Старообрядчество Богородска-Ногинска с 1917 г. по настоящее время: предварительный исторический обзор
М.С.Дроздов, Е.Н.Маслов
Богородский уезд Московской губернии, как хорошо известно, был одним из главных старообрядческих центров страны. Однако в самом уездном центре до поры до времени старообрядцев было очень немного. Освящение первого в Богородске храма во имя Св. Николая (на Средней улице в доме Курнина) произошло только после манифеста 17 апреля 1905 г., а первое общее собрание Богородской старообрядческой общины состоялось 8 апреля 1907 г. (1).
Ситуация фактически была обратной к той, что имела место, например, в Боровске и его уезде. Так, в 1898 г. среди более чем 120 старообрядческих моленных в Богородском уезде не было ни одной (из «рогожского согласия») в самом городе (2). Ближайшими же были: в селе Глухове при Богородско-Глуховской мануфактуре и на фабрике Е.В. Шибаевой при сельце Истомкине. На Глуховском шоссе, соединяющем город и фабричное с. Глухово, в двух-этажном доме богородского мещанина И.К. Розанова существовала небольшая моленная неокружников.
Возможно, именно по причине такого превалирования уезда над городом появившееся в последние годы значительное количество работ касается старообрядцев именно в бывшем Богородском уезде (Гуслица, Патриаршина и пр.), но о самом уездном центре исследований фактически не было. В целом же мы должны отметить, что и ранее ни Богородский институт краеведения в 1920-е гг., ни краеведы в послевоенное время почти не касались старообрядческой тематики, хотя Институт хотел расширять свои работы «по изучению фольклора», а в некоторых публикациях в старом альманахе «Богородский край» так или иначе затрагивалось староверие (например, в содержательной статье «В царстве Морозовых» и т.д.). Археографические экспедиции МГУ в 1960-е–1980-е годы много дали для изучения книжности, гуслицкого письма, но не ставили перед собой цели сколько-нибудь планомерного изучения староверия, тем более в советское время. Таким образом, почти всё, наработанное краеведами и учёными-профессионалами, не касалось собственно самого Богородска-Ногинска.
Но вернемся к истории вопроса. Старообрядцев в самом городе Богородске стало ощутимо больше после «свобод» 1905 г., хотя, судя по рассказам старых жителей, «коренных староверов» (их называли тут «гусляками») среди них было мало, а в основном это были, так сказать, «рекруты» известнейшего старообрядческого деятеля, фабриканта А.И. Морозова. Можно предположить, что многие из них переходили в староверие из-за определённых выгод, получаемых от Морозова, примером тому – еврейская семья Рывкиных и не только.
Среди более или менее видных и живших в самом городе старообрядцев, значившихся в учредительном списке «Богородской старообрядческой общины храма во имя Святителя Николы», можно назвать потомственного почётного гражданина Ф.А. Детинова, мещан Н.А. Сивова, П.В. Цветкова, А.А. Капкина, С.Н. Никифорова, П.Е. Щепетильникова и некоторых других ((3).
После 1917 г. упоминавшиеся Глухово и Истомкино, где среди рабочих (а чаще – служащих) было немало (но и не так уж много по сравнению с Гуслицами, это ещё надо количественно исследовать) старообрядцев, вошли в черту города. Тогда в Богородске (ещё Богородске!) числилось 4 старообрядческих «поповских» храма: 2 в Глухове, 1 в Истомкине, 1 собственно в городе «за переездом» – церковь пророка Захарии, заменившая в 1911 г. храм в обычном доме Курнина. Не совсем ясные сведения имеются ещё об одной старообрядческой моленной в Кучине в доме Оранжереева. Из «никонианских» же имелись в наличии Богоявленский собор, Тихвинская церковь, храмы в Глухове и Успенском.
У нас нет пока данных о том, как реагировали богородские «древлеправославные» приходы на изъятия церковных ценностей в 1922–1924 гг. Власть дифференцировала своё отношение к разным конфессиям (по принципу «разделяй и властвуй») и, можно было бы предположить, что старообрядчество, которое считалось притесняемым в царское время, имело на первых порах, очень непродолжительных, определённые преимущества перед официальной («господствующей») церковью. Но в старообрядческих церквах и моленных, как и везде, были проведены описи ценных «художественных предметов» в храмах, и эти ценности были переданы церквям как бы во временное пользование.
Вот некоторые выдержки из документов 1920-х гг. Первый из них относится к старообрядческой моленной при фабричном управлении Глуховской мануфактуры 1924 г. (4):
«Опись историко-художественных предметов, находящихся на хранении фабричного управления Глуховской мануфактуры.
1. Икона Троицы; XVI век; 12 х 16 вершков.
2. Икона Распятие; XVI век; 12 х 16 вершков.
3. Икона Воскресение; XVI век; 12 х 16 вершков.
4. Икона Сретение; XVI век; 12 х 16 вершков.
5. Икона Успение; XVI век; 12 х 16 вершков.
6. Икона Преображение; XVI век; 12 х 16 вершков.
7. Икона Введение; XVI век; 12 х 16 вершков.
8. Икона Воскресение Лазаря; XVI век; 12 х 16 вершков.
9. Икона Рождества Богородицы; XVI век; 12 х 16 вершков.
10. Икона Вход Господень; XVI век; 12 х 16 вершков».
И т.д. до конца:
«53. Икона пр. Александра Свирского; XVI век; 3 х 13 вершков.
54. Иконы святцы. Двенадцать штук. Век. Позднейшая работа.
55. Икона Николая чудотворца в житии; век (20 мест); 30 х 33 вершка.
Представитель Губ. музея Сапожников.
Представитель местной общины Т. Боков».
Отсюда не ясно, была ли в 1924 г. староообрядческая моленная в северном крыле здания, занимаемого управлением Глуховского комбината, действующей, но ясно, что иконы (и, видимо, другая обстановка) сохранялись, хотя на них и «наложил лапу» Губмузей. Но тут же и передал всё это имущество общине, о чем говорит следующий документ (5):
«1924 года, сентября 16-го дня, я нижеподписавшийся, представитель Мосгубмузея Сапожников в присутствии представителя отдела управления уездной милиции Е.С. Овсянкиной принял от Глуховской старообрядческой общины имеющее историко-художественное значение имущество, состоящее из предметов культа, по особой при сем прилагаемой и заверенной подписями описи, а мы представители Т.И. Боков приняли от представителя Губмузея это имущество во всем согласно с теми условиями, которые изложены в приложении 1-м к «Инструкции по учету, хранению и передаче религиозного имущества, имеющего историческое, художественное или археологическое значение». Текст такового приложения был при этом прочитан.
Представитель Губмузея Сапожников, Т. Боков.
Представитель от управления уездной милиции Овсянкина».
В тот же день появился на свет еще один документ точно такого свойства, касающийся уже старообрядческой церкви в собственно Богородске (6):
«Акт №42. 1924 года, сентября 16 дня, я, нижеподписавшийся представитель Мосгубмузея Сапожников, в присутствии представителя Управления милиции Е.С. Овсянкиной принял от представителей группы верующих при церкви прор. Захарии в г. Богородске имеющее историко-художественное значение имущество, состоящее из каменной церкви, построенной в 1910 году, с богослужебными предметами по особой при сем прилагаемой и заверенной подписями описи, а мы, нижеподписавшиеся представители местной группы верующих А.И. Морозов, А.Н. Громов и М.И. Романова приняли от представителя губмузея это имущество во всем согласно с теми условиями, которые изложены в приложении 1-м к «Инструкции по учету, хранению и передаче религиозного имущества, имеющего историческое, художественное или археологическое значение, текст какового приложения был при этом прочитан».
К нему прилагалась соответствующая подробная опись, которую процитируем только местами, ибо всего в ней 106 позиций, икон же и т.п. гораздо больше (7):
«К акту № 42. Опись историко-художественных предметов, находящихся в церкви во имя пророка Захарии при Богородской старообрядческой общине в г. Богородске.
Церковь каменная во имя пророка Захарии построена в 1910 году с приделами во имя Николая Чудотворца и Покрова Пресвятой Богородицы.
Иконостас 4-х ярусный деревянный, с резьбой; в иконостасе иконы:
Икона Спасителя, Иерусалимской Божьей Матери, пророка Захарии, мученицы Евдокии, преп. Евфросинии Полоцкой, Олимпиады дьякониссы, преп. Антония и Феодосия Печерских (иконы работы братьев Чириковых).
Икона преподобного Сергия рубежа XVI–XVII веков, 16 х 18 вершков.
Икона Спасителя, беседующего со старцами в храме. Начало XVII века.
Икона Спасителя, умывающего ноги ученикам. XV век. 11 х 13 вершков.
Двунадесятые праздники (двенадцать икон). XVII век.
Чин, состоящий из икон: Богоматери, Иоанна Предтечи, Архангела Гавриила, Архангела Михаила, апостола Петра, Иоанна Богослова, Андрея Первозванного, свят. Петра и Пр. Алексея, человека Божия. XVII век.
Чин, состоящий из икон пророков и праотцев (двенадцать икон). XVII век.
Икона Знамения Пресвятой Богородицы. XVII век.
Царские врата, обитые басмой с изображением Благовещения и 4-х евангелистов.
4 иконы (свят. Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста, Николая Чудотворца) арх. Стефана, Лаврентия и Евпла, Филиппа помещены на столбиках по правую и по левую сторону от царских врат.
Изображение Таинства Евхаристии над Царскими вратами...
... Икона Спасителя московского письма, 1-я половина XVII века. 1 ? аршина х 2 аршина. Поднесена духовенством Глуховской старообрядческой церкви Арсению Ивановичу и Олимпиаде Степановне Морозовым.
Икона «Хваление имя Господня» Строгановского письма. 1-я половина XVII века. 6 х 7 вершков...
... Икона собор. Архистр. Михаила. XVI век. 15 х 21 вершок.
...Ковчежец.
Крест напрестольный в басме с литым распятием. XVII век.
Евангелие, печатанное при патриархе Иове. 7156** год.
Евангелие, печатанное при патриархе Ермогене. 1614 г.
Евангелие, печатанное при патриархе Иосифе. 7159 год.
Евангелие, печатанное при патриархе Никоне. 7161 год.
Апостол. 7143 год...
...Паникадило, увенченное гербом. Работы фирмы Оловянишников...
... Икона местная Спаса Нерукотворного. Конец XV века. 16 х 21 вершок. Редкий по сохранности.
... Икона свят. Николая. XVI век. 18 х 14 вершков. Редкий экземпляр.
... Крест литой металлический с надписанием на греческом, латинском и еврейском языках. XVIII век».
Той же осенью соответствующие процедуры «принятия–передачи» имущества были совершены по отношению к «историко-художественным предметам» старообрядческой церкви святителя Николая при Истомкинской мануфактуре Богородского уезда, по-видимому, уже не работающей (8):
«Акт. 1924 года ноября 18 дня, я, нижеподписавшийся представитель Мосгубмузея Сапожников в присутствии представителя Управления милиции Е.С. Овсянкиной принял от представителей группы верующих при церкви Пророка Захарии в городе Богородске имеющее историко-художественное значение имущество, состоящее из богослужебных предметов, по особой при сем прилагаемой и заверенной подписями описи, а мы, нижеподписавшиеся представители местной группы верующих В.М. Абрамов, Е.А. Власов и А.И. Морозов приняли от представителя Губмузея это имущество…»
И тоже с приложением «Описи историко-художественных предметов, находящихся в церкви Пророка Захарии в г. Богородске, ранее находившихся в старообрядческой церкви Св. Николая при Истомкинской мануфактуре того же Богородского уезда» (9), подписанное представителем Губмузея Сапожниковым, представителями группы верующих Власовым, Абрамовым и Арс. Морозовым, представителем от Управления уездной милиции Овсянниковой.
Тогда же Сапожников «принял-передал» имущество старообрядческой церкви Святителя Николая села Глухова Богородского уезда, находившейся в Глуховском парке вблизи нынешнего учебного центра военкомата (10):
«Акт. 1924 года, ноября 18 дня, я, нижеподписавшийся, представитель Мосгубмузея Сапожников, в присутствии представителя Управления милиции Е.С. Овсянкиной принял от представителей группы верующих при Никольской старообрядческой церкви села Глухова Богородского уезда имеющие историко-художественное значение имущество, состоящее из деревянной церкви с богослужебными предметами по особой, при сем прилагаемой и заверенной подписями описи, а мы, нижеподписавшиеся представители местной группы верующих М.Ф. Маслов, М.С. Калякин приняли от представителя Губмузея это имущество во всем согласно с теми условиями, которые изложены в приложении 1-м к «Инструкции по учету, хранению и передаче религиозного имущества, имеющего историческое, художественное и археологическое значение», текст какового приложения был при этом прочитан.
Представитель Губмузея Сапожников .Представители Группы верующих М. Маслов, М. Калякин. Представитель от Управления уездной милиции Овсянкина».
К этому акту приложена «Опись историко-художественных предметов, находящихся в старообрядческом храме села Глухова» (11) с заголовком «Иконы и богослужебные предметы перенесены из упраздненного в 1918 года домового храма при Глуховской мануфактуре», в которой 33 позиции, а иконы в основном 17-18 вв. Подписи те же: Сапожников, М. Маслов, М. Калякин, Овсянкина.
О каких иконах и предметах идет речь сейчас не совсем ясно, возможно они из моленной при управлении мануфактуры, но скорее всего эти предметы перенесены из домовой моленной дома Арсения Ивановича Морозова, которая располагалась в чердачном помещении его дома в Глуховском парке (ныне в состоянии запустения и разрушения).
Таким образом, из документов мы «видим» в 1924 г. уже только две существующие в Богородске и пригороде старообрядческие церкви, и хотя наиболее ценное имущество им как бы и не принадлежит, но они действуют. Более того, исходя из цитировавшихся материалов, мы можем назвать некоторых активистов, не побоявшихся еще поставить подписи под актами. Это, напомним, В.М. Абрамов, Е.А. Власов, А.И. Морозов – представители группы верующих при церкви пророка Захарии, Т.И. Боков, представитель Глуховской старообрядческой общины, М.Ф. Маслов и М.С. Калякин – тоже, видимо, из Глуховской общины. Морозов – это Арсений Иванович, бывший миллионер и хозяин огромного мануфактурного дела, уже этим поступком 1924 года подтвердивший свое прозвание «Столпа староверия». Тимофей Иванович Боков – был одно время членом Совета Богородско-Глуховской мануфактуры. Бывшему крестьянину д. Авсюнина в 1924 г. исполнилось 53 года. Калякин Михаил Степанович – сын С.И. Калякина из Павловского Посада, член-соревнователь Богородского общества распространения среднего образования. Его сестра А.С. Калякина руководила женской частью Морозовского хора (12). Маркел Федорович Маслов (1864–после 1924) – бывший конторщик КБГМ, в 1910 г. избран священником, в 1915г. – настоятель храма святого Николы в Глухове, по-видимому – и в 1924г. Его брат Никандр Федорович – руководитель старообрядческого «Морозовского» хора после П.В. Цветкова. Абрамов – это вполне возможно родственник первого официального старообрядческого священника в городе Абрамова Иоанна Дорофеевича (ум. 1912 г.).
Относительно Е.А. Власова – это, скорее всего, Евтихий Афанасьевич (1880–1943), похороненный вместе с семьей в Глуховском старообрядческом некрополе (13). Все названные лица умерли своей смертью (но бывали и другие случаи, см. ниже).
В 1929 г. выходит известное постановление об ужесточении политики по отношению к религиозным культам. Коснулось оно и старообрядческих храмов, постепенно закрываемых – к концу 30-х годов в Ногинске не осталось легальных старообрядческих храмов и моленных.
Куда делись иконы и другие ценности старообрядческих храмов Богородска – ценности, судя по всему, мирового класса (Арсений Иванович знал толк в церковем пении и в иконах – тоже!) – это предстоит ещё выяснить. По каким музеям или хранимлищам они разошлись или куда были проданы, или где уничтожены? Всякое можно предполагать, несмотря на то, что они считались на учёте у соответствующих органов как высокохудожественные ценности государственного значения...
Надо сказать, что и число верующих, точнее – воцерковленных, к концу 1920-х годов заметно уменьшилось (хотя не в той пропорции, в какой хотелось власти). Репрессии и моральное давление не обошли стороной и старообрядцев, численность которых в конце 1928 г., по данным Информотдела ЦК ВКП(б), составляла 8 млн. человек (из них 5 млн приходилось на белокриницкое согласие), что на 7 млн было меньше, чем в октябре 1917 г. Несмотря на внешнюю лояльность многих старообрядческих общин большевистскому режиму, несмотря на то, что в 1923 г. архиепископы Мелетий и Геронтий выразили удовлетворение по поводу того, что «теперь, слава Богу, у нас в России утвердилась рабоче-крестьянская власть», нарастающая череда арестов сильно ударила по Белокриницкой Церкви. В 1927 г. она насчитывала 16–18 архиереев в 28 епархиях. К 1940 г. на свободе из всего епископата оставался лишь один архиерей (14).
Наиболее твердые в вере продолжали, однако, веру свою исповедовать и обряды справлять. Нам известно, что в Ногинске тайная моленная была в доме Никифоровых на Нижегородской улице за железной дорогой. Для того, чтобы никто из посторонних не слышал пения, были приняты спецмеры (бетонный пол или особые перекрытия, или что-то в этом духе). Похоронены Никифоровы Михаил Степанович (1881?) и Пелагея Степановна (1891–1964) на старообрядческом участке Глуховского кладбища среди своих одноверцев. Там же нами обнаружены могилы упоминавшихся Боковых, Власовых и др. (см. нашу статью) (13).
Изучая списки репрессированных в 1930-е годы, мы однако не находим в них сколько-нибудь известных горожан-старообрядцев, жителей именно Ногинска. Что это значит? Это значит, что к 1937 г. здесь была только подпольная богослужебная жизнь, причем настолько тайная, что о ней действительно никто кроме немногих посвящённых не знал. По-видимому, в самом Ногинске не было массовых «зачисток» старообрядцев (исключая духовенство).
А вот на маленькой, но почти «чисто» старообрядческой станции Куровской бывшего Богородского уезда по сведениям С.Г. Балашовой от репрессий в тот период пострадало более 50 семей, и окружников и неокружников. Правда, отмечается, что «большинство этих людей, репрессированных фактически ни за что, хоть и являлись в значительной части выходцами из старообрядческих семей, но уже (а на дворе вот уже 20 лет была советская власть) в значительной степени отошли от веры». В 1937 г. в Куровской «открыли» целую «антисоветскую повстанческую организацию» верующих старообрядцев-неокружников во главе со священником местной старообрядческой молельни» Архипом Азорновым, до этого служившим в д. Рахманово под Павловским Посадом. Кстати, типичная ситуация тех лет: После ухода о. Архипа Рахмановская моленная действовала ещё какое-то время, в ней молились под руководством книжников, а затем власти, надавив на старосту, заставили сдать ключи от неё. И второе, тоже типичное: многие до сих пор считают, что на о. Архипа и его единоверцев донесли старообрядцы, которые не разделяли неокружнические убеждения. Всего было репрессировано 8 человек из этой группы, шестеро из которых были приговорены к расстрелу (15).
Однако, ради объективности, надо заметить следующее: когда говорят, например, что «жертвами репрессий стало множество старообрядцев нашего гуслицкого края», к этому «множеству» надо относиться достаточно трезво. Во-первых, нет никакой сколь-нибудь надежной статистики, во-вторых, старообрядцев сажали и наказывали совсем не обязательно – и так было и в царские времена – за то, что они старообрядцы. Но интересная деталь – если поначалу, как мы говорили уже, на них был больше взгляд как на угнетавшихся царизмом, то постепенно принадлежность к староверам стала из смягчающего обстоятельства отягчающим. Во всяком случае, если у православных «никониан» вероисповедание обычно в следственных делах не указывалось, то у старообрядцев указывалось почти всегда.
Итак, в годы гонений на веру практически повсеместно старообрядческие храмы-моленные были закрыты, а многие священники и начётчики арестованы. Но те, кому удалось избежать такой участи, чьи моленные были закрыты в конце 1930-х годов, жили на частных квартирах, в банях и погребах, но продолжали окармливать духовно идущих к ним. Интересно и важно для ногинских староверов, что сравнительно недалекий от города храм Рождества Пресвятой Богородицы в д. Корнево (ныне – часть Павловского Посада), построенный на деньги А.И. Морозова, и при советской власти не закрывался! В 1944 г. Корневская церковь была одной из всего трёх официально действующих старообрядческих церквей Московской области (наряду с храмами в Орехово-Зуеве и Верее).
Сталинское воссоздание Русской Православной церкви в Великую Отечественную войну и после неё коснулось в какой-то мере (в гораздо меньшей, естественно) и старообрядчества. Так, например, в Клинцах был восстановлена работа городского собора, на Рогожском посёлке произвели ремонт в Покровском соборе, там же после войны стали снова собираться старообрядцы со всей России на праздник Жен-мироносиц. Местами вновь открылись, официально или полуофициально, молельные дома и т.д.
В Ногинске восстановления богослужебной жизни, однако, не произошло. Мы не знаем, да, наверное, и не было после войны сколько-нибудь существенных моленных в самом городе. Постепенно исчезали и сами верующие. Редкие молящиеся ездили на службу в Москву на Рогожское кладбище или в Павловский Посад в Корневский храм, некоторые – в самый близкий к Ногинску старообрядческий храм в Андронове. Последний, по некоторым сведениям, пользовался славой неокружнического (каковым когда-то и был), а в Богородске под влиянием А.И. Морозова в предреволюционное время строго придерживались окружнического направления.
После смерти в 1983 г. о. Антония Медведева, который служил в Корневском и Андроновском храмах, вплоть до начала 1990-х годов церковная жизнь в этих приходах как бы на время замерла. Изредка по престольным праздникам и ежегодно на исповедь в Андроново приезжал о. Валерий из Калуги и в Корнево – о. Евгений из Вереи.
В 1991 г. был рукоположен и принял приход в Корнево о. Михаил Егоров. Примерно в это же время в Андроново появился тогда ещё только в качестве уставщика работник канцелярии Рогожской Митрополии Сергей Дурасов. Он начал и хлопоты по передаче здания ногинской старообрядческой церкви во имя преподобного Захарии и великомученицы Евдокии в лоно Митрополии. К сожалению, эти хлопоты успехом не увенчались.
Старообрядцев Богородска-Ногинска, посещавших храмы, к началу 1990-х годов было менее 40. Из них 5–6 человек как бы присоединились к андроновскому приходу, 20 человек по праздникам молились в Корнево (в обычные дни не больше 6). Остальные по воскресным дням, а в основном – по праздникам, ездили на Рогожское кладбище.
В начале 1990-х гг., при появившихся известных «свободах», группа горожан решила организовать в Ногинске старообрядческую общину, одной из целей которой могло бы быть восстановление упомянутой церкви св. Захарии. Активисты съездили на Рогожский посёлок. В город оттуда приезжал священник о. Иоанн, а из Слободищ – о. Александр. Служили в бывшем доме Арсения Ивановича в Глуховском парке – внизу и наверху, в моленной Морозова.
Первое, после многих десятилетий, старообрядческое богослужение в Ногинске провел о. Александр Ежуков из гуслицких Слободищ. Было заранее дано объявление по городскому радио такого содержания: «18 сентября, в среду, Православная церковь вспоминает родителей Иоанна Предтечи: святых Захария и Елисавету. Святая Елисавета была сестрой Анны, матери Пресвятой Богородицы, то есть она – тетка Марии. Этот праздник был престольным для старообрядцев Церкив пророка Захарии в г. Богородске. Вновь созданная старообрядческая община г. Ногинска отмечает праздник богослужением, которое отец Александр отслужит в б. доме Арсения Ивановича Морозова, ныне Дом самодеятельного творчества, в Глуховском парке. Начало богослужения 17 сентября в 18.00 и 18 сентября в 7. 00. Старообрядческая община приглашает всех старообрядцев, членов их семей, и всех сочувствующих Древлеправославной церкви».
Собралось на службу тогда около 15 человек. И таких служб было проведено 4. Надо отдать должное помощникам – Леониду Дусаку, Александру Архипову: ведь надо было привезти-отвезти священника со многими служебными принадлежностями.
Инициаторами воссоздания общины в 1991 г. выступили: Александр Архипов, Александр Фортов, Владислав Мальцев, Евгений Симонов, Мария Федотова, Евдокия Краснова, Ксения Гольцова, супруги Константин и Анастасия Колонины, Лука Коротаев, Василий Савоськов. В установленном порядке 23 июня 1991 г. был оформлен соответствующий протокол. Затем община была уже формально зарегистрирована. Однако, на этом общинные дела и закончились. Отсутствие собственного храма, моленной, и просто – какого-либо помещения, очень быстро сделали собрания общины, молебны невозможными. Поддержки не было, церковь Захарии, в которой располагается бараночный цех хлебокомбината, верующим не отдали (так, видно, народу нужны баранки), спонсоров не нашлось. Дело затянулось. И все члены общины вернулись к своим, привычным, надо сказать, храмам в Корневе, Андронове, на Рогожском кладбище...
Не вдаваясь в анализ случившегося, позволим себе предположить, что одной из возможных причин немногочисленности «твердых» старообрядцев в городе и вообще – известной непрочности старообрядческих устоев в самоё Ногинске-Богородске, явилось то что в дореволюционное время немало людей перешло в старообрядчество под влиянием (в том числе – «экономическим») А.И. Морозова, а не было таковыми по своему рождению и воспитанию. Вот и аукнулось через много лет...
Отметим и то, что потомки видных богородских старообрядцев занимали довольно важные посты в городе. Так, например, сын руководителя старообрядческого «Морозовского» хора (после П.В. Цветкова) Н.Ф. Маслова – Дмитрий Никандрович – был главным инженером Орехово-Глуховского комбината, а другой сын – Николай Никандрович – главным инженером Глуховского комбината. Дочь известных старообрядцев Цеповых Антонина Ивановна Цепова была много лет народным судьей в Ногинске. Все они были уже достаточно далеки от веры предков...
Работа по изучению истории «Богородска-Ногинска старообрядческого» продолжается, и она, конечно, принесёт ещё новые и интересные находки, как о пострадавших, убиенных, так и о тех, кто остался жив и, несмотря ни на что, продолжал быть верным традициям дедов и прадедов.
Примечания
1. Журнал «Церковь». 1908. №51–52. С.1773.
2. Центральный исторический архив г. Москвы (ЦИАМ). Ф.17. Оп.98. Д.675. Л.63–118.
3. Там же. Ф.54. Оп.104. Д.22. Л.1–4.
4. Там же. Ф.966. Оп.3. Д.15. Л.148.
5. Там же. Л.152.
6. Там же. Л.142.
7. Там же. Л.144–147.
8. Там же. Л.155.
9. Там же. Л.156.
10. Там же. Л.150.
11.Там же. Л.151–151об.
12. Церковь. 1914. №29. С.759.
13. Дроздов М.С., Маслов Е.Н.. Богородско-Глуховский старообрядческий некрополь // Старообрядчество: история, культура, современность. Материалы. Ч.1. М. 2007. С.144–153.
14. Крапивин М.Ю., Далганов А.Г., Макаров Ю.Н. Внутриконфессиональные конфликты и проблемы межконфессионального общения в условиях советской действительности (окт. 1917– конец 1930-х годов). СПб., 2005.
15. Балашова С.Г. Репрессии против старообрядцев в Куровской в 1930-х гг.// Старообрядчество: история, культура, современность. Материалы. Ч.1. М. 2007. С.238–242.
Авторы благодарят за помощь настоятеля павлово-посадского храма Рождества Пресвятой Богородицы (РПСЦ) о. Михаила Егорова.
Поделитесь с друзьями