«Ланцов задумал убежать...»

Сергей Михайлов

Край, расположенный в южной части современного Орехово-Зуевского района Московской области, Гуслицы, всегда был своеобразным Клондайком для исследователя. Здесь, менее чем в ста километрах от Москвы, среди дачных поселков, даже теперь, в начале XXI века еще можно встретить немало интересного. Гуслицы славились и своей уникальной культурой старообрядческого населения, и своей культурой криминальной. До сих пор в местных деревнях можно записать рассказы о фальшивомонетчиках, «сбирунах», разбойниках. Шайки последних окончательно были ликвидированы только в 1930-х гг. Во второй половине XIX столетия здесь подвизался замечательный разбойник Василий Чуркин, о котором даже написан роман (Н.И. Пастухов, «Разбойник Чуркин»).

За годы изучения культуры Гуслиц и сопредельных территорий мне неоднократно приходилось слышать отрывки или просто упоминания песни о побеге Ланцова из тюремного замка («Звенит звонок насчет собранья, Ланцов задумал убежать...»). О песне помнят и в самих Гуслицах, и в районе Павлова Посада (Вохна). Но никто не смог сказать мне, кто такой Ланцов. Однозначно, что это - разбойник, раз оказался в тюремном замке. Но все же, кто такой Ланцов, и чем он так прославился, что песню о нем поют до сих пор?

Фамилия «Ланцовы» не является широко распространенной. Известная подвижница гуслицкой культуры, уроженка деревни Степановка, Устинья Григорьевна Андриянова, 1923 г.р., которая в свое время возглавляла крупный совхоз, куда входило 46 деревень, сказала мне, что в известных ей населенных пунктах Гуслиц такой фамилии нет. Мне же довелось встретить носителей фамилии «Ланцовы» в деревнях Старово и Сенькино, имеющих общее происхождение, стоящих практически вплотную друг к другу и расположенных возле исторической столицы Гуслицкой волости - села Ильинский Погост. Ланцовых и сейчас там живет не менее десятка семей, что говорит о том, что фамилия эта коренная в обеих деревнях. Про самого героя никто не знает и здесь, хотя память о бытовании в прошлом самой песни есть и в местных, и в деревнях, расположенных чуть поодаль.

С помощью Устиньи Григорьевны песню о побеге Ланцова мне удалось записать в Степановке, где еще сохранилось немало элементов традиционной гуслицкой культуры, утраченных в других местах. Напели ее Богомолова Мария Ивановна (1923 г.р.), Милованова Ольга Никифоровна (1929 г.р.), Богомолова Людмила Семеновна (1942 г.р.), Ушлова Александра Алексеевна (1931г.р.):

Звенит звонок насчет собранья:
Ланцов задумал убежать.

И до зари он дожидался,
Проворно печку стал ломать.

Сломал он печку и заслонку,
А сам пробрался на чердак.

По чердаку он долго шлялся -
Себе веревочку искал.

Нашел веревку, стал спускаться,
Его заметил часовой.

А часовой был парень бравый
С докладом к князю побежал:

"Я к Вашей Милости с доводом"
Ланцов из замка убежали.

Бежал, бежал он той дорогой,
Потом свернул направо в лес,

Он долго по лесу шатался.
Чего он ел? Чего он пил?

Водой-росою умывался,
Молился Богу на восток.

(Каждые две строки повторяются)

В деревне Заволенье мне рассказали, что песня была очень долгой, включала множество куплетов, в которых была «вся жизнь» Ланцова. Но саму песню никто из моих собеседников вспомнить так и не смог. Старожилка соседней деревни Тереньково Евгения Сергеевна Савцова, 1928 г.р., сказала, что песню про Ланцова прежде пели очень часто, была она «не очень-то длинная», но спеть ее не смогла. Мне также доводилось встречать и некую трансформацию фамилии героя песни из Ланцова в Зланцова, Званцова и т.п.

По словам степановских информаторов, эта песня была очень популярна до войны. Ее пели как женщины, так и мужчины. Иногда даже говорили: «Мы тут работаем, а они все «Ланцова» поют!» (т.е. отдыхают) В других населенных пунктах, к примеру, в Анциферове, про Ланцова также пели очень часто. По словам старожила этой деревни Николая Степановича Самошина, 1921 г.р., эта песня была особенно любима девушками. Но сама личность героя песни не была известна никому даже в предвоенные годы. После войны в Степановке «Ланцова» еще пели, но уже не так часто. Теперь ее знают лишь немногие.

Казалось бы, личность разбойника Ланцова канула в Лету, и мы уже никогда не узнаем, почему из всех разбойников Гуслиц и сопредельных территорий только он и Чуркин удостоились чести быть воспетыми в народных балладах.

В июле 2005 года в поисках материалов про Гуслицы в одном из номеров газеты «Голос» за 1864 год, издававшейся в Санкт-Петербурге, я нашел маленькую заметку, в которой, со ссылкой на «Московские ведомости», было напечатано: «В Москве очень много говорят о побеге двух арестантов здешнего тюремного замка, находившихся на излечении в больнице; один из этих арестантов, Федор Ланцов, обвиняемый в важных и многочисленных уголовных преступлениях, за которые судится, совершает уже третий побег...» [1].. Через три дня та же газета, опять же со ссылкой на «Московские ведомости», дала некоторые подробности: «Говоря о побеге двух арестантов, мы не упомянули, что больницей, из которой они бежали, был военный госпиталь, где они находились на излечении...» Здесь же пишется, что, помимо Ланцова с напарником, отсюда «еще недавно» бежал некто Шишкин, злоумышленник, судившийся «за весьма важные уголовные преступления» [2]. Вот вам и Ланцов, вот вам и побег из тюремного замка, да к тому же еще и третий по счету! Указано даже его имя и упоминается, что на нем немало «подвигов», но что это за «важные и многочисленные уголовные преступления», к сожалению, не говорится.

Просмотр «Голоса» готовил еще один, куда более интересный сюрприз относительно героя старинной песни. В начале сентября того же года газета, со ссылкой на «Московские полицейские ведомости», дает весьма интересный и подробный рассказ о ланцовских побегах. Здесь Ланцов назван дезертиром, что дает повод предположить, что начал он свою криминальную «карьеру» с оставления воинского подразделения, куда его мобилизовали. Поводом для полицейских ведомостей напечатать этот материал было задержание 25 августа бежавшего накануне самого Ланцова. Оказывается, что в первый раз Федор Ланцов бежал еще в 1857 году вместе с другим арестантом, Иваном Васильевым. Ланцов и Васильев выломали в ночной ретираде доску и пробрались на чердак, откуда вылезли на крышу. С последней они спустились во двор, при помощи захваченной на чердаке лестницы влезли на крышу смотрительской квартиры, по которой они достигли ограды и при помощи связанной из разного белья веревки оказались на воле. Правда, бегать Ланцову и Васильеву пришлось не долго. Пойманы они были квартальным надзирателем Поляковым. Последний, узнав что Ланцов в ближайшее время должен появиться в доме ямщика Челышева, у квартиросъемщицы Щелкановой, направился туда вместе с одним из сыщиков. Не будем описывать все подробности данной полицейской операции, но после попытки сопротивления оба беглеца были арестованы.

Следующий побег Ланцов совершил с тем же Васильевым и дворовым человеком помещика Салтыкова Максимом Максаковым уже
в марте следующего 1858 года. Бежать пришлось из секретной камеры больницы московского тюремного замка, где они находились на излечении. В ночь на 27 марта они перепилили решетку на окне, крыши погребов и при помощи взятой во дворе лестницы, они добрались до внешней ограды. Здесь их заметил фонарщик, который поймал Васильева. А Ланцов и Максаков смогли благополучно убе жать.

В начале июля 1858 года до полиции дошли слухи, что Ланцов иногда появляется на берегу Москвы-реки в обществе некоего Иваницкого и ряда других подозрительных личностей. Квартальный надзиратель Ларионов и унтер-офицер Греков заметили возле кремлевской стены ехавших на двух извозчиках подозрительных людей с узлами в руках. В одном из них был опознан Иваницкий, который при задержании сразу же объявил, что на следующем извозчике едет сам Ланцов. Последний пытался было бежать, но был задержан. При осмотре Ланцова и Иваницкого при них в узлах были найдены краденые вещи. Ланцов на допросе указал на нескольких лиц, которые прятали его после предыдущего побега. Под конец допроса Ланцов заявил, что некоторые крестьяне деревни Нащекиной Богородского уезда (деревня не гуслицкая), занимаются изготовлением фальшивых ассигнаций. Пока по данному факту велась длительная проверка, а также производилось дело и о самом Ланцове, в сентябре 1859 года он в 8 часов вечера подставил койку к печке, разломал последнюю возле потолка и через образовавшееся отверстие и через трубу вылез во двор. Со двора Ланцов влез на пристроенные к северной стене тюрьмы пекарню, кухню, мастерские и баню, с которых, при помощи свитой из тюфяка веревки, спустился за ограду. Бегать Ланцову опять же удалось недолго: уже 17 декабря того же года он был пойман и заключен в тюремный замок, где и содержался до своего последнего побега. Этот побег, вопреки прежним газетным сведениям, получается уже не третьим, а четвертым.

За Ланцовым был установлен особый надзор, что очень тяготило его. Автор заметки пишет, что, стесняясь своего положения и чрезмерного внимания к собственной персоне, Ланцов стал жаловаться на болезнь. Тюремный врач сообщил, что его следует поместить в больницу. Но в тюремной больнице в это время производился ремонт, о чем Ланцов наверняка знал. Узника отправили в военный госпиталь. Здесь Ланцов в ночь на 25 июля 1864 года, привычным для себя способом перепилив оконную решетку в ретирадном месте, спустился по связанному белью на улицу и бежал с другим арестантом, Цветковым, которого вскоре поймали в Москве. На свободе Федору удалось побыть ровно месяц.

В августе 1864 года полиции стало известно, что известный беглец находится в деревне Химки. Для его поимки туда были командированы квартальный надзиратель Крушинский с унтер-офицером и одним из сыщиков. Въезжая в деревню, полицейские заметили входящего в харчевню человека, который по описанию уж очень был похож на Ланцова. Квартальный надзиратель вошел в помещение и увидев, что Ланцов сидит задумавшись, подошел к нему и схватил его за руки. С одной стороны от Ланцова лежала палка с выдвижным стилетом, а по другую - импровизированный кистень в виде гири на ремне. Ими он так и не успел воспользоваться. При препровождении Ланцова в Москву, он был связан по рукам, дабы не было возможности совершить очередной побег. На одной из остановок Федор Ланцов попросил развязать его на несколько минут. Когда же эта просьба была исполнена, он вдруг вскочил в проезжавший мимо экипаж, в котором ехал какой-то офицер. Ланцов ударил его в грудь, но квартальный надзиратель успел схватить арестанта за ноги и стащить на землю. Так сорвался очередной ланцовский побег [3].

Больше никакой информации о судьбе Федора Ланцова пока обнаружить не удалось. Газетные заметки, приведенные выше, к сожалению, не содержат информации о времени и месте его рождения, о времени его первого побега - дезертирства. Также тайной пока являются и остальные разбойничьи дела Федора. Следует полагать, что московские архивы сохранили и сведения о других его «важных» делах. Наверняка, там найдутся сведения и о точном месте рождения Ланцова (пока на это претендуют вышеупомянутые Старово и Сенькино), о некриминальных эпизодах его биографии. Не исключено, что в будущем нам удастся вернуть из небытия героя старинной народной песни.

ПРИМЕЧАНИЯ.

[1] «Голос», СПб.1864, №229, 20 августа (1 сентября); «Московские ведомости». 1864. №181, 18 августа;

[2] «Голос», 1864. №332. 23 августа (4 сентября); «Московские ведомости», №184. 21 августа;

[3] «Голос». 1864, №243. 3(15) сентября.

Вестник Российского Фольклорного Союза. №3 (14). 2005. Стр. 12-17

Поделитесь с друзьями