Черноголовская газета № 32 (531) 4 - 10 августа 2001 года
Илья-пророк
Памяти И.В. Мусатова, моего дяди
Любовь Громова
Связано ли данное нам при рождении имя с тем, как проходит наша жизнь? Остается ли эта связь только на уровне подсознания, где причудливо переплетаются легенды и басни с детскими дразнилками, или иногда, даже помимо нашего желания, помогают нам высшие силы?
Мать, глубоко религиозная женщина, назвала его Ильей потому, что он родился 2 августа. Конечно, она молила Илью-пророка стать покровителем сына. И, когда тот в детстве ловко выпрыгивал из лодки на белоснежный донской песок и тяжелой походкой рабочего человека шел домой - загорелый, кареглазый, улыбчивый, к нему тянулись и друзья-мальчишки, и взрослые рыбаки, а уж о том, как екало сердце у соседских девчонок, и говорить нечего.
Семья была дружная, трудовая - три сына, четыре дочери, отец - железнодорожник, мать - домохозяйка при большой семье. По вечерам устраивали концерты: отец и Илья на гитаре, Лариса на домре, младшие - кто на чем. А мать потрясающе пела, и вся округа приходила слушать ее к домику Мусатовых. В посты Илья с отцом читали вслух Евангелие, и после всю свою жизнь сын - фронтовик и коммунист-безбожник - помнил его строки наизусть.
Больше всего Илья любил Нину, сестренку, родившуюся предпоследней, которая, как и он, пошла в мать - кареглазая, черноволосая, веселая. А уж Ниночка боготворила его всю жизнь, хоть и не долго пришлось им в детстве пожить вместе. Отца из-за клеветы сняли с работы, семья голодала, умерла грудная Оленька, и Илье пришлось согласиться на жизнь в интернате. Разлука с семьей тяжела, но в интернатском голодном отрочестве проснулась у него неистовая жажда знаний. Она с утра до вечера держала его за столом библиотеки, гнала его зимними студеными вечерами через весь город на станцию юных техников, оснащенную по тем временам современными станками и материалами. У него в руках все спорилось, так что иногда у учителя вырывалось: "Ну, ты, Мусатов, в технике - бог".
Он мечтал стать "богом морей". Тайком от матери написал заявление в Ленинградскую мореходку. Его приняли, но кто-то там, на небе, знал, что его призвание в другом. Мать, страстно любившая своего красавца, спрятала ответ из училища за иконами. Сын опоздал на экзамен в Ленинград, а тут вызов из военкомата. Его, как активного комсомольца, трудового человека, страна призывала защищать мирное небо. Отказы не принимались. И вот Илья - курсант Качинского летного училища. Воспитывающиеся здесь летчики - элита страны. Они должны уметь отлично летать, воевать, быть образцом внешнего вида и высокой образованности. Физические и учебные нагрузки, которые другими курсантами воспринимались, как наказание, Илья выполнял с наслаждением. Но главное счастье этого безоблачного времени - Небо. Оставаясь один на один с небесами и палящим волжским солнцем, он готов был так петь, как не пелось на донских просторах, а уж там песня звучит лучше, чем во всех оперных залах мира. И опять звучало из уст инструкторов: "Мусатов в небе - бог".
И когда грянула война, не оставил небесный покровитель Илью, хоть и стал он к тому времени убежденным коммунистом-атеистом. Ведь война - это не только позывные в яростном воздушном бою, но и муки воскрешения после падения самолета, когда в забытьи слышишь слова седого хирурга: "Ну, этот до завтра не дотянет". Это и пехотная грязь, по которой добираешься до нового места базирования эскадрильи из госпиталя. Это и то, о чем не любят вспоминать фронтовики - особый отдел. По навету, недоразумению, стечению обстоятельств, по законам военного времени через 24 часа - расстрел. Кто, как не ангел, явился в образе отца-командира и совершил чудо: отменил приказ и привез необходимые документы. Когда Илья шагнул за порог гауптвахты, вдохнул полной грудью свежий рассветный воздух, сознание может и молчало, но душа точно молилась благодарно своему небесному покровителю.
И ведь свою судьбу, свою Катеринку, встретил он там же, в небе! Не был он как Ромео из фильма "В бой идут одни старики" узбеком, а все остальное - про них двоих. Только вот еще конец - счастливый. Хрупкий белокурый летчик и статный черноволосый командир эскадрильи воевали достойно и поженились в счастливом сорок пятом году. Вскоре родился сын - Владимир Ильич - будущий летчик-испытатель.
Сорок пятый - год Победы. Год великого общего счастья всего народа, но испытания силы народной не кончились. Разрушенный до основания родной город, смерть отца в начале войны, гибель двух братьев (один, майор, сгорел в танке под Курском, другой, новобранец, погиб в полях Сталинграда), голодающие сестры и мать - все это общая со всем российским народом судьба Мусатовых. Как найти себя в этой новой жизни? Бросить небо? (Многие боевые летчики были тогда уволены из армии). Нет, это конечно не для Ильи. Милая, любимая Катя, которую врачи признали инвалидом после того, как разбившись на своем ПЕ-2, она училась жить заново, поддержала его. Знаменитый профессор давал ей рекомендации:
- Строжайшая диета - ни кофе, ни чая, ни соленого, ни острого, на лыжах нельзя, плавать - нельзя...
- Доктор! А жить-то можно?
- Если очень хочется, значит, можно!
Эта фраза помогала ей всю жизнь. И сына второго родила, и внуков вынянчила, и друзей поддерживала, делая и возможное и невозможное. Когда ее не стало, у гроба стояли седые ветераны-летчицы, поседевшие сыновья, внуки и внучки с правнуками. И все чувствовали себя, как дети без Матери, и никто не помнил, что инвалидом она стала много лет назад. А тогда, ну что ж, все начинали жить заново. Руки-ноги целы, ну и слава Богу! Комнатушка на окраине Москвы, узкая, как пенал, вмещала на праздники всех друзей-фронтовиков - то десять, а то и двадцать человек. Не будем вспоминать плохое, были и моменты счастья - возвращения домой после многомесячных полетов в застывшей полночной тундре, первые шаги Вовочки, рождение Сережи, как две капли похожего на отца.
Вспоминал ли Илью небесный покровитель? Еще бы! Как не вспомнить о нем, вынося машину почти что на руках из радиоактивного гриба после сброса бомбы в казахстанских степях (всю жизнь потом мучился Илья, узнав спустя годы, что сбрасывал ее на головы наших солдат, посланных в качестве подопытных овец наблюдать взрыв на месте). Когда в конце своей долгой жизни безнадежно больной раком он после сеансов облучения на своих двоих пришел на прием к онкологу, ошалевшему от такой силы воли, коллега-врач с досадой воскликнул: "Что ты удивляешься? Взгляни в историю болезни - он же фронтовик, такие сделаны из стали!" Не Илья ли пророк хранил его, когда на испытаниях самолет разваливался в воздухе? Не небесный ли покровитель вел по бескрайним, безликим, пустынным просторам казахстанских степей к замаскированной точке, секретному аэродрому в окрестностях Балхаша. Командиры и экипажи так и считали: у Мусатова есть чувство магнитного поля Земли, как у птиц.
А выход на пенсию? Неумолимая статистика (пять лет жизни отпущено летчику-испытателю после выхода на пенсию) была посрамлена. Двадцать лет активной жизни, работа председателем совета ветеранов, дети, внуки, их проблемы и неудачи. Дача, построенная своими руками, машина, разобранная по винтику, к которой прикипел, как к живой. А главное счастье - Катя. Подруга, которая всегда рядом - согревающая теплым письмом в палатке посреди замершей степи, красивая, смеющаяся забавам растущих сыновей у подмосковной речки, или снимающая боль, придающая силы теплой ладонью и любящим взглядом у больничной койки. Как нянчила она его после того, как в очередной раз давали знать о себе фронтовые раны, никто не оценит по достоинству. Нет такой меры, что бы могла измерить силу русской женщины, хранящей и питающей своей силой семью. "Откуда силы берутся?" - этот восхищенный возглас сопровождал ее всю жизнь. Силы нужны были, чтобы прощать, поддерживать, экономить и в самые тяжелые времена обязательно собирать на праздники всех - и родных, и друзей, и соседей.
Ну что ж, скажет скептик, а в чем же тут присутствие Ильи-пророка? Теперь уже точно не узнаем, потому, что сгорела Катя за два месяца. На осмотре рентген показал, что не осталось живого места в ее теле, все поразил рак. А когда Илья вернулся к остывающей жене (отправила, предчувствуя конец, сдавать анализы в поликлинику), то обнаружил под Катиной подушкой читанную-перечитанную Библию и записку с просьбой похоронить по-христиански. Не смогла она испытанному коммунисту сказать при жизни, что изменила ему лишь в одном - все чаще возвращалась она к вере и поняла в конце жизни, что не Бог виноват в несчастьях любимых людей, что не пустота ждет нас по ту сторону смерти.
Два года было отпущено Илье после ухода Кати. Он очень изменился. Как от ребенка детство, ушла от него радость жизни. Он не боялся ночных шагов в пустой квартире. Знал, это Катя ждет, Катя не оставила его. Сдаваться не собирался и после очередного инфаркта разминал свое тело, как солдат чистит и проверяет вверенное ему оружие. Но уже не хотел делать операцию: "Сколько отпущено - проживу, а без Кати меня здесь ничто не держит".
Однажды я спросила отца Вячеслава, нашего приходского священника: "Почему Бог не отпустит, не успокоит человека, потерявшего смысл жизни?" Ответ поразил: "Если человек прожил достойную жизнь, Бог держит за руку отвергшего его над бездной ада. Дает последний шанс поверить в возможность спасения."
Не берусь судить, было ли так. Знаю лишь, что однажды утром, умывшись и аккуратно одевшись, Илья Владимирович Мусатов присел в кресло и умер с благодарной, спокойной и светлой улыбкой на лице. С кем примирился? Куда ушел он? Нам не узнать.
Упокой, Господи, душу раба твоего!
Поделитесь с друзьями