Архитектура морозовских фабрик и селений после 1905 года

Г.Н. Черкасов, Московский Архитектурный институт

Четыре Морозовских мануфактуры, Товарищества Богородско-Глуховской мануфактуры, Товарищества Тверской мануфактуры, Товарищества Никольской мануфактуры Саввы Морозова сын и К° и Товарищества Викулы Морозова с сыновьями производили около 10 % всей текстильной промышленности России. Текстильная промышленность - одна из ведущих в империи, она произвела продукции в 1908 г. на 1259,8 млн. рублей и в 1913 г. на 1854,9 млн. рублей, больше чем металлообрабатывающая, деревообрабатывающая и химическая промышленность вместе взятые.Каждая из этих четырех мануфактур, даже по масштабам советского времени, является очень крупным предприятием: несколько десятков зданий и сооружений с развитыми системами энергоснабжения, складирования и железнодорожного транспорта.
В состав мануфактуры входят жилые дома для рабочих, многоэтажные жилые казармы, дома для инженерно-технического персонала, магазины и лавки, училище, другие общественные здания. По существу это промышленно-селитебное (жилое) образование, самостоятельное поселение о собственной социальной и инженерной инфраструктурой, с населением примерно 30-40 тыс. человек. После 1900 г. количество рабочих на каждой мануфактуре превышало 10 тыс. человек.
Эти поселения располагались на окраине Твери, Богородска (сельцо Глухово), в селе Зуеве и функционировали как замкнутые градостроительные единицы.
Представим себе картину, открывающуюся перед жителем такого поселка в начале века: масса одноэтажных рубленых домов с резными наличниками на окнах и флюгерами над печными трубами и рядом плотная группа монументальных зданий, башен и дымовых труб, - громадные четырех-пятиэтажные краснокирпичные корпуса с широкими окнами, залитыми электрическим светом, формируют пространство совсем другого индустриального мира.
Какие ощущения испытывает житель такого поселения или соседней деревни. Для него это символ нового века, пришедший на смену храму и колокольне, новая эстетика и чудо технической мысли, надежда на перемены, которые не могут не произойти.
Архитектура Морозовских фабрик и поселений кардинально не отличалась от архитектуры других фабрик центрального региона, Прохоровской Трехгорной мануфактуры в Москве, Раменской мануфактуры, фабрик в Ивано-Вознесенске, Шуе, Коломне...
Каждая из Морозовских мануфактур имела определенные специфические черты, зависящие от сочетания различных факторов, градостроительных условий, личности владельцев и строителей, условий производства, местных традиций и пр. Но эта архитектура развивалась в русле общероссийской практики промышленной архитектуры.
Официально такой архитектуры не существовало. Фабрики Морозовых, Бардыгиных, Прохоровых, Рябушинских существовали, а архитектура не существовала. За архитектуру фабрик не присуждали премии, не давалось звание профессора или академика, такая архитектура не демонстрировалась на выставках, не изучалась в Академии художеств. И власти, и архитектурная общественность совершенно искренне считали, что такой архитектуры нет.
Архитектурные журналы публикуют проекты и постройки церквей, монастырей, царских дворцов, дворцов Великих князей, особняков, доходных домов, банков, гимназий... До 1905 г. промышленные сооружения практически отсутствуют.
Существуют два слоя архитектуры. Они соответствуют двум культурам, господствующей дворянской культуре и иной купеческо- промышленной культуре. В известной степени теневая фабрично-заводская архитектура существовала в рамках культуры, являющейся отражением взглядов купеческого сословия.
По своему это архитектура протеста, это мощный пласт фабричных и заводских построек, фабричных поселков, к концу XIX в. покрыл всю Россию. Эта альтернативная архитектура выработала свою эстетику, свои стилевые и формообразующие признаки. Иногда ее определяют как "кирпичный стиль".
Это архитектура сословия, ущемленного в политических и сословных правах, иногда конфессионально (если это старообрядчество), но сознающего свою роль в экономике, в образовании, культуре.
Одновременно заметное существование альтернативной архитектуры означает претензии нового мощного слоя предпринимателей к власти и обществу и фиксирует наличие конфликта между ними.
Утром 18 февраля 1905 г. "Правительственный вестник" публикует царский манифест. В нем фактически признается наличие революционной ситуации, звучит призыв не только к властям, но и к населению искоренить крамолу и милостиво разрешается вносить предложения по усовершенствованию государственного благоустройства".
Редактор издававшегося в Петербурге архитектурно-строительного журнала "Строитель" гражданский инженер Г.В. Барановский на 1 день задерживает выход журнала, по-видимому, за одну ночь пишет редакционную статью под скромным названием "К вопросам дня"2.
Ясно, что он давно продумал, каким образом и какими архитектурно-строительными средствами можно воздействовать на ситуацию, изменить жизнь людей в лучшую сторону. Видимо, очень накипело в душе у редактора, чтобы все это сразу изложить в программной статье.
Он обращается в первую очередь к архитекторам и гражданским инженерам, тем, кто занимается проектированием фабричных зданий, фабричных поселков, домов для рабочих. "Среди всей этой сутолоки, ...не пора ли одуматься, не пора ли каждому спокойно поразмыслить о том, в чем заключается его прямой священный долг, что нужно делать ему, ...чтобы не услышать осуждения за непрошеное участие в решении народных судей. Оставаться безучастным зрителем происходящего нельзя, и каждый должен исполнять обязанности гражданина по мере своих специальных знаний, в отведенной ему судьбою сфере деятельности..."
Барановский излагает стройную систему архитектурных мероприятий по улучшению труда и быта рабочих. Он определяет эту систему как "социальная техника".
"Стремитесь к улучшению жилищ рабочих, дайте мастерским свету и воздуха в должной мере, удаляйте из них вредные газы, пыль, копоть и смрад". "Сооружайте столовые, ясли, детские сады, школы при заводах, бани, прачечные, сушилки для платья и белья, заводские больницы, санатории "для болезненных рабочих", "ограждайте рабочих во время труда от всяких случайностей, опасных для здоровья и жизни их".
"Действуйте словом, пером, карандашом и кистью - будьте социал-инженерами".
"Архитекторы и инженеры, - говорит Г. Барановский, - должны прислушиваться не только к желаниям владельцев предприятий, но знать и изучать нужды и желания рабочих и все это учитывать при проектировании".
"Бюрократический режим приучал нас ходить на помочах и по указке. Вот теперь предоставляется практический случай показать на что мы способны без этого руководства...".
Как представитель профессии созидательной, по своей природе всегда стремящейся к достижению гармонии будь то при создании одного здания или целого поселка, Г. Барановский пишет, что "нельзя забывать, что поселения вражды между представителями капитала и труда, рабочих и работодателей, и вообще различных классов общества, следует не желать, как это стараются доказать многие руководители демократии, а избегать всеми доступными средствами, ...во взаимном понимании интересов, в совместном изучении социальных вопросов, ...только и возможно искать выхода из настоящего тяжелого положения".
Разумеется все это более или менее было ясно для архитекторов, которые были способны анализировать ситуацию и прогнозировать последствия принимаемых решений.
В Москве таким специалистом был гражданский инженер Александр Васильевич Кузнецов. А.В. Кузнецов работал на кафедре строительного искусства, а затем на кафедре архитектуры Императорского Московского технического училища (ИМТУ). ИМТУ было в то время в Москве единственным высшим учебным заведением технического профиля. Все студенты проходили курс архитектуры, выполняли архитектурные проекты и в том числе проекты фабричных зданий. Кафедра технологии волокнистых веществ химического отделения ИМТУ имела тесные связи со всеми текстильными фабриками Московского Центрального региона.
При выполнении учебного проекта обеспечивается тесная связь между архитектурно-строительным решением и технологией. Как преподаватель, А.В. Кузнецов должен был рассматривать задачу проектирования промышленных зданий одновременно как научную проблему.
Для получения должности адъюнкт-профессора Кузнецов готовит и в 1907 г. успешно защищает диссертацию, посвященную проблеме естественного освещения фабричных зданий. Он ежегодно совершает поездки в Европу, в основном в Германию, для знакомства с последними достижениями в области архитектуры и строительства. Все эти знания Кузнецов использует в реальном проектировании, при создании объектов, на которые ему удается получить заказы.
Профессорский коллектив ИМТУ воодушевлен перспективами, которые могут открыться перед страной и образованием в связи с либерализацией правительственного курса. В это сложное время Учебный комитет училища, куда входят все ординарные профессора и адъюнкт-профессора, однозначно выступает за введение конституционных норм управления страной, за автономию высшей школы, за гражданские права, за ликвидацию дискриминации по национальному признаку при приеме студентов.
Одна из сестер А.В. Кузнецова, которая живет в его семье, близка и сотрудничает с социал-демократами.
Такова обстановка и таковы предпосылки появления новоткацкой фабрики Богородско-Глуховской мануфактуры, фабрики, в которой нашли отражение новые идеи в формировании промышленных зданий и которая может считаться произведением, одним из наиболее значительных в русской архитектуре начала века.
А.В. Кузнецов выступал здесь в качестве архитектора, инженера и подрядчика, т.е. он руководил и отвечал за строительство. Фабрика была построена в основном в 1907 г. Это одноэтажное здание с размерами в плане примерно 250Ѕ290 м, конструкции - монолитный железобетон. Дизайн конструкций решен так, чтобы в цехе не было выступающих элементов, на которых могла бы осаждаться пыль. Стилистически все элементы интерьера, колонны, подвесной потолок, выступающие в цех элементы фонарей, технологическое оборудование, вентшахта гармонично увязаны между собой и пространством цеха.
Кровля плоская, дневное освещение осуществляется через фонари верхнего света. Они обеспечивают не только высокую степень освещенности, но и равномерное распределение света. Предусмотрена система защиты от инсоляции и механизмы очистки остекления от загрязнения. Последние продолжают работать до сих пор.
Воздух для вентиляции подается в подвал, где, проходя через ванны с водой, он увлажняется и по возможности обеспыливается, а затем подается в цех через вентиляционные тумбы, равномерно расположенные в интерьере. Эта система приближается по эффективности к современным системам кондиционирования.
Плоская кровля присыпана слоем земли, служащим дополнительным утеплителем, и засеяна травой, на кровлю можно выйти во время перерыва.
В бытовых помещениях каждый рабочий имеет металлический шкаф для хранения одежды.
Вся эта комбинация архитектурно-строительных приемов делает здание Глуховской новоткацкой фабрики поистине уникальным явлением. Разработан новый тип промышленного здания, определившей впоследствии развитие типологии промышленных сооружений на много лет вперед.
Получены максимально приемлемые для своего времени условия труда. Впервые рабочий имеет место, где он может переодеться и хранить одежду в закрытом шкафчике, количественные и качественные параметры естественного освещения не только влияют на качество выпускаемой продукции, они влияют на сохранение зрения рабочего и способствуют предотвращению несчастных случаев и т.д.
В это время руководили компанией БГМ коммерческий директор Николай Давидович Морозов и технические директора Петр Арсеньевич и Сергей Арсеньевич Морозовы. Они вместе с Александром Васильевичем Кузнецовым должны разделить успех данной постройки. Ее появление настолько необычно, что только революция могла помочь Кузнецову убедить глуховских Морозовых в необходимости сделать здание фабрики одновременно удобным и даже приятным для рабочих, функциональным для технологии и красивым.
В архитектуре фабрики нельзя не обратить внимания на одну особенность. Впервые в русской архитектуре появились фаллические мотивы. Это явно скульптурный рисунок на дымовой трубе и неявно форма вентшахт, надстроек над кровлей.
Пятый фасад - кровлю, Кузнецов превратил не просто в конструкцию, решающую определенные утилитарные функции, а создал исключительно эмоционально насыщенное пространство, заставляющее забыть, что происходит внизу, и переносящее человека в область духа. Плоскости травяного газона, с небольшими перепадами по высоте; горизонтальные ряды сверкающих на солнце стекол треугольных фонарей; активные вертикали скульптурных фаллических объемов вентшахт на фоне плывущих облаков и чудесного пейзажа - все это напоминает сакральное пространство, что-то вроде Кромлеха.
Несмотря на легенду о происхождении этих фаллических мотивов, передающуюся рабочими еще со времен Морозовых, вряд ли появление их было случайным. Кузнецову в это время 32 года (1906 г., когда составляется проект), он хороший семьянин, у него несколько детей. Ясно, что появление фаллических мотивов произошло под влиянием изменения настроений, происходящих в русском обществе вследствие революции 1905 г. Возможно, это был символ новых отношений между полами - составной части почти всех социалистических учений, начиная от Чернышевского. Возможно, это символ процветания русской промышленности или величия индустрии, с развитием которой связывалось преобразование общества. Ведь фаллос, во времена язычества, символ плодородия и поклонения.
Точный ответ мы, наверное, никогда не узнаем.
После завершения строительства новоткацкой фабрики около нее создается группа зданий социальной сферы: фабричное училище (1908 г., арх. А.М. Марков) и 3 больших четырехэтажных корпуса жилых казарм для рабочих.
Все эти объекты выполнены в модерне и стилистически близки друг к другу. Возможно, консультантом здесь выступал А.В. Кузнецов, который по словам проф. Н.С. Гераскина был неформальным главным архитектором Богородско-Глуховской мануфактуры. При некоторых реконструктивных мероприятиях эти 5 зданий (фабрика, училище и казармы), ряд существующих деревянных жилых домов и парк при училище могут составить интересный и самобытный архитектурный ансамбль, памятник своего времени.
После революции 1905 г. темпы роста русской промышленности значительно повысились. Помимо количественных происходят качественные изменения, некоторое улучшение условий труда и проживания, улучшение бытового обслуживания.
Морозовские мануфактуры в период с 1905 г. и до Первой мировой войны приобретают градостроительную структуру, оптимальную для существующих тогда социальных условий, уровня жизни, патерналистского характера управления, азиатского менталитета и европейских методов производства.
Промышленные и жилые части поселения архитектурно увязаны между собой при приоритете, доминировании промышленного комплекса.
Эти поселения представляют ценность как памятники градостроительства, архитектуры, культуры, науки и техники. Они в большей степени являются знаком, символом эпохи зарождения индустриальной цивилизации, чем какие-либо другие памятники.
Все эти свойства особенно наглядно проявились в силу компактного расположения в Тверской или Большой Тверской мануфактуре. Она располагается на землях Рождественской слободы, на берегу Тьмаки. С одной стороны от мощного производственного комплекса располагаются четырехэтажные дома для мастеров и инженеров, с противоположной стороны - жилой комплекс для рабочих. Главная улица жилого комплекса разбивает его на две части. С одной стороны регулярно расположенные многоэтажные кирпичные жилые казармы, с другой - поселок одноэтажных деревянных домов.
Главная улица имеет четкие визуальные ориентиры, она начинается от уютной площади перед фабрикой и заканчивается великолепным многоэтажным зданием под названием "Париж". На улицу выходят здания общественного назначения. На мануфактуре имеются почта (первая в Твери), магазины, клуб, театр, больница, аптека. Все поселение было обнесено стеной. Поселение работает как композиционная система, состоящая из ряда архитектурных ансамблей, объединенных пространственными структурами площадей и улиц. Разнообразие функционально и композиционно самостоятельных архитектурных ансамблей делает среду поселения живой, в меру контрастной и одновременно цельной.
Однако жизнеспособность такого поселения, как показала история, была недолговечной. Контрасты уровня и качества жизни различных групп населения даже в пределах одной мануфактуры были слишком велики.
Положение на мануфактурах в центральной России были примерно одинаковы, на Морозовских мануфактурах не лучше чем на Прохоровской мануфактуре в Москве. "На Прохоровской Трехгорной мануфактуре под спальнями одиноких мужчин находится 15 дортуаров, вмещающих 50-150 кроватей каждый... Каждому рабочему полагается отдельная железная кровать с тюфяком, табуреткою и шкафчиком; последний дается один на двоих. В спальнях приходится на каждого человека по 10 куб. метров (более 1 куб. сажени) воздуха". Бездетные семейные рабочие жили по 4 семьи в одной комнате. Семьи отделялись одна от другой занавеской. Комнаты были распланированы по коридорной системе, места общего пользования в середине или в конце коридора. На одного человека приходится не более 3 кв. метров жилой площади. Эти данные относятся к 1914-1915 гг. Они приведены в юбилейном издании предприятия и считаются образцовыми.
В результате революции 1905 г. изменилось самосознание всех, кто был связан с промышленным производством. Промышленники поняли, что они могут претендовать на роль основного класса.
Фабрично-заводская архитектура, являющаяся составной частью купеческой культуры, ранее развивавшаяся параллельно и независимо от официальной, приобретает новые черты. Такие произведения, как новоткацкая фабрика БГМ, а также такие постройки А.В. Кузнецова, как ткацкая фабрика и электростанция мануфактуры Рябушинского в Вышнем Волочке, льняная фабрика в Локалове под Ярославлем и др. приближаются или встают в один уровень с передовой европейской архитектурой, в то время как официальная, в основном гражданская архитектура является по существу региональной архитектурой.
В советское время текстильная промышленность относилась к группе "Б" и находилась в менее привилегированном положении, чем группа "А". Испытывая постоянный недостаток финансирования, она была вынуждена эксплуатировать старые здания до настоящего времени, несмотря на то что многие из них морально устарели. Благодаря этому они избежали уничтожения и относительно сохранились. В настоящее время имеются все предпосылки для сохранения, реконструкции и рационального использования зданий мануфактур.

Литература:

К вопросу дня. Строитель, № 4, 15 февраля 1905 г.
Выпускники архитектурного отделения Петербургской Академии художеств получали звание архитектора-художника, выпускники Петербургского института гражданских инженеров (ПИГИ) получали звание гражданских инженеров. Гражданские инженеры, выпускники ПИГИ могли работать и как архитекторы и как инженеры. Они были лучше подготовлены для реального проектирования. Впоследствии словосочетание "гражданский инженер" вышло из употребления и стало применяться название "архитектор".
Черкасов Г.Н. Архитектурная школа МВТУ. - Архитектура и строительство Москвы, № 2, 1996.
Черкасов Г.Н. Энергия личности - прорыв в творчестве. // Архитектура и строительство Москвы, № 6, 1995.
Для Богородско-Глуховской мануфактуры А.В. Кузнецов построил здание электростанции, 2 жилых дома для владельцев и женскую гимназию (постр. на средства Морозовых и переданную городу) в центре Богородска.
Материалы к истории Прохоровской Трехгорной Мануфактуры и торгово-промышленной деятельности семьи Прохоровых. Годы 1799-1915. Москва Т-во типографии А.И. Мамонтова.

Работа написана при содействии Фонда фундаментальных исследований в области архитектуры и строительных наук Госкомитета по высшему образованию.

Поделитесь с друзьями