1916 год в Богородском уезде

Е. Маслов (Ногинск)

Россия вступила в Первую мировую войну при разложившимся правящем слое, при недостатке вооружений, при разладе между монархией и верхами, при разладе среди Династии, при наличии парламента, который только и ждал, как бы захватить власть… Фронт приводил людей в ужас: «Мы не против войны, да только немец воюет машинами, а мы – голыми руками». Роль беззащитной жертвы не улыбалась никому… (1)

К середине 1916 года обстановка на фронтах Первой мировой изменилась к лучшему, если можно так сказать в условиях давно потерянной инициативы в боевых действиях. За исключением «Брусиловского прорыва» в мае-августе.

Главное: к этому времени мобилизация промышленности привела к расширению производства боевых припасов. У русской армии появилась возможность вести современную войну. Однако, трагические, можно сказать катастрофические, итоги 1914-1915 годов утвердили в сознании солдатской массы недоверие к командованию и к власти в целом, которое так и не было преодолено.

Надо сказать, что была допущена ошибка и в идеологии. Лев Тихомиров писал еще в 1915 году: «… нужно было быть умными и справедливыми, т. е. объявить, что мы, будучи атакованы, принуждены защищаться, но ведем войну против правительств Германии и Австрии, и апеллируем к народам обоих стран, с которыми желали и желаем жить в мире. Возможно, что народы, при первых же неудачах, принудили бы свои правительства к миру. Вместо этого мы объявили, что желаем стереть Германию и Австрию с лица земли. И вот результат!..» (2)

И опять же главное: страна, ее промышленность, не говоря о таких немаловажных вещах как общественное сознание, не была поставлена на «военные рельсы». Тот же Тихомиров в 1916 году записывает в дневнике: «…Рассказывают, что французы, посещавшие Россию, приходят в уныние оттого, как плохо поставлено у нас производство снарядов и все обслуживание войны. Говорят, Тома [министр вооружений Франции] решился выяснить это Государю и сделал это посредством описания того, какими способами действуют во Франции, и будто бы по выслушивании этого Государь заметил: «Ваше правительство более деспотично, чем мое»… Но ведь вопрос здесь не в «деспотизме», а в том, что необходимую для войны «сильную власть» - во Франции создали, а у нас не создали…» (3)

Не только сильной власти уже не было в стране, у многих современников создавалось впечатление даже об отсутствии её вообще. В условиях военного времени в Богородском уезде, в частности, действовали многочисленные ячейки РСДРП большевиков. Тексты широко распространяемых прокламаций Богородского комитета РСДРП мало отличались от выступлений в Государственной Думе, где честили Правительство дураками, мерзавцами и даже изменниками. Большевики шли дальше: «… надо смести всех палачей, от царя и министра до урядника, надо на развалинах деспотизма и варварства водрузить знамя свободы, мира и братства народов». (4) Среди главных врагов не была забыта и буржуазия.

В 1915 – 1916 годах Богородско-Глуховская мануфактура, работавшая в значительной степени на войну, на обеспечение русского солдата обмундированием, постоянно сотрясалась забастовками. Забастовки сопровождались погромами лавок, нападениями на полицейских и казаков. Среди требований рабочих мануфактуры есть и, без преувеличения, прямо абсурдные: «… отменить штрафы за опоздание на работу менее 1 часа; не назначать срока для исполнения работ; уплатить за дни забастовки; отменить обязанность живущих в жилых домах поддерживать чистоту по очереди в коридорах, кухнях и т. п.; не разрешать любительских спектаклей в Новых Домах; за стачку чтоб никто не отвечал». (5) Среди требований? увеличить в полтора раза квартирные; наградные к Святой Пасхе должны составлять 10% от заработанного рубля. Забастовочным требованиям, собственно, организаторы забастовок большого значения и не придавали, главное – «всколыхнуть народ» и давить, давить на власть.

Кстати, в первые же годы Советской власти забастовки, приравненные к диверсии и саботажу, были запрещены, как подрывающие народное хозяйство, а квартирные выплаты отменены. (6) А годичной премии, тех же, почти, 10% или 13-й зарплаты, нам пришлось ждать пятьдесят лет. Простите за отступление.

Доходило до того, что администрация мануфактуры вынуждена была защищать работающих от зачинщиков забастовок, силой принуждающих рабочих бросать работу.

Евгений Свешников, в то время заведующий фабрикой на Б. – Г. мануфактуре, вынужден был обратиться к рабочим: «… В виду того, что Вы заняты работою по производству гранатных стаканов для нужд обороны и что приостановка этой работы совершенно недопустима с точки зрения государственной и непростительная для русских людей, … предлагаем Вам обязательно явиться в мастерскую и приступить к работе завтра 6 октября к 6 часам утра. Безопасность работ Вам будет обеспечена властями». (7)

Вообще создавалось впечатление о некоем помрачении умов. Вот Арсений Иванович Морозов просит московского губернатора принять меры к зачинщикам забастовок на мануфактуре – их не надо искать, их и не много, всего шестеро. И, в который раз, Морозов обращает внимание на выполнение мануфактурой военных заказов и на то, что мануфактура «кормит» более двадцати тысяч рабочих и членов их семей, платит пособия семьям ушедших на фронт. (8) Начальник Московского губернского жандармского управления в своем отклике на этот призыв Морозова расставил акценты иначе. Он пишет губернатору: кто такой этот Морозов?, известный кляузник и доносчик, отсталый во всех отношениях человек, известный в городе «чудак и оригинал». (9) Здесь и комментировать нечего. Позволим себе процитировать А. И. Солженицына: «… Исповедовать правый образ мысли стало не только уже непопулярно, но даже небезопасно… На правых беспрепятственно сыпались любые клеветы… Правая вера была в общественности поругана, осмеяна, вышучена, замарана. (10)

И все же во время забастовок политических требований, по крайней мере – в нашем регионе, не предъявлялось. Один из организаторов стачек в Глухове Павел Петрович Лавров убеждал рабочих: «не выступать с какими-нибудь требованиями политического характера, так как таковые в настоящее время не своевременны и не встретят поддержки в массе». Он же говорил рабочим: «только благодаря организованности вы вырвали миллионы из лап Морозова и в дальнейшем надо вести борьбу в том же духе, держась принципа «экономизма». (11)

Забастовки одно, а жизнь брала свое и тот же Лавров 28 августа 1916 г . обращается к губернатору: «… прошу ради Бога и ради изголодавшейся моей семьи, которая состоит из 4-х малолетних детей и жены, меня простить и помиловать… 43-х лет от роду, со дня моего рождения и до сего возраста, безвыходно провел время на фабрике Компании Богородско-Глуховской мануфактуры и вел себя ниже травы и тише воды. За последние годы я отдал себя всего на служение дорогой и исстрадавшейся нашей родины…» (12)

Центром антиправительственных и антимонархических выступлений стала Государственная Дума. «Думские отчеты, расходясь по стране, подрывали государственный порядок. Россия сбивалась с толку: общество воспитывалось в постоянной злобе к правительству, что русское правительство не просто ошибается, но оно – враждебно народу, и даже единственное препятствие на пути к русскому счастью. При таких думских нападках как же армии стоять спокойно на позициях?» (13)

Участие в работе Государственной Думы III и IV созывов сильно политизировало и духовенство. Когда во время выборов в IV дума Константин Алексеевич Голубев, богородский благочинный, открыто отстаивал свои правые (монархические) взгляды, это не понравилось прежде всего священникам, выборщикам, которые «почитали себя свободными от обязательства баллотироваться вместе с правыми». ( 14) Джунковский, тогдашний губернатор московский, чуть ли не с обидой писал о «правом» Голубеве, что слишком уж он непокладист. (15) Пройдет совсем немного времени и священник Константин Голубев за свои правые взгляды будет зверски замучен большевиками. Да и Джунковский сполна выпьет свою чашу страданий.

В марте 1917 года московский епархиальный съезд клира и мирян присягнет Временному правительству, наспех составленному из людей, в России малоизвестных: «… выражаем не за страх, а за совесть верность и преданность Временному правительству… Чтим в нем провозвестника новых, живо ощущаемых нами светлых и свободных начал жизни…» (16) А уже в мае 1917 года духовенство Богородска не смогло защитить Константина Голубева от нападок «временной власти» и не избрало его, по новым «правилам», своим благочинным. (17)

А что же представляло собой в это время дворянство? Можно сказать, как влиятельной общественной силы дворянства – в Богородском уезде, в частности - уже не существовало. В списках служащих Б. – Глуховской мануфактуры, например, несколько дворян на должностях конторщиков, смотрителей квартир, помощников мастеров (18) . В Богородской городской управе несколько дворян на низших должностях писарей.

Один из богородских земских начальников, собравших крестьян на сход дабы обсудить финансовые дела округи, услышал из толпы: «совсем, наверное, ты обносился – на штаны собираешь».

В числе кандидатов в городские уполномоченные последнего дореволюционного созыва только один дворянин – Кочетов Пантелеймон Сергеевич. (19) Он, кстати, в ноябре 1916 года был назначен городским старостой, став, таким образом, последним богородским старостой «старого времени».

Дворянин, богородский промышленник Сергей Иванович Четвериков, представитель известной своими либеральными взглядами семьи, не прошел в депутаты Учредительного собрания. (20) Не помогло даже то, что на их фабрике в Городищах первыми сократили рабочий день до 8-ми часов, сделали рабочих участниками в прибыли предприятия, создали лучшие, по тем временам, условия для работы и отдыха персонала.

Не прошел на выборах в Учредительное собрание, кстати, и Николай Давидович Морозов (21), представитель семьи промышленников другого типа, но не менее, если не более чем Четвериковы, заботившейся о служащих и рабочих.

Военные действия, начавшиеся в 1914 году, сразу же изменили и внутренний и внешний рынок. Практически прекратился внешний товарообмен с Западом. Железные дороги из-за неразвитости всего железнодорожного хозяйства с первых военных дней работали с большим напряжением. Для характеристики общехозяйственного положения в стране необходимо указать на то, что недостаток в значительной части промышленных товаров стал наблюдаться буквально с первых военных дней. Для многих предприятий центральной России создалась угроза топливного кризиса.

В Богородском уезде проблема обеспечения топливом к этому времени была в значительной степени решена постройкой районной электростанции «Электропередача» , к 1914 году электроэнергия пришла в Орехово-Зуево, Павловский Посад. В 1915 году была построена 30-ти киловольтная линия от «Электропередачи» к построенной еще в 1900 году электростанции в Глухове, следом – 70-ти кВ – к Москве. Богородский край, Москва получили стабильное электроснабжение, что имело огромное значение, особенно, после 1917 года, когда топливный кризис при прекращении подвоза угля и нефти обрушился с особой силой.

Постройкой электростанции было предопределено и событие 6 августа 1917 года, когда, как известно, состоялась закладка завода в Затишье – за два дня до этого – 4 августа – губернское правление разрешило постройку высоковольтной линии (30 кВ) от павловопосадской трансформаторной подстанции к заводам Второва (22). К сожалению, нам известны только двое приглашенных на событие 6 августа из Богородска: священник Богоявленского собора Василий Былинский и Арсений Иванович Морозов. (23) Необходимо заметить, что начавшееся строительство ужесточило для окружающего населения невзгоды военного времени. Священник Константин Голубев писал: «На базаре теперь картошки не видим, потому что каждый из огородников и крестьян знает, чего не привези на завод, там все будет взято по самой высокой цене. Тоже самое должно сказать о всех предметах домашнего обихода». (24)

Сроки строительства заводов Второва соответствовали условиям военного времени. 15 апреля 1916 г . ГАУ поручает Второву построить снаряжательный завод в Затишье до 1 октября того же года, чертежи завода утверждены 24 июня (25) , 4 августа, как уже упоминалось выше, утвержден проект высоковольтной линии 30 кВ. К концу 1916 года завод уже выполнял снаряжение гранат французского производства и бомб. Нельзя не упомянуть участвовавших в проектировании и строительстве архитекторов И. С. Кузнецова (26) и Н. П. Павлова (27) , инженеров Н. Андреева и А. С. Федосеева. (28)

Война есть война и трудности, переживаемые тыловым населением, не удивительны для нас, переживших голод 1941-1942 годов, тем более различные т. н. «перебои» в долгие послевоенные годы. Вот несколько фактов из донесений (сентябрь-октябрь 1916 г .) губернского жандармского управления: «… настроение населения в Б. в последнее время ввиду крайней дороговизны и отсутствия продуктов (вместо 2-х фунтов сахара-рафинада в ноябре выдали по 1 фунту песка – из текста) надо признать крайне повышенным… на фабрике Б. –Г. мануфактуры рабочие и работницы взволнованы дороговизной продуктов в г. Богородске… раздаются голоса о необходимости погрома лавок и избиения купцов за спекуляцию…» (29) Из справки канцелярии губернатора: «среди крестьян существует большое недовольство торговцами в г. Богородске… крестьянское население предполагает, что мука имеется, но злостно укрывается… могут произойти нежелательные осложнения». (30) Цены тогда возросли значительно: мясо 1 сорт до войны стоило 20-21 копейка, к январю 1916 г . цена составила 60-65 копеек. Масло 1 сорт, соответственно, 50 копеек и 1 рубль 80 копеек. Колбаса чайная 1 сорт: 24 копейки и 55 копеек.

Главной отраслью промышленности в это время оставалась текстильная. Половина хлопка для наших фабрик поступало русского (среднеазиатского) и чуть меньше – американского, египетского, индийского и персидского. Естественно, с наступлением войны импортный хлопок стал недоступен. (31) Прекращение с первых же дней войны поставок тонких сортов импортного хлопка, неудовлетворительная перевозка давно уже закупленного хлопка из Средней Азии сказались на состоянии хлопкоперерабатывающей промышленности. Ощущался и недостаток красителей, которые до войны поступали в большей части из Германии. Созданный Комитет хлопкоснабжения взял на себя обеспечение доставки и распределение хлопка. Была установлена нормированная стоимость хлопка-сырца. Созданная при комитете комиссия по распределению хлопка возглавлялась Н. Д. Моро­зовым, он же возглавил и комиссию по распределению между предприятиями валютных средств для закупки хлопка за рубежом. Предпринятые комитетом хлопкоснабжения меры обеспечили предприятия отрасли сырьем. На большинстве предприятий на 1 октября 1916 года был даже создан трехмесячный запас.

Распределением военных заказов и установлением цен на ткани, поставляемые военному ведомству, занимался хлопчатобумажный отдел Московского областного Военно-Промышленного комитета. Фактическим руководителем комитета являлся почти на всем протяжении его деятельности С. А. Смирнов (член Правления Общества хлопчатобумажных фабрикантов Орехово-Зуевского и Богородско-Глуховского районов); в комитете также работал Петр Арсеньевич Морозов.

Под влиянием военных событий произошли изменения и в ассортименте выпускаемой продукции. Армия все больше требовала грубых, тяжелых бумажных тканей, которые и стали в большей части вырабатывать шерстяные предприятия из грубой бумажной пряжи в виде суррогатов шерстяных тканей. Валовая продукция хлопчатобумажной промышленности России в конце 1916-начале 1917 года по сравнению с 1913 годом уменьшилась почти вдвое. Особенно резко пострадала от войны последняя стадия текстильного производства – отделка, окраска и набивка тканей. Ситценабивное производство России к 1917 году уменьшило объемы почти втрое. Только выпуск гладкоокрашенных тканей за счет армейских поставок сохранился на довоенном уровне, ткани типа «хаки» шли на обмундирование. К этому времени относится создание фабрик готового белья и разных галантерейных вещей, которые при значительной потребности армии в обмундировании создавали дополнительный рынок для продукции хлопчато-бумажной промышленности.

Военные заказы, повышение цен на продукцию давали большинству предприятий все-таки солидную прибыль, которая в 1916 году, в частности, достигала на многих предприятиях уезда до 40% от капитала. Балансовая стоимость предприятия Богородско-Глуховской мануфактуры составляла около 10 миллионов рублей, прибыль за период с 1 октября 1915 по 1 октября 1916 года составила 3 818 538 рублей, или 38, 2%. Из них в дивиденд и в распоряжение пайщикам было выдано 2 156 545 рублей. Не гоже считать чужие деньги, если только последующая революция спишет этот грех, но Николай Давидович Морозов получил 244 800 рублей. Заработная плата самого квалифицированного ткача составляла в то время не более 1000 рублей в год. (32) Не случайно, Контрольная комиссия над производством Ко Б-Глуховской мануфактуры, избранная уже 1 марта 1917 года, поставила перед собой задачу: «Недосягаемые до этого тайны торговцев и фабрикантов раскрылись перед рабочими. Уже нельзя стало загребать открыто миллионные барыши, эксплуатировать по своему усмотрению рабочих». Но, скорее всего, пайщики в середине 1917 года еще успели получить причитающееся, так как комиссия смогла установить «революционный» контроль только с февраля 1918 года. (33)

Нельзя не отметить тот факт, что еврейская диаспора, если можно так сказать, появилась в Богородске в 1915 - 16 годах, когда евреями-беженцами из Западных областей было создано в городе 26 предприятий, мелких по объему производства, но принесших и некую новизну: производство искусственных цветов, пуговиц, подтяжек, «механической обуви», чулок и перчаток. (34) Картина развития промышленности будет неполной, если не сказать об впечатляющем кооперативном движении того времени. Почти в каждой деревне или селе было одно, а то и несколько, различных товариществ, обществ, кооперативов: по совместной вспашке, по совместному использованию маслобоек или крупорушек… Повсеместное развитие кооперативов, не только сельско-хозяйственных, но и промышленных, будет происходить на селе и в городах вплоть до конца 1920-х годов.

1. Солоневич И. Л. Великая фальшивка февраля. – М. 2007. С. 47-48, 62, 75.

2. Дневник Л. А. Тихомирова. 1915-1917 гг. Составитель А. В. Репников. – М. 2008. С. 83.

3. Там же, с. 228.

4. Листовки Московской организации большевиков. 1914-1920 гг. М. 1940. С. 21- 22.

5. ЦИАМ, ф. 17, оп. 84, дело 683, лл. 39-39об.-40.

6. ЦГАМО, ф. 2446, оп. 1, д. 49, лл. 11-14 об.

7. ЦИАМ, ф. 17, оп. 84, д. 683, л . 33.

8. ЦИАМ, фонд, опись, дело 888, л .74, 75.

9. Там же.

10. Солженицын. Красное колесо. Март семнадцатого. Том 2. С. 464.

11. ЦИАМ, ф. 17, оп. 84, д. 888, л . 126-128.

12. Там же, л. 205.

13. Солженицын. С. 464.

14. Джунковский В. Ф. Воспоминания. Том второй. М. 1997. С. 75.

15. Там же.

16. Российское духовенство и свержение монархии в 1917 году. Материалы и архивные документы по истории Русской православной церкви. Составитель, автор предисловия и комментариев М. А. Бабкин. – М. 2008. С. 150-151.

17. ЦИАМ, ф. 203, оп. 763, дело 145, лл. 70-71 об.; дело 125, лл. 125-126.

18. ЦИАМ, ф. 711, оп. 9, дело 9, лл. 17-23об.

19. Московские губернские ведомости. Газета. №53 от 09. 07. 1914 г .

20. Протасов Л. Г. Люди Учредительного собрания: портрет в интерьере эпохи. – М. 2008. С. 48.

21. Там же.

22. ЦИАМ, ф. 54, оп. 170, дело 168, л . 2-2об.

23. ЦИАМ, ф. 203, опись 759, д. 600, л . 7.

24. Там же.

25. ЦИАМ, ф. 54, оп. 170, д. 144, л . 5.

26. ЦИАМ, ф. 54, оп. 170, д. 144; д. 278.

27. ЦИАМ, ф. 54, оп. 170, д. 176 (часть 1).

28. ЦИАМ, ф. 54, оп. 170, д. 144.

29. ЦИАМ, ф. 17, опись 84, д. 831, т. 1, л .38-38об, 214.

30. Там же, л. 75 – 75об.

31. Состояние русской хлопчато-бумажной промышленности к началу 1920 г .- М. 1919. С. 1.

32. ЦИАМ, ф. 51, оп. 10, д. 2807, л . 3об. Протокол заседания общего собрания владельцев паев Ко Б-Гл. мануфактуры от 7 июня 1917 г .

33. ЦГАМО, ф. 2446, оп. 1, д. 68, лл. 56-63. Доклад о деятельности контрольной комиссии…

34. ЦИАМ, фонд 12, оп. 2, д. 266, лл. 2-3.

Поделитесь с друзьями