Несколько слов о нашей культуре

Маслов Е. Н.

Первые деревянные церкви появились в нашем крае в XIV веке и уже выбор места для будущего храма прямое доказательство присущего русскому человеку благоговейного отношения к природе, понимания им законов естественного объединения ландшафта с архитектурным памятником. Храмы ставились всегда вольно, на хорошо обозримых возвышениях, в центре поселения, или на берегу, на береговом мысу, на острове. Представление о красоте у крестьянина чаще всего было соединено именно с обликом храма на фоне то ясного, то пасмурного неба. На постройке храмов оттачивалось искусство многих поколений плотников. Если первые из них мало отличались от избы, то в каждом следующем все чаще появлялись элементы художественные. Храмы все более и более устремлялись к небу, становились все более и более индивидуальными по своему облику, несмотря на строгую приверженность традиции.

Можно мысленно очутиться вдруг в далеком XVII веке и как бы войти, троекратно с молитвой перекрестившись, в церковь св. Илии пророка и Николая Чудотворца в далекой, затерянной среди обширных лесов и болот, Гуслице: «...на речке на Околице...церковь Илии пророка древяна клетцки, а в церкви образов: образ Воскресения Христова писан на золоте... ; образ Пресвятой Богородицы Одигитрия писан на золоте..., в киоте древяной; образ пророка Илии писан на прозелени, венец и гривна серебряные басемные, позолочены, да две гривны битые серебряные же позолочены..., в киоте древяной; двери царские с евангелисты и с сенью, сени и столбцы писаны на прозелени, деисус в тябле – семь образов, ...Книги: апостол тетр, минея общая печатныя, московской печати, триодь цветная, шестодневец в полдесть писменная, потребник и служебник печать московская, псалтирь и часослов печатныя...»

Особое место в русском религиозном сознании занимает икона. В одной из летописей есть свидетельство о том, как грек-философ показал киевскому князю Владимиру икону Страшного Суда и какое глубокое впечатление она на него произвела. Русский человек воспринимал икону не как призрак и плод воображения, не как отвлечение и символ, а как живое воплощение Святого. Таково было и молитвенное обращение к иконе. Именно через иконы русские люди коснулись священного на земле и ощутили чудо. Мог ли православный человек не принести в свое жилище, в свой быт это возвышенное чувство сопричастности с Невидимым Богом. Изба, даже самая убогая, с появлением в ней икон превращается в светлый Божий храм. Вспоминая свои детские впечатления от облика окружавших его людей, известный русский предприниматель и знаток русских древностей Владимир Павлович Рябушинский писал: «...Они были таковы, как будто их матери, часом горячо молясь пред древними иконами, невольно запечатлели в себе эти строгие и пламенные черты...»

В Богородском уезде существовало несколько усадеб, которые «если бы находились за границей», то, по словам известного исследователя А. Н. Греча, «...вошли бы во все популярные «Бедекеры» и путеводители». Роскошные дворцы и парки Гребнева и Каменок, стильные ансамбли Глинок и Райков, масонское гнездо в Саввинском, парковые изыски Стоянова внесли свой вклад в историю русской архитектуры, садово-паркового искусства, скульптуры, живописи, литературы, поэзии, декоративных искусств. В 1930-х годах А. Н. Греч, который в Соловецком заточении писал свои знаменитые исторические записки об усадьбах, констатировал: «...историк не может обойти молчанием ни зданий Глинок, ни надгробия Мартоса... Все это – рассеянные крупицы того растоптанного и сметенного годами небывалой смуты и волнений, что зовется русской культурой ». В уезде, в известных «дворянских гнездах», бывали выдающиеся деятели русской культуры: Державин и Херасков, Жуковский и Вяземский, Лермонтов и Алябьев, Грановский и Забелин…

Огромное влияние на культурный облик края имели две местности, сохранившие за собой исконные названия до наших дней – Гуслицы и Гжель. Достойное место занимает в музейных экспозициях гжельская майолика XVIII–XIX веков, которая представлена не только изделиями, имеющими бытовое назначение, но и чисто декоративными произведениями: настенными тарелками, малыми скульптурами – майоликовыми фигурками. Необходимо заметить, что произведения гжельских мастеров были рассчитаны не на высшие слои населения, а на крестьянина и небогатого городского жителя. Сюжеты крестьянин-гончар черпал, конечно же, из народной жизни: «Разувание мужа» , «Семейная сцена» , «Женщина, везущая саночки с ребенком» , «Франт на дрожках» , «Нищий с поводырем». Исполненные в подражание народному лубку, они поражают наивностью, мастерством и высоким реализмом. Подсмотренные характерные черты и позы птиц дополняются фантазией мастера и на одном изделии «птица предстает важным генералом, на другом – задиристым драчуном» . Откликался гончар и на реальные исторические события – в музеях сохранились скульптурки, представляющие сценки русско-турецкой войны, например.

Гжель в жесткой конкуренции с известными центрами русского фарфора отдает предпочтение мотивам, связанным с природой, цветами и травами, которые ближе всего крестьянскому мировосприятию. «Трепетную синеву гжельского неба, полосу синего леса да прозрачный воздух» художники перенесут на белоснежную гладь фарфора да так и оставят. И сейчас изделия гжельских мастеров узнают по характерному цветовому сочетанию белого фона и синего узора, своеобразным приемам росписи и формам.

Юго-восточная часть Богородского уезда – знаменитая Гуслица. Культурное своеобразие этого края связа с преобладанием среди населения Гуслицкое литьё - медное литье икон и крестов, которое отличалось от «поморского» или «выговского» литья беспоповцев. Гуслицкое письмо - стиль оформления рукописных книг, принятый у поповцев. Гуслицкие иконы славились по всей России своей приверженностью старому русскому «рублевскому» письму. Рукописная певческая книга с «крюками» с характерным «гуслицким» оформлением появилась для местных нужд в XVII веке, а в начале следующего она стала известной в разных уголках России. Книги писали в Беливо, Понарине, Мисцеве, Петрушине, Запольцах, Завольной, Хотеичах, Соболевой, Ильинском погосте. Гуслицкие певческие рукописи представлены в фондах Государственного исторического музея, отдела рукописей Государственной библиотеки РФ, Древлехранилище Пушкинского Дома, Московской старообрядческой общине Рогожского кладбища, рукописном отделении Государственного центрального музея музыкальной культуры им. М. И. Глинки и других собраниях. Значительная коллекция хранится в музеях Владимирской области.

Гуслицкие крестьяне-художники в своем творчество продолжали традиции русской орнамента, издревле связанного с природой. Иногда в своеобразных гуслицких орнаментах проглядывают очертания конкретных предметов. Заставки-рамки напоминают то наличники, то циферблаты ходиков-часов, завитки инициалов – беличьи хвосты. Переплеты гуслицких книг сами по себе являлись произведением искусства. Рукописи одеты в красивые добротные переплеты, изготовленные из досок, обтянутых красновато-коричневой кожей со слепым и золотым тиснением. Обрез книг, как правило золоченый, с тисненым узором. Переписка книг в Гуслице продолжалась до начала XX века. Созданная скромными выходцами из народа художественная традиция воспринимается сейчас как одна из ярких и самобытных страниц в истории русской книжной культуры.

Гуслицкое иконное наследие , также как и гуслицкое литье , еще мало изучены, многое исчезло безвозвратно, но оставшиеся эскизы иконных изображений говорят о замечательном мастерстве гуслицких художников.

Известный предприниматель и религиозный деятель А. И. Морозов поддержал создание в Глухове творческого коллектива, получившего название «Морозовский хор», расцвет творчества которого пришелся на первые годы XX столетия. Первым руководителем хора, исполняющего древние церковные напевы, становится И. А. Фортов, знаток крюкового пения. В 1900 году по желанию Арсения Ивановича был организован женский хор и становится постоянным обучение «крюкам». В связи с кончиной в 1907 г. Ивана Аверьяновича Фортова во главе хора становится молодой дирижер – Павел Васильевич Цветков (1881–1911). Жизнь немного отвела Павлу Васильевичу времени, но талант молодого «вдохновителя знаменного пения» привел коллектив к большой известности и славе не только в старообрядчестве. Объединенный хор выступал в Московской и Санкт-Петербургской консерваториях, пел с императорской капеллой, записал значительное число пластинок. Благодаря высокому искусству коллектива знаменное пение становится предметом изучения и Всероссийские съезды хоровых деятелей приглашали хор для показательных выступлений. Высокая оценка коллектива со стороны знатоков позволила ему впервые в истории старообрядчества выйти на концертную эстраду.

Одновременно с церковными хорами на Богородско-Глуховской мануфактуре был создан Рабочий хор. Несколько лет хором руководил Александр Васильевич Свешников (1890–1980). Для Александра Васильевича работа в Богородске была первым шагом к вершинам хорового искусства и он всегда эти годы с благодарностью вспоминал. Рабочий хор под управлением А. В. Свеш­никова часто выступал на разных площадках Богородска и фабричных пригородов, участвовал в разнообразных благотворительных акциях.

В Богородске и в Павловском посаде с первых лет столетия и до начала 30-х годов часто выступал профессиональный хор духовной музыки под управлением Ивана Ивановича Юхова. Высокими певческими качествами отличался хор павловской церкви Воскресения Христова, публичными концертами которого приезжал дирижировать известный композитор П. Г. Чесноков.

Концертно-театральная жизнь уезда была довольно разнообразной. Вот, для примера, афиша одной недели ноября 1912 года в г. Богородске: 18 ноября в помещении женской гимназии концерт в пользу малообеспеченных учениц с участием артистов Частной оперы С. И. Зимина; 21 ноября 5-й общедоступный спектакль в глуховском клубе приказчиков – драма С. Гарина «Пески сыпучие» с участием артистов театров Корша и К. Незлобина; 22 ноября в помещении электро-театра «Фантазия» концерт оперных артистов в помощь семействам убитых и раненых воинов-славян; 25 ноября в глуховском клубе приказчиков спектакль А. Деккера «Две сиротки» с участием артистов императорских театров. Частыми гостями в Богородске были выдающиеся актеры того времени: В. А. Дамаев (тенор Частной оперы С. И. Зимина), М. М. Блюменталь-Тамарина (драматическая актриса театра Корша). Сергей Иванович Зимин (1875–1942), сын богородского промышленника И. Н. Зимина, в октябре 1904 года открыл в Москве первую в России Частную оперу, в которой начинали свой путь на Олимп Л. В. Собинов и Ф. И. Шаляпин. Опера просуществовала до 1924 года, а ее солисты были частыми гостями в Богородском уезде.

21 ноября 1912 года в Павловском посаде в доме Ф. П. Манаева впервые выступил новый драматический коллектив «Лабзинский кружок» , который составили, в основном, служащие местной фабрики. Была показана драма А. Н. Островского «Свои люди – сочтемся» . Почти все мало-мальски крупные фабрики посада имели свои любительские театральные коллективы, недоставало только, как сокрушались местные жители, оперных постановок.

В ноябре 1912 года в Зимнем театре Орехово-Зуева была поставлена «Пиковая дама» П. И. Чайковского. Театр был заложен еще Саввой Тимофеевичем Морозовым (1862–1905), но грандиозность замысла позволила завершить строительство только к концу 1911 года и театр открылся 16 января 1912 года оперой «Жизнь за царя» . В «Пиковой даме» впервые выступил хор из местных рабочих под управлением Адриана Николаевича Гайгерова. «Богородская речь» в рецензии на спектакль сообщала: «...Громадный местный хор выдержал первый дебют. Свежие, молодые голоса, стройность, ясное понимание своего места – оставили наилучшее впечатление... Во втором акте г. Гайгеров был вызван всем театром. Спектакль прошел с аншлагом». Вскоре театр будет иметь и свой симфонический оркестр, которым дирижировал Сергей Никанорович Корсаков, дед известного скрипача Андрея Корсакова. Здесь гастролировали солисты Большого театра, Частной оперы С. И. Зимина, Московского народного дома.

В 1912 году в Зимнем театре начала работу первая драматическая труппа, набранная из рабочих режиссером-любителем В. В. Трубниковым. В 1915 году над самодеятельной труппой берет шефство Московский художественный театр, на смену Трубникову приходит профессиональный режиссер Петр Федорович Шаров. Генеральную репетицию сказки А. Н. Островского «Снегурочка» обновленная труппа показала К. С. Станиславскому, В. И. Качалову и А. А. Яблочкиной и вызвала их похвалу. С этого года любительский драматический театр Орехово-Зуева становится спутником МХТ.

Театральная жизнь в Орехово-Зуеве была настолько бурной, что «Богородская речь» 12 февраля 1912 г. по-хорошему иронизирует: «...по части увеселений идет серьезная борьба между театрами Саввы Морозова и Спорт-Клуба. Один ставит спектакль с В. А. Сашиным, другой – с А. А. Яблочкиной...»

А что же происходило подальше от крупных центров уезда? Первая неделя февраля 1912 года: 2 февраля в помещении фабрики Товарищества Фряновской мануфактуры состоялся любительский спектакль. Шла драма А. Н. Островского «Не так живи, как хочется» и комедия В. Рыжкова «День денщика Душкина» ; 3 февраля тем же коллективом была поставлена комедия-фарс Мясницкго «Как кур во щи» и комедия Розо «Из-за мышонка» с участием оркестра фряновской пожарной команды; 4 февраля во Фрянове директор фабрики С. И. Ставровский устроил для педагогического и медицинского персонала, любителей сценического искусства и служащих фабрики бал-маскарад; 4 февраля в Щелкове в чайной-театре фабрики Товарищества Четверикова закрытие театрального сезона было ознаменовано большим вечером, в программу которого входили: сказка феерия «Пузырь-молодец» , исполненная детьми рабочих и бал-маскарад. Очень много было приезжей публики из окрестных деревень и фабрик, вечер продолжался до 5 утра; 3 февраля в дер. Васильевой в местном обществе образования прошел спектакль из трех водевилей, исполненный местными любителями; в Глухове 2 февраля праздновал свой бенефис оркестр Богородско-Глуховской мануфактуры под управлением Н. М. Влосинского.

Кстати, при Глуховском клубе приказчиков существовал небольшой оркестр под руководством скрипача Иозефа Кухарского, ученика великого поляка Генрика Венявского. В этом оркестре еще юношей играл Сергей Иванович Старичков, будущий ученик знаменитого А. И. Ямпольского.

Уже говорилось, что самодеятельные коллективы были на большинстве фабрик уезда. Так и в Щелковской округе. Здесь безусловным центром была Четвериковская фабрика, но хороший клуб был и при фабрике Людвига Рабенека. В клубе постоянно выступали любительский хор, оркестр балалаечников, драматическая труппа, чтецы-декламаторы, все из фабричных рабочих, служащих и учащейся молодежи.

Даже в таком, как тогда говорили, «медвежьем углу» как Ильинский погост, с 1908 года устраивались любительские спектакли. Инициатором создания театрального кружка здесь был земский начальник И. Н. Лего, в кружке принимали участие жители г. Егорьевска, дер. Слободищи и других мест. Как правило, спектакли завершались танцами, входные билеты стоили от 40 к. до 2 р.50 к. и собранные деньги шли в пользу Благотворительного общества местной земской больницы.

При всех земских больницах были созданы Благотворительные общества, которые стремились устраивать различные культурные акции с вполне определенными целями: отвлечь людей от трактира, шинка, праздного шатания по улицам и собрать пусть небольшие деньги, которые помогут больнице.

В Богородском реальном училище еще в старом здании на Солдатской (Реальной) улице в 1907–1912 годах учились двое юношей – Александр Перегудов и Борис Вогау. Александр Владимирович Перегудов (1894–1989) всю свою жизнь и творчески и житейски связал с нашим краем. Произведения писателя, обладавшего наблюдательным глазом охотника и изумительным чувством юмора, являются художественной летописью наших мест. В творчестве Бориса Андреевича Пильняка – Вогау (1894–1938), годы, проведенные в Богородске, тоже преломились в художественные образы. Не даром исследователи отмечали: «...Жизнь героев Пильняка протекает на улицах русской провинции, у стен древних кремлей и соборов, среди каменных домов и купеческих лавок, в комнатах, уставленных старинной мебелью, фикусами и геранями, устланных коврами и ковриками. Россия, провинция...»

К началу XX века все большую популярность приобретали т. н. «народные университеты» – лекции на самые различные темы. Если поначалу существовало мнение, что рабочее население не готово воспринимать серьезные научные темы, то постепенно уровень лекционной работы «достиг столичного». В Павловском посаде и в Глухове были открыты отделения Московского народного университета, преподаватели которого наладили проведение систематических курсов. Лекции посещала самая разнообразная публика: учащаяся молодежь и старики, рабочие и фабриканты. В эти годы, когда население начинает принимать все большее и большее участие в различных выборах, вплоть до выборов в Государственную Думу, многие лекторы через исторические ассоциации и параллели стремились развить политическое сознание народа. Большое число лекций проводилось на медицинские темы. Большой популярностью пользовались лекции о вечных идеалах правды, добра, красоты. Современник писал тогда об одном из лекторов: «...сотни голов, слушавших этого учителя жизни, голов, погруженных исключительно в дела житейские, узкоматериальные, первый раз в жизни задумались о существовании мира вечных, бессмертных ценностей... что кроме любви материальной и грешной, существует еще высшая форма любви, – любовь тургеневской Лизы, ...пушкинской Татьяны».

Среди множества публичных библиотек – при земских школах, при больницах, фабричных, общественных, сильно различающихся между собой и по составу и по количеству литературы, можно выделить Городищенскую публичную библиотеку Товарищества Четвериковых и по оставшейся в целости документации ее определить принципы работы библиотек того времени. Правом на пользование ею «без различия сословия и занятий» пользовались все проживавшие на фабрике, а также в близлежащих Городищах, Анискине, Леонихе, Райках, Улиткине и др. Одному лицу выдавалось не более 2 книг на срок до 2 недель. Библиотека была открыта не менее 2 дней в неделю, кроме «двунадесятых праздников, 5 января, страстной недели, недели Пасхи, 1-го дня Св. Троицы, 24, 25 и 26 декабря. В Воскресные и праздничные дни библиотека открывалась лишь после окончания богослужения. При выборе книг для чтения можно было пользоваться каталогом, где особым значком были отмечены книги, которые «требуют от читателя большого умственного развития и знаний» . Такие книги выдавались с особого разрешения попечителя библиотека. В «Заметке для читателя» было правильно указано: «...При чтении книги, как и во всяком деле, должная быть последовательность, известная планомерность. Чтение книги полезно лишь тогда, когда содержание ее доступно пониманию читателя, читать же книгу и не понимать значит непроизводительно терять время и затуманивать голову...» Один из жителей Павловского посада так формулировал задачи библиотек: «...Библиотека призвана служить общей цивилизаторской цели; известной тенденции, определенного направления она преследовать не может. Это источник чистой ключевой воды, без всякой примеси, без всякой окраски...»

Кинематограф вошел в жизнь Богородска, Павловского посада и крупных фабричных поселков почти одновременно со столицами. Приобрели свою аппаратуру образовательные Общества в Богородске, Павловском посаде, Васильеве и Щелкове для «обслуживания учебно-воспитательной части» , кроме того кинематограф помогал Обществам «добывать средства во внеучебное время» . Все киносеансы сопровождались музыкой в исполнении тапера (пианиста) или даже оркестра. Необходимо отметить, что киносеансы становились значительным культурным событием. Перед концертом не редко выступали московские артисты, играл оркестр, после сеанса устраивались танцы до часа, а то и до трех часов ночи. Эта традиция сохранялась, кстати, во многих кинотеатрах почти до конца 50-х годов XX столетия.

Первая мировая война внесла свои коррективы в культурную жизнь уезда. Много молодых людей было мобилизовано в армию, некоторые здания были отведены под госпитали, постепенно все более и более становилось не до развлечений. Последовавший затем слом общества, значительная миграция населения, разруха после революции и гражданской войны снизили уровень культуры в обществе.

То, что культурная жизнь все же не затихала и в эти годы, свидетельствует судьба народного артиста СССР Никандра Сергеевича Ханаева. В 1917 году Никандр Сергеевич, которому было уже около 27 лет, после службы на фронтах Первой мировой войны приезжает в Богородск, женится здесь на Раисе Ильиничне Рывкиной, у них рождается дочь Евгения (Е. Н. Ханаева – актриса Московского художественного театра). Вот что пишет биограф певца об этом времени: «...Напряженно работая, Ханаев находил время для выступления в самодеятельных клубных концертах, которые в городе устраивались довольно часто. Туда приезжали и профессиональные артисты из Москвы. Многие из них обращали внимание на голос и музыкальность Ханаева и советовали ему серьезно учиться петь. Но сам Никандр Сергеевич еще не был уверен в своих силах. Бросать постоянную работу ради туманного сценического будущего, да еще имея семью, казалось ему легкомысленным. В 1920 г. на концерты ...приехала московская певица Е. Д. Эльдигарова. Она, как и многие до нее, сразу обратила внимание на одаренного певца, но оказалась более настойчивой и в конце концов предложила Ханаеву заниматься с ней пением» . Начались занятия, в 1921 году Никандр Сергеевич поступает в консерваторию, начинает выступать уже на профессиональной сцене, в том числе и в еще работавшей Частной опере С. И. Зимина, в 1925 году он поступает в Большой театр. В Большом Ханаев проработал двадцать четыре года, спел тридцать четыре партии. Ханаев, обладая редко встречающимся голосом – драматическим тенором большой силы и красивого мужественного тембра, пел труднейшие партии в классических операх.

До революции несколько лет выходила газета «Богородская речь», а с 1919 года в уезде начинает печатается газета Богородского Совета рабочих и крестьянских депутатов «Красное Знамя» , с 1922 года газета становится органом Богородского уездного комитета РКП (б) и называлась она «Богородский рабочий » . С 1924 по 1952 год газета выходила под именем «Голос рабочего», затем газета еще несколько раз меняла свое название – от «Сталинского знамени» до «Богородских вестей» сегодня.

Газета «Красное знамя» сообщала в декабре 1919 года, что Буньковский Культпросвет проводит «оживленную деятельность в деле внешкольного образования» – часто ставит спектакли и концерты, образовал недавно свой драматический кружок. В 1920 году на «Электропередаче» продолжал работать любительский театральный коллектив, были поставлены «Женитьба Бальзаминова» , «Чужое добро в прок не пойдет» . В антрактах выступал струнный оркестр поселка. Посещали спектакли не только жители «Электропередачи» , но и крестьяне окрестных деревень. Существовавшая с 1899 года земская библиотека располагалась неподалеку от земской управы, носила имя А. С. Пушкина. Фонд библиотеки составлял в 1911 году чуть менее 5 тысяч экземпляров. В 1924 году библиотека переехала в особняк, принадлежавший ранее наследникам лесопромышленника Малютина, и располагалась в нем до 1992 года. В 1926 году библиотеке после неоднократных приездов в Богородск Н. К. Крупской было присвоено ее имя. В 1927 году на многолюдной читательской конференции в библиотеке присутствовал Алексей Силыч Новиков-Прибой (1877–1944), друг А. В. Перегудова. В его доме Алексей Силыч в начале 1930-х годов писал знаменитую «Цусиму» . Библиотека была одним из организаторов интереснейшей встрече с читателями А. В. Перегудова, Б. А. Пильняка и А. С. Яковлева, прошедшей в здании Педагогического училища в 1928 г. В 1927 году была создана отдельная районная Детская библиотека, которая получила здание на углу Рабочей и Толстовской улиц.

Какие же культурные приоритеты выдвигались властью в этот период? В какой-то мере представление об этом дает обзор «По уезду» , помещенный в газете «Красное знамя» в 19120 г.: «...Вот типичная деревушка Щекавцево....Перед домиком председателя Сельского Совета – часовня. Недавно был праздник, председатель «устраивал» иконы, переговорился насчет молебнов... Хорошо, тихо живется в Щекавцево. Сенца накосили. Картошку собрали. Богу помолились, попов угостили. Но всеж-таки в тихом омуте черти завелись...Из школы было приказано убрать икону. Население ждет, как будут снимать кресты с учеников. Угрожают не посылать детей в школу. Учительница молчит. Кулаки агитируют. Поскорей нужен свет! Пусть товарищи из Богородска почаще заглядывают в этот уголок. Работы здесь непочатый край».

Газета «Богородский рабочий» в 1922 году ставит вопрос о налаживании работы с детьми, которые «видя вакханалию «непманства» , пьяный разгул т. н. «красных купцов», несомненно подпадают под этот новый «дух времени», результатом чего является рост детской преступности, спекуляции и проституции». Ставился вопрос о методах работы с детьми школьного и дошкольного возраста, среди которых была масса беспризорных. Богородские скауты как «попахивающие вонью буржуазии» были отвергнуты, шли поиски «честных скаутов» , создавались первые пионерские отряды.

Трудно было «перекраивать» интеллигенцию. Курсы учителей, проведенные в Богородском отделе народного образования, показали, что «эта передовая интеллигенция» уверена, что «бог есть, потому что ничем не докажешь, что его нету...» , был сделан вывод: «Самих учителей надо не только учить и учить, но и воспитывать» . В эти годы остро ставится задача борьбы с «буржуазной культурой» . На местах «прорабатывалась» статья Л. Троцкого «О коммунизме и масонстве» , в которой были такие выводы: «...Дурак тот, кто думает, что политика делается в парламентах и передовых статьях. Буржуазия овладевает сознанием масс не через посредство их, но через школы, через церкви, через искусство, через книги и т. д...» Эти строки служили программой деятельности для партийных организаций «на фронте борьбы с растлевающей, прогнившей идеологией старого» многие годы.

Сказывалось отсутствие необходимых средств для культурной работы, особенно на селе. Попечительства, другие благотворительные и общественные организации «старого мира» были ликвидированы, собственных средств у крестьян на «культуру» не хватало, а государству пока еще было попросту не до этого.

Вот как обстояли дела в сельской местности в 1925 году:

«В Даниловской избе-читальне (Павлово-Посадская волость) устраиваются каждый день «вечеринки» с гармошкой, семечками, хулиганством и т. д. Другой работы почти нет».

«Молодежь в селе Загарье живет по старому. Собирается, как обычно, по квартирам не то что поговорить о деле, а поматюкаться как следует. Бывают нередко и драки. В деревне есть районная библиотека, но в ней нет литературы для молодежи. Нужен клуб.. .нашим просвещенцам надо взяться за работу среди молодежи...»

«Много писали о хулиганстве деревенской молодежи, в том числе и Быковской и Фатеевской. Но мер никаких не принимается. А есть простой способ отучить от хулиганства – приохотить к книге. Дай парню в руки книгу и ему уже нечем будет держать камень. Деревням Быковой и Фатеевой нужны библиотеки, нужны книги...»

«Почти каждый день молодежь дер. Каменки устраивает вечеринки. Танцуют до 2–3 часов ночи. Дым, матерщина, пьянка. Тут же и подростки воспитываются. У нас нет комсомола. Пример никто показать не может...»

В 1920-е годы Глуховским клубом заведовал Федор Петрович Кузнецов (? – 1953), обладавший способностями художника и, как показало время, скульптора. После поездки группы глуховчан осенью 1923 г. в Горки к В. И. Ленину сама по себе возникла мысль об увековечивании памяти об этой поездке установкой скульптуры вождя в Глухове. За работу берется Федор Петрович и 22 января 1924 года состоялось открытие памятника, получивший название «первого в мире памятника Ленину» . Удача вдохновила Федора Петровича на создание в следующие годы памятников К. Марксу, К. Ворошилову, А. Железнякову.

Упоминавшийся уже Сергей Иванович Старичков после окончания училища играл в оркестре для музыкального сопровождения фильмов. Играли Чайковского, Глинку, Рахманинова, Бизе, Пуччини... В середине 1930-х годов Сергей Иванович создал в городе джаз-оркестр в составе: две скрипки (первая – сам С. И.), три саксофона, две трубы, туба, тромбон, две гитары, банджо, два баяна, ударник. Джаз просуществовал недолго, правящая в то время идеология не признавала этой музыки «для толстых» .

В Богородске, как и в других крупных населенных пунктах уезда, с давних пор частные лица давали уроки музицирования для детей, в 1939 году в Ногинске открылись первые государственные музыкальные классы, где игру на скрипке преподавал тот же Сергей Иванович Старичков, музыкальная школа будет открыта после войны.

Людская память донесла до нас единственное имя художника по тканям «старой» Глуховки – Ивана Никитича Захарова. Талантливейшим певцом нашего края был заслуженный художник России Алексей Михайлович Ратников. Владимир Петрович Тягунов много таланта вложил и в неброские богородские пейзажи и «ленинскую» серию картин. Немного особняком стоит имя Арсения Евтихиевича Власова, ученика видных авангардистов начала века, ставшего мастером поэтического пейзажа. Памятны имена художников: Добрецова, Кузнецова, Каржавина, Ерохина, Анохина, Перепелкина, Смирнова...

1920-е годы вошли в историю отечественного краеведения, как «золотое» его десятилетие. В значительной степени это определение относится и к краеведению в Богородском уезде. Научно-педагогический институт краеведения, собственный альманах «Богородский край» , сеть краеведческих музеев, изданные научные труды местных краеведов – просто фантастический размах работы. На заседаниях столичного общества «Старая Москва» звучали такие выступления исследователей края: Канатчиков Н. Г. – «Село Купавна и его фабрики. Их история и экономика» ; Кашин Н. П. – «О крепостном театре князя Н. Б. Юсупова» ; Левинсон Н. Р. – «О вскрытии в лютеранской кирхе могил Я. В. Брюса и его жены» ; Миллер П. Н. – «О вскрытии в лютеранской кирхе могил дочери Б. К. Миниха, Я. В. Брюса и его жены» ; Сытин П. В. – «Об истории Гребневской церкви» ; Смирнов М. П. – «Старо-павловская фабрика за 100 лет ее существования» .

В памяти тех, чьи молодые годы приходились на 1937–40-е годы, ярким воспоминанием сохранилось воспоминание о талантливом руководителе театрального кружка при Ногинском Доме пионеров Александре Ивановиче Корнееве, который до этого был комсомольским работником высокого ранга. На IV Пленуме ЦК ВЛКСМ (1937 г.) он был назван «врагом народа» .

Еще в 1925 году, по желанию городских жителей, в Богородске была образована передвижная театральная труппа, которая выступала в клубах уезда, а базой ее было здание кинотеатра «Колизей» в центре города, выстроенное в 1914 году крестьянином Михеевым. Семен Федорович Пшеницын, вернувшийся с гражданской войны и назначенный на должность директора кинотеатра «Колизей» , будучи страстным любителем театра (ему принадлежат слова: «Нет, не мог жить в те годы наш город без театра, не мог» ), сумел объединить художественные силы города и уезда. Так и была создана передвижная труппа. В самый первый состав труппы вошли: режиссер и актер Н. М. Ефимов-Степняк, артисты Рачинская, Кафидов, Лавров, Котович, Солдатенков, Тураева, Корольков, супруги Валенто, Мешков и другие. Репертуар труппы не мог не соответствовать времени ( «Огненный мост» Б. С. Ромашова, «Шторм» В. Н. Билль-Белоцерковского, «Ярость» Ю. И. Яновского, «Враги» Б. А. Лавренева), но включал также русскую и западную классику ( «Лес» А. Н. Островского, «Коварство и любовь» И. Ф. Шиллера, «Свадьба Кречинского» А. В. Сухово-Кобылина, «Ревизор» Н. В. Гоголя). В Богородск приезжали на гастроли великие русские актеры О. Л. Книппер-Чехова, В. И. Качалов, М. И. Жаров, которые помогали молодой труппе своими советами. Актерский коллектив становится более или менее стабильным после разрешения в 1930 году создать стационарный театр, с 1936 году новому театру был окончательно передан «Колизей» . Первым режиссером Ногинского драматического театра становится И. М. Туманов, ставший впоследствии народным артистом СССР, лауреатом Государственных премий, профессором ГИТИСа. 3 ноября 1936 года была показана первая тумановская постановка – «Гибель эскадры» А. Е. Корнейчука.

В последующие годы богородский зритель увидит практически весь современный репертуар того времени: «Любовь Яровая» К. А. Тренева, «Оптимисти­ческая трагедия» В. В. Вишневского, «Русские люди» К. М. Симонова, «Разлом» Б. А. Лавренева, «Бронепоезд 14–69» В. В. Иванова, «Молодая гвардия» А. А. Фадеева, «Кремлевские куранты» Н. Ф. Погодина и т. д.

В годы Великой Отечественной войны театр не прекращал своей работы, 567 спектаклей и более сотни концертов было дано на передовых позициях и в госпиталях. Основное место в репертуаре занимают пьесы военно-патриотического характера: «Русские люди» К. М. Симонова, «Война объявлена» Л. Иткина, «Нашествие» Л. М. Леонова, «Оптимистическая трагедия» В. В. Вишневского. Автор «Нашествия» Леонид Максимович Леонов помогал режиссеру Ю. И. Решимову в создании спектакля, часто бывал в театре и беседовал с актерами. Особенно сильное впечатление в этом спектакле оставляла игра артистов Г. Глебова и К. Маслова. Режиссер Е. П. Вааге и актер Г. С. Голубович были инициаторами создания особой творческой бригады, в которую вошли артисты Богданова, Глебова, Панков, Маслов, Карликовский, Синельникова, Веров, Балашов, Владимиров и другие. Артисты сами создали тогда литературно-художественную композицию, насыщенную песнями, стихами, частушками, танцами, и показывали ее во все время войны на мобилизационных пунктах, в госпиталях.

Культурная жизнь Богородского края, о которой мы смогли здесь сказать так мало, достойна подробных исследований и обширных публикаций.

Поделитесь с друзьями