Избрание

       17 апреля 1970 года скончался Предстоятель Русской Православной Церкви Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий I. Во временное руководство Московским Патриархатом, согласно "Положению об управлении Русской Православной Церкви", вступил старейший по хиротонии из постоянных членов Священного Синода митрополит Крутицкий и Коломенский Пимен, ставший Местоблюстителем Московского Патриаршего престола. 
       25 июня в расширенном заседании Священного Синода было вынесено постановление о созыве "Поместного Собора Русской Православной Церкви для замещения вдовствующего Московского Патриаршего престола… с 30 мая по 2 июня 1971 года". В том же заседании была образована Комиссия Священного Синода для подготовки Поместного Собора. Комиссии предстояло "разработать представительство клира и мирян на Соборе, процедурные правила Собора и подготовить все необходимые материалы к Поместному Собору".
       10 ноября Комиссия по подготовке Поместного Собора Русской Православной Церкви образовала четыре рабочих группы и рекомендовала им в их работе по подготовке Собора руководствоваться практикой и опытом Поместного Собора 1945 года. Были утверждены докладчики на Соборе. 
       28 декабря Комиссия приняла решение - провести Поместный Собор Русской Православной Церкви в Троице-Сергиевой Лавре в период с 30 мая по 2 июня 1971 года.
       10 февраля Комиссия приняла чинопоследование интронизации (поставления) новоизбранного патриарха Московского и всея Руси и молебна перед открытием Собора.
       24 марта Комиссия приняла некоторые постановления в связи с предстоящим Собором.
       На местах, в епархиях прошли епархиальные съезды духовенства и мирян под председательством правящих архиереев для обсуждения кандидатур на Московский Патриарший престол и для выборов полномочных представителей епархий на Соборе.
       Готовились к избранию патриарха и власти. Вот, что пишет о событиях тех дней бывший ответственный сотрудник Совета по делам религий при Совете Министров СССР Одинцов М. И. После назначения на Крутицкую кафедру митрополит Пимен "становится   опорой    слабеющего   патриарха, ближайшим его помощником и соратником, хотя в окружении патриарха и среди епископов  относились  к  Пимену  по-разному. Немало было тех, кто считал его "выскочкой"   и   "чужаком",   "темным   человеком", неизвестно откуда "прилепившимся" к церкви  и  несправедливо  оттершим  более  достойных. Кстати, на это обращал внимание патриарха и председатель Совета по делам религий при Совете министров СССР В. А. Куроедов (1906-1994), когда в одной из бесед летом 1966 г. с патриархом затрагивался вопрос о возможном преемнике Алексия. Последний  в  чем-то соглашался с собеседником, но все же видел своим преемником Пимена.  Как бы угадывая  непроизнесенное   Куроедовым    имя    митрополита Ленинградского и  Новгородского  Никодима (Ротова) (1929-1978), восходящей звезды среди епископата,   патриарх  заметил:   "Но он  еще  молод.   Пожалуй, это не поймут. Пимен на пост патриарха больше подходит. Патриарху   совсем   не   нужно   быть   активным путешественником по другим странам. Он может быть как бы в стороне, а выступать  патриарху   следует   тогда,   когда   это нужно"¹. В той же беседе поинтересовался Куроедов и тем, есть ли у патриарха намерение    оставить    письменное    завещание. И услышав в ответ, что вопрос о преемнике решит Поместный собор и потому завещание   необязательно,   успокоившись,    обронил фразу: "Это, пожалуй, будет лучше. Завещание может связать руки епископам, Собору". Все говорило о том, что в тот период кандидатура    митрополита  Пимена была для совета неприемлемой.
       15 мая 1970 г. скончался патриарх Алексий, и согласно Положению об управлении Русской православной церковью в должность патриаршего местоблюстителя вступил митрополит Пимен - старейший по хиротонии постоянный член Священного Синода. Период местоблюстительства, затянувшийся на год, был чрезвычайно сложным, заполненным борьбой различных сил внутри церкви и за ее пределами.
       Постепенно Совет по делам религий начал выстраивать свою политику, исходя из желания видеть в качестве патриарха митрополита Пимена. Обращаясь в ЦК КПСС за разрешением на проведение Поместного собора, В. А. Куроедов подчеркивал, что "Пимен - один из видных и авторитетных деятелей Русской православной церкви, вполне лоялен, активно поддерживает политику советского государства, является членом Советского комитета защиты мира и Всемирного совета мира".
       Политбюро ЦК КПСС согласилось с предложением совета и санкционировало созыв Собора. Как видим, былое неприятие² сменилось поддержкой. Причины такой переориентации, очевидно, лежат в особенностях биографии и характере церковной деятельности митрополита Пимена: отказ от какой-либо конфронтации с властью, подчеркнутая лояльность, консерватизм убеждений в отношении устройства религиозно-церковной жизни, неприемлемость "церковного модернизма". Все это устраивало власти, которые желали дальнейшего "угасания религиозной жизни", сохранения возможностей воздействовать на церковный институт. И политика, которая проводилась ими в отношении церкви с конца 50-х годов, а особенно с 1961 г., привела к выполнению намеченной цели: духовенство было отстранено от административной и финансово-хозяйственной деятельности религиозных общин, переведено на твердые оклады; расширены права "двадцаток"; запрещены участие детей и подростков в религиозных службах и благотворительная деятельность; ужесточились нормы налогообложения духовенства и церковнослужителей и т. д.
       В одной из информации в ЦК КПСС в 1970 г. заместитель председателя совета В. Г. Фуров сообщал об "успехах" антирелигиозного наступления: "...если в 1960 г. действовали 13 008 церквей, то в настоящее время 7338. За последнее десятилетие прекратили свою деятельность 5676 православных церквей (религиозных объединений) или 43,6 проц[ента]. Кроме того, в настоящее время около полутора тысяч церквей, хотя и состоят на регистрации, но фактически не действуют. Все это, несомненно, уменьшает возможности религии. За последние годы прекратили свою деятельность 32 православных монастыря, в том числе Киево-Печерская лавра. Ныне действуют 16 монастырей, в которых проживают 1200 монахов, главным образом престарелого возраста. Сократилась за последние годы и сеть духовных учебных заведений, прекратили свою деятельность пять православных семинарий; ныне функционируют две духовные академии и три семинарии. Неуклонно снижается количество учащихся в духовных школах: в 1960 г. их было 617 чел., а в 1969/70 учебном году - 447. В минувшем году из духовных школ были направлены на приходы 57 чел. Церковь испытывает ныне кризис с кадрами священнослужителей. В 1969 г. из их числа по разным причинам выбыли 214 чел., а посвящены в сан  175 священнослужителей".
       В канун Собора совет собирал от своих уполномоченных предложения по дальнейшему ограничению деятельности религиозных организаций. Среди поступивших были такие, как: свернуть производство свечей и ограничить их отпуск епархиям; запретить тарелочный и кружечный сборы в церквах; ограничить число богослужений в приходских храмах; не допускать проведения "варварского обряда" крещения; не разрешать включать в число членов "двадцатки" священников. По согласованию с "инстанциями" совет намеревался выставить эти требования вновь избранному патриарху.
       Деятельность совета и его уполномоченных, других заинтересованных ведомств в 1970-1971 гг. подчинялась одной задаче - провести "своего" кандидата. Прежде всего, нужно было "отсечь" возможных претендентов. Реально таковым тогда был один человек - митрополит Ленинградский Никодим, а потому "забота" и в центре, и на местах сосредоточилась вокруг него. Упор делался в основном на четыре момента: относительная молодость Никодима, его "увлеченность" католицизмом, стремление резко изменить уклад церковной жизни, жесткость характера. Касаясь последнего, можно упомянуть имевшее хождение среди иерархов выражение: "Человек он энергичный, деятельный, но очень властолюбив. Пожалуй, будь он патриархом, на коленях заставит к нему подползать. И справиться с ним будет трудно".
       О Пимене же среди епископата и духовенства распространено было мнение как о человеке скромном, внимательном к людям, имеющем богатый опыт  церковной деятельности, хорошем организаторе и "церковном службисте"³.
       Неоднозначной была ситуация и в самой церкви, где сталкивались различные точки зрения как на возможную кандидатуру патриарха и порядок его избрания, так и на проблемы, которые следовало бы обсудить на Соборе. Именно на этот период пришлось оживление церковной оппозиции и религиозных диссидентов, критически относившихся к миротворческой деятельности церкви и ее участию в экуменическом движении (движение христианских церквей за их объединение), к сложившимся отношениям церкви с государством, настаивавших на реформах во внутрицерковной жизни⁴.
       Вопрос о преемнике волновал не только власти. Духовенство и народ Божий молились, чтобы Господь сам управил Церковь свою. Но, конечно же, у каждого были свои человеческие симпатии и антипатии.
       Интересные воспоминания о своих встречах с иерархами, клириками и мирянами в Москве в предсоборный период оставил архиепископ Василий (Кривошенин):
       "В церкви Воскресения Словущего в Сокольниках мне встретился староста, почтенный мужчина средних лет, скорее народно-купеческого, чем интеллигентного вида, и на мой вопрос, кто будет Патриархом, он сказал:
       -        Да если это зависит от Москвы, то тогда, конечно, Пимен. Его здесь все знают и любят. Он постоянно в московских церквях служит, и прекрасно служит. И фигурой, и благочестием, и всем - самый подходящий Патриарх. Он и с властями нашими умеет ладить, правительство его, как слышно, поддерживает.
       -        А Никодим? - спросил я. - Многие за границей думают, что он будет Патриархом.
       -        Ну знаете, это как-то не солидно. Слишком молод. Патриарх - ведь это отец.
       В большинстве других церквей, где я бывал тогда, все говорили, что Патриархом, вероятно, будет Пимен и что он - наиболее подходящий. Объясняли это тем, что его любит церковный народ за благолепие и усердное богослужение, доверяет ему как монаху от юных лет. […] 
       Впрочем, по общему мнению, в смысле лояльности к советской власти и готовности считаться с ее предписаниями митрополиты Никодим и Пимен мало чем отличались один от другого - такого рода мнения приходилось мне слышать в церквях от духовенства. […]
       Хочу отдельно отметить мнение протоиерея Всеволода Шпиллера. Этот умный, образованный и культурный, но вместе с тем крайне субъективный и переменчивый в своих суждениях и оценках человек, мог быть для меня, скорее, выразителем мнения тогдашней церковной интеллигенции, чем духовенства. […] Вот что он мне ответил на поставленный вопрос и как развивал свои мысли.
       - Все ж таки Никодим - более сильный и деятельный человек, чем Пимен. Поэтому с Пименом можно быть более спокойным, от него не будет никаких сюрпризов, а Никодим, как он ни старайся сейчас ладить с властями, как только станет Патриархом, может оказаться более независимым. […] А митрополита Пимена хорошо характеризует следующий факт: в связи с сильной эпидемией холеры этим летом на юге СССР митрополит Пимен издал указ, разосланный архиереям южных епархий, в котором "запрещается допускать верующих к Причастию, прикладываться к иконам, выносить им крест для целования и т.д." Говорят, что после этого один из помощников Куроедова (сам он в это время отсутствовал) был вызван в Центральный комитет партии, где ему был сделан строгий разнос и выговор со словами: "...такое распоряжение должны были сделать Вы сами, и никто не смог бы нас обвинить. Мы должны заботиться о здоровье населения, а Вы заставили написать подобное распоряжение самого митрополита Пимена. Он ведь верующий и добровольно такого указа издать и написать не может. Вот теперь будут обвинять нас, что мы совершаем насилие над Церковью". […]
       Как я уже говорил выше, в кругах московской церковной интеллигенции, с представителями которой мне пришлось встречаться, люди традиционного православного благочестия стояли на стороне митрополита Пимена. Они желали избрания его Патриархом, отзывались о нем с любовью и доверием и, наоборот, с крайней подозрительностью относились к митрополиту Никодиму. […] В другой части интеллигенции тех лет, среди людей либерально верующих и малоцерковных, присутствовало явное сочувствие митрополиту Никодиму и даже некоторое обожание (большее, чем я заметил во время моего последнего пребывания в Москве в 1969 г.). Эти люди считали его более динамичным, открытым к церковным нуждам нашего времени, современным и "прогрессивным", более умным и способным, чем митрополит Пимен. Они критиковали Пимена за его "косность, грубость, слабость и подзависимость". Экуменическая настроенность митрополита Никодима и его доброжелательное отношение к римо-католикам не только не смущали либеральную церковную интеллигенцию, а наоборот, вызывали сочувствие и симпатию. […].
       Вопрос о выборах Патриарха я, насколько было возможно, пытался выяснить и с представителями епископата. С самим митрополитом Пименом, как с Местоблюстителем и главным кандидатом в Патриархи, прямо говорить на эту тему было, конечно, неудобно. Со стороны я слыхал, что митрополит Пимен говорит, будто он к Патриаршеству не стремится, но если бы его избрали, не стал бы отказываться. Ходили слухи, что он в какой-то момент отказался от избрания, но потом взял свой отказ назад. Как бы то ни было, мне очень было интересно составить свое личное впечатление от митрополита Пимена и уяснить для себя, насколько он подходящее лицо, чтобы стать Патриархом.
       Митрополит Пимен пожелал принять меня официальным образом…
       После коротких формальностей митрополит Пимен принял меня в присутствии епископа Филарета Дмитровского в Чистом переулке…
       В эту встречу мне было трудно определить настроение митрополита Пимена, более интересный разговор случился у меня с ним за чаем после литургии в Сокольниках на празднике Иверской иконы Божией Матери. Мы заговорили о римо-католическом священнике американского посольства о. Дайоне. Вместе с другим приезжим американцем он был на литургии в алтаре, не причащался, но ему дали антидор с запивкой теплотой. Именно в связи с этим мы стали говорить за столом о решении Синода от 16 декабря 1969 г. о допущении католиков к Причастию там, где у них нет храмов или священников.
       - Не надо было совсем это решение принимать, - заметил митрополит Пимен, - где была необходимость в этом, католиков и так допускали к Причастию. Так и нужно было оставить, а не узаконивать официальным Синодальным решением, ведь до этого "приказа" все делалось по пастырским соображениям. А теперь происходят неприятности и смущения…
       - Каждый толкует по-своему, когда и в каких случаях можно давать католикам Причастие, - ответил я. - Ведь главный недостаток Синодального постановления - его неясность.
       Мне было отрадно заметить, что у нас в храме римо-католическому священнику Причастия не дали.
       -        А как же это возможно! - воскликнул митрополит Пимен. - Его нигде не дают, кроме как в особых случаях, когда католик действительно нигде не может приобщиться.
       -        Владыко, но позвольте, - возразил я, - как же понимать, когда видные римо-католические деятели, посещавшие Московскую Патриархию, допускались к Причастию, иногда даже по священническому чину, в облачениях?...
       - Такие факты мне неизвестны, - возразил митрополит Пимен, - этого не могло быть!...
       Но для меня осталось загадкой, действительно ли не знает митрополит Пимен об этих фактах "интеркоммунио"… А если это так, то он не знает, что происходит в современной Русской Церкви, и от него многое скрывают, или он просто дипломатично "прикрылся" своим неведением, будучи бессильным что-либо сделать? Позиция митрополита Пимена в отношении "интеркоммунио" с римо-католиками была, судя по всему, более твердой и принципиальной, чем у митрополита Никодима, и это произвело на меня впечатление.
       Мне несколько раз удалось в этот приезд видеться с митрополитом Никодимом в Отделе, но, слыша мои вопросы о кандидатах, он всякий раз уклонялся от ответа и был крайне сдержан в высказываниях. "Будущее покажет", - говорил он. Но по всему чувствовалось, что он ясно сознает, что Патриархом будет Пимен и что он примирился с этим как с неизбежностью и своей кандидатуры выдвигать не намерен. В этом аспекте зарубежные разговоры о якобы происходящей борьбе между двумя митрополитами за Патриарший престол не соответствовали действительности. Вместе с тем, это не мешало митрополиту Никодиму относиться к митрополиту Пимену довольно критически. Когда я затронул вопрос о способе выбора Патриарха "открытым или закрытым голосованием", митрополит Никодим сказал: "Ничего не известно, эти вопросы должна решать Предсоборная Комиссия"… Странно, что когда я стал развивать мысль о необходимости тайного голосования при выборе Патриарха, митрополит Никодим как-то замкнулся в себе и, не споря со мною, начал говорить, что тут могут быть разные мнения и что этот вопрос нужно еще обсуждать. У меня создалось впечатление, что он против тайного голосования. […]
       В дни моего посещения СССР мне пришлось видеться и разговаривать с митрополитом Таллиннским и Эстонским Алексием, постоянным членом Св. Синода и управляющим делами Московской Патриархии. Он принял меня в своем рабочем кабинете в Чистом переулке. Но, в отличие от других собеседников, он сам обратился ко мне с вопросом:
       - Вы, Владыко, сейчас уже некоторое время в Москве и видели, конечно, много народу. Скажите, пожалуйста, что говорят о выборах Патриарха? Кого желают и кого предвидят? …
       Мне пришлось ответить, что большинство людей, с которыми мне пришлось разговаривать, хотят видеть Патриархом митрополита Пимена и думают, что он будет избран. Есть сторонники и у митрополита Никодима, но их меньше, большинство считает, что он  слишком молод, а некоторые резко против него.
       Митрополит Алексий был явно доволен моим сообщением.
       - Да, это правда, - сказал он, - такого молодого Патриарха народ не хочет, а кроме того, митрополит Пимен пользуется всеобщим доверием за благочестие и любовь к богослужению. Ценно также, что он - монах старой школы, в нем жива монашеская традиция, а таких сейчас очень мало.
       У меня осталось общее впечатление от беседы с митрополитом Алексием, что он будет всецело поддерживать кандидатуру Пимена. […]
       При таких условиях действительно приходилось выбирать между Пименом и Никодимом, и мой выбор склонялся, скорее, в сторону митрополита Пимена: возраст 60 лет, а не 41, любовь и доверие к нему церковного народа, большая стойкость в Православии". 
       Чуть позднее, в следующую встречу с митрополитом Никодимом, архиепископ Василий стал приводить доводы в пользу тайного голосования на Соборе. "Митрополит Никодим будто ничего не слышал и продолжал с жаром говорить.
       - Объективно говоря, за исключением Патриарха Тихона, выборы которого канонически неоспоримы, ни один из наших Патриархов не был выбран в согласии с канонами... Ни Патриархи XVII века, ни Патриархи Сергий и Алексий. А между тем, все они считались законными Патриархами. Так что сегодня, производя выборы открытым голосованием, мы не нарушаем церковных правил больше, чем это делалось раньше. Скажу даже, что в интересах нашей Церкви сегодня мы считаем более целесообразным открытое голосование. А Ваши опасения, что будущий Патриарх начнет давить своею властью, беспочвенны. Мы его достаточно узнали на деле с тех пор, как он стал Местоблюстителем и стал председательствовать в Священном Синоде. Он человек мягкий, не склонный к диктаторским замашкам, выслушивает чужие мнения и хочет сотрудничать со своими собратьями. Вообще с ним легко работать.
       Странно, но я заметил, что во время нашего разговора (в отличие от прежних) митрополит Никодим ни разу не позволил себе критически отозваться о митрополите Пимене. Видно было, что он искренне поддерживает его кандидатуру"⁵. 
       Весь ход отечественных церковных Соборов, принимавшиеся ими решения, избрание Предстоятелей Церкви  предварительно разрабатывались церковной и государственной элитой, а при патриархах Сергии, Алексии I и Пимене неофициально согласовывались с Советом по делам религий⁶. 
       Время и место проведения, способ голосования и иные ключевые вопросы будущего Поместного Собора 1971 года были предварительно тщательно обсуждены в совете, совет получал одобрение в идеологическом отделе ЦК КПСС и только после этого окончательные решения принимались на Синоде.

Письмо Совета по делам религий при Совете министров СССР в ЦК КПСС о предстоящем Поместном соборе Русской православной церкви

25 мая 1970 г.
 Секретно
ЦК КПСС

       В связи со смертью патриарха Алексия Синод Русской православной церкви обратился в Совет по делам религий с просьбой разрешить созвать в мае 1971 г. Поместный собор для выборов нового патриарха. На Соборе предполагается также обсудить вопросы о дальнейшей деятельности церкви на укрепление мира и дружбы между народами и развитии контактов с зарубежными религиозными организациями.
       По Положению об управлении Русской православной церковью на Соборе с правом решающего голоса будут участвовать по три человека от каждой епархии: архиерей, священник и представитель от одного из религиозных объединений, всего около 200 человек. По сложившейся традиции на Собор намечается пригласить представителей православных и других зарубежных церквей, международных религиозных центров и Ватикана  (50-60 чел.).
       Выборы нового патриарха Синод предполагает провести в Троице-Сергиевой лавре (Загорск) открытым голосованием, как в свое время избирался и патриарх Алексий.
       Совет по делам религий при Совете министров СССР считает возможным дать согласие на проведение Поместного собора Русской православной церкви в мае будущего года. Дату созыва Собора желательно объявить в печати уже сейчас с тем, чтобы парализовать могущие быть кривотолки, что государственные органы препятствуют проведению выборов нового патриарха.
       По мнению совета, наиболее подходящей кандидатурой на пост патриарха Русской православной церкви может быть митрополит Крутицкий и Коломенский Пимен, старейший по архиерейской хиротонии среди членов Синода, вступивший после смерти Алексия в должность патриаршего местоблюстителя.
       Митрополит Пимен (Извеков Сергей Михайлович) родился 23 июля 1910 года в г. Ногинске Московской области, русский, из семьи рабочего. Имеет среднее светское и духовное образование, является почетным членом Московской духовной академии. Его церковная деятельность началась с 1925 г. Еще будучи 15-летним юношей   он   поступил   в   Сретенский   монастырь   (г.   Москва)   послушником,   а   в 1927 г. пострижен в монашество. С тех пор он служил регентом церковного хора, священником, наместником Псково-Печорского монастыря и Троице-Сергиевой лавры. В 1957 г. патриархом Алексием Пимен посвящен в сан епископа. Вскоре стал управляющим делами Московской патриархии, затем возглавлял Тульскую епархию, в 1961-1963 гг. был митрополитом Ленинградским. С 1963 г. и по настоящее время Пимен - митрополит Крутицкий и Коломенский, управляющий Московской епархией и постоянный член Синода.
       Пимен - один из видных и авторитетных деятелей Русской православной церкви, вполне лоялен, активно поддерживает политику советского государства, является членом Советского комитета защиты мира и Всемирного совета мира.
       По своему архиерейскому стажу относится к среднему поколению епископата, но пользуется уважением и старшего, и младшего поколения церковнослужителей. Назначение его патриаршим местоблюстителем духовенством встречено с удовлетворением. Зондаж, проведенный советом в различных церковных кругах, показывает, что подавляющее большинство высказывается за избрание на пост патриарха митрополита Пимена. Так, один из старейших архиереев митрополит Орловский Палладий заявил, что "митрополит Пимен уважаемый всеми церковный деятель, он больше, чем другие архиереи известен среди духовенства, а также и верующих, его больше уважают, он скромнее. И если бы стали голосовать, то голосовали бы за Пимена".
       Московское духовенство, хорошо знающее Пимена, также считает его наиболее подходящим кандидатом в патриархи, характеризуя его как "известного церковного деятеля, спокойного, умеющего работать с людьми".
       Митрополит Ленинградский и Новгородский Никодим заявляет, что "на предстоящем Поместном соборе, которому предстоит избрать нового патриарха, нельзя будет выдвигать на пост главы церкви архиерея без имени, без авторитета в церковных кругах. Из всех ныне здравствующих архиереев только один не встретит возражений, это митрополит Пимен. Выдвижение его в патриархи - закономерно, будет правильно понято и одобрено в церковных кругах внутри страны и за рубежом".
       В числе возможных кандидатур на пост патриарха называется и имя митрополита Никодима, председателя Отдела внешних церковных сношений Московской патриархии, который обладает для этого необходимыми данными: лоялен, политически надежен, прислушивается к рекомендациям совета. Но выдвигать его главой Русской православной церкви сейчас не следует по следующим соображениям: он слишком молод (40 лет), занимает важный пост руководителя внешней деятельности православной церкви и перемещать его нецелесообразно. Высказывается и такое опасение, что митрополит Никодим, являясь активным, волевым архиереем, может произвести ломку сложившейся внутренней жизни церкви и способствовать ее активизации.
       Комитет государственной безопасности при Совете министров СССР (тов. Цвигун С. К.) предложения совета поддерживает.
       Просим согласия.
Председатель Совета по делам
религий при Совете министров СССР                                  В. Куроедов⁷

       В начале 70-х годов XX века времена открытых гонений прошли, а давление и страх остались, и дышать по-прежнему было трудно. Но никакие методы слежки и приемы увещевания никакие уполномоченные не властны над Божией правдой. В условиях открытого голосования, полной подконтрольности, прямого давления члены Собора выбирают, действительно, самого достойного кандидата в Патриархи - митрополита Крутицкого и Коломенского Пимена. Митрополит Иосиф (Чернов) позднее говорил, - "Если бы Собор 1971 года захотел избрать Патриарха по порядку 1917 года, была бы весьма опасная ошибка и риск для Церкви. Недаром же Дух Святый поставляет епископы"⁸. 
       Избрание Патриарха Пимена было чудо. Чудо действия Промысла Божия, торжество Правды и Милости Божией.
       Жизнь Церкви не укладывается в рамки хроники и протоколов. Церковь всегда жила иной, сокровенной глубиной. Это была глубина веры, тишины, сострадания, любви.

¹ Сравните в записках протоиерея В. Шпиллера: "В этом году торжественное празднование весьма чтимой в Москве иконы Божией Матери "Утоли моя печали", находящейся у меня в храме, устраивать пришлось девятнадцатый раз. Из них семнадцать раз я принимал Патриарха и только два последних раза, два последних года - замещавшего его митрополита Крутицкого. И вот,  не успел я переступить порог маленькой, известной Вам комнатки-кабинета в Переделкино, куда был приглашён на следующий после праздника день, чтобы доложить, как мы его отпраздновали, как услышал ласковые, очень тепло спрашивающие меня слова: - "Ну, как вы уже второй раз праздновали без меня свой праздник?" - Первое в Москве патриаршее служение после интронизации (двадцать пять лет тому назад) совершал Патриарх у нас в храме. - Я никогда не перестаю просить у Божией Матери об утолении не только моих печалей... - "Семнадцать раз в этот день я был с вами, вы - со мной... Но вот уже второй раз я только могу спрашивать вас: как же было без меня?" - Я доложил, как служил, как проповедовал владыка Пимен - "Ну и хорошо! Вы его любите!" При этом тоже сказано было, как бы пояснено - за что. О некоторых из упомянутых качеств, как показалось мне, можно было заметить - что я тут же и сделал - что они не столько качества или добродетели, сколько, так сказать, отсутствие весьма порочащих (не только архиереев!) недостатков. В это время на меня пристально смотрели очень серьёзные, по-прежнему красивые, очень печальные глаза. - "Конечно, это так, но его любите!" - Я помолчал и спросил: "Это - завет?" Мне было отвечено, очень тихо, очень грустно: - "Если хотите, да". "О.  Всеволод Шпиллер. Страницы жизни в сохранившихся письмах". Красноярск:  Енисейский благовест.  2002. С. 366.
² См.  Глава "1961".
³ Информацию о настроении среди духовенства в совете начали собирать  за  несколько лет до кончины Патриарха Алексия. В 1964 году в беседе в совете с Плехановым архиепископ Киприан (Зернов) говорил, что "с Крутицкой кафедры в патриархи не попадешь, а Ленинградская же является трамплином". В 1967 году архиепископ Киприан в той же компании полагал, "что подходящим преемником мог быть Пимен, хотя он и недалекий человек и без образования, но он пользуется большим уважением среди архиереев старшего поколения чем, например, митрополит Никодим. Пимен уже в приличном возрасте, ему скоро исполнится 60 лет, он хорошо служит, скромнее и внешне представительнее". Выписка из сообщения уполномоченного совета по Калужской области от 21.02.1967 о беседе с епископом Донатом (Щеголевым): Патриархом "заявил Донат, может быть митрополит Пимен, который, насколько ему известно, пользуется большим уважением как среди прихожан, духовенства, так и архиереев. Правда, с внешней стороны Пимен кажется необщительным и малоразговорчивым, но он внутренне большой души человек". В справке составленной заместителем председателя совета Барменковым А. И. о посещении совета митрополитом Палладием (Шерстенниковым) говорится: митрополит "назвал некоторых архиереев и высказал свое мнение о них. Например, он положительно отозвался о митрополитах Пимене, Никодиме, Филарете и Алексии… митрополит Пимен, как церковный деятель больше известен среди духовенства, особенно московского, а также верующих, его больше уважают, он хорошо служит и скромнее. И если бы стали голосовать (Палладий при этом поднял руку вверх), то проголосовали бы за Пимена, а не за Никодима". Архив автора.     
⁴ Одинцов  М. И. Пимен (Извеков) - последний "советский" патриарх.  //  Отечественные архивы. 1995. № 1. С. 29-30. 
⁵ Архиепископ Василий (Кривошеин). Поместный Собор Русской Православной Церкви и избрание Патриарха Пимена. М., "Сатис". 2004. С. 16-27. 56. 
⁶ Архиепископ Михаил (Мудьюгин). Русская православная церковность. Вторая половина XX века. М., Библейско-богословский институт. 1999. С. 112. 
⁷ ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 5. Д. 637. Л. 44-46. Машинописная копия.
⁸ Свет радости в мире печали. М., "Паломник", 2004. с. 517.