Опубликовано в журнале «Савинское слово» №1, 2009 г .

Отец Ефрем

Последний ризничий Саввино-Сторожевского Звенигородского монастыря

Александр Николаевич Любавин, член Союза краеведов России, г. Электроугли

Разыскивая в 1995 – 1997 гг. исторический материал о церквах Святой Троицы в Каменке (ныне г. Электроугли) и Покрова Пресвятой Бого родицы в Кудинове Богородского уезда (Ногинский район), неожиданно для себя я соприкоснулся с неведомой мне ранее историей Саввино-Сторожевского монастыря. Впоследствии связующим звеном этих двух храмов и обители преподобного Саввы стал последний ризничий Звенигородского монастыря иеромонах (позже архимандрит) Ефрем. Его имя теперь навечно вписано в летописи вышеназванных церквей, с которыми были связаны последние почти 20 лет его жизни. Так волей свыше отец Ефрем стал моим незримым провожатым в названный монастырь.

Крайне мало дошло до наших дней известий о нём. Все, кто хорошо его знал и мог бы многое рассказать, отошли уже в мир иной. А те, кто здравствует по сию пору, сохранили о нём лишь отрывочные детские воспоминания, тем не менее, тоже очень ценные для нас.

Первыми, кто поведал мне об отце Ефреме, кто лично его знал, были старожилы наших мест Димитрий Иванович Исаев (р.1908 – 2001), Надежда Ивановна Капусткина (р.1913 – 1997) , Пётр Илларионович Забродкин (р.1914-2000) из с. Каменка; Александра Ивановна Скомскова (р.1912 – 1998), Александр Михайлович Марков (р.1909-1999) из д. Исаково; Анна Васильевна Трещалина (р.1911 – 1999) из д. Белая и другие. Они детьми запомнили его как очень доброго и глухого старца. Все их воспоминания, хотя и более существенные по сравнению с другими, всё же так и не давали ответа на основные вопросы. Кто был архимандрит Ефрем, откуда родом, из какого монастыря и как по пал в наши края, оставалось неизвест ным. Каждый раз, приезжая в Кудиново, я приходил на могилу отца Ефрема возле алтаря церкви и молился и просил его помочь узнать тайну его происхождения.

И вот после продолжительных поисков в архивах, библиотеках Москвы, музеях, при благожелательной и бескорыстной поддержке и помощи некоторых отзывчивых исследователей, наконец, были сделаны столь долгожданные находки. В Центральном историческом архиве г. Москвы в огромном фолианте «Послужные списки монашествующих и послушников монастырей Московской епархии» за 1911 г . в разделе «Саввино-Сторожевский Звенигородский монастырь» и был найден отец Ефрем. «Послужные списки...» за другие годы дополнили данные о нём. В них сообщалось, что иеромонах Ефрем 1855 года рождения (по другим источникам 1849 и 1852 года рождения) и, что очень важно, «совершенно глухой», «справляет чреду священнослужения при монастыре». В миру Сергей Николаевич Кленин, из мещан, холост. В юности обучался в Московском коммерческом училище до V класса. В Саввино-Сторожевский монастырь был определён 27 марта 1881 г ., 28 декабря 1882 г . был перемещён в Свято-Троицкую Сергиеву Лавру, откуда вернулся в Саввино-Сторожев ский монастырь 6 сентября 1885 г . Монашеский постриг принял 8 марта 1886 г . 23 августа того же года был рукоположен в иеродиакона, а 8 августа 1896 г . – в иеромонаха.

Указом Московской Духовной консистории № 1209 был назначен на должность ризничего монастыря с 22 января 1915 г . 1 ноября 1898 г . , в год 500-летия Саввино-Сторожевского монастыря, был награждён набедренником, имел серебряную медаль в память Императора Александра III. 6 мая 1916 г . Святейший Синод наградил отца Ефрема наперсным крестом. В 1899 г . в Москве был издан труд иеромонаха Ефрема «Торжество 500-летия Звенигородско го Саввино-Сторожевского монастыря 4 – 9 сентября 1898 г .», в которой он очень подробно и скрупулезно описал это великое празднество. Эта книжечка отца Ефрема сослужила большую службу 100 лет спустя, в год празднования 600-летия монастыря, став основой чинопоследования праздничных торжеств 1998 г .

Святая Сторожевская обитель была основана одним из первых учеников духоносного отца и наставника – преподобного Сергия Радонежского - преподобным Саввой Звенигородским (1320-е – 1407) в 1398 г . в местечке Сторожи близ Звенигорода. Позднее он стал игуменом этой обители. Звенигород в то время был для Москвы форпостом и щитом при нашествии её врагов - литовцев и поляков. Поэтому Звенигородский князь Юрий (Георгий) Дмитриевич, сын Димитрия Донского, крестник преподобного Сергия Радонежского, и обратился с мольбой к преподобному Савве построить на его землях монастырь-крепость.

Преподобный Савва, поражённый красотой этой местности, покрытой величественным реликтовым лесом, и положил здесь начало святой обители на уединённой горе, обнаруженной им на живописном берегу Москвы-реки близ жилищ. Позднее монастырь стал одним из наиболее почитаемых в Российской Империи. Сюда стекались многочисленные паломники всех сословий от простолюдинов до русских Государей. Последние особенно благоволили монастырю, избрав его своей резиденцией, делая в него большие вклады и богатые дары. Здесь после кончины преподобного Саввы покоились его святые мощи.

В обители преподобного Саввы и встретил отец Ефрем роковой для России 1917 год. Вместе с монастыр ской братией он пережил жестокие испытания, выпавшие на долю этой обители в последующие три, пожалуй, самых трагических года её существо вания.

Политика захвативших государственную власть была направлена на полное уничтожение Православия. Под надуманными предлогами, а чаще и без них, игнорируя собственные декреты и декларации (в том числе о свободе вероисповедания), они закрывали церкви и монастыри, грабили их имущество, разрушали строения. В «лучшем» случае храмы и монастыри использовали под хозяйственные нуж ды и для размещения концлагерей. Не миновала чаша сия и Саввино-Сторо жевский монастырь.

Участь монастыря, как и большинства монастырей, церквей и всего того, что имело какую-то связь с Православием, была давно уже предрешена совершившими октябрьский государственный переворот: он подлежал закрытию и разграблению. Планы и к онкретные раз работки «мероприятий» по его закрытию были составлены в недрах 8-го, так называемого « ликвидационного » , отдела Народного комиссариата юстиции во главе с заместителем наркома П.А. Красиковым.

Только в течение двух лет (1918 – 1919) по обители преподобного Саввы было нанесено три тщательно спланированных удара, направленных на уничтожение монастыря. Впоследствии всё это вылилось в два больших судебных процесса. По сути, это бы ло судилище над Православием, расправа с ним и его приверженцами: духовенством и мирянами.

Весь следственный материал, со стоявший из множества пухлых томов сфабрикованных дел, был построен на особо пристрастном, что даже не скрывалось, ведении следствия, чудовищном беззаконии, отсутствии элементарных обязательных процессуальных норм и процедур, надуманности обвинений, подлоге, применении угроз, лжи, провокаций, атеистиче ской демагогии. П одслед ственным среди груды лжеобвинений вменялось даже абсурдное обвинение в так называемом « ин теллектуальном убийстве агентов со ветской власти » . Пухлые тома дел уводили далеко от истины.

За всем этим маячила и особенно активно бого борствовала зловещая фигура ещё одного из «демонов революции» – следователя 8-го отдела И.А. Шпицберга. Факты и документы говорят о том, что он патологически ненавидел Русскую Православную Церковь. Именно ему, профессиональному провокатору со стажем, было поручено возглавить следствие по всем делам, возбуждённым против духовенства Саввино-Сторожевского монастыря, их право защитников, мирян. На его чёрном счету к этому времени уже были другие обители.

Первый удар по монастырю, очевидцем которого был ризничий иеромонах Ефрем, был нанесён в начале мая 1918 года. Неподалёку от монастыря, возле его гостиницы, разыгра лась ставшая потом широко известной трагедия с кровопролитием. 2 / 15 мая 1918 г ., на следующий день после Радоницы (первого поминовения усопших после Пасхи) там было инспирировано убийство четырёх комиссаров, всю вину за которое возложили на «контрреволюционное» духовенство монастыря.

Двумя месяцами ранее комиссар Ягунинского волостного совета, на значенный к тому же ещё и «комиссаром монастырской гостиницы», К.И. Макаров потребовал от наместника монастыря игумена Макария представить ему опись монастырского имущества, вполне понятно, для дальнейшей его конфискации. В ризнице хранились щедрые дары и богатые вклады русских государей и знатных особ, имевшие большое культурно- историческое и духовное значение.

Не добившись своего, Макаров про извёл 1/14 мая обыск у учителей Звенигородского Духовного училища, а также захват продовольственных запасов, предназначенных учащимся этого училища, лишив их тем самым пропитания. Мольба и протесты были проигнорированы. Учителей обвинили в «сокрытии запасов продовольствия» и заключили в тюрьму. Вдобавок на следующий день Макаровым была назначена конфискация имущества монастыря.

2 / 15 мая по призыву набатного звона – этого условного сигнала на случай угрозы монастырю – к монастырской гостинице, где уже работала «комиссия по приёмке имущества монастыря» во главе с комиссаром Макаровым, пришли ещё не утратившие веру Христову жители окрестных сёл. (Замка на колокольне не оказалось, и к то звонил – осталось неизвестно.) Безоружный народ потребовал от Макарова оставить монастырь в покое, вернуть хлеб и уйти с занимаемой должности за превышение власти. В тот момент, когда переговоры стали переходить в мирное русло и должны были завершиться справедливо, неожиданно прогремели роковые выстрелы провокаторов. Последовавшие впоследствии спровоцированные беспорядки, получившие в суде название «контрреволюционный мятеж», переместились в город Звенигород. А после выстрелов перепуганный неожиданным трагическим исходом дел народ обратился к глухому отцу Ефрему с просьбой от служить молебен по умирению безпорядков. Существуют письменные свидетельства, что люди шли с намерением именно мирно решить конфликт, без пролития крови.

Вот что писал отец Ефрем в своих показаниях, когда его привлекли по этому делу: «2 мая (ст. ст.) 1918 года в 3 часа пополудни ко мне в келлию вбежал проживающий у отца наместника в качестве келейника старичок и сообщил, что у гостиницы совершено убийство: убиты комиссар Макаров и его сослуживцы большою народною толпою из разных деревень. Вслед за стариком вбегает певчий Павел и говорит: «Народ просит вынести к воротам икону преподобного Саввы и отслужить молебен». Я пошёл в собор, облачился и вышел со святою иконою преподобного Саввы и у ворот отслужил обычный молебен, но не благодарственный, как показалось некоторым, и, обратясь к народу, сказал не сколько слов в таком смысле, что нужно охранять совесть от худых дел и Бог будет хранить нас от ужасов и злодеяний. Затем возвратился с иконой в собор и более решительно ничего не знаю о совершившемся у нас злодеянии».

В том деле, однако, ни словом не упоминалось об убийстве 54-летнего иеромонаха Сергия, совершённом на другой день, 3 / 16 мая, - «от огнестрельного оружия за оградой мона стыря, в 20 шагах от последней, между 9-11 час. утра». Об этом убийстве сообщалось лишь в приписке, сделанной монашеской рукой, в «Послужных списках...» за 1917 год, приобщённых к делу. Профессиональный следователь этого убийства, конечно же, «не заметил».

Несколько священнослужителей и сельчан были арестованы, а сфабрикованные Шпицбергом материалы направлены в следственную комиссию Московского губернского революционного трибунала. Монастырь вздрогнул от этого удара, но устоял, лишившись нескольких своих арестованных насельников. В их числе был и наместник монастыря игумен Макарий, его приговорили к пожизненному заключению.

Кому и для чего понадобилось проливать кровь с обе их сторон, кому это выгодно – понять было нетрудно. Не прошло и года, как враги Православия учинили другую провокацию, потрясшую душу православного человека. Начиналась третья неделя Великого Поста. 4 / 17 марта 1919 г . делегаты проходившего в г. Звенигороде съезда Советов Звенигородского уезда единогласно приняли решение о немедленном вскрытии святых мощей преподобного Саввы – святыни монастыря и всей России. Более ста участников съезда направились в монастырь. В 12-м часу того же дня они ворвались в собор, сорвали великопостное богослужение и в нарушение своих же законов осуществили давно задуманное святотатство и глумление над великой православной звенигородской святыней.

Новый наместник монастыря игумен Иона, сменивший арестованного игумена Макария, в своем донесении епископу Дмитровскому Димитрию, Московскому викарию, сообщал: «По окончании вечерни, прежде чем при ступить к раке, ризничий обители иеромонах Ефрем, облачённый в епитрахиль, фелонь и поручи, обратился к съезду с увещанием благоговейно относиться к мощам преподобного отца нашего Саввы, но ему не дали договорить и с криками "Замолчи!", "Довольно обманывать народ!" потребовали скорейшего при ступления к делу. Тогда по приказанию председателя съезда (Василия Богачёва – А. Л. ) отец ризничий снял с мощей преподобного Саввы все по кровы и покровцы, вынул боковую доску, подушки и вату, распорол схиму и мантию, в которых были зашиты святые кости преподобного, и обнажил их. Отсутствие нетленного тела, нахождение в раке подушек и большого количества ваты послужили членам съезда поводом к кощунственным выражениям о преподобном Савве и к насмешкам по адресу монахов».

Обозлённые воинствующие безбожники, не обнаружившие в раке вожделенные и мерещившиеся им повсюду драгоценности, от оскорбительных и богохульных слов перешли к святотатственным действиям и открытому глумлению. Вот как это описал на допросе отец Ефрем: «Долгом своей совести считаю со своей стороны заявить, что при вскрытии святых мощей преподобного Саввы производившие сие поступали крайне оскорбительным для религиозного чувства образом: брали и перекидывали из рук в руки со смехом череп преподобного Саввы, подносили его мне к носу с кощунственными словами...».

В довершение всего в алтаре один из делегатов съезда совершил тягчайший грех. Он несколько раз оплевал череп преподобного Саввы. Даже видевший это милиционер осудил хулиганскую святотатственную выходку. Затем святые мощи грудой были свалены кощунниками в раку, а череп положен основанием вверх, чтобы «посмешнее», по их мнению, всё это выглядело. Деяние рук своих они сфотографировали. В таком виде святые мощи были выставлены безбожника ми на « всеобщее обозрение трудящимся » , к которому призывали листовки, расклеенные по всему Звенигороду. С монастырской братии, в том числе и с отца Ефрема, председатель съезда взял расписку в том, чтобы никто не менял положения мощей в раке «до особого распоряжения». Святые мощи, – писал отец Ефрем 5 апреля (нов. ст.), – уже 3 недели остаются в безпорядке с растерзанными по гробнице одеждами». После такого «всенародного разоблачения» святые мощи были изъяты и вывезены большевиками в Москву.

По двум адресам направила община верующих при Саввино-Сторожевском монастыре письма в Наркомюст и НКВД с описанием безобразий, учинённых представителями советской власти в монастыре, и просьбой оставить верующим святые мощи. В защиту обители и верующих выступил замечательный человек, профессор Московской Духовной академии, член Всероссийского Церковного Собора, представитель Высшего церковного управления по сношениям с Совнаркомом, член исполкома Совета объединенных приходов Николай Дмитриевич Кузнецов, а также дру гие правозащитники. Они направили письма в соответствующие инстанции, в том числе Ульянову-Ленину, Бонч-Бруевичу и др. Текст этих писем восхищает высшей степенью аргументации, как в области юриспруденции, так и богословия.

На производство дознания по этому делу в Звенигород, словно в насмешку, был откомандирован всё тот же «большой специалист» по Православию Шпицберг. Он провел «своё» расследование, и, конечно же, факты глумления над святыми мощами преподобного Саввы, несмотря на многочисленные письменные свидетельские показания, «не подтвердились». Применив вновь давно отработанные до тонкостей иезуитские методы ведения следст вия, Шпицберг перевернул дело с ног на голову: жалобщики, монахи, их защитники, а заодно и члены православного Совета объединённых приходов во главе с А.Д. Самариным были обвинены «в клевете на советскую власть». Против них было воз буждено дело «По обвинению в организации контрреволюционного общества «Союз объединённых приходов». Такую чудовищную трансформацию претерпело дело «О вскрытии мощей», и на скамье подсудимых оказались сами потерпевшие.

К разжиганию антицерковной истерии была под ключена газета «Известия», со страниц которой Шпицберг извергал по токи лжеобвинений. Невинные люди были осуждены. Н.Д. Кузнецов и А.Д. Самарин были приговорены к расстрелу, заменённому позднее по амнистии на заключение в концлагерь «до окончания победы рабоче-крестьянской власти над мировым империализмом». 66-летнему отцу Ефрему, обвинявшемуся в «лжесвидетельстве, ложном доносе на действия местной советской власти, контрреволюционной агитации и дискредитации советской власти с целью возмущения народных масс» и т. д., назначенное тюремное заключение было заменено по амнистии мерой пресечения в виде «освобождения из-под стражи и вынесения условного осуждения».

В июне 1919 г . начался вынуж денный исход из монастыря остав шейся части монашествующей братии. Выйдя из-под домашнего ареста, отец Ефрем переехал, по его словам, к своему дальнему родственнику, владельцу небольшой парусинной и мешковинной фабрички Ивану Алексеевичу Егорычеву, проживавшему в с. Большое Васильеве близ ст. Кудиново Нижегородской ж/д Богородского уезда в двухэтажном каменно-деревянном доме (Ранее в этом доме находились отделение милиции, потом почтово-телеграфное отделение и переговорный пункт, а сейчас «Скорая помощь».) На этот адрес отцу Ефрему впоследствии не раз высылались повестки из Московского губернского революционного трибунала с требованием явки в следственную комиссию, руководимую Шпицбергом.

Позже, по-видимому, после того как «раскулачили» и выселили И.А. Егорычева, отец Ефрем перебрался в соседнее село Каменку, где находилась церковь Святой Троицы. Отца Ефрема по просьбе молодого священника Василия Вознесенского приняла на постой в большой родовой дом благочестивая семья Ивана Григорьевича и Евдокии Ивановны Исаевых, у которых было 18 детей (пятеро из них умерло в младенчестве). Проживание в этом доме оплачивала церковь. В числе детей Исаевых был Дима, который отроком некоторое время прислуживал в алтаре. (Дом Исаевых находился на пересечении нынешних улиц Школьной и Советской, где сейчас стоит многоэтажный жилой дом с почтовым отделением и магазином на первом этаже.)

Упомянутые в самом начале старожилы наших мест с прибытием отца Ефрема в Каменку связывали неожиданное появление богатого убранства в Троицкой церкви. До этого церковь была бедной. Некоторые из них утверждали, что отец Ефрем доставил сюда на нескольких подводах часть спасённого им имущества из закрытого большевиками Саввино-Сторожевского монастыря: иконы, утварь, церковные книги, небольшие колокола. Существует предположение, что отец Ефрем сделал это по благословению Патриарха Тихона, за что, по всей видимости, он был удостоен возведения в сан архимандрита. Когда именно это произошло, остаётся пока неизвестным. Несомненно, это была награда за очень большие, особые заслуги перед Церковью в такое тяжёлое для неё время. Жители д. Исаково, с. Каменка, с. Сафонове, с.Кудиново хорошо запомнили голубую со сверкающими «камнями» митру архимандрита Ефрема. Они отмечали, что «саном он был выше местных священников».

В 1922 г . отец Ефрем вынужден был покинуть гостеприимный тёплый дом Исаевых, вероятно, из-за давления властей на владельцев дома. Он переехал в отремонтированную церковную сторожку, которая на многие годы стала его кельей. Здесь он разместил множество привезённых с собой старинных икон, дощатый топчан с матрасом, набитым душистым сеном, стол, стул и гроб-колоду на случай своей кончины...

Живя в Каменке, отец Ефрем по возможности приезжал в близлежащие церкви, в том числе и в Кудиново на совместное богослужение с настоятелем Покровской церкви отцом Александром Цветковым, впоследствии репрессированным. Везде он был желанным гостем.

Большая дружба связывала отца Ефрема и настоятеля храма Преображения Господня села Саввино близ Обираловки (ныне г. Железнодорожный Московской области) протоиерея Сергия Протопопова (р.1882 – 1957). Этот храм прославился на всю Россию уникальным фаянсовым алтарём, изготовленным на тверском заводе Товарищества Матвея Сидоровича Кузнецова. Отец Сергий был большим знатоком и почитателем духовной музыки знаменитых русских композиторов Чеснокова, Рахманинова, Архангельского, которая часто звучала в его храме в исполнении церковного хора. (В 1950-е гг. он регулярно приглашал для участия в праздничных богослужениях солистов Большого театра.) Отец Ефрем иногда приезжал к нему на богослужения и, конечно, в гости. В знак большой дружбы отец Ефрем подарил отцу Сергию свою митру, которую, как великую святыню и семейную реликвию, несмотря на огромные трудности и испытания сберегли благодарные потомки.

Где бы ни жил отец Ефрем, он никогда не изменял своему монастырскому правилу – ночной молитве. В Каменке часто видели, как после полуночи он отворял врата Троицкого храма, возжигал лампады и горячо молился в одиночестве перед святыми иконами до рассвета за грешных и немощных людей. Молился отец Ефрем по ночам, живя и в доме тайной монахини Екатерины Кочновой в Кудинове, куда он переехал после закрытия в 1937 г . Троицкого храма в Каменке.

На людях отец Ефрем иногда пред ставал в клобуке с мантией, но чаще надевал скуфейку. Брал с собой слуховую трубку из-за глухоты и посох. Был очень опрятен. Собирал нежные ароматные цветки жасмина и клал их в носовой платочек. Был непритязателен в еде. Питался тем, что Бог пошлёт. Был необычайно начитан и грамотен. Запомнилось прихожанам, как на Пасху отец Ефрем пел на греческом языке тропарь «Христос воскресе из мертвых...». Изредка ездил в Москву, оставляя всегда записку, в которой сообщал, когда вернётся.

Неизмеримую доброту и любовь источал отец Ефрем на каждого приходящего к нему за помощью. Но особенно он любил детей, и они любили его. Часто гурьбой прибегали они к сторожке-келье возле церкви, где жил белый как лунь «добрый дедушка Ефрем», чтобы вместе с его благословением получить ещё и непременную конфетку, яблоко или сухарик. Ну а по большим праздникам отец Ефрем одаривал детишек пакетиками с лакомством. Впускал их иногда в свою сторожку-келию, где было много старинных икон, беседовал с ними. Бывало, они и в прятки при нём играли. Уже состарившись, они вспоминали удивительно ласковые руки отца Ефрема, гладившие их буйные головушки.

Вот стихотворение-воспоминание об отце Ефреме, написанное одним из тех ребятишек, ныне почившим Юрием Павловичем Сердечновым (р.1922 – 2001):

Жил дед Ефрем почти сто лет.

Его в окрестности все знали.

Бывало часто, что чуть свет,

К нему мальчишки прибегали.

Он выйдет с сумкою добра

И сядет у своей хибарки

Вокруг толпилась детвора –

Все ждали дедовы «подарки».

Мы звали «дедушкой» его,

И он нам был родней родного.

Я помню, все до одного

Мы ждали дедушкино слово.

Смиренной проповедь была,

Ни слова лишней укоризны.

Нас посвящал во все дела,

Толкуя нам о правде жизни.

Промчалось быстро много лет.

Мы сами стариками стали.

Давно на свете «деда» нет.

Как жаль, кем был он, мы не знали.

Но вот на кладбище меж тем

Подняли крест и надписали:

«Архимандрит отец Ефрем»,

Почивший в Бозе и печали.

Он сослан был и с нами жил,

Являя доброту воочью,

И верно Господу служил,

Молясь за нас и днём и ночью.

Но самым таинственным, жутковатым для детей и в то же время необъяснимо притягивающим было ходить к сторожке, чтобы посмотреть в щёлку на гроб-колоду отца Ефрема, находившийся в заколоченной её части. Не которых отец Ефрем даже специально водил на него смотреть, приговаривая: «Надо о себе заботиться». После таких «экскурсий» и бесед о земном и небесном от необузданного озорства надолго не оставалось и следа.

Невзирая на то, что физически немощный и престарелый отец Ефрем не состоял в штате Троицкой церкви, а также на тяжёлую общую обстановку в стране, он никогда не слышал от настоятеля и церковнослужителей ни слова упрёка в свой адрес. Наоборот, он был окружён их большой любовью и заботой. С ним поровну делились всем.

Шли годы. Атеистическая пропа ганда, возведённая в ранг антицерковной государственной политики, наби рала наивысшие обороты и приносила свои горькие плоды. Церкви закрывали уже и в глубинке. Усилились беспощадные репрессии священно- и церковнослужителей. После ареста в 1931 г . по надуман ному обвинению в «антисоветской агитации» настоятеля Троицкой церкви, протоиерея Василия Вознесенского жизнь отца Ефрема очень осложнилась. Народ из-за боязни репрессий, преследований и угроз со стороны воинствующих безбожников стал реже посещать храм, в котором не было постоянного настоятеля. Отцу Ефрему в ту пору было 80 лет, и нести бремя настоятеля, да ещё в таких условиях, было не в его силах.

Местной властью по приказу свыше умышленно создавались искусственные ситуации, из-за которых приход просто не мог иметь настоятеля. Поэтому в храме неподолгу служили разные священники, которых присылали из епархии. При этом священникам запрещалось ходить по домам верующих для выполнения треб. Запрещались крестные ходы, колокольные звоны и многое другое. Запрещалось даже косить траву на территории церкви для её хозяйственных нужд.

Благочестивые верующие поддерживали существование храма, как могли, но средств, поступавших в храм, еле хватало. Старенькому отцу Ефрему верующие приносили в сторожку продукты и еду – кто сколько мог. С большой благодарностью принимал он эти дары, понимая, как им самим трудно прокормить свои семьи. В стране в ту пору была карточная система. Но даже в этом тяжё лом положении отец Ефрем умудрялся помогать другим. Он «перераспределял» приносимые ему продукты, тут же раздавая их приходившим к нему бедствующим людям. А более благополучным он делал упрёки (святые упрёки!), уж не голодом ли они хотят его уморить? Эти люди недо умевали: ведь чуть ли не день назад они принесли много еды... Но не обижались и несли ещё и ещё, не подозревая, что совершают большое богоугодное и душеспасительное дело по наставлению своего старца.

В 1937 г . после ареста настоятеля храма иерея Иоанна Державина под предлогом « отсутствия священнослужителя» церковь Святой Троицы в Каменке была закрыта и отдана на поругание. После закрытия её очень быстро разграбили. К великой скорби, в этом принимали участие жители Каменки и округи. Отца Ефрема выжили из сторожки, и он перебрался в Кудиново, где в д. Белая, как уже говорилось, его приютила у себя в доме и ухаживала за ним до конца его жизни тайная монахиня Екатерина Кочнова.

Народ очень почитал отца Ефрема и считал его прозорливым. Люди ходили к нему за советом по разным вопросам, чаще житейским. Советы были мудрые и, как потом оказывалось, абсолютно верные, даже в мелочах.

В памяти народной сохранились и случаи исцелений по молитвам отца Ефрема. Вот два из них. Это случи лось с двухлетней девочкой Наденькой Рыжовой из соседнего села Большое Васильеве, от которой отказались врачи, не зная, как и чем ей помочь. Ручки и ножки её висели, как плети, го ловка не держалась. В отчаянии её мать обратилась за помощью к отцу Ефрему. Каждый день в течение двух не дель он сугубо молился о девочке перед святыми образами, кропил её святой водой, причащал и давал матери свою скуфейку, чтобы та на ночь на девала её девочке на голову . Вскоре Наденька выздоровела и встала на ноги. Прожила она полноценным человеком, сколько Господь отпустил, до 39 лет. Она умерла от осложнения после ангины.

Другой случай. Нюша Трещалина из деревни Белая близ села Кудиново после замужества слегла. Расслабленная, она не могла подняться с постели. Не могла иметь детей. Медицина опять оказалась бессильна, и все так и думали, что Нюша не выживет. А отец Ефрем прислал ей две конфетки, святой водички и маслица и объяснил, как это всё «принимать». Сам же стал особо молиться о ней. Не прошло и месяца, как от болезни не осталось и следа. Потом выздоровевшая Нюша народила 11 детей.

Видимо, так было угодно Богу, чтобы этот физически немощный старец с больными ногами запечатлел в своей памяти всю, хотя и небольшую, но такую драматическую судьбу Троицкого храма и всех его священнослужителей от первого до последнего: иерея Василия Крылова, протоиерея Василия Вознесенского, святых священномучеников Иоанна Державина и Николая Поспелова, иерея Иоанна Кулагина и других. Многое ему было открыто свыше, в том числе и дальнейшая судьба храма, его прихода после продолжительного закрытия.

Почил отец Ефрем в 1938 г . по официальным данным Ногинского ЗАГСа - 13 августа в возрасте 89 лет, по другим (согласно надписи на табличке на его могиле и по свидетельству некоторых сельчан) – 1 августа, в день памяти преподобного Серафима Саровского, в возрасте 86 лет. По « Послужным спискам » ему должно было быть 83 года. Отец Ефрем был погребён возле алтаря церкви Покрова Пресвятой Богородицы в Кудинове, как завещал. Почтить память и попрощаться с пастырем в тот скорбный день пришло и приехало много людей со всех близлежащих селений и издалека.

Очень почитают отца Ефрема и сейчас. Поминают его за литургией, на панихидах, на литии. Приходят люди к нему на могилку, где теперь стоит большой дубовый 8-конечный крест со свечным фонариком и резной надписью «Архимандрит Ефрем». Приходят, чтобы попросить помощи, взять с могилки землицы для исцеления (и исцеляются), помолиться ему, а кто - чтобы вновь прочесть стихотворную эпитафию на табличке у креста последнему ризничему Звенигородского Саввино-Сторожевского монастыря архимандриту Ефрему:

Не умрёт вовеки,

Пастырь наш родной,

В русском человеке

Светлый образ твой.

Верит Русь Святая,

Что ещё сильней

Ты в селеньях Рая

Молишься о ней.

Помнит Бог моленья

Жаркие твои.

Даст Он утешенье

Для родной земли.

Поделитесь с друзьями