Глава 2. Древнейшая великая дорога из Москвы на Суздаль, Шую и Владимир-на-Клязьме

П.П.Копышев

То насыпью, то глубью лога,

То по прямой за поворот

Змеится лентою дорога

Безостановочно вперед.

(Борис Пастернак)

В начале предыдущей главы менском водном пути, пересекавш южной окраине, - по Клязьме на Владимир и далее - по Оке в Волгу. К этому следует здесь добавить только, что и с Верхней Волги был речной путь: один через Днепр на Киев (не по нему ли племена Меря доставляли дань киевскому князю Олегу?), а другой через реку Нерль - во Владимир. Последний даже назывался великим Владимирским водным путем. По крайней мере, он так назван в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона (см. полутом 12, стр.758). Там сказано, что путь этот шел с Волги или через Переяславское (в древности Клещино, ныне Плещеево) озеро, или же по реке Солме к верховью Нерли, а из нее в Клязьму и по ней во Владимир.

Область между Верхней Волгой и всей Клязьмой, т.е. область Северо-Восточного Подмосковья и Замосковья, при усердной деятельности как самого киевского вел. князя Владимира II Всеволодовича Мономаха (1053-1125), так и особенно при его потомках - Мономаховичах, [15] к концу ХIII века становится колыбелью восточного великорусья - ядром Русского государства.

Исторические события времен Киевской Руси, отраженные в памятниках древней русской письменности, показывают, что киевские и новгородские державные (политические и торговые) связи с Суздальской землей имели место еще в начале XI века. Так, в 1024 году новгородская дружина во главе с Ярославом Мудрым приходила в Суздаль для подавления народного волнения, возникшего в том крае в связи с неурожаем и голодом (подобное волнение было и в Ростове, в голодный 1071 год). В 1066 году 13-летний Владимир Мономах, как он сам повествует в своем автобиографическом летописании, совершил путешествие на коне из Переяславля-Русского (южнее Киева) в Ростов-Суздальский, через дремучие брянские леса (См.: История СССР, т.1, М., 1966, стр.556 и 565.) , в которых в те времена, надо полагать, вряд ли имелись торные и прямоезжие дороги. Далее, сам факт раннего основания городов на Суздальской земле, как Переславль, Ростов, Юрьев и Владимир [16], говорит за то, что этот край был связан с Киевом и Новгородом, а равно и с соседними княжествами (Рязанским, Муромским, Нижегородским, Черниговским, Тверским и др.) не только водными, но и определенными грунтовыми путями, хотя бы и в сочетании с первыми. Это косвенно подтверждается одной договорной грамотой конца XIII в., в которой новгородский князь просит вел. князя Тверского, Ярослава Ярославича, пропускать через его землю новгородских и новоторжских купцов в Суздальскую землю: "А гостю (т.е. торговцу, купцу - П.К.) нашему гостити (т.е. торговать - П.К.) по Суздальской земли без рубежа" (Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М.-Л., 1949, стр. 382.) , т.е. без территориальных ограничений.

К началу ХIV в., когда политический вес городов Ростова, Суздаля и Владимира клонился к закату, то в это время весь Владимиро-Суздальский край, особенно его залесная или опольная часть, был плотно населен и являлся уже производственно развитой областью во всей Северо-Восточной Руси. По Ополью, с его черноземновидными плодородными почвами процветало широко плужное земледелие, а в городах и слободах - различные ремесла и торговля. (См.: С.Ф.Платонов. Очерки по истории Смуты в Московском государстве. Изд. 2-е, СПб., 1901, стр.29).

Вполне понятно, что эта мирная трудовая жизнь на Суздальской земле не могла не усилить своих транспортных связей с соседними великими и удельными княжествами, и в первую очередь с такими древними, какими являлись княжества Муромское, Рязанское, Черниговское, Тверское и др. Да и выбор Юрием Долгоруким тех поселений на Москва-реке, из которых затем и основалась сама Москва, как стольный город, возможно был сделан с учетом того, что "через эту местность издавна лежала большая дорога из Киева во Владимир", а сама эта местность находилась "на перекрестке торгового сухопутного сообщения Запада с Востоком, где жило на Волге богатое торговое Болгарское племя" (И.К.Кондратьев. Седая старина Москвы. М., 1893, стр.27.)

Исторические сведения о жизни в Ростово-Суздальском крае конца XI - начала XII веков дают основания полагать, что между Москвой и Суздалем, а от Суздаля на Владимир и на Шую существовали уже заметные наезженные грунтовые дороги по суходолам в верховьях бассейна реки Клязьмы, пересекая опольное Залесье через Переяславль-Залесский и Юрьев-Польский. Да ведь и сами-то эти города, а равно и Ростов, и Суздаль, и Шуя, и Владимир возникли не благодаря ли своему дорожному или придорожному положению со времен славянской колонизации этого края? В самом деле, как в ту далекую седую старину было легче и безопаснее добраться от Москвы до Суздаля или Владимира-на-Клязьме и обратно, по глухоманным ли, безлюдным лесным и болотистым местностям северной части Мещеры, по направлению реки Клязьмы или более кружным, но более надежным путем по населенному и малолесистому Ополью (Залесью)? Исторические данные касательно этого вопроса говорят за то, что именно этот кружной путь и мог быть первым магистральным сухопутьем из Москвы через всю Суздальскую землю, проходившим от Москвы через городок Радонеж, город Переяславль-Залесский и город Юрьев-Польский.

Еще с домонгольского времени эта дорога пользовалась большой известностью, так как движение по ней не нарушалось в ту пору никакими внешними врагами вплоть до первого погромного удара полчищами Батыя зимой 1237-38 года.

Археология подтверждает древность этого пути многочисленными курганами и городищами, чего нет среди лесов и болот в направлении от Москвы на Владимир вдоль Клязьмы. (См.: К.Тихонравов. Владимирский сборник. Материалы для статистики, этнографии, истории и археологии Владимирской губернии. М.,1857, стр.58.) Также имеется достаточное основание говорить о древности этого пути из Москвы на Суздаль и по некоторым историческим событиям, отраженным в древних письменных источниках. Так, например, по этому пути, как полагают исследователи, хаживал вел. кн. владимирский - Андрей Боголюбский в 1151 и 1155 годах в свой бывший удел Вышгород (под Киевом) и обратно [17]. По этому же пути проходили многие дружины и рати суздальцев, владимирцев, переяславцев, ростовчан, новгородцев и др., в том числе рязанцев и муромцев. Особенно такие передвижения войск знаменательны в период кровавых междоусобиц, возникших на Владимиро-Суздальской земле после трагической гибели в 1174 г. Андрея Юрьевича Боголюбского, промеж его братьев-Юрьевичей с одной стороны и их племянников-Ростиславичей с другой, между 1175 и 1216 годами [18]. Именно в этот период "часто упоминается Москва, как город, стоящий на пересечении границы Владимирской земли наезженным путем (подчёркнуто мною - П.К.) из Чернигова во Владимир". (См.: История СССР, т.1, М., 1966, стр.624.)

Известно, что начало ХIV века было ознаменовано борьбой Москвы с князьями Суздальской земли за великокняжеский стол (эта борьба вошла в историю под названием "Суздальщины", аналогично с названием "Хованщины", "Пугачевщины"). Строительная деятельность Ивана I Даниловича Калиты в самой Москве и его территориальные расширения своего Московского княжества, несомненно, сказалось на усилении или развитии транспортных связей с окружающими городами удельных и великих княжеств. Поэтому есть основания считать, что с конца XIII - начала XIV века путь из Москвы на Суздаль и Владимир представлял собою уже в полном смысле наторенную большую (не в смысле ее ширины, а в смысле ее длины) дорогу черев Переяславль и Юрьев. В летописных источниках, на которые ссылаются, например, В.О.Ключевский и М.Ф.Фехнер, так и называется эта дорога большой и даже великой Владимирской дорогой. Эти авторы говорят, что великая Владимирская дорога выходила из Москвы через Кучково поле (См.: В.О.Ключевский. Соч., т.2, М., 1957, стр.9 и М.Ф.Фехнер. Москва и ее ближайшие окрестности в XV и начале XVI века. ("Материалы и исследования по археологии СССР", №12, т. II , М.-Л., 1949, стр.106-123 и схема Москвы.) (ныне это - пространство между площадью Дзержинского и началом улицы Сретенки - "Сретенскими воротами"). Этот путь вел на Ростов Великий и далее на Ярославль и Вологду, но он в Переяславле разветвлялся, и правая ветвь дороги уходила на Юрьев и далее в Суздаль, а через него - в Шую и во Владимир. О том, что из Владимира лежал путь в Москву не через какие-либо иные места, а именно через Переяславль-Залесский, говорит тот факт, что в этом городе существовал до 1764 г. Сретенский или Новодевичий женский монастырь, известный с 1659 г. и построенный в память "сретения" (встречи) иконы Владимирской Богоматери, переносимой в 1395 г. в Москву из города Владимира. (См.: М.И.Смирнов. Феодальные владения Переславских и иногородних монастырей в Переславль-Залесском уезде ХIV-ХVIII столетий ("Труды Переславль-Залесского Историко-художественного и краеведного музея", вып.ХII - "Прошлое Переславской деревни". Переславль-3алесский, 1929, стр.7).) Этот кружной путь из Москвы на Суздаль, Шую и Владимир существовал, по словам М.И.Смирнова, еще при Василии Темном, который возвращался по этой дороге из казанского плена и по ней же, годом позднее, епископ Иона вез его детей к вероломному Шемяке. (См.: М.И.Смирнов. Переславская ямская дорога ("Доклады Переславль-Залесского научно-просветительного общества - ПЕЗАНПРОБ" - №6, Переславль-Залесский, 1919, стр.1.)

Позднее, когда Троице-Сергиев монастырь (осн. в 1345 г.) стал главным загородным богомольем московских княжеских семейств и когда село Александровское и слобода Великая, располагавшиеся при дороге с Переяславского большого пути на г. Юрьев, стали вотчиной вел. кн. Василия III Ивановича (1479-1533), а затем, слившись, образовали Александровскую Слободу (будущую резиденцию Ивана Грозного), дорога на Суздаль пошла с Переяславской дороги на Троице-Сергиев монастырь [19] и далее через Александрову слободу и Юрьев. По этой-то дороге и езжал впоследствии часто Иван Грозный из Москвы в названную Слободу [20].  В Суздале же этот путь разветвлялся на два: одна ветвь его шла на г. Шую, а другая, вдоль реки Нерли, на Владимир. Возможно, что еще из самого Юрьева Владимирская дорога могла поворачивать на Владимир, если принять во внимание замечание Н.Н.Воронина о том, что ныне из Владимира в Юрьев можно проехать по старой Юрьевской дороге. (См.: Н.Н.Воронин. Владимир.Боголюбово.Суздаль.Юрьев-Польской. М., 1958, стр.283.)

Направление этой древнейшей дороги, по данным различных авторов и источников, прослеживается более подробно следующим образом. Начиная от Московского Кремля, на этот путь вела Никольская (ныне 25 Октября) улица и Лубянская (ныне Дзержинского) площадь; от последней - улицы: Большая Лубянка (ныне ул. им. Дзержинского) и Сретенка; затем через бывшую Сухаревскую (ныне Колхозная) площадь на бывш. 1-ю Мещанскую улицу (ныне Проспект Мира) и, уже с нее, путь шел на Троицу, Переславль, Ростов, Ярославль и далее на север. С этого пути, как уже замечено выше, было три ответвления на Юрьев: первое от Троице-Сергиева монастыря через Александрову Слободу; второе, примерно от того места, где ныне расположены на этом пути селения: Тириброво и Лисавы - и тоже через Александрову Слободу; третье - из самого Переславля, вероятно, через Берендеево или Рязанцы. Из Юрьева тракт проходил через деревню Чашницы, село Перцево и Гаврилов Посад, за которым следовал Суздаль. Из последнего дорога шла правым берегом реки Нерль, через Боголюбово во Владимир. Другая же ветвь от Суздаля отходила через село Лежнево на город Шую и далее, в сторону Волги, туда, где впоследствии возник небольшой текстильный городок Кинешма.

Весь этот путь подразделялся как бы на участки, имевшие свои собственные названия, перенесенные на них от расположенных по ним городов и населенных пунктов. Так, участок от Москвы до Троице-Сергиева монастыря именовался Троицкой, Крестовской, а при Грозном "Ловчей" (по ней царь ездил на ловлю, т.е. на охоту) дорогой; от Троицы до Александровой Слободы - Слободской дорогой; от Троицы до Переславля-Залесского - Переславской; до Юрьева - Юрьевской; от Юрьева до Суздаля - Суздальской и т.д. Не говорят ли нам эти участки за то, что некогда они были местными проселками и, как древнейшие начальные звенья, соединясь, образовали в результате один общий, длинный прямоезжий и торный путь? Иногда вся эта дорога от Москвы до Суздаля называлась Суздальской дорогой; это название, видимо, сохранилось со времен начальной связи Киева и Новгорода с Суздалем [21], когда еще не было Владимира. С появлением же города Владимира и связей с ним дорога стала называться большой или великой Владимирской дорогой. Следовательно, путь от Москвы до Владимира через Юрьев или Суздаль являлся, собственно, древнейшей Владимиркой, - так сказать, Владимиркой номер один, - относительно другого, более позднего, грунтового пути из Москвы на Владимир, широко известного и даже принявшего нарицательный смысл по своей печальной роли, как арестантской дороги, - "Владимирки".

Впоследствии дорога от Москвы на Переславль, Ростов, Ярославль и Вологду и далее на Архангельск, стала ямской дорогой. Но вот о том, была ли ямская гоньба от Москвы до Суздаля, Шуи и Владимира (через Троицу или Переславль), не известно, так как сведений об этом не обнаруживается, кроме одной ссылки И.Я.Гурлянда (в названной выше его работе) на грамоту 1508 г., в которой упоминаются ямские станции от Москвы до Юрьева. Но какого Юрьева, Польского или того прибалтийского, который до 1893 г. именовался Дерптом, а ныне - это город Тарту Эст.ССР, автором не уточняется. Правда, есть еще одно упоминание на сей счет М.К.Смирновым. Он пишет, что на Слободской дороге было сельцо Федоровского монастыря и что оно было преобразовано в Федоровскую ямскую Слободу. (М.Смирнов. Переславская ямская дорога ("Доклады Пересл.-Залес. науч.-просвет. об-ва" - ПЕЗАНПРОБ. - Пересл.-Залес., 1919, №6-7, стр.5-6.)

Переходя к вопросу значимости рассматриваемой большой грунтовой древней магистрали, автор будет вынужден говорить об этом крайне ограниченно, в силу скудости необходимых для этого данных, которыми он располагает. Значение этой транспортной грунтовой магистрали, как и всех, подобных ей дорог, сказывалось в двух отношениях: военно-стратегическом и торгово-экономическом. Первое преобладало над вторым в более раннюю пору истории этой дороги, торению которой в немалой степени способствовали именно передвижения ратных сил. Второе же превалировало над первым в более поздние, более мирные, времена.

Военная значимость этой дороги явствует из тех исторических событий, которые происходили начиная здесь со второй половины XII в. и вплоть до начала ХVII в., конечно, с перерывами этого периода 6олее спокойными, мирными временами. В то далекое время, когда не было еще Троице-Сергиева монастыря, и эта дорога на Суздаль и Владимир становилась больше военной, чем мирной. По ней, как мы уже говорили выше, проходили рати Михалка в 1175 году и других русских князей ХII -ХII вв. По ней неслись погромные полчища Батыя зимой 1237-38 гг., разоряя всё вокруг мечом и огнём, и по ней же двигались рати земли Суздальской, собираясь на смертные бой с Батыем на реке Сить, в марте 1238 г., того памятного и несчастного для русского народа года, открывшего собою двухсотпятидесятилетний период мучительного монголо-татарского ига на русской земле, В 1383 году по ней проносились те же разбойные орды хана Тохтамыша, разорившие Москву и большую часть Владимирщины [22], а в 1395 году по ней же шествовали толпы местного населения, сопровождавшие переносимую из Владимира в Москву "боголюбимую" икону Владимирской Богоматери, надеясь на ее "чудотворную силу", которая бы могла не допустить нового разорения Москвы грозной силой подступавших к Москве полчищ хана Тамерлана [23]. Была эта дорога свидетельницей разъезжавших по ней всадников с метлами и собачьими головами при своих седлах, - то было опричное воинство царя Ивана Грозного. Насмотрелась эта дорога и на разбойные разъезды и отряды польско-литовских интервентов, осаждавших в течение 16 месяцев Троице-Сергиев монастырь и чинивших зверские разбои в селениях Подмосковья и Восточного Замосковья и особенно в местностях, окрестных этого монастыря.

Торгово-экономическое значение этого пути хотя и начинается с довольно ранних времен, когда плодородное Ополье снабжало своим хлебом не только свое, Владимиро-Суздальское великое княжество, но зачастую этим хлебом питались Новгород, Псков, Бело-озеро и др. города и земли. Конечно, в течение столетий плодородие опольских почв значительно упало, да к тому же в лучшие земли находились во владении монастырей и помещиков, что к началу XIX в. привело крестьян опольных уездов Владимирской губернии перейти к различным домашним и отхожим промыслам. Еще с более ранних времен город Шуя и его окрестные селения широко занимались промысловым производством льняного полотна. Это производство распространялось во все стороны благодаря большой дороге. Начиная с основания Петром I первой полотняной фабрики в селе Кохме (близ Шуи) здесь бурно развился целый куст фабрик в селе Иванове и соседнем с ним Вознесенском Посаде (впоследствии они слились, образовав фабричное местечко Иваново-Вознесенск, из которого и вырос современный промышленный и областной центр - город Иваново) и др. селениях по производству полотен для парусов (отсюда - и "парусина") развивавшегося в то время впервые в России парусного военного флота. Таким образом, рассматриваемая нами грунтовая магистраль связывала два очень важных в экономическом отношении района - московский с промышленным владимиро-шуйским. Шуйский район, будучи большим старинным центром льняного и хлопчатобумажиого ткачества, явился по существу колыбелью отечественной текстильной индустрии. Соседствующий же с районом Шуи район города Владимира также с древних времен славился своими ремесленниками, домашними отхожими промыслами. Здесь исстари сложились определенные ремесленные очаги каменщиков, кожевников, металлистов, иконописцев и многих других специалистов своего дела, в том числе и ткачей. Эту промышленную (мануфактурного типа или периода) особенность Владимирской губернии отметил даже К.Маркс, когда он изучал экономику тогдашней аграрной России.

В свете этих исторических данных можно вполне определенно сказать, что развитая экономика данного края не могла не определять высокую степень экономической значимости и самого, пролегавшего через этот край, большого с древности грунтового тракта от Москвы на Суздаль, а от него на Шую и Владимир и далее за пределы этого края.

Говоря о значимости экономической, надо полагать, что в это понятие вкладывается и смысл торговой функции этой же дороги, так как торговля является атрибутом экономики в ее широком смысле. А это значит, что по этому тракту проходили в обе стороны многочисленные гужевые транспорты с различными товарами различных торговых людей и фирм. По этому тракту сносились со своими товарными изделиями не только местные или отечественные торговцы, но проходили товары и иноземные; на Москву шли обозы с товарами из Персии (Иран), Афганистана, Индии, Китая, Хорезма и Бухары, а из Москвы встречались товары "заморские" - из стран Скандинавии, Голландии, Франции и др.

Местный опольский хлеб часто встречался еще в XIX в. на местных ярмарках и в купеческих лабазах торгового села Черкутина, города Киржача и отдаленных Покрова и Павловского Посада с хлебом из Поволжья (шедшего по Волге, Оке и Клязьме, а также и по сухопутью) и Центрально-Черноземной полосы. Юрьевский и Переславский овес в громадном количестве обозов поступал в Москву, соединяясь по пути с обозами ростовских огородников, разных городов рыбопромышленников и фабрикантов щепного товара (мелкие изделия из дерева: ложки, столовая посуда и пр.). Из Суздаля, Владимира и окрестных к ним селений везлись на продажу иконы, лампадные подвесы, свечи и прочие культовые принадлежности вперемежку с обозами товаров различной ремесленно-кустарной промышленности других местностей края.

Конечно, не вся товарная продукция следовала только в Москву; она оседала и в попутных городах и городках, а равным образом и на сельских ярмарках. Встречались на этом же тракте бойкие на ноги и на язык офени-коробейники, со своим мелким галантерейным товаром в коробе через плечо - эти самые желанные "торгаши" как для деревенских, так и городских модниц - крестьянок и мещанок.

Шли по тракту степенным размеренным шагом вереницы ближних и дальних паломников-богомольцев, "чающих спасения души" и "исцеления недугов" - этих повсеместных любителей путешествий по монастырям и глухим скитам...

Видела эта дорога и царские кареты, везшие московских великих князей с их домочадцами на дальние богомолья и охотничьи "потехи", а равно - и в эвакуацию из не раз осаждаемой неприятелем и разоряемой многострадальной матушки-Москвы. Неслись прытко по тракту иногда и таинственные возки, кибитки и порой кареты, спешно увозившие в монастырские подземелья и мирские остроги и тюрьмы неугодных или опальных вельмож и сановников, не исключая порой и родственников великих князей и русских царей. Всего насмотрелась, многое перевидала и многое перенесла на себе эта безмолвная современница ранних этапов истории Восточного Подмосковья, его Замосковья и всего Владимиро-Суздальского края в целом.