрия Павловича Григоровича. Одна боевая динамореактивная авиационная пушка АПК-4 конструкции Леонида Васильевича Курчевского была установлена под левой плоскостью самолёта, а под правой – её макет, полностью соответствующий настоящему орудию, как по своей массе, так и по габаритам. «Проверку качества» перспективного образца военной техники, окутанного завесой строгой секретности, проводил лётчик-испытатель Московского авиационного завода №39 Юлиан Иванович Пионтковский. При этом, собственно, было неизвестно, что являлось в большей степени тайной – сам самолёт, или его новейшее вооружение.
С 1932 года в СССР начал создаваться новый мобильный род войск, предназначенный для выполнения боевых задач в тылу противника. Самолёты того времени были неприхотливы: они вполне могли обходиться без аэродромов. Для осуществления взлёта и посадки им хватало простой ровной площадки, но садиться под огнем врага было далеко небезопасно. Выход нашли.
Шёлковые купола со стропами уже тогда довольно прочно вошли в практику авиации, но они рассматривались исключительно как спасательное средство.
И вот тогда появилась идея сбрасывать с парашютами военнослужащих. Подразделение «крылатой» пехоты приземлится там, где не сядет самолёт, да и уничтожить группу десантников было гораздо труднее, чем поразить заходящую на посадку или стоящую на земле машину.
ТБ-1 c подвесной кабиной
В конце мая 1933 года на Монинском военном аэродроме начались сборы десантных отделений стрелковых дивизий Московского военного округа.
Прыжки с парашютом осуществлялись из самолётов ТБ-1, оборудованных подвесными кабинами системы выдающегося советского инженера и конструктора Павла Игнатьевича Гроховского, возглавлявшего в те годы Особое конструкторское производственное бюро Военно-воздушных сил Красной Армии. Подвесная десантная кабина КП-1 крепилась непосредственно под фюзеляжем самолёта. Она была рассчитана на шестнадцать человек и весила около тонны. Всё это, безусловно, негативно отражалось на лётных характеристиках ТБ-1, увеличивая разбег, ухудшая манёвренность и уменьшая скорость тяжёлого бомбардировщика.
Наряду с созданием авиационной техники, осуществляющей доставку парашютистов, специалисты Военно-воздушных сил занимались разработкой тактики ведения десантными подразделениями боевых действий и организации подрывной и диверсионной работы в тылу противника. По предложению НИИ ВВС к этой работе была подключена «Центральная школа связи собаководства и голубеводства», накопившая большой опыт по дрессировке служебных собак. Животные, сброшенные с самолёта в специальных коробах, доставляли взрывчатку, находившуюся у них на спине в так называемых «сёдлах», к объектам, подлежащим ликвидации. При этом четвероногий диверсант должен был остаться в живых, поскольку хитроумный «механизм седла» состоял «из двух частей – бойка с пружиной, воздействующего на капсюль и механизма, воздействующего на шпильки, с помощью которых собака освобождается от»[11] своего смертоносного груза.
В конце декабря 1934 – начале января 1935 года на территории Монинского аэродрома под руководством заместителя начальника штаба Военно-воздушных сил РККА комкора Василия Константиновича Лаврова были проведены учебные тренировки по программе подготовки собак для выполнения диверсионных актов в тылу условного противника. В ходе испытаний, имитирующих атаку на вражеский аэродром, «две собаки породы немецкая овчарка, сброшенные с 300 метров, после раскрытия коробов уверенно пошли на цель» – самолёты-мишени, предназначенные для выполнения задачи, «Альма немедленно сбросила седло рядом с целью, Арго не сумел сбросить из-за неисправности механизма»[12]. Учебной задачей ещё одной пары четвероногих диверсантов стал «подрыв» участка полотна Северной железной дороги, проходившей рядом с Монинским аэродромом.
Уже с начала 30-х годов от станции Щёлково до станции Монино была пущена 130-местная двухэтажная автомотриса конструкции инженера Николая Ивановича Дыренкова, осуществлявшая до полного завершения работ по электрификации этого направления железной дороги все пассажирские перевозки на этом перегоне.
С июля по октябрь месяц 1934 года на Монинском военном аэродроме проходили испытания «телемеханического» самолёта, оборудованного радиоуправляемым автопилотом. Ещё в 20-х годах автор изобретения Владимир Иванович Бекаури предложил Военному ведомству ряд проектов различного вида вооружений, управляемых на расстоянии при помощи радиосигналов.
Идея создания телеуправляемого самолёта-бомбы, способного доставить около полутонны взрывчатки с подмосковного аэродрома в любую точку Северного полушария Земли была во-истину фантастична. Поднявшись в небо при помощи пилота, загруженный боеприпасами тяжёлый бомбардировщик ТБ-3, сопровождаемый «ведущим» самолётом, шёл по заданному маршруту к объекту, подлежащему уничтожению. При подлёте к цели пилот пересаживался в истребитель, подвешенный к бомбардировщику по схеме Вахмистрова, на котором он и возвращался домой. Далее управление ТБ-3 и его пикирование на намеченную цель производилось с помощью автопилота, команды на который подавались по УКВ передатчику с самолёта, ведущего «телемеханическую бомбу». Наряду с освоением новых систем авиационного вооружения, в Монино проводились учебные тренировки, связанные с отработкой практических навыков по обращению с «нетрадиционными» средствами ведения боевых действий.
Одним из самых эффективных методов борьбы с противником в 30-е годы считалось так называемое «химическое оружие», действие которого основано на токсических свойствах отравляющих веществ (ОВ). Ядовитые вещества, находящиеся в твёрдом, жидком и газообразном состоянии, способные вызывать необратимые реакции в организме, как людей, так и животных, стали применяться ещё во время Первой мировой войны. Уже 15 августа 1925 года в Красной Армии было создано Военно-химическое управление, которое с 1-го мая 1932 года «становится центральным органом Наркомвоенмора СССР по руководству боевой и технической подготовкой химических войск и по военно-химической подготовке частей РККА»[13].
В Военно-воздушных силах, наряду с начинёнными различными видами отравляющих веществ авиабомбами, для поражения противника на большой территории и заражения местности использовались выливные авиационные приборы (ВАПы) – ёмкости цилиндрической формы, крепившиеся под самолётом.
29 мая 1935 года на Монинском полигоне руководством воинской части №1395 Московского военного округа и силами 23-ей тяжёлобомбардировочной авиационной бригады были проведены специальные авиахимические учения МВО. В ходе демонстрации готовности Военно-воздушных сил к работе с отравляющими веществами, по распоряжению Командующего округом Августа Ивановича Корка из ВАПа, установленного на одномоторном биплане Р-5, на цель был вылит имитатор отравляющего вещества, изготовляемого на основе горчичного газа (иприта). По недосмотру начальника химической службы выливной прибор самолёта вместо имитатора был заправлен боевым ипритом, в результате чего серьёзно пострадало три человека, несмотря на то, что все они были в специальной одежде. Будучи полностью уверенными в том, что используемое на учениях отравляющее вещество не настоящее, солдаты надели на себя защитные комбинезоны без соблюдения всех требований безопасности, что в результате и привело к столь печальным последствиям. После этого инцидента отработки учебных задач с применением отравляющих веществ, изготовленных на основе иприта, стали проводиться только на специально оборудованных площадках[14].
АОН–1
В период с декабря 1935 по январь месяц 1936 года в Военно-воздушных силах РККА было сформировано крупное авиационное соединение, предназначенное «для решения оперативных и стратегических задач, поставленных Главным Командованием, в ходе самостоятельных воздушных операций». На основании приказа Народного комиссариата обороны СССР № 001 от 8 января 1936 года новое оперативно-стратегическое объединение РККА получило наименование: «АОН (армия особого назначения) – авиационная армия Резерва Главного Командования»[15].
Командующим 1-й Армией Особого Назначения был назначен комкор Василий Владимирович Хрипин. «Командующий АОН пользовался правами командующего войсками округа и подчинялся непосредственно Наркому обороны»[16].
До мая месяца 1938 года в состав 1-ой Армии Особого Назначения входили три авиакорпуса, первый из которых базировался на аэродроме Монино, а два других были дислоцированы в Калинине (ныне – Тверь) и Воронеже. Основой 1-го авиакорпуса армии Резерва Главного Командования АОН-1 стала 23-я тяжёлобомбардировочная авиационная бригада.
К этому времени для размещения военнослужащих и членов их семей на жилой территории Монинского гарнизона был построен 4-й Дом Офицерского Состава (ныне улица Маршала Красовского, 4).
Культурно-воспитательным, просветительским и досуговым центром гарнизона стал ДКА – Дом Красной армии, открытый в 1935 году. Для обучения же подрастающего поколения было построено 2-х этажное здание школы № 20 имени Максима Горького.
В настоящее время это первое из трёх зданий средней школы № 1 имени маршала авиации Фёдора Яковлевича Фалалеева.
Не осталось без внимания и воспитание «физически крепких борцов за социалистическую Родину». Лучшего места, чем Монинский стадион (в то время, расположенный за зданием госпиталя) для проведения в жизнь этого благородного начинания просто невозможно было найти.
Командование ВВС Рабоче-крестьянской Красной Армии повышало свои требования и к различного рода боевой технике.
Одним из самых необычных, на первый взгляд, объектов внимания Начальника Управления Военно-воздушными силами РККА Якова Ивановича Алксниса стал обыкновенный трактор с «революционным» названием «Коминтерн».
Серийный выпуск этого гусеничного тягача был освоен Харьковским паровозостроительным заводом по заданию Главного артиллерийского управления РККА в 1935 году.
В марте месяце 1936 года на Монинском аэродроме были проведены эксплуатационные испытания машины, предназначенной, в первую очередь, для транспортировки систем артиллерийского вооружения на предмет её использования различными службами Военно-воздушных сил. С дополнительным грузом от шести до восьми тонн с платформой и двумя прицепами «Коминтерн» легко проходил по любой глубины снежному покрову, при этом свободно преодолевая небольшие рвы и придорожные канавы. Кроме этого, тягач с честью выдержал экзамен, связанный с выполнением своих непосредственных функций – транспортировкой тяжёлой военной техники. В присутствии комиссии трактором «Коминтерн» было проведено несколько буксировок по заснеженному аэродрому, стоящих на обычном колёсном шасси бомбардировщиков ТБ-3. В то же время, попытка сдвинуть с места воздушного гиганта, «обутого» в примёрзшие к лётному полю лыжи, не увенчалась успехом. Несмотря на это, по итогам проведённых на Монинском аэродроме испытаний, трактор «Коминтерн» по всем своим показателям был принят на вооружение Военно-воздушными силами Рабоче-крестьянской Красной Армии.
Что касается «небесной» техники, одним из пожеланий командования Военно-воздушных сил было увеличение максимальной дальности и высоты полёта поставляемых в войска тяжёлых бомбардировщиков. В период с марта по апрель месяц 1936 года первые усовершенствованные отраслевыми конструкторскими бюро бомбардировщики ТБ-3 были отправлены в Монино на войсковые испытания. Руководствуясь планом их проведения, в мае 1936 года командующим 1-ой воздушной армией комкором Василием Владимировичем Хрипиным был организован беспосадочный перелет по маршруту Монино – Воронеж – Евпатория с возвращением, в зависимости от условий погоды, в Монино или Воронеж. Эскадрилья из девяти стартовавших рано утром машин должна была покрыть расстояние 2450 километров, находясь в воздухе 11 часов. Через 6 часов 20 минут группа из семи бомбардировщиков добралась до Евпатории, пройдя 1300 километров со средней скоростью 205 км/час. На обратном пути в Воронеже приземлилось только 6 машин, пробыв в воздухе 10 часов 50 минут и пройдя за это время 2266 километров.
В августе месяце 1936 года были проведены масштабные учения Военно-воздушных сил, охватившие почти всю европейскую часть СССР. В манёврах принимал участие и 1-й авиакорпус Армии Особого Назначения АОН –1, дислоцированный на Монинском аэродроме.
По плану в первый день тактических манёвров воздушная армия под командованием комкора Хрипина должна была «атаковать» Ленинград и «поразить» намеченные цели условного противника, подавив его сопротивление силами тяжёлобомбардировочной авиации. В сценарий учений вмешалась погода. Воздушная армия, сформированная из трёх корпусов, вскоре после взлёта попала в густой туман. Вследствие этого, строй самолётов рассыпался и командиры потеряли связь со своими подчиненными. Полностью выполнить поставленную задачу смогла только одна эскадрилья бомбардировщиков ТБ-3, командиры экипажей которых вели свои самолёты по приборам «вслепую». Сам комкор Василий Владимирович Хрипин вылетел на бомбардировщике с неисправной радиостанцией и тут же потерял связь со своими частями и соединениями. Результаты проведённых учений позволили сделать вполне определенные выводы как о недостаточной подготовке боевых частей и соединений тяжёлой авиации РККА, так и о поступающей на вооружение боевой технике.
Несмотря на все попытки улучшить устаревшую конструкцию бомбовоза, стало очевидно, что время самолёта ТБ-3 прошло. Тяжёлый бомбардировщик перестал отвечать высоким техническим требованиям, предъявляемым к новым системам авиационного вооружения в ведущих странах мира. С развитием современных средств противовоздушной обороны одним из самых уязвимых мест ТБ-3 стала его тихоходность. Огромные машины, летящие с открытыми пилотскими кабинами на сравнительно небольшой высоте, оказались практически беззащитными перед системами противовоздушной обороны.
Достойную замену воздушному гиганту в проектных учреждениях ВВС РККА найти оказалось совсем непросто. Одним из претендентов на вакантное место в Военно-воздушных силах стал двухмоторный самолёт ДБ-3 (ЦКБ-30) – новая цельнометаллическая машина конструкторского бюро Сергея Владимировича Ильюшина. В начале 1937 года после завершения заводских и государственных испытаний первые серийные образцы дальнего бомбардировщика стали поступать с московского самолетостроительного завода № 39 на Центральный аэродром, где осуществлялась военная приёмка новой техники. В конце февраля того же года первый из пяти выпущенных заводом бомбардировщиков ДБ-3 благополучно перегнали в Монино.
Буквально одновременно вместе с ним на Монинский военный аэродром для проведения зимних испытаний своим ходом прибыло «детище» конструкторского бюро Карачаровского механического завода – аэродромный роторный снегоочиститель. Он был изготовлен на базе всё того же трактора «Коминтерн» Харьковского паровозостроительного завода, проходившего проверку специалистов на этом лётном поле год назад. Инженерами Карачаровского механического завода к тягачу было добавлено механическое устройство, позволившее превратить обыкновенный гусеничный трактор в роторный снегоочиститель. Все этапы Государственных испытаний, включая в себя самостоятельный «переход» с территории Карачаровского механического завода в Монино, расчистку от снега дорог, аэродромных стоянок и всего лётного поля местного аэродрома снегоочиститель «Коминтерн» выдержал, и с небольшими замечаниями машина была передана в эксплуатацию.
Проблему его технического обслуживания, как и ремонта сложных летательных аппаратов, помогли решить открытые в непосредственной близости к Монинскому аэродрому стационарные авиационные мастерские № 138 Дальней авиации ВВС РККА.
Непосредственное проведение ответственных войсковых испытаний нового самолёта ДБ-3 было поручено лучшим лётчикам 90-ой эскадрильи, входящей в состав 23-ей авиабригады тяжёлых бомбардировщиков. Их сложная, насыщенная программа включала в себя дальние маршрутные перелёты, бомбометание, испытание химического вооружения, а также воздушную стрельбу по мишени-конусу, которая представляла собой мешок длиной шесть метров и диаметром в один метр из тонкой, плотной хлопчатобумажной ткани, буксируемый другим самолётом. Из числа недостатков, выявленных в ходе войсковых испытаний новой машины, стоит выделить три основных: низкая надёжность моторов дальнего бомбардировщика (было зафиксировано пять случаев отказа двигателей ДБ-3 в полёте), стремление к саморазвороту на взлёте и слабые стойки шасси самолёта.
Ярким примером вышеизложенного является происшествие, случившееся на Монинском аэродроме во время проведения войсковых испытаний. 21 июля 1937 года во время попытки командира авиаотряда взлететь с бомбой ФАБ-2000 самолёт развернуло, стойка шасси сломалась, и повреждённая машина легла на подвешенную под ней двухтонную «фугаску». Что могло произойти, если бы бомба взорвалась – остаётся только гадать. Но, несмотря ни на что, выводы по результатам проведённых испытаний бомбардировщика были в основном положительными. Самолёт ДБ-3 конструкторского бюро Сергея Ильюшина отвечал всем требованиям, предъявляемым в то время к бомбардировщику дальнего действия.
Параллельно с выполнением задач военного назначения в Монинском гарнизоне продолжалось строительство сугубо гражданских объектов. В 1937 году на улице Трудовой распахнул свои двери новый двухэтажный детский сад, ставший большим подарком для подрастающего поколения и их родителей.
А международная обстановка между тем постепенно накалялась. В Испании шла кровопролитная битва между правительством «Народного фронта» и оппозицией в лице националистической группировки под предводительством генерала Франсиско Франко. Возглавляемая нацистами Германия вместе с фашистской Италией открыто поддержали «Испанский военный союз», стремившийся установить на всей территории страны военную диктатуру. Испанский «Народный фронт», стоявший по другую сторону баррикад, обратился к Советскому Союзу с просьбой оказания ему военной помощи. Откликнувшись на неё, правительство СССР неофициально отправило в эту страну своих военных специалистов. Вместе с другими активное участие в боевых действиях приняли и лётчики 23-й тяжёлобомбардировочной авиабригады 1-ой Армии Особого Назначения. Ещё одной «горячей точкой» мира в эти годы стал Дальний восток. Империалистическая Япония приступила к осуществлению своих планов по захвату прилегающих к ней территорий. 7 июля 1937 года здесь произошло событие, нарушившее всю программу боевых испытаний бомбардировщика ДБ-3 на Монинском военном аэродроме.
Небольшая стычка между солдатами японской армии и ротой китайских войск, охранявших мост Лугоуцяо, по которому проходил единственный транспортный путь, связывавший Пекин с южной частью Китая, послужила для японцев формальным поводом для начала войны со своим соседом, продолжавшейся долгих восемь лет. Правительством Советского Союза было принято решение по оказанию военно-технической помощи Китаю. 1-й Армии Особого Назначения для проведения специальной операции было приказано выделить семь самолётов ДБ-3 с подготовленными экипажами. К этому времени Командующего АОН-1 комкора Василия Владимировича Хрипина перевели на должность Главного инспектора Военно-воздушных сил при наркоме обороны СССР. На его место был назначен участник боевых действий в небе над Испанией Герой Советского Союза комдив Виктор Степанович Хользунов.
По распоряжению заместителя начальника Управления ВВС РККА дополнительные испытания новой машины, проводимые лётчиками 23-ей авиабригады на Монинском военном аэродроме, были прерваны. Поступил приказ сдать все целые самолёты обратно на завод для подготовки их там к выполнению особого задания. Двухмоторный бомбардировщик ДБ-3 – тогда новинку советской авиационной техники, командованию ВВС очень хотелось испытать в боевых условиях. С начала декабря 1937 года в рамках оказания военной помощи советские лётчики приняли на себя основную тяжесть начальной стадии воздушной войны с авиацией Японии. Крупные бои, закончившиеся ощутимыми потерями для японской армии, значительно укрепили позиции Военно-воздушных сил Китая. На фоне обострившегося международного положения, в Советском Союзе развёртывается кампания по борьбе с «социально вредными элементами», охватившая все слои общества. Сотни тысяч ни в чём неповинных людей, которым вменялось в вину участие в контрреволюционных заговорах, шпионаже, подготовке диверсий и террористических актов, были арестованы Народным комиссариатом внутренних дел. 21 октября 1937 года в их число попал и Андрей Николаевич Туполев. Судебным следствием Военной Коллегии Верховного Суда СССР было установлено, что авиаконструктор «...возглавлял антисоветскую вредительскую организацию в авиационной промышленности, проводил диверсионную вредительскую работу, направленную на ослабление обороноспособности Советского Союза. Кроме того, Туполев с 1924г. являлся агентом французской разведки».
В том же 1937 году в Советском Союзе было прекращено серийное производство самолётов ТБ-3. Четырёхмоторные гиганты активно использовались в качестве авиационного транспортного средства для оперативной переброски различного рода грузов, преимущественно в Забайкалье и на Дальнем Востоке. Последний, собранный заводом тяжёлый бомбардировщик ТБ-3, получили лётчики 23-ей авиабригады АОН-1.
Авиастроительные предприятия, постепенно устраняя выявленные в ходе войсковых испытаний конструктивные недочёты дальнего бомбардировщика, продолжали осваивать выпуск нового самолёта ДБ-3 конструкторского бюро Сергея Владимировича Ильюшина. Установка на самолётах советских моторов М-86, представляющих собой модернизированную лицензионную копию французского авиационного двигателя Gnome-Rhône Mistral Major, резко улучшила ходовые характеристики дальнего бомбардировщика. Демонстрационный показ Советским Союзом новых образцов авиационной техники стал обязательной частью военных парадов, проводившихся в Москве по случаю официальных государственных праздников. Впервые в таком качестве ДБ-3 появились в небе над Красной площадью столицы на первомайском параде 1938 года. С 24 апреля лётные экипажи сводного полка дальних бомбардировщиков под недремлющим оком НКВД приступили к практическим тренировкам на Монинском аэродроме.
Когда 1-го Мая сводный полк прошёл над Красной площадью и без происшествий вернулся в Монино, все, наконец, с облегчением вздохнули: «…никогда меня не охватывало такое волнение как в первомайский праздник. В этот день над Красной площадью должны были пронестись новые боевые самолёты Уже двинулись через площадь колонны демонстрантов наконец ровным, чётким строем проплыли над площадью бомбардировщики. Их было несметное количество. Хотя я и бывалый в авиации человек, но при виде такой массы самолётов я почувствовал великую гордость за свою Родину, обладающую такой могучей воздушной силой…»[17].
Одних ждали пригласительные билеты в Кремль на праздничный банкет. Другим же была уготована иная участь. Никакие звания, награды и заслуги перед Родиной не являлись защитой от массовых репрессий, проводимых органами НКВД. «…Необходимо разбить и отстранить прочь другую гнилую теорию, говорящую о том, что не может быть будто бы вредителем тот, кто не всегда вредит, и кто хоть иногда показывает успехи в своей работе. Эта странная теория изобличает наивность её авторов. Ни один вредитель не будет всё время вредить, если он не хочет быть разоблачённым в самый короткий срок. Наоборот, настоящий вредитель должен время от времени показывать успехи в своей работе, ибо это – единственное средство сохраниться ему как вредителю, втереться в доверие и продолжать свою вредительскую работу»[18]
4 июня 1938 года по приговору Военной коллегии Верховного Суда СССР был расстрелян член ВКП(б) с 1918, командующий ВВС Сибирского военного округа, бывший начальник Монинского гарнизона комдив Константин Васильевич Маслов, обвинённый в принадлежности к военному заговору. 29 июля 1938 года на полигоне «Коммунарка», расположенном на 24-м километре Калужское шоссе, был расстрелян видный советский военный деятель, участник гражданской войны, командарм 2-го ранга Яков Иванович Алкснис. Высший судебный орган СССР – Военная коллегия Верховного суда СССР – приговорила к смертной казни бывшего командующего Военно-воздушными силами РККА по обвинению в создании и руководстве «латышской фашистской организацией» внутри Красной Армии. Вместе с ним в этот день за шпионаж и участие в военно-фашистском заговоре был расстрелян главный инспектор Военно-воздушных сил РККА при наркоме обороны СССР, бывший командующий АОН-1 комкор Василий Владимирович Хрипин. Позже, уже после смерти Иосифа Виссарионовича Сталина, все трое были реабилитированы.
Летом 1938 года на фоне этих драматических событий в Монинском гарнизоне было закончено формирование 27-ой тяжёлобомбардировочной авиабригады. Её ядро составили нескольких авиационных эскадрилий 23-й тбабр 1-го тяжёлобомбардировочного авиакорпуса АОН-1.
Реформирование Военно-воздушных сил Красной Армии позволяло первому в мире социалистическому государству отстаивать свои интересы в назревающих военных конфликтах с сильным противником.
12 июля 1938 года Советские войска заняли сопку под названием Заозёрная, расположенную в Приморье западнее озера Хасан на спорной приграничной с протекторатом Японии Маньчжоу-Го территории. Государство, образованное на оккупированной Японией исторической области Северо – Восточного Китая – Маньчжурии, использовалось в качестве плацдарма для проведения наступательных операций в ходе затянувшейся войны со своим давним противником Китаем. В ответ на действия Советских пограничников власти Японии предъявили правительству СССР претензии по поводу нарушения маньчжурской границы и потребовали немедленно вывести Советские войска с высоты Заозёрной, являющейся стратегически важной для обеих сторон. В ответ на это из Москвы командующему Дальневосточным Краснознаменным фронтом маршалу Василию Константиновичу Блюхеру была отправлена директива о приведении войск фронта в боевую готовность. Вскоре небольшой территориальный конфликт перерос в полномасштабную общевойсковую операцию. Несмотря на превосходство в авиации и военной технике, окончательного своего успеха советские войска смогли добиться лишь в августе месяце 1938 года.
31 августа 1938 года состоялось заседание Главного Верховного Совета РККА, на котором по вопросу о событиях, происходивших в районе озера Хасан, были сделаны определённые выводы:
«1. Боевые операции у озера Хасан явились всесторонней проверкой мобилизационной и боевой готовности не только тех частей, которые непосредственно принимали в них участие, но и всех без исключения войск КД Фронта.
2. События этих немногих дней обнаружили огромные недочеты в состоянии КД Фронта. Боевая подготовка войск, штабов и командно-начальствующего состава фронта оказались на недопустимо низком уровне. Войсковые части были раздёрганы и небоеспособны; снабжение войсковых частей не организовано. Обнаружено, что Дальневосточный театр к войне плохо подготовлен (дороги, мосты, связь). Хранение, сбережение и учет мобилизационных и неприкосновенных запасов, как фронтовых складов, так и в войсковых частях, оказалось в хаотическом состоянии...»[19].
«Боевая подготовка войск», упомянутая в этом приказе, была неразрывно связана с поддержанием на должном уровне здоровья личного состава всех частей и соединений Рабоче-крестьянской Красной Армии, в том числе и военнослужащих Монинского гарнизона. Для них в 1938 году открытием госпиталя было завершено строительство на территории гарнизона полноценного комплекса по оказанию медицинской помощи.
А в центре Европы в это же время продолжалось «строительство» расово-чистого арийского государства. Лозунг «один народ, одно государство, один вождь» стал, по сути своей, основным принципом Национал-социалистической немецкой рабочей партии, возглавляемой её создателем – Адольфом Гитлером.
Вслед за включением в состав Германии Австрийской республики – части распавшейся Австро-Венгерской империи, свыше 96% населения которой составляли немецкоязычные австрийцы, встал вопрос о передаче Германии промышленно развитой Судетской области Чехии.
В конце сентября месяца 1938 года в мюнхенской резиденции Рейхсканцлера Германии главами правительств четырёх ведущих государств Европы Германии, Италии, Великобритании и Франции было заключено так называемое «Мюнхенское соглашение». Согласно текста документа, подписанного 1 октября 1938 года Адольфом Гитлером, Бенито Муссолини, Невиллом Чемберленом и Эдуардом Даладье, Германия получала право на присоединение к своей территории части земель Чехословацкой Республики, где этнические немцы составляли более 50% всего населения. Правительство Чехии вынужденно было подчиниться принятому в Мюнхене соглашению. Вскоре после подписания Германии с Великобританией и Францией деклараций о взаимном ненападении, вооружённые силы Германской империи оккупировали Судетскую область Чехии, что стало первым шагом на пути к окончательной ликвидации государственной самостоятельности Чехословацкой Республики. Мир стоял на пороге второй мировой войны.
В январе 1939 года в Кремле прошло совещание, посвященное проблемам модернизации Военно-воздушных сил Рабоче-крестьянской Красной армии.
«В президиуме – И.В. Сталин, В.М. Молотов, К.Е. Ворошилов. Совещание вёл Молотов. Он вызывал конструкторов по заранее составленному списку. Каждый должен был рассказать, над чем работает, посвятить в свои планы на ближайшее будущее. Один за другим выступали конструкторы. Сталин в это время расхаживал по залу, курил трубку»[20].
Сергей Владимирович Ильюшин выступил одним из первых. Начальник 1-го Главного Управления Наркомата оборонной промышленности говорил о положении дел в возглавляемом им Опытном конструкторском бюро и о работе над двухмоторным бомбардировщиком ДБ-3. Также в своём выступлении Главный конструктор затронул вопрос разработки проекта «летающего танка» ЦКБ-55. Основным предназначением новой крылатой машины являлось уничтожение живой силы противника и его боевых средств, как непосредственно в зоне боевых действий, так и в глубоком тылу. Макет бронированного штурмового самолёта БШ-2 (ЦКБ-55) был рассмотрен вскоре после совещания в Кремле на заседании Макетной комиссии НИИ ВВС.
Между тем, на 1 января 1939 года бомбардировщики Ильюшина ДБ-3 стояли на вооружении уже восьми полков ВВС, в том числе и 21-го дальнебомбардировочного авиаполка 27-ой авиабригады. Снег, лежавший на Монинском аэродроме, создавал дополнительные трудности для взлёта и посадки тяжёлой техники. Попытки оснастить самолёты лыжами не увенчалась успехом. На небольшом аэродроме не хватало места для взлета тяжёлого бомбардировщика с полной боевой нагрузкой. Поэтому было принято решение катками утрамбовывать снег и летать на колёсных шасси, тем самым сохранив маневренность, удобство выруливания и скорость на взлёте, в тоже время – уменьшить пробег при посадке на аэродром. Большой бедой оставалась и низкая надёжность двигателей дальнего бомбардировщика. Моторы водяного охлаждения в зимнее время запускали после многократной прокачки через его «рубашку» насосом горячей воды. По отношению же к двигателям с воздушным охлаждением это было вообще неприменимо.
В отличие от холодных механизмов самолётов, обстановка в мире продолжала накаляться. 27 февраля 1939 года Англия и Франция открыто признали профашистский режим, установленный лидером испанских националистов генералом Франсиско Франко. Вскоре обе страны разорвали свои отношения с республиканским правительством, удерживающим в своих руках как столицу Испании Мадрид, так и всю центральную часть государства. Весной, в нарушение «Мюнхенского соглашения», немецкие войска вторглись в Чехословакию. Германия, выходя из-под контроля «великих держав», становилась доминирующей силой в Центральной и Восточной Европе.
28 марта 1939 года Адольф Гитлер в одностороннем порядке разорвал «Договор о ненападении между Германией и Польшей», заключённый ещё в январе месяце 1934 года.
Генеральный секретарь ЦК ВКП(б) Иосиф Виссарионович Сталин, выступая с отчётным докладом на XVIII съезде партии, признал, что «новая империалистическая война стала фактом на наших глазах происходит открытый передел мира и сфер влияния за счет интересов неагрессивных государств без каких-либо попыток отпора и даже при некотором попустительстве со стороны последних»[21].
В мае 1939 года в районе реки Халхин-Гол, протекающей по территории Монголии, разгорелся очередной приграничный вооружённый конфликт. Япония, атаковав монгольскую пограничную заставу, предпринимает ещё одну попытку по созданию плацдарма для нападения на Советский Дальний Восток. В соответствии с «Протоколом о взаимопомощи», правительством СССР было принято решение об оказании монгольской армии необходимой боевой поддержки частями РККА, развёрнутыми на территории союзного государства. Буквально через два месяца после начала этого инцидента свою силу решила продемонстрировать и Финляндия, которая провела крупнейшие в своей истории военные манёвры, на которых отрабатывались действия по отражению возможного наступательного удара со стороны своего восточного соседа. За ходом тактических учений внимательно следили все аккредитованные в стране военные атташе. Советские наблюдатели приглашение на это «мероприятие» не получили.
23 августа 1939 года в Москве, в свою очередь, прошли не менее важные «манёвры».
Здесь министрами иностранных дел Советского Союза и Германии был подписан двухсторонний договор, согласно которому «... Руководимые желанием укрепления дела мира Договаривающиеся Стороны обязуются воздерживаться от всякого насилия, от всякого агрессивного действия и всякого нападения в отношении друг друга как отдельно, так и совместно с другими державами»[22]
Уже утром 1 сентября 1939 года началось осуществление немецкого стратегического плана военных действий против Польши, спутавшего все карты её союзникам. С захватом и разгромом этого государства был бы образован основной плацдарм для нанесения удара по Советскому Союзу. Оккупация Польши являлась для Адольфа Гитлера важнейшим шагом, сделанным в борьбе за мировое господство. Великобритания и Франция, объявив 3 сентября 1939 года войну Германии, ничего не сделали для того, чтобы оказать реальную военную помощь союзному государству, своим бездействием позволив Гитлеру практически беспрепятственно продвигаться на Восток к границе с СССР.
Но расчёты правительств союзных стран спровоцировать нападение Германии на Советский Союз не оправдались. 15 сентября заключением перемирия закончился вооружённый конфликт с Японией у реки Халхин-Гол. Объединённые вооружённые силы регулярных частей Монгольской Народно-революционной и Красной Армии под командованием комкора Георгия Константиновича Жукова достойно прошли «проверку на прочность», показав всему миру высокие боевые качества советской военной техники.
Буквально через два дня был осуществлён ввод частей Рабоче-крестьянской Красной армии на территорию восточной Польши под предлогом оказания помощи населению Западной Белоруссии и Западной Украины и обеспечения им нормальных условий для мирного проживания. Для этого советское командование создало довольно крупную группировку войск. Бомбардировщики ДБ-3 21-го авиационного полка 1-й Армии Особого Назначения, дислоцированного на Монинском аэродроме, в этой кампании ни одного боевого вылета не выполнили.
Территориальный раздел оккупированного Польского государства был завершён 28 сентября 1939 года подписанием «Договора о дружбе и границе между СССР и Германией». Несмотря ни на что, такое развитие событий стало для Германии важным этапом в ходе подготовки нанесения массированного удара по Франции.
Советский Союз, обеспокоенный положением в прибалтийском регионе, вынужден был предпринять ряд шагов для обеспечения безопасности своего государства.
В тот же день Президиум Верховного Совета СССР заключил с Эстонской Республикой «Пакт о взаимопомощи», в соответствии со статьёй третьей которого «Эстонская Республика обеспечивает за Советским Союзом право иметь базы военно-морского флота и несколько аэродромов для авиации на правах аренды...»[23].
Латвийское руководство решило не отставать от своих северных соседей. После долгих дипломатических переговоров сторонам удалось согласовать все статьи договора о взаимопомощи между СССР и Латвией, который был заключен 5 октября 1939 года. В ответ на право размещения на территории Латвийской Республики советских военно-морских баз и аэродромов, «Советский Союз обязуется оказывать Латвийской армии помощь на льготных условиях вооружением и прочими военными материалами»[24]. И, наконец, 10 октября был заключен договор о взаимопомощи с Литвой – последним государством этого региона, согласившимся разместить воинский контингент Красной Армии на территории своего государства.
«Камнем преткновения» в разрешении «прибалтийской проблемы» для СССР стала Финляндия.
Одной из первостепенных задач для первого в мире социалистического государства в этом регионе было обеспечение безопасности Ленинграда, находящегося в опасной близости от советско – финской границы. Занимая в вопросе сохранения независимости твёрдую позицию, Финляндия высоко оценивает свои оборонительные возможности. Оборонительная система, строительство которой на Карельском перешейке (узкой полосе земли, между Финским заливом Балтийского моря и Ладожским озером) велось с 1920 по 1939 год и, с точки зрения военных специалистов, представляла собой практически непреодолимую преграду для противника. Прибалтийское государство отклоняет все предложения СССР по вопросу размещения своих воинских частей на финской территории. К началу зимы 1939 года дипломатические отношения между двумя странами зашли в тупик.
Обстановка на границе накалялась. Полное неприятие Финской стороной предложенных обоюдовыгодных условий заставило Советское правительство пойти на силовой вариант разрешения этой проблемы. 26 ноября 1939 года был послан доклад командующего войсками Ленинградского военного округа Народному комиссару обороны Советского Союза об артиллерийском обстреле с финской стороны окрестностей деревни Майнило, где находилась советская пограничная застава: «... в 15 часов 45 минут наши войска, расположенные в километре северо-западнее Майнилы, были неожиданно обстреляны с финской территории артогнём. Всего финнами произведено семь орудийных выстрелов. Убиты 3 красноармейца и 1 младший командир, ранено 7 красноармейцев, 1 младший командир и 1 младший лейтенант. Для расследования на месте выслан начальник 1-го отдела штаба округа полковник Тихомиров»[25].
Буквально на следующий день в войска Ленинградского военного округа, расположенные вдоль границы с Финляндией, поступил приказ: «… В случаях повторения провокаций со стороны финской военщины –стрельбы по нашим войскам, немедленно отвечать огнём вплоть до уничтожения стреляющих»[26]. После обмена правительственными нотами Председатель Совета Народных Комиссаров СССР Вячеслав Молотов 29 ноября 1939 года в своей речи по всесоюзному радио сделал следующее заявление: «… Советское правительство вынуждено заявить, что отныне оно считает себя свободным от обязательств, взятых на себя в силу пакта о ненападении, заключённого между СССР и Финляндией…»[27].
Его официальное выступление, по сути, явилось неофициальным объявлением войны за один день до её фактического начала: «... Война была необходима, так как мирные переговоры с Финляндией не дали результатов, а безопасность Ленинграда надо было обеспечить безусловно, ибо его безопасность есть безопасность нашего Отечества»[28].
Вооружённый конфликт с Финляндией стал для Красной Армии полномасштабной проверкой готовности к ведению боевых действий против подготовленного противника в неблагоприятных климатических условиях. Согласно директиве Народного Комитета Обороны с целью оказания необходимой помощи из Монино в Ленинградский военный округ была переведена 27-ая авиационная бригада бомбардировщиков ДБ-3 АОН-1. Переброшенное в середине ноября 1939 года подкрепление, поступило в распоряжение командующего ВВС 14-ой армии комбрига Степана Акимовича Красовского, и было включено в состав Мурманской авиабригады.
«… 14-я армия вместе с поддерживающей ее действия авиацией имела относительно скромные задачи: нужно было оборонять Мурманск, прикрывать Кировскую железную дорогу, на отдельных разобщённых направлениях вести наступательные действия против северной группы финской армии...»[29].
Лётчики, прибывшие сюда, не успели как следует освоиться в новой для себя обстановке. С первых же дней «Зимней войны» главной задачей, стоявшей перед армейской бомбардировочной авиацией, было нанесение бомбовых ударов по предполагаемым местам базирования военно-воздушных сил противника. Из-за плохой работы средств связи с большим трудом удавалось поддерживать взаимодействие авиации с частями и соединениями сухопутных войск. Лётчикам самим порой приходилось отыскивать цели. Всё это, в итоге, иногда приводило к драматическим последствиям. К примеру, одна из эскадрилий бомбардировочной авиации, вылетевшая для нанесения удара по важнейшим объектам Хельсинки – зданиям вокзала и электростанции, в результате потери ориентировки сбросила свой смертоносный груз на жилые кварталы неприятельской столицы.
«В воздухе наши авиаторы почти никакого сопротивления не встречали. Лишь отдельные объекты противника прикрывались зенитной артиллерией»[30].
Только суровые условия заполярья да ночь, продолжительность которой составляет около двух месяцев, сковывали действия советских войск. Зима 1939-40 годов была очень холодной. Порой температура воздуха опускалась до тридцати восьми градусов ниже нуля. Авиационные двигатели отказывались запускаться на холоде. Защитные каучуковые покрытия изолированных друг от друга бензобаков не спасали самолёт от попадания в них бронебойных и зажигательных пуль. Именно в результате пожаров в воздухе личный состав 27-ой авиабригады понёс основные потери в советско-финском вооружённом конфликте.
В начале февраля в утреннем небе стало проглядывать солнце. С окончанием долгой полярной ночи все войсковые подразделения Красной Армии, принимавшие участие в этой кампании, стали действовать гораздо активнее. Генеральное наступление началось в середине февраля месяца 1940 года. Основные силы Красной Армии, сосредоточенные на Карельском перешейке, прорвали первую полосу знаменитой финской оборонительной системы – т. н. «Линии Маннергейма», и ввели в образовавшуюся брешь танковые соединения. После этого Финляндия уже была не в состоянии сдержать наступление Красной Армии. «Зимняя война» завершилась 30 марта 1940 года подписанием Московского мирного договора, по которому десятая часть территории поверженного государства вошла в состав Советского Союза. Таким образом, СССР получил возможность полностью контролировать акваторию Ладожского озера, обезопасив тем самым город Мурманск, находившийся недалеко от финской границы.
Приобретенный опыт эксплуатации и боевого применения авиационной техники в тяжёлых условиях Крайнего Севера не прошёл даром для всего личного состава Военно-воздушных сил Красной Армии. Он придавал «... им уверенность. Повысилась эффективность бомбовых ударов, улучшилось качество воздушной разведки»[31].
Экипажи бомбардировщиков 27-ой бригады в ходе «зимней» войны совершили более двух тысяч вылетов, находясь в воздухе в общей сложности 8,5 тысяч часов. Участие авиации в боевых операциях показало, что «… в действиях многих командиров чувствовались нерешительность, скованность, объяснявшиеся, видимо, отсутствием боевого опыта или боязнью взять на себя инициативу. Чтобы решать оперативно-стратегические задачи, авиации нужны были высококвалифицированные командные, штурманские и технические кадры»[32].
ВАКШС ВВС
В связи с этим обстоятельством Центральным комитетом ВКП(б) и Советом Народных Комиссаров СССР было принято решение о создании Военно-воздушной академии командного и штурманского состава ВВС Красной Армии. 29 марта 1940 года Народным комиссаром обороны Маршалом Советского Союза Климентом Ефремовичем Ворошиловым был подписан приказ №73, согласно которому следует «выделить из состава Военно-воздушной ордена Ленина академии имени профессора Н. Е. Жуковского факультеты: оперативный, командный, заочный командный, штурманский и КУНС ВВС в самостоятельную академию»[33].
Наиболее подходящим местом для размещения Военной академии командного и штурманского состава ВВС Красной Армии (ВАКШС ВВС) был признан Монинский гарнизон[34].
Первоклассный аэродром, аудитории для занятий, в которых с 1930 года проходили обучение курсанты Монинской школы младших авиационных специалистов (ШМАС), жилые дома и казармы, современный госпиталь, роддом, детские ясли и школа – всё это стало весомым аргументом в пользу принятия командованием данного решения. Первым начальником Военной академии командного и штурманского состава ВВС Красной Армии был назначен Зиновий Максимович Померанцев, возглавлявший до этого академию имени профессора Н. Е. Жуковского.
По мере готовности служебных и жилых помещений происходило перемещение учебных и других подразделений создаваемой академии из летних лагерей и Москвы в Монино. На территории гарнизона был выполнен большой объём работ, связанных с расширением, переустройством и техническим обеспечением как учебного, так и жилого фондов новой академии. Для обеспечения практических лётных тренировок слушателей к лету 1940 года на Монинском аэродроме был сформирован учебный авиаполк, подчинявшийся непосредственно начальнику академии. На вооружении пяти эскадрилий полка находились свыше семидесяти единиц боевой авиационной техники, в их числе бомбардировщики типа СБ, ДБ-3, ТБ-3 и истребители И-16.
В июле 1940 года генерал-майор авиации Зиновий Максимович Померанцев был переведён на должность заместителя командующего Военно-воздушными силами Дальневосточного фронта.
В период с августа по сентябрь 1940 года был произведён набор слушателей в количестве около четырёхсот человек на первые курсы командного, штурманского и заочного факультетов академии. 1 октября 1940 года в 9 часов утра открылись двери аудиторий Военно-воздушной академии командного и штурманского состава ВВС Красной Армии, которую с конца октября месяца возглавил генерал-лейтенант авиации Фёдор Константинович Арженухин.
5-го ноября 1940 года вышло постановление Совета Народных Комиссаров СССР «О Военно-Воздушных Силах Красной Армии». Первый пункт, этого документа был целиком посвящён будущему дальнебомбардировочной авиации: «… В целях повышения специальной подготовки дальнебомбардировочной авиации, соответствующей возлагаемым на нее задачам – дальнебомбардировочные авиационные полки, вооруженные самолетами ТБЗ, ТБ7 и ДБЗ», выделяются в самостоятельные дальнебомбардировочные дивизии в составе трёх дальнебомбардировочных авиационных полков. Дальнебомбардировочные авиационные дивизии именуются «авиационными дивизиями Дальнего Действия (ДД)...»[35].
Успехи Красной Армии на территории Финляндии и не менее успешные боевые действия немецкой армии в Европе позволили многим усомниться в желании Германского руководства начать войну с Советским Союзом.
Между тем, ещё в июле 1940 года, под руководством видного немецкого военачальника генерала Фридриха Паулюса, началась подготовка плана, главной целью которого было покончить с СССР в ходе быстротечной военной кампании. Символичным было и то, что этот документ был назван именем Фридриха I Барбароссы – главы Священной Римской империи, достигшей за период его правления наивысшего своего расцвета.
В то самое время, когда Адольфом Гитлером был подписан «смертный приговор» первому в мире социалистическому государству, за полторы тысячи километров от Германии, в Монинском гарнизоне, после полномасштабной реконструкции, открылся Дом Красной Армии. Военная академия командного и штурманского состава ВВС получила один из лучших по своему удобству, техническому оснащению и художественному оформлению объектов подобного назначения в Московском военном округе.
Большой зал с ложами, амфитеатром и балконом, освещаемый пятью хрустальными люстрами, был рассчитан на 1500 посадочных мест. Одним из прогрессивных в ту пору инженерно-технических решений для такого рода культурных учреждений стала глубокая сцена, оснащённая поворотным кругом, подъёмным механизмом кулис и оркестровой ямой. Кружки художественной самодеятельности, библиотека и читальный зал – всё это было создано для организации досуга всех жителей Монинского гарнизона. В апреле 1941 года ДКА широко распахнул свои двери, встречая первых выпускников академии командного и штурманского состава Военно-воздушных сил, на плечи которых в скором времени ляжет тяжёлый груз ответственности перед своей Родиной за сохранение мира на всей земле.
Вскоре, вместе со всей страной жители небольшого авиационного городка встретили последний предвоенный Первомай, несмотря на то, что «в английской и иностранной печати стали муссироваться слухи о близости войны между СССР и Германией»[36].
В Доме Красной Армии Монинского гарнизона прошёл торжественный вечер, после которого состоялся большой концерт с участием столичных артистов.
[5] ДУЭ ДЖ. «ГОСПОДСТВО В ВОЗДУХЕ». СБОРНИК ТРУДОВ ПО ВОПРОСАМ ВОЗДУШНОЙ ВОЙНЫ. – М. «ВОЕНИЗДАТ НКО СССР» 1936, стр. 40-81.
[6] Справочник по населённым местам Московской губернии – М. «Мосполиграф» 1929, стр. 23, 428.
[7] Н. Лесков Собрание сочинений в 11 томах – М. «Гос. издательство художественной литературы» 1958. Т. 9 «Юдоль» глава IV.
[8] Словарь редких и забытых слов русского языка. http://www.zabytye-slova.ru.
[9] Красовский С. А. «Жизнь в авиации». – М. «Воениздат» 1968, стр. 69-70.
[10] . http://www.soldat.ru/files/3/27/62/ И. П. Бирюков «Воспоминания об учёбе и первых авиационно-технических учебных заведениях».
[11] Российский государственный военный архив (РГВА) ф.25, оп.16, д.13, л.9.
[12] РГВА ф.25, оп.16, д.13, л.л.3,12.
[13] Российский государственный архив экономики (РГАЭ) ф.8318. оп.1. д.190. л.191об.
[14] По материалам РГВА «О поражениях военнослужащих при работе с химоружием в военных лагерях и на полигонах (на учениях и занятиях) в 1922–1940 гг.».
[15] Приказы народного комиссара обороны СССР. Т. 13 – М. «ТЕРРА» 1994 стр. 326.
[16] Приказы народного комиссара обороны СССР. Т. 13 – М. «ТЕРРА» 1994 стр. 327.
[17] Яковлев А. С. «Рассказы конструктора» – М. «Воениздат МВС СССР» 1950, стр. 59,60.
[18] Сталин И. В. Cочинения. – Т. 14. – М. «Писатель» 1997, стр. 167.
[19] РГВА ф. 4, оп. 11, д. 54, л. 19.
[20] Яковлев А. С. «Цель жизни» – М. «Политиздат» 1973, стр. 162.
[21] Сталин И. В. Cочинения – Т. 14. – М. «Писатель» 1997, стр. 290–341.
[22] Архив внешней политики Российской Федерации (АВП РФ) ф. 3а, д. 243.
[23] Архив внешней политики Российской Федерации (АВП РФ) ф. 3а, д. 130, л. 93.
[24] АВП РФ ф. 3а, д. 139.
[25] РГВА. ф. 33987, оn. 3, д. 1240, л. 115.
[26] РГВА ф. 25888, оn. 11, д. 17, л. 280.
[27] Речь по радио Председателя Совета Народных Комиссаров СССР тов. В. М. Молотова. – М., «ОГИЗ» 1939, стр. 5.
[28] Сталин И. В. Cочинения – Т. 14. – М. «Писатель» 1997, стр. 347.
[29] Красовский С. А. «Жизнь в авиации» – М., «Воениздат» 1968, стр. 105.
[30] Красовский С. А. Там же, с. 106.
[31] Красовский С. А. Там же, с. 108.
[32] Красовский С. А. Там же, с. 97, 106.
[33] Центральный архив Министерства обороны Российской Федерации (ЦАМО РФ) ф. 33, оп. 686046, д. 158, л.л. 62, 63.
[34] РГВА ф. 60719, оп. 36343, д.д. 13, 20.
[35] Архив Президента Российской Федерации (АП РФ), ф. 93.
[36] Из сообщения ТАСС от 13-го июня 1941 года АП РФ. ф. З, оп. 64, д. 675, л.л. 177-178. "Известия", 14 июня 1941 г. \362\
Поделитесь с друзьями