Из авторского сборника «Прекрасен наш союз» №3, посвященного 20-летию Павлово-Посадского городского выставочного зала «Дом Широкова»
Мы здесь родились!
(Авторское свидетельство о собственном рождении)
Виктор Ситнов
На снимке: «Голубой Дунай» в 1950-е годы.
Автор на фоне «Голубого Дуная» в 1968 году.
…Пятое послевоенное лето подходило к концу… Август лениво перевалил на вторую половину, и густо заселившие городской сад полувековые липы, сосны и тополя с запыленными и выгоревшими на солнце листьями по ночам наслаждались тишиной и любовались звездопадом.
Днём же здесь по выходным играл духовой оркестр, прогуливалась немногочисленная посадская публика, начинающая вновь привыкать к мирной жизни с её промежутками свободного от работы и от хозяйственной суеты времени, с мечтами о лучшем, благоустроенном быте, семейном и личном счастье…
В центре парка, недалеко от фонтана была круглая деревянная «читальня» где можно было поиграть в бильярд, шашки, шахматы, полистать газеты и журналы…
Мужчины заходили в «Голубой Дунай» (летние «буфеты-рестораны», а по сути просторные пивные, появившиеся повсеместно после войны) чтобы «остограмиться», принять по кружечке пивка с легкой незатейливой закуской типа бутербродов (в т.ч. с килькой), винегретика с большими кольцами репчатого лука, иногда сосисочки, холодная рыбка с зелёным горошком…
Распивая пивко, можно было найти понимающего собеседника, поговорить «за жизнь», обсудить последний футбольный матч местных команд или очередное криминальное происшествие, недостатка в которых не было... Детей и девушек сюда старались не водить, поскольку публика собиралась тут не самая «культурная и интеллигентная», а всё больше смурные фронтовики (нередко покалеченные войной), «фабра», а порой и просто местная шпана… Посетителям «Голубого Дуная» было невдомёк, что сеть этих заведений, появившихся после войны практически в каждом городе, выполняла (помимо общепитовской) и другую, весьма деликатную функцию по наблюдению за общественными умонастроениями народа-победителя в то непростое время...
1950-е годы.
Скульптура «Лётчица» перед танцплощадкой,
1950-е годы (редкое фото из архива Нырковых).
…На танцплощадке медленно и чинно вальсировали или ритмично покачивали плечиками в фокстроте несколько парочек (часто дамы с дамами, поскольку кавалеров не хватало, тысячи мужчин не вернулись с войны) Наряжалась публика достаточно скромно, однако не без своеобразного провинциального вкуса, в котором были заметны (особенно у дам) элементы послевоенной моды. Например, прически уже делались по образцу киногероев западных «трофейных» лент, которые можно было посмотреть здесь же в парке – в дощатом летнем кинотеатрике мест на двести, располагавшимся у южных ворот парка. (Кстати, местная ребятня проникала туда через боковые подкопы и неприбитые доски пола вплоть до его поджога и гибели в неуправляемые времена перестройки).
В десять часов вечера парк закрывался, пустел и затихал до утра. Хотя в раскрытые настежь окна соседней четырехэтажки нередко в ночной тишине можно было услышать из темной глубины парка визг вырываемых гвоздей, треск досок, затем резкий разбойный свист, крик «Атас!», после которого различался треск кустов и удаляющий топот убегающих ног. А вдогонку взрезал и просверливал тишину запоздалый милицейский свисток, обозначавший погоню за злоумышленниками… Утром выяснялось, что очередной раз вскрыли пивную палатку, но поймать никого не удалось, поскольку был всего один платный сторож на всю округу. Впрочем местных взломщиков из числа шпаны время от времени ловили и сажали, иногда по второму и третьему разу… За пару бутылок водки и полмешка муки или сахара большедомовские, «парижские» или старопавловские парни получали по три-пять лет отсидки. И таких незадачливых «охотников» было немало…
Нарисованная нами картинка, имеющая практически документальную точность, вполне могла бы стать прологом к повести о послевоенном посаде. Однако если мы, оживляя эту «лирическую» заставку, перенесёмся воображением в пятое послевоенное лето и заглянем в утренний парк четверга 18 августа, то заметим не совсем обычную парочку – это средних лет мужчина и женщина, которые войдя в парк с восточного входа, пересекали его «против течения» людей, привычно спешащих к месту работы – на завод «П/Я-5» (переименованный позднее в «Конденсаторный». Кстати, наша пара тоже там работала: она в должности секретаря директора, а он – мастером в одном из цехов.
Мои родители: Феофилакт Афанасьевич Ситнов (1939 г.)
и Мария Алексеевна Ситнова на рабочем месте в 1948 г.
Встречные пешеходы с готовностью уступали дорогу нашим героям, многие даже здоровались и понимающе качали головами… Дело в том, что известный многим заводчанам и уважаемый радиомастер Владимир Афанасьевич Ситнов (по паспорту Феофилакт) спешно, но осторожно вёл под руки свою 34-летнюю красавицу жену Марию Алексеевну, которая была не просто беременна, а вот-вот собралась рожать. К несчастью, в роддоме, что на Кировской улице проходил ремонт, и родовое отделение перевели в «Первую советскую больницу», что была на городской площади. Из дома №86, где в коммуналке на четвертом этаже жили Ситновы, до больницы было не меньше километра. Автобусы ходили редко, а такси (даже если они и были в городе) тогда пролетариям были не по карману. Короче, положение было весьма серьёзным, если не критическим.
 Вид на «Большие дома» с перекрёстка улиц Володарского и Герцена. На переднем плане дом №86 (где родился автор). Снимок 1934 года. |
 На снимке 1930-х годов: здание роддома на ул.Кирова (ныне перестроено после пожара 2003 г.). |
 «1-я Советская больница» на площади, ныне городской Выставочный зал (фото 1930-х годов). |
Мария Алексеевна крепилась из последних сил, но терпению её приходил конец. Рожала она уже третьего ребенка и очень надеялась после двух сыновей заиметь, наконец, дочку. С неимоверными усилиями при помощи мужа Мария Алексеевна по центральной улице все же дошла до площади, и тут её терпению пришел конец, причём прямо у памятника Ленину….
– Всё! Больше не могу! Рожаю… – заявила роженица, опустившись на землю прямо у оградки постамента вождя. Силы покинули её…
– Да ты что!.. Нельзя тут, Машенька! Ну, никак нельзя, – начал увещевать её ни на шутку взволновавшийся и перепугавшийся муж, – Это же… Это ведь политическое дело! Статью пришить могут… Или сама не понимаешь? Нельзя под вождём рожать! Смотри, люди уже оглядываются… Поднимайся, Маша, поднимайся, нам ведь только дорогу перейти… Одна минута…
– Ой, не могу! Совсем не могу, – взмолилась бедная женщина, – Ну, позови кого-нибудь из больницы…
И всё же сознание или подсознание, или страх, которым были пропитан воздух той эпохи, заставил Марию Алексеевну через силу подняться на ноги, стиснуть зубы и на «автопилоте» перейти эти тридцать метров до дверей больницы…
Первый снимок автора (1950 г.).
 Вид на площадь с пожарной каланчи, 1950-е годы (архив Беловых) |
 Вид «Первой Советской больницы» в 1960-е годы. |
Через несколько минут Феофилакту Афанасьевичу вынесли домашнюю одежду жены и сообщили, что у него родился мальчик!
– Слава Богу! – облегченно вздохнул коммунист Ситнов и обрадованный пошёл на завод, надеясь, что в этот раз ему должны простить вынужденное опоздание на работу, которое в обычное время наказывалось довольно строго, вплоть до ареста в зависимости от обстоятельств…
Павел Фёдорович Пелёвин,
1930-е годы.
Отец, конечно, был рад рождению сына и назвал его Виктором, видимо, в честь недавней Победы, а мама поначалу расстроилась, что, вместо ожидаемой девочки на свет появился третий мальчик.
Но на всё есть Божие провидение. Этот мальчик, наверное, должен был родиться – чтобы единственным из всего своего многочисленного рода вернуть его представителям родовую память вместе с составленным однажды полным родословным древом за три века. Это нужно не только предкам и потомкам. Это неотъемлемая составная часть истории малой родины, а значит и всего Отечества.
Характерно, что двое из детей, родившихся в этом же доме (тогда 1-я Советская больница, руководимая Заслуженным врачом республики Павлом Фёдоровичем Пелевиным) буквально через две недели после Виктора, стали ему дорогими и близкими людьми по жизни. Это были его будущая жена Танечка Козырева и друг юности Слава Чушкин (ныне Заслуженный работник культуры Московской области, директор Павлово-Покровского ДК). Замечено, что люди, которых именно этот дом «произвёл на свет» имеют определенное отношение к культуре. Например, один из них – бывший директор районного передвижного Культурно-методического центра Сергей Фёдорович Кузнецов. Не исключено, что со временем мы объединимся в содружество «Дети дома Широкова»…
Чета Ситновых и В.В.Чушкин у «Дома Широкова», 2009 г.
Символично также, что мальчик, родившийся в одном из самых исторически значимых домов Павловского Посада, и сам с возрастом увлёкся изучением истории своего края и посвятил ему немало своих книг. Кстати, к 15-летнему юбилею городского Выставочного зала «Дом Широкова» вышли две книги под названием «Прекрасен наш союз», посвящённые замечательным творческим людям, объёдинённым любовью к искусству и к своей малой родине. А выпуск нынешний сборничка о друзьях Выставочного зала приурочен к его двадцатилетнему юбилею.
Поделитесь с друзьями