Последний настоятель Храма на Кузнецкой

Исаев Юрий Евгеньевич, двоюродный правнук о. Григория

В подмосковном городе Орехово-Зуево, на бывшей улице Кузнецкой, напротив Хлебзавода чуть позади развлекательного комплекса «Кино», буквально в нескольких шагах от восстанавливаемого старообрядческого Храма Рожества Пресвятой Богородицы (бывший храм беспоповцев поморского согласия), стоит ничем ни приметное здание корпуса бывшей Трикотажной фабрики. Если присмотреться внимательнее, поверх квадратных оконных рам можно разглядеть высокие оконные дуги, заложенные на скорую руку кирпичом. Мало кто из ореховозуевцев знает, что это неприглядное здание было когда-то красивой и большой церковью, принадлежащей старообрядческой общине Белокриницкого согласия. И, пожалуй, никто из горожан, даже из числа прихожан старообрядцев не знает, что с 1916 и по 1938 год настоятелем этого храма был отец Григорий Петрович Хазов, окончивший свое служение Богу и людям мученической кончиной на Бутовском полигоне НКВД.

Здание храма сегодня.

Новый старообрядческий храм Рожества Пресвятой Богородицы в селе Зуеве Богородского уезда Московской губернии. [Церковь. М., N7, 15 февраля 1909 г., с. 249]

Кирпичный однокупольный храм в честь Рожества Пресвятой Богородицы был построен в 1906-1908 годах на участке Соловьевых вместо деревянного молитвенного дома. В храме также были освящены пределы святителя Николы и мученика Никиты.

Как повествует старообрядческий журнал «Церковь» за 1908 год: «10 февраля 1908 года епископом Кириллом Одесским и епископом Александром, Рязанским и Егорьевским в сослужении священников Рогожского кладбища о.Елисея Мелехина и Иоанна Власова, диаконов Елисея и Льва и местного духовенства состоялось освящение нового храма. За литургией пение было исполнено мужским и женским хорами фабрики И.А.Морозова (г. Богородск»).

Жизнь епископа Кирилла Одесского, освятившего храм Рожества Богородицы, была тесно связана с селом Зуево и другими окрестными селами будущего Орехово-Зуевского района. Один из авторитетнейших старообрядческих иерархов конца XIX – начала XX века, преосвященный епископ Кирилл (в миру – Козьма Григорьевич Политов) родился 24 июня 1855 года неподалеку от Зуево – в деревне Мисцево, Дороховской волости, Богородского уезда, Московской губернии. В 1886 году он принял пострижение в иночество с именем Кирилла, в том же году был поставлен в иеродиаконы. До становления в сан епископа, он состоял секретарем при епископе Иове.13 октября 1897 года инок Кирилл был рукоположен противоокружническими епископами Пафнутием, Михаилом и Петром на Балтскую, Одесскую и всея Бесарабии кафедру.

Преосвященный епископ Кирилл. «Старообрядческая церковь», №52, 1911 год.

Преосвященный епископ Кирилл остался в светлой памяти старообрядцев как любвеобильный архипастырь-миротворец. Вся его жизнь была посвящена стремлению примирять разделяющихся. В первой половине 1920-х годов преосвященный епископ Кирилл принимает схиму и остается жить в селе Зуево, Московской губернии (ныне — Орехово-Зуево). Скончался архипастырь в 1927 году. (Источники: ОР РГБ. Ф. 246. Карт. 213.Ед.хр.27.Л. 1об. "Старообрядческая церковь", №52, 1911 год).

Судя по всему, в 20-е годы у епископа Кирилла и отца Григория Петровича Хазова устанавливается очень тесное духовное общение. Возможно, преосвященный архипастырь был духовным отцом Григория Петровича. В помяннике воспитанницы Григория Петровича, его племянницы Елены Лукиничны Исаевой поминается «священноинок схимник Кирилл и священнопротоиерей Стефан». Судя по тому, что в этой книжице были записаны только самые близкие родственники, эти духовные лица были для семьи о. Григория словно родные.

Ровно 30 лет, с 1908 по 1938 год большой и красивый, построенный в неорусском стиле храм Рожества Пресвятой Богородицы, наряду с Черной молельней (Молитвенным домом Рожества Пресвятой Богородицы), был центром духовной жизни орехово-зуевских староверов-белокриничников. После ареста настоятеля, храм Рожества Богородицы на Кузнецкой был закрыт и частично разрушен. В 1940-м году он был переделан под корпус Трикотажной фабрики. Некоторое время оставалась узенькая колокольня храма, расположенная чуть сбоку. Местные детишки часто забегали на нее, играя, вооружившись деревянными мечами в «Александра Невского» или в «казаки-разбойники».

После войны «дошла очередь» и до колокольни. И только красивые своды окон, чудом оставшиеся после перестройки, напоминали жителям о святом месте, с которым были связаны светлые воспоминания о венчании, крещении детей, отпевании усопших родителей и близких. Светлые воспоминания о храме и его настоятеле…

Во время следствия по вопросу реабилитации отца Григория 15 августа 1957 года был допрошен бывший дьячок храма Рождества Богородицы – Михаил Александрович Попов:

– «Я человек верующий, постоянно посещал церковь, в которой служил Хазов Григорий Петрович. Священник Хазов Григорий Петрович был трезвым и добрым человеком, за какие преступления он был арестован я не знаю». (По материалам выписок из дела № П-40248 ГАРФ).

О доброте отца Григория говорили многие. Именно за добрый нрав и праведную богоугодную жизнь в 1916 году ткач и помощник мастера Никольской мануфактуры Григорий Петрович Хазов был избран общиной священником. Все детишки Кузнецкой улицы собирались у храма Рождества Богородицы, ожидая конца службы. Все сладости, положенные прихожанами на канун, Григорий Петрович раздавал собравшейся детворе…

Родился Григорий Петрович 23 января 1878 года в деревне Заволенье, Богородского уезда, Московской губернии, в бедной крестьянской семье. Мама Григория Петровича умерла рано. Растил и воспитывал будущего священника и его сестру Анну их отец – Петр Данилович Хазов. Григорий Петрович закончил 3 класса земской Заволенской школы и в 1897 году поступил на работу на фабрику Саввы Тимофеевича Морозова в деревне Орехово. Работал сначала ткачом, а затем помощником мастера.

В свободное время Григорий Петрович пел в любительском хоре Зуево-Орехово-Никольской общины (на фото – в верхнем ряду, второй справа).

Любительский хор певчих при Зуево-Орехово-Никольской общине.[Церковь. М., N4, 24 января 1910 г., с. 121]. Григорий Петрович на фото – второй справа в верхнем ряду.

Фото 1907 года. В центре Фома Никитович Стапанов и его жена Иустиния. Между ними – младшая дочь – Мария Фоминична. Справа семья Бариновых – Лука Кириллович и Пелагея Фоминична с дочкой Леной на руках. Слева – семья Хазовых – Григорий Петрович и Мелания Фоминична. Мелания Фоминична держит за руку племянницу – Анну Баринову.

Отец Григорий с матушкой и племянниками. 1919 год

У Луки Кирилловича и его жены Пелагеи Фоминичной родилось четверо детей-погодок: Анна (1905), Анфиса (1906), Елена (1907), Иван (1910). У Григория Петровича и Мелании Фоминичны своих детей не было, поэтому они взяли на воспитание третью дочку Бариновых – Елену Лукиничну (в замужестве Исаеву).

На фабрику Григорий Петрович приехал со своим другом-односельчанином – Лукой Кирилловичем Бариновым. Вскоре они стали свояками. Их жены – Пелагея Фоминична Баринова и Мелания Фоминична Хазова были дочерьми участника Морозовской стачки, ткача и помощника мастера Фомы Никитовича Стапанова.

Лука Кириллович Баринов жил со своей семьей в 24-й Морозовской казарме, а Григорий Петрович с Меланией Фоминичной, и крестницей-племянницей Леной поселились у Фомы Никитовича в деревне Никулино.

С 10 февраля 1916 года Григорий Петрович Хазов начал служить в зуевском храме Рождества Богородицы. Сохранилось фотография этого периода с надписью на обороте: «Снимались в 1919 году в деревне Никулино в голод. Отец Григорий с матушкой Меланьей, племянник Миша и 2 племянницы Лена и Анфиса. Снимал Иван Андреевич Ковалев».

Воспоминаний о том, что довелось пережить зуевской церкви на улице Кузнецкой и ее настоятелю после революции практически не сохранилось. Есть только небольшая запись в следственном деле о. Григория, о том, что в 1930 году Григорий Петрович «был арестован ОГПУ, но тут же был освобожден после сдачи золотой валюты». (Выписка из протокола допроса обвиняемого, дело № П-40248 ГАРФ). То есть, речь, по сути, шла о самом настоящем шантаже и грабеже старообрядческой церкви и ее священства советской властью.

И вот наступил январь 1938 года. Григорий Петрович на тот момент жил в доме 15 на Кузнецкой с матушкой Меланией Фоминичной, племянницей-крестницей четы Хазовых – Еленой Лукиничной Исаевой (Бариновой), выросшей в семье настоятеля (многие прихожане и даже дальние родственники думали, что она родная дочь о. Григория), мужем Елены Лукиничны – Исаевым Александром Кондратьевичем и двумя их детишками: Мишей и Женей.

23 января Григорий Петрович отметил свой 60-й год рождения. А на следующий день, вернее ночь – 24 января к их дому подъехал черный воронок. Уполномоченный УНКВД предъявил священнику ордер на обыск и арест. НКВД-шники перерыли весь дом и увезли отца Григория. Больше его никто не видел.

Двух-трех на скорую руку сфабрикованных свидетельских показаний было достаточно, чтобы в течение считанных дней вынести приговор и отправить человека на Бутовский полигон. Наверное, лишним будет говорить, что свидетели, подписавшие подсунутые им протоколы в 1938-м, полностью отказывались от показаний во время реабилитационных процессов в 1957-м. А некоторые зачастую даже отрицали сам факт допроса:

«Я, Ченцов Леонтий Григорьевич, знаю гражданина Хазова Григория Петровича как служителя культа, старообрядческого попа. Он служил в Зуевской церкви, где я работал сторожем, истопником. Я показываю правду, что меня никто и никогда по делу Хазова Григория Петровича не допрашивал. Я от Хазова Григория Петровича высказываний против руководителей коммунистической партии и советского государства никогда не слышал, также я не слышал от Хазова Григория Петровича и антисоветских высказываний.

Я, Ченцов Леонтий Григорьевич правдиво показываю, что по делу Хазова Григория Петровича меня не допрашивали, я таких показаний не давал и записанные от моего имени показания по делу Хазова Григория Петровича категорически отрицаю. (подчеркнуто красным карандашом).

Я не слышал от Хазова Григория Петровича таких высказываний, как это записано в протоколе моего допроса 20 января 1938 года и меня не допрашивал. Я не слышал, чтобы Хазов Григорий Петрович говорил, как это написано в протоколе допроса, что он ждет спасителей из-за границы, не слышал, чтобы он клеветал на конституцию СССР, также категорически отрицаю записанное в протоколе допроса, что якобы Хазов Григорий Петрович высказывал намерения покушаться на жизнь руководителей партии и государства. Ничего подобного я показывать не мог, так как антисоветских высказываний от Хазова Григория Петровича не слышал. Никто мне этого протокола допроса по делу Хазова Григория Петровича от 20 января 1938 года не читал и на этом протоколе я не подписывался». (Выписка из протоколов допроса свидетелей, дело № П-40248 ГАРФ).

В 1938 году была допрошена также жена Леонтия Ченцова, уборщица музея – Усова-Ченцова Мария Григорьевна. Уполномоченный ОУР УНКВД Скворцов, допрашивавший свидетельницу в 1938-м, намерено не указал родственную связь свидетелей, не указал ФИО мужа гражданки Усовой и записал другой адрес проживания (вернее указал два и один записал неразборчиво).

Сама стилистика протокола допроса Ченцова 1938 года говорит о многом:

«Вопрос: Что вы лично знаете об антисоветской деятельности Хазова Григория Петровича?

Ответ Ченцова: В лице Хазова Григория Петровича я вижу классового врага. Он всегда в разговорах со мной и с людьми высказывал контрреволюционные настроения. Весной 1937 года по выходе из церкви в группе верующих в присутствии меня Хазов заявил: «Скорей бы приходили в нашу страну наши спасители из заграницы, а то от этих коммунистов, которые разорили храмы и отбили народ от посещения храма (неразборчиво) житья нет. (подчеркнуто красным карандашом).
Летом 1937 года около церкви в группе верующих Хазов по вопросам конституции говорил: «Конституция выдумана большевиками и Сталиным создана для создания о нас хорошего мнения заграницей, как о самой демократической стране в мире. На самом деле это обман рабочего класса. Конституция нужна только большевикам для обмана народа». (неразборчиво) осенью 1937 года мне лично Хазов говорил: «Если бы мне удалось поближе пробраться к Сталину или Ворошилову, я бы их не щадя своей жизни растерзал бы на куски. Я их ненавижу как самых заядлых своих врагов». (подчеркнуто красным карандашом). Более по делу показать нечего». (Выписка из протоколов допроса свидетелей, дело № П-40248 ГАРФ).

Говорят, что в то время НКВД-шники устраивали самые настоящие соревнования между районами – кто больше найдет у себя «врагов народа». С людьми сильно не церемонились и над обвинениями долго не задумывались.

Сейчас, по прошествии семидесяти пяти лет, очень трудно во всем разобраться, но во время войны среди орехово-зуевских старообрядцев ходил слух, что именно Ченцов написал донос на отца Григория, за то, что тот не позволил ему взять какую-то книгу, которую долгое время пытался получить сторож. Дети Елены Лукиничной вспоминают, что Ченцов всегда опускал глаза, встречаясь с ними и другими родственниками священника.

В любом случае, судить не нам. Слухи – есть слухи, а осуждение – тяжкий грех. Господь милостив. Он молился за плевавших в него и распинавших его на Кресте, и даже Иуду простил бы, если бы тот покаялся.

Последнее фото отца Григория Петровича Хазова

Григорий Петрович Хазов был расстрелян на Бутовском полигоне НКВД 5 февраля 1938 года.

До 1957 года эта информация была секретной. В деле Григория Петровича подшито письмо Мелании Фоминичной от 12.12.1956 года с просьбой сообщить, что стало с ее мужем, арестованным в 1938 году. Мелания Фоминична отправляла подобные письма ежегодно, и ответ был стандартным: «отбыл в неизвестном направлении». После XX съезда КПСС начались реабилитационные процессы, и письмо Мелании Фоминичной стало отправной точкой следствия. Почти 20 лет семья Хазовых-Исаевых находилась в неведении о судьбе Григория Петровича. Еще теплилась надежда на то, что однажды Григорий Петрович вернется, ведь кто-то возвращался. Но пришло короткое сообщение, в котором значилось:

Григорий Петрович Хазов расстрелян 5 февраля 1938 года, реабилитирован посмертно 02.11.1957 года. Когда пришло известие, Мелания Фоминична была уже старенькая. Позади была страшная и тяжелая война. В годы войны на Мелании Фоминичне было все хозяйство, дети, обмен сшитых Еленой Лукиничной бурок, вещей Александра Кондратьевича на хлеб и другие продукты, посадка и прополка картофеля на выделенных Заготзерном, где Александр Кондратьевич раньше работал бухгалтером, участках.

Жить было трудно. Несмотря на заготовку картофеля, изготовление бурок, небольшую пенсию вдове погибшего фронтовика, денег не хватало. Однажды пришлось даже, вырезав ножничками небольшой кусочек серебряного оклада в иконостасе – обменять его на рынке на хлеб.

О Григории Петровиче и репрессированных братьях отца рассказывать детям было опасно, поэтому дома старались не поднимать эту тему. Прихожане тоже опасались и старались не говорить об этом. Дети ходили с родителями в церковь по праздникам, но специально учить детей вере было тоже опасно. Поэтому учили подспудно, примером своей собственной жизни, своим отношением к людям и святым вещам.

Все племянники Мелании Фоминичны – дети Елены Лукиничны, Анфисы Лукиничны и Анны Лукиничны очень ее любили и называли бабушкой. Сохранилось письмо младшего сына Анфисы – Виталия Федоровича Филина, написанное брату Евгению Александровичу в ответ на известие о смерти бабушки 27 июня 1960 года:

«Здравствуй дорогой Женя!

Ты, конечно, извини, что долго не давал ответа. Да Женя, то, что я так боялся, это и произошло. Знаешь, как я только вскрыл твое письмо, и там было написано: «напишу сразу», то я сразу это понял, и как начал читать, то мурашки пошли по всему телу, а кровь вся хлынула в голову, и у меня потемнело в глазах. И, веришь, потерял на время свою память и ноги, словно налиты стали свинцом, и я не мог потом подняться. Аппетит пропал полностью. Я решил на другой день дать ответ, но ничего не получилось: в глазах навертывались слезы, а в горле торчал ком. Я принимался долгое время писать, но не осмеливался.

Да Женя, мне очень-очень жаль бабушки, ведь она была такая добрая и ласковая, что просто я не могу объяснить этого, но ты сам это очень хорошо знаешь. Женя! Если бы ты знал, как я мечтал с ней встретиться, но… Всё пропало. О похоронах мне уже писали, и я остался доволен, что ее хоронили на руках. В этом ее заслуга, она это заслужила. Как приеду, то мы обязательно с тобой сходим на могилки».

Матушку любили не только родные и близкие. Любили ее все в округе. Каждый праздник соседи по дому специально приходили и торжественно поздравляли Меланию Фоминичну. Для многих старообрядцев Орехово-Зуева матушка стала крестной. Матушку всегда приглашали на отпевания, панихиды и поминки орехово-зуевских старообрядцев, советовались с ней по многим вопросам.

Перед своей смертью матушка очень ослабла. Она с нетерпением ждала возвращения из армии внука Жени (Евгения Александровича) и обещала ему, что обязательно дождется. Евгений Александрович служил в Венгрии, к счастью уже чуть позже известных событий. (После службы работал в Конструкторском бюро завода Респиратор и параллельно учился в Московском Автомеханическом институте вместе с Константином Ивановичам Титовым, будущим Митрополитом Московским и всея Руси Корнилием).

Фото 1958 года, июль. Отпуск Евгения Александровича Исаева. Одна из последних фотографий матушки Мелании

Когда Евгений Александрович пришел из армии, матушка уже почти не вставала. Умерла Мелания Фоминична летом 1960-го на руках у Евгения Александровича. Сидя за столом, он заметил, что бабушка слегка приподняв голову, зовет его к себе рукой, словно пытаясь что-то сказать. Когда он подбежал, чтобы поддержать ее голову, она уже начала хрипеть, обмякла и отошла.

Григорий Петрович Хазов, как и многие старообрядческие священники того времени, заранее приготовил для своего погребения большой гроб, вырубленный из целого ствола дуба. Гроб был сделан основательно, остроган и даже отполирован и лежал на чердаке дома на Кузнецкой.

В огромном гробе Григория Петровича орехово-зуевские старообрядцы несли на руках маленькую и старенькую матушку Меланию до самого Зуевского кладбища.

Перейдя дорогу, отделяющую молельный дом святителя Николы от старого Зуевского кладбища и направляясь чуть правее и вглубь кладбища, можно найти семейные захоронения большой матушкиной семьи. Здесь лежат сестры матушки – Пелагея и Мария Фоминичны (в девичестве Степановы), сама матушка Мелания, муж Пелагеи Фоминичной – Лука Кириллович Баринов, их дети – Анфиса Лукинична и Иван Лукич, их сватья (мать Александра Кондратьевича, мужа Елены Лукиничны) – Прасковья Михайловна Исаева, сын Анфисы Лукиничны – Виталий Филин и ее внук – Александр.

Если кто-то окажется в тех местах - помолитесь об этих простых, добрых и бесхитростных людях, проживших сложную и честную жизнь. Особенно же об убиенном иерее Григории Петровиче Хазове и о матушке Мелании Фоминичне. А так же о возвращении Русской Православной Старообрядческой Церкви поруганного храма Рожества Богородицы на улице Кузнецкой и о скорейшем его возрождении в былой красе и величии.

Большое спасибо за помощь в подготовке статьи: Родным и близким отца Григория: Исаевой Е.Л. (+1990), Исаеву Е.А., Исаеву М.А., Исаеву А.И., Королевой А.И., краеведам Михаилу Рыбину (г. Куровское), Олегу Хохлову (г. Москва), Евгению Голоднову (г. Орехово-Зуево) и сотрудникам Государственного архива Российской Федерации.

Поделитесь с друзьями