Несколько слов о волостных судах
Е. Маслов
Деятельность волостных судов регламентировалась ст. 102 «Общего положения о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости». Суд выбирался крестьянами и состоял из крестьян и руководствовался, чаще всего, не законами, а обычаем, закрепленным веками в народной памяти.
Хоть трудно уловить в решениях разных волостных судов какое-либо общее правило, но главный принцип выбора наказания – «глядя по человеку».
В Шаловской волости, например, за неплатежи налогов присуждали максимальное число ударов розгами – 20: «большинство дел о неплатеже кончается телесным наказанием».
Это и понятно – слишком страдало крестьянское общество от несвоевременных платежей налогов каким-либо из крестьянских дворов. Под гнетом накапливающихся долгов крестьянский двор мог «запустеть» и тогда налоговое бремя за него будет нести все общество. Такое же максимальное наказание – за пьянство и безобразия.
Часто наказание зависело от того, «какой человек – виновный». Буньковский волостной суд прямо высказал такое правило: «...розги самое тяжкое, посрамительное наказание, а потому волостной суд совершивших первый проступок приговаривает к аресту или денежному штрафу; за повторение же проступка наказывает розгами».
Если к «ворам по ремеслу», т.е. своровавшим или подглядевшим секрет кустарного промысла, крестьяне наших мест относились достаточно снисходительно – приходилось, видимо, и самим так поступать, то к конокрадам отношение было очень строгим, равно как и к укрывателям краденного. Обычное наказание в таких случаях максимальное - 20 розог. Сам же конокрад больше боялся «самосуда», когда крестьяне не щадили пойманного и тому редко удавалось «унести ноги».
Словесные оскорбления были, видимо, настолько привычны, что до суда дело не доходило. Оскорбление же в стенах суда считалось уже оскорблением самого суда и наказывалось. Когда один крестьянин назвал в суде бабу «старой ведьмой», то тут же получил 15 ударов розгами.
Приговоры Шаловского волостного суда свидетельствуют о том, что особо строго осуждались оскорбления действием, но побои жене, которые не были отягощены какими-либо другими проступками, наказывались относительно мягче, чем побои постороннего лица.
Был случай, когда за нанесение своей родительнице побоев «со знаками на теле», что «противно Закону Божию», виновный был приговорен Шаловским судом к 50-ти ударами розгами – наказанию, не предусмотренному никакими установлениями.
В той же волости обычным наказанием за оскорбление или ослушание родителей был арест до 7 дней. Здесь же был случай, когда подвергли аресту женщину, «которая позволила себе драться с мужем, хотя он-то ее бил». Жена могла быть подвергнута аресту за непочтение мужу, «за укрывательство себя». Помещение для арестованных были теплыми и светлыми. Кормили их домашние и только тогда, когда домашние «этим не озаботились», волостной суд брал питание на себя.
Следующей мерой наказания был штраф – простой и пени. Простой штраф шел в пользу суда, а пени – в пользу пострадавшего или «обиженной стороны».
Редко, но были случаи, когда приговаривали к общественным работам. Иногда такая мера применялась к женщинам «за распутство».
Самой слабой мерой наказания служили выговоры и внушения. Вторая мера часто применялась вкупе с другим наказанием. Например, в Шаловской волости виновному в неуплате податей давали 20 розог и внушали, что при повторении он «лишится и всего имущества».
Часто принимались решения, свойственные именно этому виду судов: «грех пополам», «решения обоюдной обиды», и «примирение».
В Шаловской волости, например, при утрате или порче чужого имущества, когда трудно определить степень вины ответчика, суд руководствовался принципом «грех пополам», т.е. присуждал истцу «половину того, что он искал».
Случаи обоюдной обиды рассматривались по-разному: если обида была личным оскорблением, то эта обида «погашалась» обидою с другой стороны.
Чаще всего суд старался решить дело «миром» : «если вор возвратит украденное, а хозяин его простит, то незачем вмешиваться в это дело суду».
И все же самое частое наказание, применяемое волостным судом – розги. Главная причина этого «перекоса» – в экономике крестьянского хозяйства. Говорили: «от розог нет убытка ни мужику, ни обществу», «и без штрафа нечем податей платить», «взять с него нечего, у него ничего нет». И главное – судья сам мужик и он прекрасно знал, как отразится арест или штраф на хозяйстве обвиняемого. Принцип же круговой поруки в крестьянском обществе, напомним еще раз, возлагал на «мир» экономические трудности каждого двора.
Еще одной особенностью волостного суда было то, что он не рассматривал формальные доказательства, а отдавал предпочтение свидетелям. Судьи – крестьяне, обращали особое внимание на «нравственное достоинство свидетелей». Раз свидетель – «человек хороший», то и формальная присяга была излишней: судьи ограничивались напоминанием им «показывать всю правду перед Богом», иногда заставляли свидетелей перекреститься «на Спасителя». Божиться в суде мог не всякий, а только «человек хороший».
Иногда в роли суда выступал сельский сход. Например, в гуслицких селениях имелись специальные хомут и борона. Непутевый мужик или загулявшая баба вполне могли по приговору такого схода пройтись из конца в конец селения под хомутом и с бороной. Послаблением было то, что борона клалась вверх зубьями. Но наказание усиливали ватаги мальчишек, сопровождавших такую «работу» виновных, и насмешки односельчан. Такое не забывалось несколькими поколениями односельчан.
Поделитесь с друзьями