Врач Александр Николаевич Кисляков

Нэлли Семёновна Маргулис

Врач Александр Николаевич Кисляков (1)

 

В феврале-марте 1938 года сотрудники Ногинского районного отдела НКВД, выполняя оперативный приказ № 00447 от 30 июля 1937 года по борьбе с антисоветскими элементами, арестовали 20 человек из числа ногинских интеллигентов. Среди них было 7 врачей, 6 педагогов, 7 производственников. Вот их имена.

Врачи:

1. Барсуков Николай Георгиевич, 1888 г .р.;

2. Ведерников Павел Михайлович, 1889 г .р.;

3. Златковский Соломон Григорьевич, 1884 г .р.;

4. Кантов Гавриил Дмитриевич, 1892 г .р.;

5. Кисляков Александр Николаевич, 1886 г .р.;

6. Крашенинников Аркадий Иванович, 1897 г .р.;

7. Чекановский Алексей Владимирович. 1880 г .р.

Педагоги:

1. Махов Пётр Порфильевич, 1883 г .р.;

2. Пармузин Павел Иванович, 1890 г .р.;

3. Петров Маркел Петрович, 1878 г .р.;

4. Рыжов Сергей Григорьевич, 1884 г .р.;

5. Скворцов Константин Алексеевич, 1882 г .р.;

6. Юдин Михаил Дмитриевич, 1895 г .р.

Производственники:

1. Амелюшкин Андрей Степанович, 1876 г .р.;

2. Бабиков Алексей Павлович, 1886 г .р.;

3. Багрянский Григорий Яковлевич, 1882 г .р.;

4. Борисов Сергей Сергеевич, 1881 г .р.;

5. Сидоров Александр Петрович 1887 г .р.;

6. Сидоров Василий Петрович,1882 г.р.;

7. Шавкин Фёдор Иванович, 1881 г .р.

Все эти имена с одинаковым номером архивно-следственного дела № П-49314 мне впервые встретились, когда я анализировала «КНИГУ ПАМЯТИ ЖЕРТВ ПОЛИТИЧЕСКИХ РЕПРЕССИЙ — ЖИТЕЛЕЙ МОСКОВСКОЙ ОБЛАСТИ».

В 2004 году в центре Ногинска на народные средства был установлен памятник репрессированным землякам, и в это же время я получила допуск к работе с архивно-следственными делами репрессированных в Государственном Архиве РФ на ул. Большая Пироговская, д. 17.

В читальном зале мне вынесли два 600-страничных тома и третий, потоньше. Работа с этими томами идёт уже седьмой год. Самое главное нам известно: ВСЕ ОНИ БЫЛИ РЕАБИЛИТИРОВАНЫ В 1956 ГОДУ. Большая часть погибла в ГУЛаге, и первым — врач Николай Георгиевич Барсуков, это случилось через 2 месяца после вынесения приговора. К 1940 году в живых осталось 10 из 20 человек. Г.Я. Багрянский умер по пути из лагеря домой. Врач А.И. Крашенинников в 1950 году был арестован вторично и сослан на вечное (!) поселение в Красноярский край, туда, где Ангара впадает в Енисей. Буквально единицы дожили ДО РЕАБИЛИТАЦИИ, точные сведения ещё предстоит найти. За что же так сурово государство расправилось с этими невиновными людьми?

Секретный оперативный приказ № 00447 ПРЕДПИСЫВАЛ АРЕСТОВЫВАТЬ всех, кто состоял в НЕБОЛЬШЕВИСТСКИХ ПАРТИЯХ, пусть даже это было до революции 1917 г ., хотя в стране была МНОГОПАРТИЙНОСТЬ и легально существовали: кадеты, октябристы, трудовики, большевики, эсеры, грузмеки, дашнаки, бундовцы, иттихадисты и т.д. В глазах следователей это считалось доказательством неблагонадёжности и основанием для ареста. Арестованных избивали, пытали холодом, шантажировали, заставляли подписывать протокол с вымышленными обвинениями или просто чистый лист бумаги. Шантажировали свидетелей, чтобы подписывали ложные доносы на арестованных. Следователям нужно было слепить групповое дело и доложить в Москву, что в Ногинске раскрыта «КОНТРРЕВОЛЦИОННАЯ, АНТИСОВЕТСКАЯ. ЭСЕРОВСКАЯ, МЕНЬШЕВИСТСКАЯ, ПОВСТАНЧЕСКАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ», а то, что у «повстанцев» не было оружия, некоторые даже не были знакомы друг с другом, жили в разных городах и даже за пределами Московской области, — подтасовкой фактов и нарушением законности не считалось.

Все 20 человек подписали сфабрикованные документы, считая следствие предварительным этапом и надеясь рассказать на суде правду о том, как велось дознание, но их сразу перевели в Таганскую тюрьму, а некоторых ДО объявления приговора сразу отправили по этапу, и 29 МАЯ 1938 ГОДА им объявили, что они приговорены к 10 годам исправительно-трудовых лагерей с последующим поражением в правах. По прибытии на место почти все обратились в Генеральную Прокуратуру с жалобами на ведение следствия и с просьбами о пересмотре их дел. Письма такого же содержания писали и их родственники, но все их просьбы были аккуратно подшиты в дело П-49314, формально рассмотрены и «оставлены без удовлетворения».

Со списком лагерей, куда попали проходящие по данному делу наши земляки, я поехала в Сахаровский Центр (Москва, ул. Земляной вал, 57, строение 6), где собраны данные обо всех лагерях на территории СССР, выписала их адреса и стала посылать запросы. Параллельно ещё и ещё раз штудировала дело в поисках сведений о родственниках и писала им письма. Ответы стали приходить, иногда с годичным интервалом. Таким образом удалось установить даты смерти 11-ти человек и разыскать некоторых родных. В Нижнем Новгороде нашлись дочь и внук П.М. Ведерникова; в Ногинске — правнучка А.П. Сидорова, кстати сказать, моя бывшая студентка педагогического колледжа; в Ногинском районе — сын и внуки А.С. Амелюшкина; в Санкт-Петербурге — внук и правнуки М.П. Петрова, один из которых носит имя прадеда — Маркелл; сыновья Г.Д. Кантова, Юрий и Вячеслав; дочь Ирина и внучка Татьяна А.И. Крашенинникова обнаружились в Минске, а другой внук, тоже Аркадий, с правнуками — в Финляндии. Получила фотографии 6-ти человек, и не по одной! Знаю, что М.П. Петров умер 24 декабря 1959 года в г. Электроугли Ногинского района. А.И. Крашенинников скончался в посёлке Шиморское возле Выксы (2) 15 сентября 1966 года. В одном-единственном случае нам стал известен даже номер могилы! И это напрямую связано и с Ногинском, и с Орехово-Зуевым. Речь идёт о докторе АЛЕКСАНДРЕ НИКОЛАЕВИЧЕ КИСЛЯКОВЕ.

Сначала сведения из архивно-следственного дела № П-49314.

 

1. Анкета арестованного.

 

КИСЛЯКОВ Александр Николаевич, родился 3 февраля 1886 года в Курске. Место жительства: гор. Орехово-Зуево, 1-я Сов. Больница, дом 196, кв. 6.

Зав. костным отделением туберкулёзного профилактория; врач-туберкулёзник, член союза Медсантруд. До 1917 года имел дом из 6 комнат (вероятно, родительский, т.к. адреса нет). На момент ареста — служащий.

С 1914 по 1918 — старший врач военсанпоезда (это на вопрос анкеты «Служба в царской армии и чин»; да ведь другой армии в 1-ю мировую войну в России не было!).

В 1919 г . служил врачом на территории, занятой белыми войсками Деникина (вот находка для следователя, он не уточняет место работы, а словечко «служил» предполагает военную службу).

Социальное происхождение — сын чиновника.

Политическое прошлое: до 1918 г . состоял в партии эсеров.

Русский, гр-н СССР, беспартийный. Образование высшее, окончил Юрьевский университет — медфакультет.

Категория воинского учёта: КМ-8 в Ореховском.

Не судим. Здоров.

Состав семьи:

жена Коржавина Таисия (Семёновна);

сын ----«----«---- Борис, 11 лет;

сын ----«----«---- Олег, 8 лет.

(Вот и думай, сыновья то ли Кисляковы, то ли Коржавины.)

 

Далее допрос, принуждение к признанию вины, обвинительное заключение и, наконец:

 

2. Выписка из протокола

 

Заседания судебной тройки при Управлении НКВД СССР по МО

 

СЛУШАЛИ:

 

Дело № 13820 по обвинению: …89. КИСЛЯКОВА Александра Николаевича, 1886 г .р., ур. Курска, русский, гр. СССР, б/п., грамотный, образов. высшее, сын чиновника земства, до 1917г. примыкал к партии эсеров и вёл агитацию и активную эсеровскую работу. Добровольно поступил служить к белым. В семье: жена и 2-е детей от 8 до 14 лет. До ареста зав. костным отделением Ор-Зуевской поликлиники.

Обвиняется в том, что был активным участником к.-р. эсеровской повстанческой организации, вёл активную к.-р. подрывную вредительскую работу в обл. здравоохранения.

 

ПОСТАНОВИЛИ:

 

Кислякова Александра Николаевича заключить в ИТЛ на ДЕСЯТЬ ЛЕТ, считая срок с 1 марта 38 г .

 

И отправили Александра Николаевича в Сибирь, в БАМлаг, потом — во 2-е отделение АМУРлага. В мае 1939 года он обратился к Наркому с прошением.

 

 

Привожу его полностью.

 

«Народному Комиссару по Внутренним Делам

 

от з/к Амуржелдорстройлага, 2 отделения Кислякова Александра Николаевича, рожд. 1886 г ., осуждённого ОСО при НКВД Московской области 29 мая 1938 года за контрреволюционную и вредительскую деятельность на срок 10 лет, в настоящем — врача Урульгинского лазарета.

 

Почтовый адрес: ст. Урульга ж.д. им. Молотова, почтовый ящик №1, лазарет.

________________________________

 

Из моих установочных данных, приведённых выше, явствует, что я осуждён за контрреволюционную и вредительскую деятельность. Не считая себя ни в какой степени к.-р. и вредителем, будучи искренно преданным делу социалистического строительства, в поисках высшей справедливости, я позволяю себе обратиться к Вашему содействию с просьбой о пересмотре моего дела.

 

Автобиография.

 

Происхождение моё следующее. Отец — сын «дворового человека», благодаря своим способностям, попал из сельской школы в учительскую семинарию (Кержач), но из учителей скоро был изгнан за свои революционные убеждения. Примыкал он тогда, в начале 80-х годов, — к народничеству. Впоследствии был довольно известным земским статистиком. О нём упоминает П.Н. Лепешинский в своей книге «На повороте». О нём пишет М. Горький в своей статье «Время Короленко». Мать моя, дочь ремесленника, — родом из б. Волынской губернии, будучи студенткой Киевских высших женских курсов, была арестована царской охранкой в связи с делом Веры Николаевны Фигнер, т.к. в бумагах В.Н. был обнаружен адрес моей матери. Продержав мать в тюрьме полтора года, её, 19-летнюю девицу, выпустили под «гласный надзор полиции».

Мои юношеские годы, до 18 лет, прошли в гор. Пскове. Принадлежал я в те годы (1898—1904) к передовому кружку молодёжи, к которому принадлежал и нынешний зам. директора Музея Революции в Москве — Б.Я. Закс. Среди сотрудников моего отца, который заведовал губстатбюро, были в то время старые большевики: П.Н. Лепешинский, А.М. Стопани, П.А. Красиков (впоследствии прокурор Верховного Суда СССР). Приезжал в Псков в те годы (1899—1900) и В.И. Ленин, который тоже знал лично моего отца. П.А. Красиков, бывший хорошим агитатором, составил из нас, молодёжи, «экономический кружок» и занимался с нами регулярно, стремясь сделать из нас «социал-демократов» (это было до 2-го съезда партии). В 1904 году у меня был тщательный обыск, связанный с тем, что в Виленской организации с.-д. были найдены мои письма (или адрес).

В такой среде и при таком окружении не могли сложиться у меня контрреволюционные взгляды.

Студенческий (университетский) период моей жизни делится на две части: 1904—1907 г. — активная общественная работа; 1907—1911 г.г. — прилежная учёба.

После 9 января1905 года прошла широкая волна студенческих «забастовок». В Юрьевском университете, где я учился, этим выражением протеста руководило «собрание делегатов», куда я вошёл с нашего курса и состоял там до осени 1906 г . Юрьевская организация эс-эров пыталась привлечь меня в свои ряды осенью 1906 года. Я посетил несколько собраний с.-р. Но официально членом партии не состоял и в январе 1907 года порвал с ними всякую связь.

В 1911 году кончил курс Юрьевского университета, получил звание врача. Дальнейшие этапы моей работы:

 

Общественная работа.

 

Состоя членом профсоюза «Медсантруд» с 1920 года, все годы выбирался в профсоюзные органы районного, уездного и губернского масштаба.

Имею 7 печатных работ.

На научных конференциях мною сделано 14 докладов.

Особенно много имел общественных нагрузок во время работы моей в Ногинске (в течение 8 лет). Там я все годы состоял членом Президиума Райкома РОККа (3), с 1932 года членом Пленума Райкома профсоюза «МСТ». В Ногинске же я много работал по линии подготовки медицинских кадров, состоя 7 лет преподавателем фельдшерско-акушерской школы, а 2 года — и завучем. Премировался я в те годы постоянно по всем линиям работы: по учебной, по РОККу и по диспансерной. Из Ногинска я уехал в конце 1936 года.

 

Изложение дела

и порядка ведения следствия.

 

В 1938 году 1 марта я был арестован в Орехово-Зуеве по ордеру Ногинского НКВД с предъявлением обвинения в контрреволюционной и вредительской деятельности в бытность мою в Ногинске в 1929—1936 г.г.

На чём базировалось это обвинение? Дело моё вёл оперуполномоченный Логинов . Он мне предложил рассказать о дефектах и промахах моей производственной работы. Я признал, что недостатки, конечно, были. Так, областное руководство по борьбе с туберкулёзом указывало мне на недостатки в учёте туб-поражённости в районе и недостаточную профилактическую работу в очагах (зато отмечало умелую постановку противотуберкулёзных прививок и правильное лечение больных); райздрав ставил мне на вид недостаточную трудовую дисциплину среди моих сотрудников, в виду мягкости моего характера (но одновременно отмечал снижение заболеваемости и смертности от туберкулёза); как-то раза два в спешке и торопливости лично я забыл выключить кенотропы в Рентген-кабинете, они 1—2 часа горели напрасно, что, впрочем, не повело к их перегоранию. Вспомнил всё до мелочей. На вопрос о причинах дефектов в работе я указал на совместительство и погоню за заработком, в виду низких врачебных ставок до 1935 года. Спросив меня о моих Ногинских близких знакомых, следователь написал протокол, где мои показания были совершенно искажены. Там было написано, что все мои служебные промахи были преднамеренно вредительскими, что это делалось по согласованию с эсеровско-меньшевистской группой, в которую входили мои знакомые. Каждый из них вредил, как мог, по своей линии: санврачи не боролись с эпидемиями, учителя педучилища — расшатывали учебное дело. Фактически это сплошной вымысел, ни в какой мере не соответствовавший моим показаниям. Встретившись в лагере с членами этой … вымышленной группы, я узнал, что каждый из них на следствии оказался в таком же положении.

Этот протокол мне было предложено подписать. Сидя в Ногинской тюрьме несколько дней, я знал, что к ослушникам, отказывающимся подписать обвинительные протоколы, применяются довольно суровые репрессии. Учитывая то, что мне всё равно не выдержать этих репрессий, я подписал каждый пункт и весь протокол в целом. Так же поступили и люди, привлечённые со мной по этому делу.

Но этот шаг мой был, разумеется, в высокой степени вынужденным.

 

Отбывание наказания.

 

Вскоре, 22 марта 1938 г., я был переведён из Ногинской тюрьмы в Московскую Таганскую тюрьму. 29 мая 1938 состоялось постановление ОСО при НКВД Московской области о направлении меня в исправительно-трудовой лагерь сроком на 10 лет. 3 июня 1938 г . с эшелоном направлен из Москвы в Хабаровск. Прошёл через общие работы, сейчас работаю врачом. Бытовые и трудовые условия хорошие. Но клеймо «враг народа», незаслуженно мною полученное, лишает меня возможности спокойно жить и работать. Я не говорю уже о бедствиях моей семьи (жена и 2 детей), находящихся сейчас в тяжёлых материальных условиях.

 

Заключение.

 

Вследствие вышеизложенного прошу Вашего распоряжения о пересмотре моего дела.

з/к А. Кисляков.»

 

 

В НКВД это прошение было получено 5 июня 1939 года. Следователи запросили из Амурлага производственную характеристику Кислякова и получили следующий документ.

Т.1, лист 523.

«Заключённый Кисляков Александр Николаевич с 6 октября 1938 года работает врачом — ординатором терапевтического отделения Урульгинской больницы, 2-е отд.; поручаемые работы выполняет добросовестно, работает, не считаясь со временем и своим слабым здоровьем. Как врач — опытный, дисциплинированный, к работе проявляет инициативу, к больным внимателен, в обращении с ними вежлив и со стороны больных пользуется уважением. К медицинскому имуществу относится бережно, поведение в быту хорошее. Административных взысканий не имеет. Печать, подпись. 21.01.1940 года.»

 

1-й отдел НКВД СССР рассмотрел обращение Кислякова только 29 января 1941 года, о чём свидетельствует не очень разборчивый штамп на его первой странице.

А в конце мая 2008 года я получила документ из Информационного центра УВД по Амурской области ( 675000, г . Благовещенск, ул.50-летия Октября, 18), подписанный начальником ИЦ О.А. Самойленко, в котором содержались чрезвычайно важные сведения о судьбах 9 заключённых по делу № П-49314 и об Александре Николаевиче Кислякове, в частности. Цитирую дословно. Орфография и пунктуация документа по-прежнему сохранены.

«…В информационном центре УВД по Амурской области на хранении находятся архивные личные дела умерших заключённых:

…2. Кисляков Александр Николаевич, 1886 года рождения, уроженец г. Курска, осуждённый 29 мая 1938 года Тройкой НКВД по Московской области за контрреволюционную деятельность сроком на 10 лет, 18 июля 1938 года прибыл с Московским этапом в БАМлаг, 07 октября 1938 года этапирован во 2-е отделение Амлага (ст. Урульга Читинской области), где умер 03 апреля 1940 года в следствие остановки болезненно изменённого сердца (кардиосклероза). Похоронен на Урульгинском кладбище в могиле № С-33. В личном деле (арх. № 875—40) указано, что Кисляков А.Н. до ареста работал зав. костным отделением Орехово-Зуевской поликлиники, был женат на Коржавиной Таисии Семёновне, имел двух детей. В местах заключения с 06 октября 1938 года работал врачом-ординатором терапевтического отделения Урульгинской больницы 2-го отд. Амлага НКВД. Других интересующих сведений в деле нет.».

 

Значит, Александр Николаевич скончался до момента рассмотрения его дела в НКВД и об отказе в пересмотре дела не узнал…

 

Вид вверх по течению р. Ингода, восточный подход к Чите. Фото: Михаила Крайнова (Иркутск)

В Интернете нашла станцию Урульга на транссибирской магистрали. Она расположена в Карымском районе, восточнее Читы, на реке Ингода. Подумала: я ведь её проезжала летом 1990 года, когда на поезде № 1 «Россия» ехала из Москвы через Владивосток на Сахалин и беспечно, по-туристски, любовалась пейзажами. Невозможно было отойти от вагонного окна — такая невиданная по красоте природа открывалась. Бескрайняя тайга! Разве ж я тогда знала, сколько миллионов жизней бесследно растворилось в ней, стало её деревьями, травой!..

Зашла в Интернет узнать основательнее, чем известна Урульга? Оказалось, учителям местной школы задерживали зарплату, не выплачивали деньги на методическую литературу, в школе неоднократно отключали свет и телефон. И учителя присоединились к забастовке педагогов из других сёл района. Учительница истории 46-й школы села Урульга Елена Расторгуева написала: «За прошлую неделю, что мы бастуем, к нам никто не приходил,…никто не разъяснил нам сложившуюся ситуацию. У нас коллектив 65 человек, и у всех дети: есть инвалиды, студенты, кто-то всей семьёй работает в бюджетной сфере. Как нам жить без денег? Нас очень волнует, что учебный процесс приостановлен. Но эта акция — жест отчаяния» . Под письмом стояли 33 фамилии. Читинский областной профком выяснил причину. Оказалось, что урульгинская школа № 46 раньше была железнодорожной и финансирование было хорошим; но министерство транспорта стало освобождаться от своих непрофильных предприятий, и при передаче школы в муниципальную собственность «потерялись» несколько месяцев. Как ни печально, но учителям посоветовали или «забыть» о деньгах, или взыскивать их через суд. Во всяком случае, принципиальная позиция учителей вызвала у меня глубокое уважение. Я поняла, к кому следует обратиться за помощью. И в июле 2008 года написала урульгинским учителям подробнейшее письмо о докторе Кислякове, приложила ксерокопии всех имеющихся документов, между ними положила денежную купюру и попросила (наивный человек!) сфотографировать могилу № С-33.

 

Пока ожидала ответа из Забайкалья, ещё раз перечитала биографию Александра Николаевича. Рассказывая о революционном прошлом отца и матери, он упомянул имя писателя Максима Горького. У нас дома есть 30-томное собрание его сочинений, что очень облегчило поиски. В т. 15 напечатана статья «Время Короленко» (замысел книги «Среди интеллигенции»). Вот что помещено на с.19: « Кружок Короленко шутливо именовался «обществом трезвых философов»…К «трезвым» философам примыкали земские статистики Н.И. Дрягин, КИСЛЯКОВ, Плотников, Константинов, Шмидт и ещё несколько таких же серьёзных исследователей русской деревни; каждый из них оставил глубокий след изучения путаной жизни крестьянства. И каждый являлся центром небольшого кружка людей, которых эта таинственная жизнь глубоко интересовала, у каждого можно было кое-чему научиться ».

В статье, «Н.Ф. Анненский» (т. 17, с. 92—97) М. Горький написал: « В 1890—91 г.г. в Нижнем Новгороде…несколько раз встречал Анненского Н.Ф. у Н.И. Дрягина, где собирались воспитанные Анненским известнейшие статистики: КИСЛЯКОВ, Константинов, остроносый Шмидт, маленький М.А. Плотников и много других людей…Во время столкновения двух миропониманий, непримиримых по сущности своей, были люди, переживающие свой личный раскол глубоко и тяжко, но встречалось немало любителей новизны, которые слишком торопливо натягивали европейский костюм марксизма на русский зипун народничества. Не раз случалось мне наблюдать, с какой удивительной чуткостью, как бережно относился Н.Ф. к первым и с каким безжалостным остроумием обнажал он суетливую поспешность вторых ».

В томе 30-м фамилия Кислякова встречается 3 раза, и кроме этого, появляется фамилия статистика БАГРЯНСКОГО, а по делу № П-49314 проходит Багрянский Григорий Яковлевич, который был земляком Кислякова по Курской области и тоже происходил из семьи чиновника («сын банковского чиновника — надворного советника»).

Наконец через полгода, в декабре 2008 года, пришёл ответ из Урульги, От имени Совета музея МОУ СОШ № 46 мне написала учительница Татьяна Зарянова. Оно такое подробное, дружеское, патриотичное и уважительное, что хочется привести его с минимальными сокращениями.

«Ваше письмо получили. Всё, что изложено в нём, нас очень взволновало. т.к. наша школа занимается краеведением и имеет свой музей… Наше село Урульга — одно из старейших сёл Забайкалья. Ещё в середине 17-го века здесь проживали кочевые народы тунгусов и бурят, а с приходом в 1765 году князя Гантимура, получившего земли по реке Ингоде, стало застраиваться новое селение — Урульга… В 1818 году князьями были построены церковь и приходская школа. Гантимуровы правили Урульгой до 1901 года.

Село испытало все исторические события, которые происходили в нашей стране… Годы репрессий не обошли и Урульгу… Ещё в начале 30-х годов на берегу реки Урульгинки были построены бараки для заключённых, обнесённые колючей проволокой… В 1936 году в Урульге строится двухэтажное деревянное здание под штаб для пересылки заключённых,.. в него назначались работники из органов госбезопасности. Для них в срочном порядке были построены 8 очень приличных домов. Эти дома сохранились до сих пор, а здание штаба в 1943 году было передано под школу. Для штаба было построено новое здание.

 

…здание штаба в 1943 году было передано под школу (прислала Татьяна Зарянова).

Работники штаба принесли и частичку культуры в село. Был построен заключёнными прекрасный клуб. Впервые жители Урульги смогли познакомиться с прекрасными спектаклями, в которых играли работники штаба и даже некоторые политические заключённые. В клубе молодёжь училась танцевать… По праздникам здесь можно было услышать духовой оркестр. Кроме клуба, был построен стадион… Ничего этого сейчас нет — всё разрушено, сгорел и клуб. Штаб в Урульге действовал до 1958 года.

К 1937 году были построены новые бараки, вышки, всё обнесено колючей проволокой по улице Озёрной и в селе Поселье в 8 км от Урульги. Ходить по этой улице было страшно. Всегда лаяли огромные собаки, на вышках вооружённые люди, сигнализация, а самое страшное было — видеть людей, которых выводили на работу. Работали они в основном на завершающем этапе строительства вторых железнодорожных путей, строительстве домов, заготовке леса.

В лагере была очень хорошая больница. В ней лечили работников штаба, оказывали помощь и заключённым, но их очень много умирало. Барачные условия жизни, огромное скопление людей в помещении, холод и другие ужасные условия. Хоронили заключённых на Урульгинском кладбище в нижней его части… До сих пор сохранились некоторые холмики, где были захоронены заключённые. Но на них нет никаких обозначений. Часто умерших заключённых целыми партиями увозили под Читу, в Смоленку. В настоящее время на этом месте мемориальный комплекс, и люди приезжают в село Смоленка, чтобы почтить память.

Мемориальный крест комплекса у села Смоленка (Сайт http://zabinfo.ru )

О враче Кислякове Александре Николаевиче и других заключённых сведений в Урульге нет. Если и был какой архив, то его наверняка увезли с собой работники штаба.

Весь этот материал рассказали старожилы, но конкретных фамилий названо не было. На месте, где располагались лагеря, были совхозные поля, где выращивали овощи, но с перестройкой всё закрылось. В настоящее время там пустырь. Извините нас, что мы вам не смогли помочь.»

 

К письму были приложены 2 буклета об экспозиции школьного музея, подлинник фотоснимка лагерного штаба и 2 большие панорамные фотографии Урульги, где на переднем плане хорошо виден пустырь, место бывшего лагеря.

Одна из панорамных фотографий села Урульга (прислала Татьяна Зарянова).

После смерти Сталина началась первая волна реабилитации и пересмотра сфабрикованных дел, в том числе группового дела № П-49314. Из Московской областной прокуратуры ушёл запрос в Центральный Государственный Архив Октябрьской Революции (ЦГАОР) относительно политического прошлого Александра Ивановича Кислякова, и 30 декабря 1955 года был получен ответ: « В документальных материалах по делам в выборах в Учредительное собрание комиссии (Все выборы) г. Петрограда, в списке кандидатов в Учредительное собрание по округу № 7 Юго-Западного фронта, заявленном ПАРТИЕЙ НАРОДНОЙ СВОБОДЫ (ноябрь 1917г.), значится КИСЛЯКОВ АЛЕКСАНДР НИКОЛАЕВИЧ, старший врач, 5-й летучий санитарный дезинфекционный отряд Северного флота » (ЦГАОР, фонд 13, дело 216, лист 8).

Из того же ЦГАОР пришла справка на основе газеты «Известия», № 133 от 29 октября 1917 года, стр.1: «В печатных материалах в газете «Известия армейского комитета 7-й армии» от 29 октября 1917 года в списке № 7 кандидатов во Всероссийское Учредительное собрание, выставляемые ПАРТИЕЙ НАРОДНОЙ СВОБОДЫ от Юго-Западного фронта, значится КИСЛЯКОВ АЛЕКСАНДР НИКОЛАЕВИЧ, старший врач». (Орфография и пунктуация сохранены.)

Как видно из архивных материалов, к партии эсеров Кисляков не имел никакого отношения, о чём он честно написал в своём прошении, но кто интересовался правдой? На бесплатные рабские рабочие руки тогда был спущен план по оперативному приказу № 00447 от 25 июля 1937 года. По Московской области надо было на 8—10 лет отправить в лагеря 30 тысяч человек и при этом 5 тысяч расстрелять. Это называлось «высшей мерой социальной защиты» народа.

В процедуру реабилитации входил передопрос свидетелей, чьи показания легли в основу обвинения, Ногинские следователи использовали выбитые показания арестованных не только против себя, но и против друг друга, и поэтому когда через 18—19 лет началась реабилитация, передопрашивать практически было некого. Отдадим должное Заведующему Ногинским райздравом Шматинину, который вызвал к себе Александру Георгиевну Панскову, работавшую когда-то с Александром Николаевичем Кисляковым в течение 8 лет, и с её слов составил следующую: « Характеристику на Кислякова А.Н., зав. туберкулёзным диспансером. Работал в Ногинском районе с 1929 года. Как специалист — хороший, добросовестно и активно относился к порученному делу. Пользовался авторитетом среди сотрудников диспансера и больных за чуткость и культурное с ними обращение .» (Дело № П-49314, том 2-й, лист 225.)

Теперь мы много знаем об этом замечательном человеке, воспитанном в среде демократической интеллигенции, с активной жизненной позицией. Если бы судьба страны в 1917 году повернулась по-другому, возможно, Александр Николаевич стал бы депутатом Учредительного собрания или членом правительства. Остаётся найти его фотоснимок и отыскать потомков, надеясь, что они выросли такими же порядочными и благородными людьми, как и их дед.

Звоню в Ногинский тубдиспансер, спрашиваю, не сохранились ли довоенные фотокарточки и нет ли на них Кислякова? Нет, отвечают, не сохранились. Несколько раз обращалась в Орехово-Зуевский тубдиспансер, но оттуда даже не ответили. Думаю, дали понять, что запрашиваемых данных нет или заниматься этим недосуг. И осталась у меня последняя надежда — на ваших краеведов и на вашу газету. Со вновь найденными материалами и документами поделюсь, конечно, со школьным музеем забайкальской Урульги, в землю которой тихо и бесследно ушёл доктор Кисляков.

«Щелкнул затвор у конвоира,

И — выстрел, как хлопок бича.

Когда-нибудь заплачет лира

По убиенному сплеча.

Без имени, без отпеванья

Нас зарывали в мерзлоте.

Воздай им, Боже, всем по званью,

Теперь, за злодеянья те.» (4)

Примечания

(1) Иллюстрации к статье — Александр Голов (корр. газеты «Волхонка»)

(2) Шиморское — рабочий посёлок в Выксунском районе Нижегородской области России, пристань на правом берегу Оки (в настоящее время отсутствует). Расположен в 36 км к юго-западу от железнодорожной станции Навашино (на линии Муром — Арзамас), в 6 км к западу от города Выкса.

(3) РОКК — Российская Организация Красного Креста.

(4) Автор стихов — Арсений Титов

 

Нэлли Семёновна Маргулис,

член Союза журналистов РФ, член Правления Московской областной организации жертв политических репрессий.
г. Ногинск, ул. Патриаршая, д. 4, кв. 19.
Тел .: +7-(49651)-418-10; 8-915-395-1747. e-mail: nelsemm@yandex.ru

Поделитесь с друзьями