Русское художественное стекло из собрания Алексея Викуловича Морозова в коллекции ГМК и «Усадьба Кусково XVIII века»
М.М.Грибова, ст. научн. сотр.,
Т.И. Маркина, лаборант, Государственный музей керамики
В. Рождественский, знаток и критик искусства, в своей статье 1914 г., посвященной коллекции гравюр А.В. Морозова, писал: «Для собирания не достаточно иметь только деньги. Богатый человек может выкинуть десятки или сотни тысяч на разные затеи, вроде лестницы из целой скалы, ...а может истратить эти деньги и на покупку картин или гравюр. Но составление коллекции, серьезно задуманной и разумно осуществляемой, требует большего. Собрание представляет из себя стройное и в тех или иных пределах законченное целое, имеющее свои границы и систему, преследующее свою определенную цель. Для составления такого собрания нужны, кроме денег, знание дела, любовь к нему, навык глаза, получаемый частым обозрением коллекции, и большой запас энергии, а главное вкус, и последнего тем более, чем ограниченнее средства собирателя».
Алексей Викулович Морозов был не стеснен в средствах, однако в отсутствии или недостатке вкуса его никто не смог бы упрекнуть. Его коллекции были разнообразны, но особняк во Введенском переулке, где они хранились, никогда не напоминал антикварный магазин.
Стекло не являлось основным предметом собирательства Морозова. В своем дневнике (который был написан в последние годы жизни и теперь хранится в Кусково) Алексей Викулович пишет, что кроме «главных собраний», он имел «небольшие собрания русского старинного серебра, художественного стекла, деревянных резных игрушек, миниатюр и картин-вышивок».
По количеству произведений коллекция стекла, видимо, была действительно невелика – всего 42 предмета, поступившие из собрания Морозова, хранятся сейчас в Кусково. С момента организации в его особняке «Музея русской художественной старины» коллекция стекла, также, как и фарфора, пополнялась за счет поступлений из так называемых Пролетарских музеев и из хранилища Государственного музейного фонда, в которых находились экспроприированные во время революции ценности, из крупных частных коллекций – Ф.Е. Вишневского, А.П. Бахрушева. Но несмотря на столь значительные и ценные пополнения (сейчас в Кусково хранится 2,5 тыс. единиц стекла, из них около 1200 русского, охватывающего всю историю отечественного стеклоделия, предметы из коллекции Морозова не растворились в этом обилии экспонатов, они остаются уникальными, часто являясь «жемчужинами» музейного собрания.
Огромную ценность имеют предметы русского гравированного стекла XVIII века, собранные Алексеем Викуловичем. Вероятно, включить эти произведения в свою коллекцию Морозова заставила страстная любовь к русскому гравированному портрету вообще. Коллекцию русских гравюр и литографий он начал создавать раньше других своих собраний, с 1895 г., как только получил возможность распоряжаться наследством. В 1912–1913 гг. Морозов опубликовал великолепный каталог этой коллекции.
Гравированный декор господствовал в оформлении стеклянных предметов на протяжении всего XVIII века и Морозов, который более всего ценил и понимал гравюру этого времени, смог подобрать маленькую, но очень интересную коллекцию стекла. (Подробнее со стеклом XVIII в. из собрания Морозова можно ознакомиться по каталогу Е.В. Долгих «Русское стекло XVIII в. в музее Кусково»).
Великолепными примерами раннего русского гравированного стекла начала XVIII века являются СТОПА (СТ 621) и КУБОК С КРЫШКОЙ (СТ 602) с двуглавым орлом и Георгием Победоносцем с надписями в честь Петра I . Традиция русского стеклоделия, прерванная еще в XIII в. вражеским нашествием, возрождается при царе-реформаторе, и эти редкие предметы, выполненные на Измайловском московском стекольном заводе и Ямбургском под Петербургом, – неотъемлемая часть любой экспозиции нашего музея, повествующей о стекле петровской эпохи.
Периодом расцвета в производстве русского гравированного стекла было царствование Елизаветы Петровны: Петербургский стекольный завод производил прекрасный по качеству хрусталь, окончательно оформилась русская школа гравировки. Наиболее типичным проявлением стиля барокко в стекле был крупный подарочный кубок на ножке с несколькими гранеными «яблоками», обычно с крышкой. В коллекции Морозова находилось несколько таких кубков.
Высокий, более 30 см КУБОК (СТ 603) с изображением в трех медальонах профильного портрета Елизаветы Петровны, ее вензеля под короной и двуглавого орла еще демонстрирует в своем декоре влияние манеры западно-европейских мастеров. Его тулово сплошь покрыто мелким, «кружевным» растительным орнаментом. Однако, в гравировке нет арабесковой бесконечности и сухости богемских мастеров, учителей русских художников; ветки с цветами мягко стелются по поверхности кубка, кое-где в декор включена круглая ягодка – «клюковка», ставшая излюбленным мотивом среди отечественных гравировальщиков.
Великолепные кубки, где гравировка для придания большей пышности проработана позолотой, изготовлялись и на столичном, петербургском заводе (КУБОК без крышки, СТ 609), и на частных предприятиях, например, на фабрике купцов Мальцовых в Можайске (КУБОК С КРЫШКОЙ, СТ 1390/аб). Каждое из этих произведений привлекательно по своему: столичный кубок, где профиль императрицы Елизаветы Петровны помещен в медальон – звезду, хорош своими строгими формами огранки ножки и низа тулова, тактичной и сдержанной торжественностью декора. Гравировка кубка фабрики Мальцовых сплошь покрыта слоем золота – и профиль императрицы в рокайльном медальоне под тяжелой короной, и воинские атрибуты и знамена по сторонам – это создает ощущение тяжеловесной пышности и богатства, свойственное стилю барокко.
Всего в коллекции Морозова было 5 гравированных кубков елизаветинских времен, два из них находятся сейчас в экспозиции, посвященной истории русского художественного стекла XVIII –нач. XX вв. в одном из павильонов Усадьбы Кусково – Голландском домике, где они являются украшением соответствующих разделов выставки.
Кроме дарственных кубков стекольные заводы сер. XVIII века по указу Елизаветы Петровны изготовляли и обиходную дворцовую посуду. В декоре такой посуды растительный элемент приобретает наиболее деликатную форму: обычно это скромная ветка в сочетании с вензелем царствующей императрицы, иногда с двуглавым орлом.
К подобной дворцовой посуде относится небольшой бокал из коллекции Морозова (СТ 663), а также стеклянный чайник (СТ 631), предназначавшийся, скорее всего, для фруктовой воды. Необычная для предмета из стекла форма является влиянием моды на чаепитие, распространенной в России еще Петром I . Стеклянные чайники являются очень редкими в музейных коллекциях предметами, в Кусково их всего два, причем, второй, поступивший из бывшего собрания Жиро, более поздний, художественное качество его ниже. Чайник же из собрания Алексея Викуловича отличается утонченной изысканностью форм, округлость которых удачно подчеркнута двуглавым орлом с распростертыми крыльями, помещенным на одной из его сторон.
К екатерининскому времени относится БОКАЛ (СТ 799), посвященный победе русских войск в турецкой войне 1768–1774 гг. В коллекциях Эрмитажа и Русского музея хранится значительное число подобных кубков, выполненных в середине 1770-х гг. на Петербургском заводе; в собрании Кусково лишь один бокал с гравировкой на эту тему, и происходит он из коллекции Морозова (бокал без ножки, со следами крепления металлического основания). На одной из сторон бокала портрет Екатерины II , схожий с ее изображением на монете выпуска 1768 г.; профиль заключен в изящный рокайльный картуш. На обратной стороне – турецкий город на берегу моря, справа, под «всевидящим оком»,– русское войско, как бы поднятое на гребень волны. Характер гравировки знаменует переход к новому стилистическому этапу в развитии художественного стекла: декор из декоративно-распластанного становится «перспективным» и более измельченным.
Однако было бы ошибкой пытаться изучать историю русского стеклоделия по предметам из собрания А.В. Морозова. Его коллекция имела свои, достаточно жесткие внутренние границы. Можно предположить, что Алексей Викулович рассматривал эту коллекцию как «вспомогательную» при собраниях гравированного портрета в одних случаях или фарфора в других. Например, в его коллекции совсем нет гравировального стекла с придворными, охотничьими или куртуазными сюжетами, которое в изобилии выпускалось многими заводами в середине–второй половине XVIII в.
Однако необходимо помнить: как всякий коллекционер, как человек с тонким вкусом и «чутьем» знатока, Алексей Викулович не мог отказаться от драгоценных вещей, пусть даже стилистически и тематически чуждых его коллекции, если они попадали в его руки.
Таким «раритетом» в коллекции Морозова был СТАКАН с двойными стенками, между которых из бумаги, нитей, камешков, мха и соломы выполнен сельский пейзаж. Этот сувенирный предмет, продолжающий традиции обманки XVIII в. был создан ведущим мастером частного завода Н.А. Бахметева Вершининым на рубеже XVIII – XIX веков. Крепостная семья Вершининых работала на заводе более столетия, и представители ее были мастерами и управляющими с конца XVIII до начала XX вв. Александр Вершинин в начале XIX в. был лучшим мастером на заводе , в 1807 г. император Александр I за хорошую работу пожаловал ему золотые часы. Тогда же друг владельца завода, Николая Алексеевича Бахметева, Ф.П. Лубяновский писал ему о Вершинине из Петербурга «...мастер ваш человек препочтенный. Любопытство его не знает никаких границ; все рассматривает, все хочет списывать и непраздно провел время в столице». Сейчас в музейных собраниях известно восемь подобных уникальнейших стаканов, приписываемых Вершинину, сюжет декора ни на одном из них не повторяется. В Кусково, кроме указанного, есть еще два стакана в той же технике, поступившие из разных источников, однако художественное качество их заметно ниже. Вероятно, они были выполнены учениками Вершинина.
Александр Вершинин был несомненно талантливым и разносторонним мастером. С большой долей вероятности его руке приписывается СТАКАН синего стекла с миниатюрной росписью золотом и серебром в мягкой, живописной манере, с надписью «Вид наполдень охотника стреляющего птиц» и датой «1797». Этот стакан – один из очень немногих предметов цветного стекла, находившихся в собрании Морозова, хотя цветное стекло разнообразных оттенков обильно производили в России в последних десятилетиях XVIII в. Может быть, Алексея Викуловича останавливало то, что цветное стекло XVIII в. не располагало к огранке и гравировке, а украшалось обычно росписью золотом, серебром и эмалями – Морозов мог считать такой декор вторичным по отношению к любимому им фарфору.
В его коллекции еще лишь несколько предметов синего кобальтового стекла с росписью серебром: ГРАФИН (СТ 782) с четырьмя пробками, соответственно разделенный внутри на 4 емкости, и НАСТОЛЬНЫЙ ПРИБОР (СЕ 1355/1 – 5), состоящий из двух подсвечников, колпака и стакана для перьев. Каждый из предметов прибора украшен вензелем « ND » под дворянской короной. Известно, что вензеля, монограммы и гербы интересовали Алексея Викуловича, он собирал предметы, украшенные ими, в фарфоре и серебре.
В начале XX в., когда формировались собрания Морозова, коллекционеры еще мало интересовались русским цветным стеклом. Знаток искусства Иван Лазаревский писал в 1917 г.: «Наши собиратели если и обращали внимание на цветное стекло и хрусталь, то лишь как на отражение того или иного исторического события, и тут в первую голову приходится упомянуть об Отечественной войне, которая особенно разнообразно отразилась в украшениях разных предметов из цветного стекла и хрусталя».
В коллекции Морозова было 12 предметов, тематически связанных с войной 1812–1814 гг., они во множестве производились на двух ведущих заводах России – казенном Петербургском и частном Бахметевском в I четв. XIX в. Чаще всего – это хрустальные стопы, стаканы и бокалы со сверкающей алмазной гранью и с накладными молочного или цветного стекла медальонами, с портретами героев войны или с триумфальными надписями. Стилистически они полностью принадлежат эпохе классицизма.
Видимо, чисто исторический интерес, как «памятки прошлого», имели для Алексея Викуловича предметы с мемориальными надписями, помещенные в медальоны молочного стекла: БОКАЛ (СТ 696) с надписью «Париж взят 19 марта 1814 г.», СТАКАН (СТ 1470) – «Всеобщий мир 8-го ноября 1815 г.» и РЮМКА (СТ 1262) с изображением крылатого гения Славы с лавровым венком в руке над картой европейского похода русской армии 1813–1814 гг.
В той же технике – роспись эмалью по медальону молочного стекла – выполнен портрет фельдмаршала Блюхера на стопе с круглой горизонтальной гранью.
Иван Лазаревский писал: «Вообще стаканы, стопки, бокалы, графины с изображением героев Отечественной войны имели в свое время, очевидно, большое распространение, так как их до наших дней дошло значительное количество... Кто из героев 12-го года не запечатлен на цветном стекле или хрустале, начиная с Кутузова и кончая бабой Василисой, знаменитой партизанкой?..»
По мнению исследователей, чаще всего встречается портрет Витгенштейна. БОКАЛ (СТ 1394) с портретом Петра Кристиановича Витгенштейна, генерала кавалерии, написанный золотом по синему медальону, был и в собрании Морозова. Портрет генерала сделан с гравюры Ивана Ческого.
Также, золотом по синему стеклу, выполнен портрет М. И. Кутузова – на БОКАЛЕ (СТ 1393) и СТАКАНЕ (СТ 1090) из собрания Алексея Викуловича. Позволим себе предположить, что оригинальные гравюры, с которых делались портреты на стекле, были в собрании Морозова. Например, портрет Кутузова, гравированный Сальватором Карделли, воспроизведен в каталоге Алексея Викуловича, стакан бесцветного хрусталя с аналогичным портретом тоже был в его коллекции.
Огромной популярностью пользовались после победы над Наполеоном карикатуры Ивана Теребенева, сделанные им в духе народного лубка в 1813–1814 гг. Эти сатирические картинки ши роко разошлись не только в виде отдельных листов, ими украшали фарфоровую и стеклянную посуду. Три кружки молочного стекла, изготовленные на заводе Бахметева в I четв. XIX в., с ка рикатурами на Наполеона, хранятся сейчас в Кусково. Две из них – из коллекции Морозова. Роспись выполнена яркими, полихромными эмалями и сопровождается надписями: «Проезд высокого путешественника от Варшавы до Парижа с ощипанным орлом и озлобленным мамелюком» и «Не удалось тебе нас переладить на свою погудку, попляши же, Басурман, под нашу дудку».
Интересным образцом гравированного стекла I четв. XIX в. была в коллекции Морозова СТОПА с надписью «Кабацкая пляска». Низ стопы разделан алмазной гранью, на тулове, в технике матовой гравировки, круговая композиция с изображением питейного заведения с двуглавым орлом над входом, танцующих крестьян и музыкантов под деревом. Выполнена эта сцена в лубочном духе; подобные, чуть наивные, но живые и динамичные фигуры I четверти XIX в. были в собрании фарфоровой пластики Морозова.
К тому же времени принадлежит и БОКАЛ С КРЫШКОЙ (СТ 421/аб) из сервиза, выполненного по заказу двора на Императорском стекольном заводе. Этот сервиз, включающий в себя самые разнообразные формы, был предназначен для строившегося в 1827–1829 гг. по проекту архитектора А. Менеласа коттеджа – дачи «Александрия» в Петергофе. Все предметы – хрустальные с гравировкой – декорированы накладным синим щитком с расписным гербом в виде венка из белых роз, шпаги и девиза «За веру, Царя и Отечество». Проект герба был разработан для императрицы Александры Федоровны В.А. Жуковским.
Последние предметы – самые поздние в собрании Морозова. Николаевское время довольно однозначно оценивалось знатоками в нач. XX века как эклектичное; И.И. Лазаревский прямо называет господствовавший в это время стиль «фо-готик», «убогим» и не заслуживающий интереса [6].
Осталось сказать несколько слов о предметах зарубежного стекла из коллекции Морозова. Он владел тремя ВИТРАЖАМИ небольших размеров (СТ 1370, 1372, 1373) немецкой работы XVI и нач. XVII вв., с изображением гербов, сцены мученичества и аллегорических фигур. В Германии же в сер. XVIII в. был сделан великолепный КУБОК С КРЫШКОЙ (СТ 1477) с гравированным портретом в окружении воинской арматуры. Вряд ли мы сможем угадать, чем привлекли Алексея Викуловича эти произведения – своей тематикой или высоким художественным качеством, приобрел ли он их по случаю, с целью затем обменять или продать их, или просто, как человек с тонким художественным чутьем и вкусом, не смог отказаться от попавших к нему в руки редких и красивых вещей.
Наконец, на фоне всей коллекции курьезом выглядит ГРАФИН (СТ 598/аб) бесцветного стекла с рельефными женскими фигурами на гранях. Этот графин невысокого качества выполнен в технике литья и является образцом поточной продукции нач. XX в., никакой художественной ценности для Морозова он представлять не мог. Скорее всего, графин был приписан к его собранию случайно; может быть, он когда-то стоял в кабинете или буфетной Алексея Викуловича.
Закончить мы бы хотели двумя цитатами из статьи одного из современников Морозова, написанной в 1914 г. Первую мы обращаем в адрес самого Алексея Викуловича: «Собирательство в какой бы области оно не проявлялось, проникнуто духом коллективизма. Оправдание и смысл его прежде всего в том, что оно может служить культурным нуждам общества» [7]. Другая цитата как бы обращена к настоящему: «Уже не раз раздавался призыв – описывать памятники культуры, пока не поздно, пока не погибли окончательно от времени и невежества, и в настоящее время – время кризиса в области мысли и науки и развала в искусстве и быте – особенно надо об этом позаботиться» [8].
1 Рождественский В. Частные собрания гравюр и каталог А.В. Морозова, с. 37–38 //Русский библиофил. 1914, № 2, c. 33–56.
2 Морозов А.В. Воспоминания. Черновики, наброски, материалы. С. 12 (рукопись, научный архив ГМК и «Усадьба Кусково XVIII века»).
3 150 лет Никольско-Бахметевского хрустального завода князя А.Д. Оболенского. СПб, 1914, с. XXII.
4 Лазаревский И. Заметки о русском цветном хрустале и стекле //Среди коллекционеров. Пг, 1917, с. 173.
5 Лазаревский И. Ук. соч., с. 210.
6 Лазаревский И. Ук. соч., с. 219.
Поделитесь с друзьями