Альманах «Богородский край» N 3 (1996)

Судьба играет человеком

В.С.Баранов

Я, Баранов Валентин Сергеевич, родился 19 октября 1923 года в дер. Большой Двор Буньковской волости Богородского уезда Московской губернии.

Мать моя, Баранова Мария Васильевна (в девичестве Леонтьева), была дочерью старообрядческого священника дер. Большой Двор Василия Кирилловича Леонтьева. Отец Василий был избран священником в 1908 году по инициативе А. И. Морозова и вел богослужение до начала тридцатых годов во вновь построенном храме во имя Рождества Христова.

В 1929 году по России прокатилась волна «раскулачивания» граждан, неугодных властям. Обвинения в «кулачестве» были предъявлены и отцу Василию, и его вместе с семьей хотели выслать из родной деревни. Однако староверы Большого Двора встали на защиту своего пастыря – написали коллективное прошение и отстояли его от репрессии, но по распоряжению властей богослужение все же было запрещено, а сам храм Божий закрыт.

В то время моя семья (мать, отец и я) жили в доме (в настоящее время дом № 106 по ул. Маяковского в пос. Большие Дворы), принадлежавшем моему деду по отцу – Баранову Ивану Федоровичу, который до революции был владельцем шелкоткацкой фабрики в упомянутой деревне. Волна «раскулачивания» его не обошла. Дед был арестован, а дом и фабрика конфискованы. Поскольку его сын – мой отец – Сергей Иванович не был совладельцем фабрики, а только наследником, его не арестовали, а как кустаря, имевшего пять наемных рабочих, со всей семьей выселили из отчего дома. Отец мой делал неоднократные попытки вернуть конфискованный дом (только жилой дом, но не фабрику) и добиться освобождения своего отца, но все его усилия привели к тому, что ему пришлось по «совету» властей оставить родную деревню. В противном случае ему угрожал арест.

В то время советская власть организовывала в Грузии шелкоткацкую промышленность, и в Подмосковье, с целью набора специалистов по ткачеству, находились представители Грузии. Отец мой принял решение заключить контракт с этими представителями и выехать на год в Грузию, в надежде, что через год ситуация прояснится, и семья вернется в отчий дом.

Подобная участь затронула многих подмосковных специалистов по ткачеству, которые вместе с моим отцом отправились на чужбину. Так в Тбилиси образовалась «подмосковная диаспора» в составе около 20 семей. Я, естественно, не помню всех, кто входил в эту диаспору, но кое-что осталось в памяти. Я помню Перова, Путова, Царева, Попова, Баранова (мой дальний родственник), Кудина, Карпихина, Нажесткина, Гаранину из Павлове-Посадского района.

Так в 1929 году моя семья оказалась в Тбилиси, как думал отец, на один год, но, поскольку отчий дом нашей семье возвращен не был, год этот растянулся почти на 70 лет. Однако зов родины был сильнее запрета властей, и наша семья (отец, мать и я) во время школьных каникул (я учился в школе, и в другое время отрывать меня от занятий родители не хотели) ежегодно, до 1941 года, приезжала в родные места и, поскольку наш отчий дом был занят сельским советом, мы останавливались в доме маминых родителей, т.е. в доме моего деда по матери, священника отца Василия (в настоящее время на месте сгоревшего в 1958 году дома отца Василия стоит другой дом). Я хорошо помню, что верующие, несмотря на запрет властей вести Богослужение, приходили к отцу Василию с просьбой свершения различных религиозных обрядов (венчание, крещение, исповедание и др.). Служба выполнялась отцом Василием на дому при плотно завешанных окнах.

У отца Василия была большая семья (12 детей), и родные, кто проживал поблизости, приходили для участия в этих таинствах. В них принимали участие и я с матерью, когда бывали у них в гостях.

В начале 30-х годов (точную дату не помню) в числе других жителей деревни отец Василий был мобилизован, как тогда выражались, «на торф». Я ничего не могу сказать (не помню) о тех работах, которые ему там пришлось выполнять, но я помню, что тогда в торфяных болотах происходили пожары и, очевидно, деда мобилизовывали для их тушения. Возвратился отец Василий с «торфа» с подорванным здоровьем. Довольно долго болел. В 1936 году в связи с болезнью, по существовавшему обычаю, для поправки здоровья он был пострижен в монахи и принял имя Виктор, но это не принесло ему выздоровления, и 7 сентября 1937 года он скончался. Похоронен он на старообрядческом кладбище в пос. Большие Дворы, и мне известно место его захоронения.

Отец мой Сергей Иванович, как я уже упоминал, был сыном большедворского фабриканта. Немного о моей родословной по отцу.

Барановы Фёдор Емельянович и Анастасия Сергеевна. Начало 1890-х годов

Мой прапрадед Сергей Илларионович Баранов родился в 1827 году. У него было две дочери – Анастасия (1847 г.р.) и Мария (1862 г.р.). Последняя скончалась 17-летней девушкой в 1879 году. Анастасия же в шестидесятые годы вышла замуж за моего прадеда Федора Емельяновича Баранова. У них родилось два сына: старший Иван (1876 г.р.) – мой дед и младший Петр. Старший Иван Федорович в 1895 году женился на Крестовой Елене Алексеевне (в замужестве Барановой). Они и стали родителями моего отца – Сергея Ивановича.

Фабрикант из Большого Двора Иван Фёдорович Баранов с женой Еленой Алексеевной (урожд. Крестовой). Фото начала ХХ века.

В 1868 году Сергей Илларионович получил разрешение губернских властей на содержание промышленного заведения. А в 1891 году он совместно со своим зятем Федором Емельяновичем открыл «Торговый дом С. и Ф. Барановы», который успешно работал до смерти Сергея Илларионовича, последовавшей в 1901 г. После его смерти предприятие стало именоваться «Торговый дом Ф., И. и П. Барановы» (Федор, Иван и Петр). Однако дом просуществовал недолго – всего 3 года, до того, как в 1904 году скончался и Федор Емельянович. После его смерти заведение получило наименование «Торговый дом И., П. и В. Барановы» (Иван, Петр и Виктор), а в дальнейшем – «Торговый дом И. и А. Барановы» (Иван и Андрей), и в таком виде просуществовало до революции 1917 года. Дату отчуждения фабрики и ликвидации торгового дома мне пока установить не удалось.

Крестьяне деревни Большой Двор, основатели Торгового дома «И. и А. Барановы» Андрей Ефимович и Иван Ефимович Барановы со священником, фото 1890-х годов

По семейному преданию (мне предстоит это документально подтвердить или опровергнуть) на пожертвования Сергея Илларионовича в 1871 году при озере Данилищеве (ныне Заозерье Павлове-Посадского района) был построен каменный храм Божий во имя Рождества Христова, а в 1901 г. на пожертвования Федора Емельяновича в связи со смертью его тестя была проведена реконструкция храма. На пожертвования же отца моей бабушки Алексея Ивановича Крестова в семидесятых годах прошлого века был возведен храм Божий во имя Рождества Пресвятой Богородицы в дер. Зуево Богородского уезда (ныне г. Орехово-Зуево).

Баранова Анфиса Андреевна. Фотография сделана в мастерской Н.В. Бажанова в Павловском Посаде, 1900-е годы.

Во время НЭПа (1922–1929 гг.) мой отец, Баранов Сергей Иванович, работал вначале на фабрике своего отца Ивана Федоровича заведующим раздаточной конторы, а затем приобрел 2 механических шелкоткацких станка и стал работать кустарем по выпуску галстучной материи, сработанной с использованием жаккардовых машин. Его мастерская располагалась на первом этаже двухэтажного дома. Попав в Тбилиси, отец с 1929 года и до выхода на пенсию в 1960 году проработал бригадиром бригады слесарей по ремонту станков на тбилисской шелкоткацкой фабрике, созданной с помощью специалистов из Подмосковья. Скончался отец в 1974 году и похоронен в Тбилиси на Сабурталинском кладбище вместе со своей супругой – моей матерью – Марией Васильевной, которая скончалась в 1964 году и была похоронена с соблюдением всех религиозных обрядов. В Тбилиси я окончил среднюю школу, с 1942 по 1946 гг. был в армии, воевал, был ранен, после окончания войны окончил Грузинский политехнический институт, получил квалификацию инженера-механика, работал на заводе главным механиком, затем в научно-исследовательском институте старшим инженером, начальником отдела, в 1969 г. защитил кандидатскую диссертацию, в 1985 г. вышел на пенсию.

С началом перестройки в Грузии начала поднимать голову националистически настроенная оппозиция. Вначале это были нелегальные структуры, а затем, с приходом к власти Звияда Гамсахурдия, официальная политика правительства. Нас, русских, объявили, совсем не обоснованно, оккупантами (разве, скажем, специалистов из «Подмосковной диаспоры», которые помогли организовать в Грузии шелкоткацкую промышленность, можно назвать оккупантами?!). Во время этой националистической волны я потерял сына. А в 1995 г. мне стали угрожать физической расправой над моей дочерью и внуками за то, что я пытался через газету добиться разрешения бесплатного проезда инвалидов войны в городском общественном транспорте. В результате этих угроз мне пришлось сняться с уже насиженного места и вернуться на свою родину.

Хочу надеяться, что она меня примет.

Подведу итог.

Мне еще не было и 7 лет, когда по идеологическим мотивам мою семью и меня выслали на чужбину. А когда мне перевалило за 70 снова под политико-идеологическим предлогом меня вынудили переселяться обратно на родину.

Судьба играет человеком – лучше не скажешь.

2017.08.25 – В публикацию добавлены иллюстрации из книги В. Ситнова «Вохна древнеправославная»

Поделитесь с друзьями