Редкие старообрядческие сообщества на севере Богородского уезда и их полное исчезновение в советский период

15 июня 2013 года

Доклад на первой научной конференции «Краеведение и церковная история Богородского края» 12 июня 2013 г., п. Фряново

Редкие старообрядческие сообщества на севере Богородского уезда и их полное исчезновение в советский период

Дроздов М. С., Маслов Е. Н.

Если говорить о Богородском уезде, то старообрядчество концентрировалось, в основном, в его южной части – Гуслице. В сам Богородск, или точнее в примыкающие к нему селения Глухово и Истомкино, старообрядцы - поповцы, в основном, пришли в 1820-х годах - во времена более-менее активного заселения города вместе с Морозовыми, точнее – с Захаром Саввичем Морозовым (уроженцем гуслицкой деревни Зуевой), и его потомством. Именно на созданные Захаром Саввичем Глуховские фабрики «подтянулись» единые с ним по вере люди из близлежащих селений, из Гуслиц, и даже из соседних Губерний. В середине XIX века в городе насчитывалось до 50-ти старообрядцев-поповцев, тогда как в Павловском Посаде – 342, в гуслицких Слободищах 883, Хотеичах – 1087[1]. В Богородске до июня 1906 года не было старообрядческого молитвенного дома и храма, и старообрядцы города посещали молитвенные дома в Глухове при Богородско-Глуховской мануфактуре и в Истомкине при мануфактуре С. М. Шибаевы сыновей, где «богослужения совершались с давнего времени»[2]. Первый старообрядческий храм в Богородске – святителя Николы, был освящен 28 июня 1906 года, а 29 июня «была совершена литургия, каковой в г. Богородске открыто, по древнему христианскому чину, не совершалось более двухсот лет»[3]. Отметим, что одним из священников, совершавших первые богослужения, был о. Фрол Аггешин[4], чьи потомки продолжают жить в Ногинске (Там же, с. 1773). Нельзя не отметить и тот факт, что с 1872 года по 1907 год знаменитым морозовским старообрядческим хором руководил Иван Аверьянович Фортов (1842 - 24 декабря 1907)[5], прадед нынешнего президента академии наук Владимира Фортова (Церковь. Журнал №4. 2009. С. 128). 8 апреля 1907 года состоялось первое общее собрания Богородской старообрядческой общины храма св. Николы[6]. История Богородско-Глуховской общины достаточно широко представлена на нашем сайте, развитие эта тема получила в нашей статье «Старообрядчество Богородска-Ногинска с 1917 г. по настоящее время: предварительный исторический обзор»[7].

Население многих селений Гуслицы было полностью старообрядческим, в некоторых православных синодальной церкви насчитывались единицы. В таких селениях, в частности – в Запонорье, с миссионерскими целями строились православные церкви, клир которых был полностью на содержании консистории. Здесь ярче проявлялись различия в укладе жизни синодальных православных и старообрядцев. Например, когда власть с подачи, скорее всего, Синода пыталась заставить гуслицких помещиков назначить на крестьянские должности (бурмистры, полесовщики, десятские, сторожа и др.) только православных, помещики, как один, заявляли, что самыми добросовестными и трезвыми исполнителями на этих должностях являются старообрядцы[8]. Именно в Гуслице были развита старообрядческая материальная культура – иконопись, медное литье, книгописание[9]. Богослужебное уставное знание передавалось из поколения в поколение. Последние следы этой культуры еще можно было застать в 60-е – 70-е годы ХХ века, в начале 80-х годов мы встречали в Гуслице сравнительно молодых людей, которые с уверенностью причисляли себя к часовенным, неокружникам или окружникам. Сейчас все это в прошлом и говорить о Гуслице, как о месте сосредоточения древней старообрядческой культуры, можно с большой натяжкой.

Если продолжить разговор о прошлом Гуслицы, то можно сослаться на известного церковного историка А. С. Пругавина, который в 1903 году писал: «Значительная часть русского крестьянства обязана расколу своею грамотностью… в Гуслицах грамотность составляет почти всеобщее достояние»[10]. Автор отмечает, что «возникновение гуслицких школ относится к временам глубокой старины»[11], т. е. задолго до открытия церковно-приходских и земских школ. Другой автор, московский бытописатель Д. А. Покровский, пишет: «Хлудовы, Зимины, Тюляевы и множество других, вместе с маленьким племенем теперешних Морозовых – все происхождением из гуслицких мужиков»[12].

Но вернемся к нашей теме и отметим, что в селениях северной части уезда старообрядцы, наоборот, представляли собой большую редкость. Приведем несколько архивных данных за 1826 года. Именно в этом году с воцарением Николая I губернские чиновники, исполняя распоряжение МВД, впервые осуществили регистрацию численности старообрядцев в России. В уезде численность старообрядцев поповцев и беспоповцев составляла в этом году около 32-х тысяч человек. Среди них большинство – старообрядцы, приемлющие священство (поповцы), и только 383 – неприемлющие священство, но поклоняющиеся иконам (беспоповцы). В северной части в 1826 году именно беспоповцы жили небольшими группами в селениях: Стромынь – 1, Душонове - 5, Фрянове - 20, Щекавцеве - 12, Петровском - 42 человека. Поповцы в это же время жили только в Тимкове, в числе 42-х, и в Следове, в числе 5 –ти человек. Даже в Кузнецах, которые со временем стали почти сплошь старообрядческим селением, зафиксирован только один раскольник[13].

Мы здесь упоминаем о двух ветвях русского старообрядчества – так называемых «поповцах» и «беспоповцах». Если быть совсем краткими, то отметим, что «поповцы» приемлют священство, в том числе и «беглое» из правящей православной церкви. В их моленных и храмах совершается полный чин богослужения по старым книгам и обрядам. «Беспоповцы», не приемлющие священство, но поклоняющиеся иконам – «из церковных таинств сохранили лишь крещение и исповедь… то, что, по мнению беспоповцев, … могут совершать простецы»[14], т. е. подготовленные к этому миряне.

Нам может показаться странным, что один, пять, десять человек в деревенском крестьянском обществе, которое может насчитывать несколько десятков, а то и сотен душ, как тогда писали, заявляют о себе, как о раскольниках, противопоставляя себя этому обществу. Крестьянин-старообрядец противопоставлял себя и православному помещику – всевластному хозяину над ним. Даже с учетом того, что почти два поколения старообрядцев прожили в условиях «послаблений» Екатерины II и почти уверовали в то, что преследования утихли, нельзя не отметить твердость старообрядцев в вере. В то же время правительством принимаются все более жесткие меря против старообрядцев[15]. Еще 7 ноября 1817 года было принято Постановление запрещающее раскольникам строить для своих нужд церкви, часовни и молитвенные дома. В 1826 году запретили не только строительство, но и переделку или возобновление старых зданий. Затем вплоть до 1857 года все более ужесточали эти правила. По закону 1832 года раскольническим священникам, под угрозой обращения с ними как с бродягами, запрещались какие либо передвижение с целью совершения треб не только из губернии в губернию, но и из уезда в уезд. По закону 1842 года выбранные на общественную должность обязаны были представлять подписку о том, что они не принадлежат к раскольникам. Тюремному заключению на срок от одного года до двух лет подвергались раскольники, уличенные в построении новых или починке старых молитвенных зданий[16] С 1853 года «законным считался лишь тот брак, который был освящен Православной церковью»[17]. Известный историк старообрядчества О. П. Ершова, между прочим – участник Морозовских научных конференций в Ногинске и Орехово-Зуеве, указывает на то, что «раскол рассматривался правительством как временное зло в государстве, подлежащее уничтожению. Соответственно и правовая система носила ограничительно-запретительный и карающий характер»[18].

Для понимания взаимоотношений священнослужителей правящей православной церкви и старообрядцев обратимся к истории церковной жизни в Глухове. Известный старообрядческий деятель и управляющий Богородско-Глуховскорй мануфактуры Ф. А. Детинов в 1895 году обращался к Московскому губернатору с письмом, где пишет: «Население [фабрики], состоя приблизительно из 10 000 душ обоего пола, распадается в вероисповедном отношении на две группы: большая часть его исповедует веру господствующую, а меньшая – около 800 душ – а равно и хозяева, принадлежат к старообрядчеству… Компания соорудила… два православных храма вместимостью оба на 3700 человек. Всеобщая радость была следствием этого человеколюбивого дела, но отрадное состояние длилось недолго… о. Симеон Соколов, 23-летний священник… стремясь привести старообрядцев в господствующую веру, поспешил выступить против них… как бы против людей, отверженных самим НЕБОМ, от которых сам всещедрый Бог не приемлет… богоугодных дел…»[19]. Смысл выступления пастыря сводился к тому, что все доброе, делаемое хозяевами, есть «тайная эксплуатация истинно верующих прихожан» и пора положить этому порядку вещей конец. В 1901 году А. И. Морозов вынужден был опять обращаться к губернатору «о принятии зависящих мер к защите фабрики и на будущее время от возможности возникновения недоразумений между рабочими , подстрекаемыми, под благовидным предлогом ревности о церкви, к междуусобной розни и вражде к хозяевам»[20]

Вернемся к нашей теме. Вплоть до начала ХХ века старообрядческих моленных в северных селениях уезда власть не фиксировала и только после известного манифеста 1905 года в деревне Тимкова появляется старообрядческая община, основателем и почетным председателем стал Арсений Иванович Морозов. В июле 1912 года журнал «Церковь» сообщал о торжестве закладки храма во имя преподобного Михаила Малеина[21]. Автор проекта церкви — известный московский архитектор И. И. Струков (1864-1945), им, в частности, построен в Москве Александровский (ныне Белорусский) вокзал (1907-1912). Вплоть до 1917 года руководство общины состояла из сыновей Арсения Ивановича – Петра и Сергея, Федора Андреевича Детинова, Евгения Павловича Свешникова, Сергея Федоровича Полозова, Ильи Петровича Рывкина, Григория Селиверстовича Сумарокова…[22]. Все они очень известные люди Глуховки, занимали на мануфактуре видные должности. Напомним, что Г. С. Сумароков[23]) был расстрелян в 1918 году одновременно с протоиерем Константином Алексеевичем Голубевым. Илья Петрович Рывкин, бухгалтер Богородско-Глуховской мануфактуры, человек иудейского вероисповедания, вместе с чадами и домочадцами принял старообрядческую веру и, как видим, был активным общинным деятелем. Есть предположение, что собственно тимковскими жителями были Иван Саввич Иванов, Николай Степанович Заправской и Павел Никифорович Краснов, Борис Егорович Кузнецов и Сергей Иванович Гусев[24] – не последние в общине люди. К большому сожалению, здание церкви, давно уже брошенное и простоявшее много лет без крыши, не так давно сгорело. Старообрядцев же в деревне, скорее всего, к тому времени уже не было и здание защитить было некому.

А вот чуть ли не единственное документальное свидетельство (из переписки настоятеля церкви села Петровского с консисторией) о локальном пребывании старообрядцев- беспоповцев вблизи села Петровского: «При селе Петровском издавна существует раскол беспоповщинской секты. В прежнее время сектантов было гораздо больше, нежели теперь, в настоящее время из числа 400 душ мужского пола – двадцать раскольников и из 600 женского пола – семьдесят раскольниц, для погребения умерших они имели свое кладбище никем не разрешенное, хоронили умерших своих вне ограды церковной, именно на том месте, где были в старину кирпичные ямы, заросшие ныне кустарником, и площадь кладбища занимает не более десятины пространства. Это кладбище … до того переполнено умершими, что [старообрядцы]нередко покушались подрывать нашу смежную церковную землю, с одной стороны, а с другой – крестьянскую… Посему покорнейше просим консисторию принять надлежащие меры к совершенному закрытию этого раскольничьего кладбища, которое причиняет большой соблазн для православных людей и в гигиеническом отношении может отразиться весьма вредно на жителей Петровского»[25].

Мы несколько лет тому назад были в этих местах и, когда священник в селе Петровском показал нам за православным, весьма прибранным, культурным кладбищем кладбище старообрядческое, бедное и почти заброшенное, мы убедились в факте, так сказать, экспериментально. К сожалению, этот «северный» древлеправославный погост ничем не напоминал характерные, запоминающиеся «южные» кладбища Гуслицы. Искали мы аналогичный погост вблизи совсем недалекой от Петровского бывшей деревни Ряполово, но не нашли. Зато слышали рассказы старожилов, что там жили «чистые староверы»...

Ряполово формально входило уже в Дмитровский уезд, на территории которого находилась «столица» официального православия – Троице-Сергиева Лавра. Присутствие в нем (в районе нынешнего Красноармейска) старообрядцев краевед А.В. Иванов объясняет именно соседством с Богородским уездом, где в 1838 году жило, как мы уже упоминали, более 32 тысяч старообрядцев, в то время как во всем Дмитровском уезде их насчитывалось всего 465 человек[26].

Чтобы узнать о распространении раскола к концу XIX века, посмотрим на «Карту распространения раскола Московской губернии» 1871 года и увидим, что север губернии практически «чист», если можно так выразиться в данном случае. И наоборот плотность старообрядческих поселений велика в секторе В-ЮВ от Москвы. То же самое можно сказать и о распространении староверия в Богородском уезде. Места севернее уездного центра или севернее Владимирского тракта (по территории примерно 40 % от всего уезда) в отличие от юго-восточного направления, считались обычно и считаются «православными». Однако на данной карте обозначен десяток населенных пунктов с наличием «раскольников». Отбросив Ожерелки и Никулино на самой Владимирке, перечислим следующие 8 селений, в которых жили старообрядцы: Жилино, Следово, Тимково, Алексеевское, Щекавцево, Петровское, Каблуково и Воря-Богородское. Доля их, однако, от всех жителей в этих селениях, кроме Тимкова, составляла менее 1/8. Во Фрянове, видимо, уже «раскол» не присутствует. В Тимково же старообрядцев проживало более одной восьмой части, но менее одной четвертой. Надо заметить, что деревни за Шерной составляли свой микрорайон уезда, а в оставшихся населенных пунктах собственно севера уезда насчитывалось, таким образом, 106 старообрядцев. В Петровском и соседнем с ним Ряполове (с двух сторон границы уездов), как уже говорилось, были старообрядческие кладбища.

А. И. Скибневский[27], однако, дает еще меньшие цифры. По нему в северных и северозападных волостях (Ямкинская, Шаловская, Васильевская, Осеевская, Гребневская, Ивановская и Аксеновская) проживало старообрядцев «человек 60 в 3-х селениях (наиболее в с. Петровском Ивановской волости)». И это при том, что во всем Богородском уезде в 1890-е годы было 27% старообрядцев или 52900 человек (самое большое число из всех уездов губернии; в 1855 г. было 37204) и в южных волостях они составляли 74% населения.

Ближайшее к Черноголовке старообрядческое (частично) поселение было Щекавцево. И особенно удивительно, что жили там беспоповцы (как и в упоминавшихся Петровском и Фрянове), в то время как во всех остальных перечисленных выше деревнях бытовали «поповцы». Наша коллега С.В. Куликова в метрической книге Стромынской церкви за 1909 год[28] в донесении благочинного епископу Серпуховскому Анатолию, викарию Московскому, о приходе данной церкви нашла следующие сведения, касающиеся Щекавцева: «В деревне Щекавцева дворов крестьян 87 (душ 276м+286ж), дворов мещан 2 (душ 13+6), солдат 1 (душ 1+3), 6 верст от церкви... Кроме того, в деревне Щекавцевой раскольников беспоповщинского толка 4 двора, 7 мужского пола и 17 женского».

Для православного прихода в целом характерно превышение женского пола над мужским, но особенно поразительна разница у старообрядцев в Щекавцеве. Мы, к сожалению, ответить на этот вопрос не можем. Как и на вопрос о пребывании именно беспоповцев (а не поповцев) в Щекавцеве и Петровском (и когда-то – во Фрянове)...

Из селений за Шерной надо еще раз сказать особо про Тимково, ибо там не так давно были живы старушки, молившиеся, как их предки, иногда с некоторыми особенностями, удивительными для священников. В Пушкинские и Достоевские времена, несмотря на значительное число старообрядцев-поповцев, молельни здесь не было. Но по данным 1898 года можно судить, что таковая существует здесь с 1883 г. и что молящихся в ней 40 человек, и что они «окружники»[29]. Сразу отметим, что эта деревня пользовалась особым расположением и вниманием Арсения Ивановича Морозова. Он на собственные средства открыл в уезде несколько училищ специально для детей старообрядцев. Первое из них открыто в 1908 г. именно в деревне Тимково.

Как старообрядцы оказались вкраплены в обычные православные деревни севера уезда? Представляли они коренное население (как в Гуслице) или были пришельцами? Любопытно, что краеведы из школы в Боровкове (рядом с Щекавцевом) на своем сайте излагают следующую, полуфантастическую, по-нашему, версию, связывающую здешнее староверие... с Киржачём. С развитием, мол, кузнечного дела в Киржаче искали подходящее место для выгонки угля и нашли здесь, на берегу Дубенки, срубили избы. «Обживать эти дворы стали угольщики из Киржача – старообрядцы. Они были трудолюбивы и дисциплинированны, почитали старших и любили детей». В 1736 г. по этой версии Щекавцево перешло к Стромынскому монастырю. «Население приняло православную веру, но, вероятно, не все»[30]... Пока научного ответа на поставленный вопрос не имеется.

В последние советские и постсоветские годы старообрядчество в северной части бывшего Богородского уезда никак не проявлялось. В самом бывшем уездном центре, теперь уже - Ногинске послевоенного восстановления старообрядческой богослужебной жизни тоже не произошло. После войны, скорее всего, в городе ни одной старообрядческой моленной не существовало. Постепенно исчезали и сами староверы. Редкие молящиеся ездили на службу в Москву на Рогожское кладбище или в Павловский Посад в Корневский храм, некоторые – в самый близкий к Ногинску старообрядческий храм в Андронове. Последний, по некоторым сведениям, пользовался славой неокружнического (каковым когда-то и был), а в Богородске под влиянием А.И. Морозова в предреволюционное время строго придерживались окружнического направления.

После смерти в 1983 г. о. Антония Медведева, который служил в Корневском и Андроновском храмах, вплоть до начала 90-х годов церковная жизнь в этих приходах, как бы на время, замерла. В 1991 году был рукоположен и принял приход в Корнево о. Михаил Егоров. Примерно в это же время в Андроново появился тогда еще только в качестве уставщика работник канцелярии Рогожской Митрополии Сергей Дурасов. Он и начал хлопоты по передаче здания ногинской старообрядческой церкви во имя преподобного Захарии и великомученицы Евдокии (тогда бараночный цех хлебокомбината) в лоно Митрополии. К сожалению, эти хлопоты успехом не увенчались.

Старообрядцев Богородска-Ногинска, посещавших храмы, к началу 1990-х гг. было менее 40. Из них 5-6 человек как бы присоединились к андроновскому приходу, человек около 20-ти по праздникам молились в Корнево. Остальные по воскресным дня, а в основном – по праздникам, ездили на Рогожское кладбище.

В начале 90-х гг., при появившихся известных «свободах», группа горожан решила организовать в Ногинске старообрядческую общину, одной из целей которой могло бы быть восстановление церкви св. Захарии (ныне там просто склад хлебокомбината). Активисты съездили на Рогожский поселок, получили благословение митрополита. Но у старообрядцев не хватило духа действовать так, как действовало большинство православных общин, основываясь, подчас, не на юридических правах, а исходя из «исторической справедливости».

Первое, после многих десятилетий, старообрядческое богослужение в Ногинске провел о. Александр Ежуков из гуслицких Слободищ. Было заранее дано объявление по городскому радио такого содержания: «18 сентября, в среду, Православная церковь вспоминает родителей Иоанна Предтечи: святых Захария и Елисавету. Святая Елисавета была сестрой Анны, матери Пресвятой Богородицы, то есть она – тетка Марии. Этот праздник был престольным для богородских старообрядцев. Вновь созданная старообрядческая община г. Ногинска отмечает праздник богослужением, которое отец Александр отслужит в бывшем доме Арсения Ивановича Морозова, ныне Дом самодеятельного творчества, в Глуховском парке. Начало богослужения 17 сентября в 18.00 и 18 сентября в 7. 00. Старообрядческая община приглашает всех старообрядцев, членов их семей, и всех сочувствующих Древлеправославной церкви». Собралось на службу тогда человек около 15-ти. И таких служб было проведено четыре. Надо отдать должное помощникам – Леониду Дусаку, Александру Архипову: ведь надо было привезти-отвезти священника со многими служебными принадлежностями.

Инициаторами воссоздания общины в 1991 г. выступили: Александр Архипов, Александр Фортов, Владислав Мальцев, Евгений Симонов, Мария Федотова, Евдокия Краснова, Ксения Гольцова, супруги Константин и Анастасия Колонины, Лука Коротаев, Василий Савоськов. В установленном порядке 23 июня 1991 года был оформлен соответствующий протокол. Затем община была уже формально зарегистрирована. Однако, на этом общинные дела и закончились. Отсутствие собственного храма, моленной, и просто – какого-либо помещения, очень быстро сделали собрания общины, молебны невозможными. Поддержки не было, церковь Захарии, в которой располагается бараночный цех хлебокомбината, верующим не отдали (так, видно, нужны баранки народу), спонсоров не нашлось. Дело завяло. И все члены общины вернулись к своим, привычным, надо сказать, храмам в Корневе, Андронове, на Рогожском кладбище...

В настоящее время ногинские старообрядцы во главе с председателем общины А.Е. Архиповым вновь пытаются получить в свое пользование бывший старообрядческий храм, построенный архитектором И.Е. Бондаренко по заказу А.И. Морозова… Губернская власть откликнулась на это с пониманием.

Мы должны обратить внимание на повышенный интерес со стороны общества к истории старообрядчества, последние годы издается достаточно большое количество фундаментальной аналитической литературы о расколе и его последствиях. Это, конечно, не случайно – человеческое общество ищет ответы на вызовы глобального мира, на вызовы смертельной болезни человечества - либерализма. И для старообрядческого сообщества поиск ответов на эти вызовы является вопросом жизни или смерти, также как и для всего православного русского народа.

[1] ЦИАМ, ф. 17, опись 98, дело 675, лл. 2-3.

[2] Церковь. Журнал. №51-52. 1908. С. 1772.

[3] Там же, с. 1772.

[4] Там же, с. 1773.

[5] Церковь. Журнал. №4. 1908. С. 128.

[6] Церковь. Журнал. №51-52. 1908. С. 1773.

[7] Дроздов М. С., Маслов Е. Н. Старообрядчество Богородска-Ногинска с 1917 г. по настоящее время: предварительный исторический обзор//Старообрядчество. История. Культура. Современность. – М. 2011. С. 194-2006.

[8] ЦИАМ, ф. 16, оп. 110, д. 1337. Л. 3-6.

[9] Поздеева И. В. 40 лет полевых археографических исследований Московского университета: педагогика, практика, теория // Традиционная книга и культура позднего средневековья: Труды Всероссийской научной конференции к 40-летию полевых археографических исследований Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова. – М. 2006. Ч. 1. С. 43.

[10] Пругавин А. С. Старообрядчество во второй половине XIX века. Очерки из новейшей истории раскола. – М. 2011. С. 105.

[11] Там же, с. 113.

[12] Покровский Д. А. Очерки Москвы//Исторический вестник. Том LII. 1893. С. 122.

[13] ЦИАМ, ф. 16, оп. 109, дело 10, часть 1.

[14] Старообрядчество. Опыт энциклопедического словаря. – М. 1996. С. 47-48, 230-231.

[15] Ершова О. П. Развитие законодательной системы в области раскола в 50-60 годы XIX века//Старообрядчество. История. Традиции. Современность. Выпуск 2. – М. 1995. С. 26-31.

[16] Российское законодательство Х-ХХ вв. в 9-ти томах. – М. 1988. Т. 6. С. 220/ Ершова О. П. Развитие законодательной системы в области раскола в 50-60 годы XIX века//Старообрядчество. История. Традиции. Современность. Выпуск 2. – М. 1995. С. 27-28.

[17] Ершова О. П. Роль Министерства внутренних дел в формировании политики в отношении старообрядчества в середине XIX в.//Старообрядчество. История. Культура. Современность. Выпуск 4. – М.1995. С.12.

[18] Ершова О. П. Развитие законодательной системы в области раскола в 50-60 годы XIX века//Старообрядчество. История. Традиции. Современность. Выпуск 2. – М. 1995. С. 28.

[19] ЦИАМ. Ф. 17, опись 77, Е. Х. 16. 7/Ильин С. В. Церковная жизнь в Глухове. 1895 год//Богородский край. Альманах. №3. 2001.

[20] ЦИАМ. Ф. 17, опись 77. Е. Х. 859. Машинописный оригинал с подписью А. И. Морозова/Ильин С. В. Церковная жизнь в Глухове. 1895 год.//Богородский край. Альманах. №3. 2001.

[21] Церковь. Журнал. 1912. С.

[22] ЦИАМ. Ф.54, опись 104, д. 22, лл. 500-500об.

[23] В книге А. Письменного «На Глуховке за 20 лет» о нем написано: «… черносотенец Сумароков вместе с провокатором священником Константином были расстреляны в Богородске. Воля народа была выполнена Чрезвычайной комиссией по борьбе с контрреволюцией» (с. 16).

[24] ЦИАМ. Ф.54, опись 104, д. 22, лл. 500-500об.

[25] ЦИАМ, ф. 203 опись 759, дело 1362, л.2. Из донесения клира Петропавловской церкви в консисторию. 1912 г.

[26] Богородский край. Альманах. №3. 2000. С. 21.

[27] Скибневский А. И. Очерк движения населения Богородского уезда Московской губернии за десятилетие с 1885 г. по 1894 г.//Материалы по определению санитарного состояния Богородского уезда. М. 1895.

[28] ЦИАМ, ф. 1371, оп. 1, д. 9.

[29] Богородский край. Альманах. №1. 2001. С. 19.

[30] Сайт Боровковской школы bs53.noginsk.ru.