Альманах"Богородский край" N 1 (2000)
БОГОРОДСК - ГОРОД ДЕТСТВА
Герман Зотов
Окончание. Начало — №1, 1997 г.
Вспоминая свои детские годы, проведенные в Богородске — Ногинске, в памяти всплывают наиболее яркие эпизоды моей юной жизни.
Однажды с ребятами нашей Толстовской улицы мы были за Шелаевским разъездом около кладбища, вдоль которого проходило Владимирское шоссе. Вдруг мы видим со стороны Успенского большое облако пыли, приближавшееся к нам. Это нас страшно заинтересовало и мы решили подождать, когда это облако догонит нас. Долго мы не ждали. Нас догнала большая толпа людей. В основном это были крестьяне, одетые в лаптях и длинных рубахах. В этой толпе мы увидели, что несколько человек на специальном деревянном станке несут большую икону Божьей матери. Станок под икону был сделан так, чтобы его могли нести одновременно 6—8 человек, сменяя друг друга на ходу. Никаких руководителей, которые бы руководили сменой несущих икону, не было. Люди сами добровольно и с большой охотой сменяли друг друга. Потом мы узнали название иконы — Иерусалимская Божья Матерь из соседних Бронниц.
Тихон Семенович Зотов — дед автора
Одной из достопримечательностей города являлась водонапорная башня, которая снабжала весь город питьевой водой. На каждом перекрестке находились водяные колонки, ими пользовались жители прилегающих улиц. Для меня отец заказал жестянщику два маленьких ведра и я помогал ему носить воду. Дома воду держали в деревянных кадушках.
Насосная станция, которая подавала воду на водонапорную башню, располагалась на берегу Клязьмы. Работала она круглосуточно. Когда емкость в башне была наполнена полностью, излишек воды по трубе сбрасывался в Клязьму. Около этого слива находился плот, с которого женщины полоскали белье, а мы ловили рыбу и видели мощную струю сбрасываемой воды.
Эта башня, помимо снабжения города водой, служила и пожарным постом. Наш класс третьего или четвертого года обучения водили на экскурсию на эту башню. Со смотровой площадки открывалась красивейшая панорама города и его далеких окрестностей, так что дежурному пожарнику было легко определить место пожара.
Пожаров в городе было сравнительно мало. Мне запомнился лишь один большой пожар, примерно в 1926—27 годах, когда горели склады, расположенные около тюрьмы.
Особенностью порядков среди мальчишек отдельных улиц города были, так называемые, в то время «битвы», в которых участвовало большинство юного мужского населения. Причем эти «битвы» были только на кулаках, но иногда и со щитами и деревянными мечами. Эти «битвы» никогда не наносили физических травм. Обычно были или синяки или легкие царапины. Ножей или каких-либо других режущих и колющих предметов никогда в этих стычках не применялось.
В мои детские годы обстановка в городе была довольно спокойной. Квартирных краж почти не было. Входные двери домов, как правило, днем не запирались, окна даже на первых этажах летом часто оставались открытыми и на ночь. О металлических решетках на окнах тогда и не думали.
Вспоминая отдельных людей города, хочется упомянуть имя Ивана Ивановича Румянцева, родители которого имели свой небольшой домик на берегу Клязьмы. Румянцев был на несколько лет старше меня, но иногда играл с нами в футбол. Мы всегда просили его сильно ударить по мячу, чтобы он перелетел через забор в сад фотографа Невского. Мы тут же лезли за забор и возвращались с мячом и «пазухами» полными яблок. Из Ногинска И. И. Румянцев переехал в Москву, где быстро сделал карьеру по партийной линии, дойдя до должности второго секретаря МГК КПСС. Должность была довольно высокая, он был как бы вторым хозяином Москвы. Потом он стал директором одного из авиационных заводов и прославился заботливым отношением к своим работникам. Помимо того, что он был блестящим руководителем, Иван Иванович был прекрасным сыном и часто навещал своих родителей в Ногинске.
Часто вспоминаю я об астрономической башне, построенной и действовавшей в начальной Тимирязевской школе. В башне находился небольшой телескоп, которым управлял пожилой человек. В ясные ночи мы могли наблюдать луну и отдельные спутники Юпитера.
В Тимирязевской школе нас учили не только грамоте и счету,, но и основам искусства: преподавали лепку из глины и изготовление фигур из папье-маше. Мы лепили головки для кукол, а потом из папье-маше делали с них слепки. Раскрашивали их красками. К раскрашенным головкам наши родители делали кукольные костюмы и мы под руководством педагогов устраивали свой петрушечный театр, выступали на наших школьных вечерах и имели большой успех.
Здание Педучилища, где на 1-м этаже размещалась базовая школа № 20 им. Тимирязева
Вспоминая посещения городского собора с родителями, мне особенно запомнилась роспись левой стены у самого входа, где был изображен ад. Особенно запомнился мне в этой росписи облик Л. Н. Толстого, который был отлучен от православной церкви. В коридоре между главным и боковыми приделами был изображен Илья Пророк, ехавший на колеснице и бросающий молнии на землю. На маленького человека эта икона производила сильное впечатление.
Городские фотографы готовы заснять падение колокола с колокольни Богоявленского собора.
В двадцатых годах у нас в городе проходила компания снятия колоколов с колоколен церквей. Мы, мальчишки, знали точно, когда и в какое время будут снимать колокола с собора. С утра мы устроились на противоположном берегу Клязьмы, откуда хорошо были видны все операции, которые производили рабочие на колокольне. Под большой колокол были положены бревна, потом распилили крепления колокола к балкам и он сел на бревна. После этого его вагами стали спихивать вниз, пока он не упал на землю и не разбился на мелкие куски.
Такую же операцию проделали с другими колоколами. Стоящая около собора толпа горожан, в особенности пожилые женщины, кричали «антихристы» и неистово крестились, но никаких резких выступления не было.
Разливы Клязьмы в половодье были довольно большими, так что Волхонка была залита водой полностью. Особенно большое половодье было в двадцатых годах, когда бывшая фабрика П. С. Зотова была полностью затоплена и рабочих пришлось эвакуировать на лодках. Руководил эвакуацией мой отец — Иван Тихонович Зотов, работавший техноруком фабрики.
К нам в семью, кроме моих дядей и некоторых знакомых, часто заходил Арсений Иванович Морозов, но я еще был слишком маленьким, чтобы хорошо помнить поведение Морозова и разговоры, которые он вел с моими родителями и дедом. Как мне вспоминается, Арсений Иванович всегда держался незаносчиво, а был как обыкновенный гость, зашедший к своим приятелям. Как одевался он я не помню, но можно прямо сказать, что он всегда был одет весьма опрятно.
Кроме А. И. Морозова к нам заходил в период НЭПа некто Каплер, химик по специальности, который предлагал отцу открыть производство мыла по его изобретению, но отец по каким-то соображениям от этого дела отказался.
Большим ударом для нашей семьи были списки лишенцев, куда попали и отец и мать. Во-первых это было позором для меня в школе, во-вторых, отсутствие хлебных карточек заставляло отца ездить в Москву для покупки хлеба в коммерческих магазинах.
В далеко не полном списке лишенцев, опубликованном в альманахе (№ 1 за 1997 г.), нет фамилий моих родителей. Из этого списка я вспоминаю только Зелентук М.Я., которому принадлежал двухэтажный дом около почты. В одной из комнат дома им была открыта парикмахерская, наемной силы не имелось, а парикмахером был сам хозяин.
Одной из уважаемых личностей города был часовых дел мастер по фамилии Назар, мастерская которого находилась на центральной улице. Особенностью этого человека было то, что он был единственным жителем города, который купался зимой в проруби на Клязьме, где женщины полоскали белье. Одно время он бросил такое купание и почувствовал себя плохо. Врачи посоветовали ему возобновить купания, что он сделал и прожил до глубокой старости.
г. Богородск
Осталось в памяти яркое впечатление от посещения церкви в Светлое Христово Воскресение. К заутрене я всегда ходил с отцом. Мама оставалась дома и готовила стол, за которым вся семья после посещения церкви разговлялась. Обычно отец, постояв некоторое время в церкви, выходил на набережную реки, где с приятелями курил, а также они обсуждали городские новости. А в это время, т. е. в период церковной службы, на базарной площади показывали кинокартины для отвлечения горожан от посещения церкви. Но, как правило, на это кино ходила только зеленая молодежь, в том числе и автор этих строк, но только с разрешения родителя.
Сейчас Ногинск потерял всю прелесть старого провинциального подмосковного городка с его одноэтажными домиками, садами, не мощеными улицами, палисадниками у домов и лавками, на которых вечерами горожане делились свежими новостями. Конечно, построенные многоквартирные дома-башни улучшили положение жителей, но духовная жизнь города упала...
Поделитесь с друзьями