Промышленность Богородского уезда

Дополнительные материалы к тексту - часть 2

Документы цитаты из литературных, рукописных и архивных источников

О судьбе Сергей Арсеньевича Морозова (1877–1934).

«Богородское Общество распространения среднего образования.

Сегодня в 4 часа назначено общее собрание членов для рассмотрения отчета по реальному училищу (по учебной части), сметы на 1912 год и вопросов, связанных с постройкой нового здания училища...

...Во время собрания будут выставлены проекты нового здания реального училища, в их числе проект гражданского инженера К. А. Карасева, одобренный и принятый комитетом. Здание обойдется в 100000 руб. и будет служить украшением города. Общество и город обязаны этим тому же Сергею Арсеньевичу Морозову... В истории Богородска имя С. А. Морозова останется навсегда запечатленным, как истинного друга просвещения»

(Богородская речь. Газета. № 35. 1911 г. Богородск)

 

 

Из Донесения богородского городского старосты Я. Смирнова Московскому губернатору от 24 августа 1908 г.

«...по инициативе Сергея Арсеньевича Морозова возникла в г. Богородске постройка прекрасного, вмещающего до 500 человек учащихся здания Женской гимназии, постройка коей близится к концу. Главным крупным жертвователем по постройке является С. А. Морозов, ... положивший массу труда и забот. Почему и ходатайствуют пред Собранием уполномоченных избрать С. А. Морозова почетным гражданином города Богородска и ходатайствовать перед г. министром внутренних дел об утверждении Морозова в сем звании... Всем им небезызвестно, кому они, главным образом, обязаны такому быстрому и наилучшему решению вопроса о женской средней школе, положившему конец всяким существенным затруднениям, ... чьи заботы, труды, хлопоты и личные средства, главным образом, положены в основание этого дела...»

(ЦИАМ, ф. 65, оп. 26, д. 125, л. 9)

 

«Уведомление Главного управления по делам местного хозяйства Московскому губернатору от 27 сентября 1908 г.

Государь император по всеподданнейшему докладу министра внутренних дел в 21 день текущего сентября всемилостивейше соизволил на присвоение потомственному почетному гражданину Сергею Арсеньевичу Морозову звания почетного гражданина города Богородска...»

(ЦИАМ, ф. 65, оп. 26, д. 125, л. 11)

 

«В Центральном архиве ФСБ РФ хранится архивное следственное дело № Н-7582 («Промпартия»)...Из материала дела следует, что Морозов Серей Арсеньевич родился в октябре 1877 года, русский, сын фабриканта, окончил физико-математический факультет Московского университета, в 1920 году условно осужден к 3 годам по делу «Тактического центра».

Арестован 8 июля 1930 г., содержался в Бутырской тюрьме. На момент ареста – консультант Финансового управления Всесоюзного текстильного объединения...

По постановлению коллегии ОГПУ от 20 апреля 1931 года приговорен к расстрелу с заменой заключением в концлагерь сроком на 10 лет. Обвинялся в том, что, «состоя до последнего времени членом Правления ВТО, входил в к.-р. организацию и во вредительских целях:

1. Являлся одним из организаторов к.-р. организации.

2. Осуществлял вредительство в области финансирования текстильной промышленности, тормозя изъятие излишних средств из текстиля на другие отрасли народного хозяйства.

3. Имел связь с «Торгпромом», давал поручения от организации уезжавшим за границу членам к.-р. организации к белоэмиграции.

4. Имел связь с иностранными английской и персидской миссиями, через которые пересылал белоэмигрантам шпионские данные.

5. Распределял получаемые деньги для к.-р. работы».

Умер 27 марта 1932 года в Сиблаге (Новосибирская обл.)...»

(Из письма Федеральной службы безопасности РФ № 10/А-639
от 6 февраля 1997 г.)

К истории Товарищества Истомкинской мануфактуры «Сидора Мартыновича Шибаева сыновей»

В 1857 году в сельце Истомкине, близ г. Богородска, в 48 верстах от Москвы, по Нижегородскому шоссе, на реке Клязьме была построена богородским купцом Сидором Мартыновичем Шибаевым и пущена в ход ткацко-механическая, ситце-набивная и красильная фабрика.

В этом же году в с-цо Истомкино была перенесена устроенная им же в 1844 году при местечке «Светлое озеро» в 20 верстах от Богородска отбельная фабрика. Эта фабрика была устроена при помощи Ивана Саввича Морозова, личного друга С. М. Шибаева. Сам Сидор Мартынович долго время был старшим служащим в Богородско-Глуховской мануфактуре З. С. Морозова. В это время было не так много отбельных фабрик, так что фабрика Шибаева отбеливала товар не только для Морозовых, но и для других фабрикантов и отбельщико-скупщиков мануфактурного товара. Именно на отбеливании товара – кисеи, для ставшего впоследствии крупным предпринимателем и коллекционером живописи С. И. Щукина, Сидор Мартынович заработал средства на постройку фабрики в Истомкине. Кстати, Шибаев был одним из основателей знаменитой Тверской мануфактуры и продал впоследствии свою долю Т. С. Морозову.

В 1883 году основатель фирмы скончался и дело перешло к его жене Евдокии Вуколовне Шибаевой, фирма стала именоваться «Вдова С. М. Шибаева Е. В. Шибаева» . В 1899 году Евдокия Викуловна скончалась и дело перешло к ее сыновьям. Фирма получила новое название «Наследники вдовы С. М. Шибаева Е. В. Шибаевой» .

В 1905 году для продолжения и развития дела наследниками Е. В. Шибаевой было учреждено паевое Товарищество под фирмой «Товарищество Истомкинской мануфактуры Сидора Мартыновича Шибаева Сыновей» с основным капиталом 4 млн. 200 тыс. рублей. В составе правления были представлены все сыновья С. М. Шибаева, из которых непосредственно фабричными делами занимались: Иван Сидорович (председатель правления), Сергей, Алексей и Глеб – директора. В состав правления вошел и долголетний сотрудник фирмы Алексей Васильевич Банкетов, много сделавший для ее развития.

(Из книги: Иоксимович Ч. М. Мануфактурная промышленность
в прошлом и настоящем. Том I. М. 1915)

К истории бумаго-ткацкой фабрики в дер. Куровской (Товарищество мануфактур «Балашовы С. и Г. сыновья»)

В 1853 году на предприятиях В. Н. Балашова работает 106 человек, у Г. М. Балашова – 70. В 1876 году было создано Товарищество мануфактур С. и Г. Балашовых. Строится новый трехэтажный корпус, казармы для рабочих. В конце прошлого века через Куровскую проложена железнодорожная ветка Орехово-Зуево – Ильинский погост – Егорьевск. Производство получило новый импульс к развитию. В 1907 году на фабрике работает 1180 рабочих, в 1916 году – 1500. Вырабатывали на фабрике молескин, репс, бумажное сукно и другие ткани. Перед самой Февральской революцией через Куровскую прошла железная дорога Казанского направления. В 1918 году фабрика была национализирована и передана в ведение Орехово-Зуевского совнархоза. Наличие такого крупного промышленного предприятия способствовало созданию в апреле при ст. Куровской Гуслицкого районного совета рабочих депутатов, объединившего пять волостей. После Октябрьской революции Куровская становится волостным центром и с 1921 года отходит вместе с волостью к Орехово-Зуевскому уезду.

(Куровское //Города Подмосковья. В трех книгах. Книга вторая.
М. 1980. С. 482–495) 

К истории Купавны и ее шелковой и суконной фабрик.

Купавинская шелковая фабрика одна из старейших в России. Местность, где возникли шелковая, а потом и знаменитая суконная фабрики, известно еще из грамот великого князя Симеона Ивановича Гордого : «село Новое на Купавне» (1341 г.). В 1744 году сюда переводит свою шелковую фабрику из Москвы Данила Яковлевич Земской, которого можно назвать «птенцом гнезда Петрова» , так как он в составе большой группы молодых россиян был направлен императором за границу для обучения «шелковому делу» . Именно после обучения Данила Яковлевич в 1717 году создал свою первую фабрику в Москве на Таганке. Данила Яковлевич был человеком разносторонне одаренным и с большими организаторскими способностями, что сделало его, выходца из небогатой дворянской семьи, довольно состоятельным человеком. Его внучка, Ева Смирная, пишет о нем: «Дед мой... богат был умом обширным, его лицо изображало самого умнаго, деятельного человека...» В Купавне заботами Земского создается бумажная фабрика при с-це Островки. После смерти Данилы Яковлевича в 1775 (ошибка – в 1770 г.) году фабрика пришла в запустение в связи с тем, что его наследник – сын Данила, был, по словам той же Евы Смирной, «слаб умом» . Семья разорилась, фабрика была, видимо, описана и в 1778 году Мануфактур-коллегия предписывает Московскому магистрату продать фабрику с аукциона. Но этого сделать сразу не удалось. Некоторое время фабрикой владел А. Неврозов. В 1784 году она была куплена с аукциона известным князем Г. А. Потемкиным-Таврическим (1739–1791), в 1789 году фабрика опять перешла в казну и только в 1803–804 гг. по «Высочайшей резолюции» фабрика обрела своего нового, богатого и деятельного хозяина, – князя Николая Борисовича Юсупова (1750–1831), дипломата, коллекционера, мецената, владельца знаменитой «Подмосковной» – усадьбы в Архангельском. История его промышленных заведений, а среди них: Стеклянный и Фарфоровый заводы, Шпалерная мануфактура, «селитряной» завод, шелковые, бумажные и суконные фабрики, характеризует Николая Борисовича как человека, обладавшего разносторонними техническими и экономическими познаниями. В 1833 году, после смерти Н. Б. Юсупова, его сын продал все купавинское хозяйство московским купцам братьям Петру и Илье Семеновичам Бабкиным, фирма которых «Братья Бабкины» (сами Бабкины умерли вскоре: Петр в 1840 и Илья в 1842 году, но фирма продолжала существовать под старым названием – слишком была известна в мире ее марка) владела фабрикой до национализации ее в 1918 году.

Шелковая фабрика с 1778 по 1803 годы во время принадлежности ее казне, а также А. Неврозову и кн. Г. А. Потемкину, работала беспрерывно. В год она вырабатывала продукции на значительную сумму в 105 468 руб. 40 коп. Ассортимент фабрики был разнообразен: атлас, горгурон, гродетур, платки тафтяные, саржа и тафта, грезет, гроденапль, коноват, кушаки, штофы, бархаты, платки атласные, тафты броше и штофы броше, глазеты, парча и т.д. Эти данные свидетельствуют о том, что Д. Я. Земской поставил фабрику на такую «прочную основу» , которую не смогли поколебать даже свалившиеся неурядицы.

В 1797 году на фабрике произошли волнения крестьян, представляющие интерес тем, что это было первое организованное выступление рабочих (посессионные крестьяне именно таковыми и являлись) за свои права и, едва ли не главное, – было выдвинуто требование социального характера: администрация фабрики из заработка работников удерживала 1 % на помощь заболевшим, работники требовали отчета о расходовании этих средств.

11 декабря 1803 года император Александр I на докладе Министра внутренних дел «Об отдаче казенной шелковой Купавинской фабрики в потомственное владение князю Юсупову» наложил «высочайшую резолюцию» – «Быть по сему» .

Московскому военному губернатору графу Ивану Петровичу Салтыкову (1730–1805) была представлена «Опись» Купавинской казенной фабрики, которая, в какой-то мере, дает нам представление о ее размерах:

•  земли и прочих угодий при фабрике около 1906 десятин;

•  крестьян (посессионных) при ней мужского пола 607 и женского 644 «душ» , с приписными и «вновь рожденными» «мужеска 689 и женска 741 души» ;

•  стоимость строений шелковой фабрики оценена в 39 225 руб. 75 коп.;

•  стоимость строений часовой фабрики оценена в 8639 руб. 90 коп.;

•  стоимость «инструмента и протчих вещей, состоящих при шелковой фабрике» 12611 руб.31 1/2 коп.;

•  стоимость «разных шелков и протчих вещей и материалов» 17842 руб. 60 1/4 коп.

Всего стоимость строений и имущества составила 78319 руб.56 3/4 коп.

«Высочайшее утверждение» императора получило также «Положение об отдаче Купавинской казенной шелковой фабрики князю Юсупову в потомственное владение» . Это был первый такого рода документ в России, который регламентировал многие стороны жизни фабрики, в том числе и взаимоотношения будущего владельца с работниками. Этот уникальный документ эпохи царствования Александра I достоин подробного цитирования. Князь Юсупов «приемля фабрику оную в свое распоряжение» должен был:

•  «обязанностью себе поставить довести качество сих товаров, по возможности, до того, чтоб в доброте и чистоте своей не уступали иностранным»;

•  «обоего пола фабричных, способных к работе, ...стараться всегда занимать оною, смотря по способностям каждаго, и платя им помесячно ту же самую...плату». По положению 1798 г. женщина получала в год от 18 до 22 руб., а мужчина от 50 до 80 руб.;

•  «если через десять лет оная оплата окажется несоответственною ценам хлебу и прочим вещам, к продовольствию нужным», то предлагалось увеличивать плату на тот процент, на который за эти десять лет повысятся цены, «держась сего правила и на предбудущее время по истечении каждых десяти лет» ;

•  «чтоб вместо положенных там 13 рабочих часов, назначить по 12 только, и более сего времени отнюдь не требовать»;

•  «Поелику приписные к Купавинской фабрике фабричные люди не производят хлебопашества и питаются одною работою на фабрике, то дабы не было остановки в работе и прогулов от недостатка шелков и протчих материалов, содержатель фабрики обязан будет иметь соразмерно производству работ всегда достаточное количество оных в запасе». В случае вынужденных прогулов фабрикант обязан был оплачивать их фабричным так, чтобы они могли «уплачивать за забранной ими из магазина провиант, не входя в долги» ;

•  было установлено, что подрядчика для снабжения фабричных продовольствием будут определять они сами, но если «содержатель фабрики изыщет другие лучшие к тому средства, то оныя ему дозволяются, с тем однакож, чтоб на сие была и собственная фабричных воля»;

•  «Всем фабричным мужеска и женска пола, кои за старостию, болезнями и малолетством работы фабричной производить не могут и пропитания ниоткуда не получают, содержатель фабрики должен определить пристойное богаделенное содержание», не допуская их до нищенства;

•  имевшийся за фабрикой лес в количестве 1140 десятин мог быть использован только на пользу фабрики и фабричных, «також на поправку крестьянских домов и на постройку оных вновь, в случае сгорения от пожара или, когда придут в совершенную ветхость», а «дровяной» лес использовать для отопления «фабричных покоев и домов приписных к фабрике крестьян» ;

•  «огородные ж земли, коими поныне пользовались мастеровые и фабричные, должны не только и впредь навсегда остаться для их пользы, но если в удобных к тому местах захотят еще распространить свои огороды, то им в том не препятствовать; а касательно рыбной ловли в речках и озерах должны иметь одинаковое с содержателем фабрики участие».

В положении упоминаются «Бумажная мельница» в с-це Островки «в недействии находящаяся» и «часовая» фабрика, «в особом каменном корпусе помещенная, при коей находятся фабричных мужеска пола 46, да женска 33 души, и которая с 1799 года отдана впредь на пять лет в содержание иностранцам Нордштейну и Оллеру».

Время донесло до нас еще один уникальный в своем роде памятник – автобиографические записки крепостного рабочего– «мастерового Кротова» . «Записки» охватывают большой период от возникновения Купавинской фабрики, автор относит это время к 1744 году, до 1877 года. «Записки» не изданы в полном объеме, а то что издано доводит их, примерно, до 1849–50-х годов, когда в жизни фабрики происходили наиболее драматичные события, связанные с «освобождением» рабочих и переводом их в мещанское сословие г. Богородска.

Автор «записок» – посессионный крестьянин, а впоследствии служащий фабричной конторы, Петр Кротов – родился, по данным публикаторов записок, в 1807 году. В 1823 году он уже числится в списке мастеровых, в 1828 году он слесарь и получает в месяц 10 рублей. Учившийся, как он сам пишет, «за алтыни медные» , Кротов несомненно выделялся из рабочей среды грамотностью и начитанностью. Его «записки» полны рассуждений нравственного и религиозного содержания, им хорошо было изучено приведенное выше «Положение» о фабрике, его работа в фабричной конторе давала ему возможность быть в курсе таких событий, которые могли быть совсем не известны рабочим. Все это делает «записки» Кротова интереснейшим и единственным, в своем роде, документом эпохи.

Автор пишет о Купавне: «...В бытность Земского Купавна состояла не более как в 30-ти дворах и в 70-ти душах мужеска пола. В настоящее же время [около 1870 г. – ред.] имеется до 500 домов и 1246 душ мужеска пола по 10 ревизии [1859 г.-ред.], исключая приписанных к Купавинской слободе с 1857 года, бывших посессионных фабричных крестьян Чудинских, бывших купца Рыбникова, и Михневских купца Соколова, с которыми значится в настоящее время по статическим спискам до 1500 душ мужеска пола и женска 1650 душ, обоего пола 3160 душ» .

О времени, когда владельцем фабрики был Д. Я. Земской, автор пишет, «собирая сведения от старичков и пожилых мужичков» .

Д. Я. Земской «господин бывше домостроительный» завел в Купавне свой кирпичный завод. В 1751 г. «тщанием» Д. Я. Земского возводится огромный по тем временам 2-х этажный храм во имя Св. Троицы. Строятся здания шелковой и часовой фабрик [имеются сведения о существовании часовой фабрики только с 1784 г., когда владельцем Купавны стал кн. Потемкин– ред.]. Кротов пишет о том, что из-за недостатка рабочих на фабрике был «клич» и из разных отдаленных губерний «насылались» люди «разного рода и сословия, в числе коих могли быть казаки, калмыки, татары, персьяне, галичины, исключенные из духовного звания» . При очередной ревизии этим людям и фамилии были присвоены по «сословию оных и званию» : Казаковы, Калмыковы, Дьяконовы и т.п.

После смерти Земского фабрика «оставалась за наследником его, который недолго ею владел, оказавшись несостоятельным» , а затем поступила и в «третьи руки» – «военноревнителю и защитнику отечества, светлейшему князю Потемкину, Григорию Александровичу Таврическому» .

Вот что пишет Кротов об устроенной Потемкиным часовой фабрике: «сдал оную в аренду мастеру иностранцу Нордштейну Поллеру [Нордштейну и Оллеру– ред.]. Работались часы всякого сорта, как то: башенные, стенные, карманные... Людей же князь для этого заведенья выслал из вотчины своей, Могилевской губернии местечка Дубровы до 40-ка семей. Часовая фабрика существовала в Купавне до 1812 года, а во время нашествия Наполеона в Москву, вышеупомянутый мастер – арендатор, не доживши арендного срока, из России бежал. И с того времени часовая фабрика более не существует» .

Автор метко замечает, что Купавинская фабрика – первая в округе, и «значение оной – как корень фабричный» . Многие окрестные жители «имеющие ревностную деятельность и следующую к тому способность» научились у мастеров фабрики шелкоткачеству и «составили несомненно себе счастие» . Несомненно, развившееся во второй половине XVIII века в богородском крае шелкоткачество обязано, в первую очередь, первым шелковым фабрикам: Купавинской и Фряновской, открывшейся в 1735 году.

Давая характеристику периоду, когда фабрика принадлежала казне, автор замечает, что «фабрикация необходимо требует назидательности и хозяйственного присмотра, а дело в посторонних руках не есть хозяйство: едва ли не каждый прикащик грош в ящик, а пятак за сапог» и приводит еще одну почти поговорку: «иногда фабриками управляли Романы, имевшие большие карманы» .

Кротов считал, что Н. Б. Юсупов купил Купавинскую фабрику «не из вида своей корысти и интереса, а единственно из честолюбия к уважению казны, и чтобы дать средство к обеспечению приписных к фабрике крестьян, которых впоследствии сформировалось по 6-й ревизии 623 души мужеска пола» .

Замечая, что Юсупов «по своей деликатности и из-за преклонных лет, не мог усматривать по фабричной части как следует» , автор еще раз указывает на корысть тех, кто управлял фабрикой от имени князя. И здесь Кротов делает вывод, который отражает самосознание мастеровых людей того времени: фабрика процветает не «посредством бояр, а деятельностью людей низкого сословия» и «в таком отношении низший класс опередил высший на больше расстояние» .

Автор отдает должное Юсупову в том, что «не остался князь не попечительным и придумал устроить еще суконную фабрику в Купавне для занятия фабричного народа» . Такая фабрика начала работать с 1818 года, из-за границы была выписана 12-ти сильная паровая машина. Подобная была в то время только на знаменитой Александровской мануфактуре в Петербурге. Работались на фабрике «русскоармейские» сукна, а «между тем и тонкие» .

Необходимо к «запискам» Кротова сделать некоторые уточнения, относящиеся ко времени владения Купавинской фабрикой князем Н. Б. Юсуповым. Известно, что князь был директором знаменитого императорского фарфорового завода, стеклянного завода и шпалерной мануфактуры, он же владел суконными фабриками в Полтавской и Круской губерниях, но под Москвой у него было несколько небольших суконных фабрик, которые были, в той или иной степени, подсобными предприятиями для Купавинской фабрики. Документы свидетельствуют, что в разных селениях, принадлежавших кн. Юсупову, пряли козий пух для Купавны, в с. Спасском ткали узкие сукна для бумажной фабрики в Купавне. Суконные фабрики в Архангельском и Купавне появились почти одновременно в 1818–19 годах. Дело было поставлено на широкую ногу. Уже говорилось о приобретении паровой машины, были приглашены иностранные инженеры. Работать обе суконные фабрики начали с 1820 года. Архивы донесли до нас интересный документ – письмо кн. Н. Б. Юсупова к министру финансов графу Гурьеву от 27 апреля 1822 г., в котором он указывает на некоторые причины возникновения суконных фабрик: «...по затруднительной продаже шелковых товаров и по весьма значительным убыткам, понесенным мною от Купавинской шелковой фабрики, испрашивал я не для собственного моего прибытка, но чтоб доставить пропитание фабричным людям ... обратить несколько мастеровых на сукноделие... приучить людей к делу им необыкновенному...» Юсупов просил министра решить вопрос о приобретении продукции Купавинской суконной фабрики «Комиссией для снабжения войск сукнами» , однако положительного ответа не получил и направил подобное же письмо князю Кочубею, в котором сообщал, что положение со сбытом продукции шелковой фабрики таково, что он подумывал о сдаче фабрики в казну. Юсупов добивался от правительства помощи в распродаже продукции купавинских шелковой и суконной фабрик. В результате таких обращений Юсупову была дана возможность выполнить подряд на поставку шелковых тканей для отделки петербургского дворца великого князя Михаила Павловича. Выткали ткань на Купавинской шелковой фабрике. В Купавне на суконной фабрике начали выполнять огромный заказ на поставку 50 тысяч аршин сукна в год для армии. Всего в России потребность в 1823 г. в таком сукне была равной около 2-х миллионов аршин. Все это было кстати для Юсупова, так как на Коренной (в Курской губ.) и Нижегородской ярмарках торговали в эти годы плохо. Поставки в казну были для Юсуповских фабрик основными, но и они не всегда спасали положение и разбросанные по «подмосковным» Юсупова (Купавна, Спасское, Архангельское, Толбино, Труневки) фабрики приходили в упадок. В более выгодном положении все же находилась купавинская фабрика, как наиболее крупная.

По-новому и с большей, чем раньше, выгодой работали села Архангельского и Купавинская фабрики Юсупова после заключения им договора с неким купцом Т. П. Прохоровым. Договором устанавливались взаимные обязательства: 1)работы производить под надзором мастера от Прохорова, которому все, занятые в производстве, должны подчиняться беспрекословно; 2)при выполнении этих требования ответственность за качество ложится всецело на мастера; 3)определены нормы расхода сырья на единицу продукции; 4)Прохоров оплачивает сукно «без остановочно по приеме сукон с фабрики» и сам же его вывозит; 5)Прохоров обеспечивает наличие шерсти на фабрике «не менее как на 2 месяца соразмерно месячной сукнам выработке» , в противном случае им же оплачиваются «прогульные» . В договоре из-за безграмотности самого Т. П. Прохорова расписался его сын Сергей.

Такой договор был в «диковинку» и служащие Юсуповских фабрик в первые месяцы его действия дважды составляли полные калькуляции производства и выяснили, что «барыши» выросли в 2– 2,5 раза.

Расчеты с Прохоровым за 1822 год позволяют нам узнать, что Купавинская фабрика вырабатывала сукон почти в шесть раз более, чем Архангельская.

Но вернемся к воспоминаниям «мастерового» Кротова.

После смерти кн. Н. Б. Юсупова его сын «в скорости» продает Купавинскую фабрику «суконщикам, московским купцам почетным гражданам и братьям Петру и Илье Семеновым Бабкиным, на тех же правах, как сдавала казна князю» .

Кротов пишет, что Бабкины по приезде в Купавну, принявши хлеб-соль, «говорили речь в свою очередь не глупо, а купавинским виделось очень колко и грубо, и все оных приветы и разговоры, как едохи лютой свекрови» . С приходом Бабкиных прекратила свое существование шелковая фабрика. Стали меняться и порядки в Купавне. При Юсупове строго выполнялся пункт 10-й Положения от 11 декабря 1803 г. о вспомоществовании больным, старым и детям и выдавалось им 5 рублей в каждый месяц, всего около 200 рублей. Бабкины же «подобно книжникам и фарисеям... без сомнения нарушителя 2-й и 10-й заповеди» положили на «все сиротство и убожество» не более 10 рублей в месяц. С этого момента возникло в народе уныние. Работой Бабкины обеспечили:

«в работе не было остановки» , «а из хлеба не вырабатывались, ежели же и с голоду не умирали.» Снизились заработки, Бабкины «теснили всех без различия, от низко-рабочего класса и до мастера, прикащика и конторщика...»

«О, адская алчность, о, бессовестное лихоимство и лицемерное богомольство и бесчеловечие» – дает характеристику Бабкиным «мастеровой» и называет период владения фабрикой Бабкиными «самым тяжелым периодом существования купавинских фабричных» . Вспоминает Кротов Юсупова, «который татарской будучи крови, по человечеству – истинный христианин» .

Следует подчеркнуть, что крестьяне вообще крайне критически относились к смене хозяина. Часто, когда наследники старого хозяина, владевшего имением и крестьянами «исстари» , продавали помещичье владение новому хозяину, крестьяне отказывались этого нового помещика признавать. Такие случаи были в Богородском уезде: крестьяне села Головино отказались признать своей владелицей Асланович. Так и в Купавне: владельцами фабрики и, главное, фабричных после дворянина Земского, князя Потемкина и князя Юсупова стали купцы, что противоречило образу властелина крестьян – фабричных. Имеются ссылки на воспоминания очевидцев, которые приводят такие слова одного из фабричных, «Ткач Родион Пешников, обратившись к Илье Бабкину, сурово спросил его: «Кто ты, наш помещик, али владелец? Почему нас имеешь? Покажи указ!»

Это происходило в 1834 году, когда на фабрике были особо сильные волнения, привлекшие внимание властей, и подавленные с жестокостью. Когда был объявлен приговор, то женщины, указывая на дом Бабкиных, кричали: «Вот они где, душегубы-то. Их надо стегать, а не нас» . Шестеро из рабочих были подвергнуты т. н. «торговой казни» – привезенный из Москвы палач стегал их кнутом в присутствии множества народа, которого «собралось в Купавну со всего уезда видимо – невидимо» . Один из осужденных был забит до смерти. Оставшиеся пятеро осужденных ссылались в Сибирь, что с Пешниковым, Суховым и Фигуриным и произошло, только двоих: Василия Силантьева и Василия Шелапутина спас от высылки своим заступничеством знаменитый гуманист, доктор Федор Петрович Гааз (1780–1853), жизнь и деятельность которого так тесно переплелась с каторжной «Владимиркой» .

В 1840 году, 18 (30) июня, состоялся высочайший указ об освобождении крепостных рабочих: всем фабричным посессионным крестьянам разрешалась свобода «на три разряда: в купцы и мещане и в государственные крестьяне, кто куда и в какое сословие пожелает» . К этому времени старший из братьев – Петр Бабкин, умер и управляли фабрикой наследницы Матвеева и Бородина. Когда уездный исправник «высказал сущность дела таящуюся доселе» : желающие в мещане – переселяйтесь в город, а кто пожелает в государственные крестьяне, то «последуют в дальние губернии на пространные земли» . После такого объяснения «кто с малых лет своих слез не проливал, а это время едва ли кто их миновал» , пишет Кротов. Большая часть крестьян – 896 «душ» , настаивали на переходе к государственные крестьяне с передачей им всех земель, числящихся за фабрикой. При этом они ссылались на положение 1803 г., где указывалось, что и лес и угодья предназначались для нужд и фабрики и фабричных. Брали эти крестьяне на себя и все подати. А в городское сословие собрались 115 «душ» . Вот такие пожелания и были отосланы министру финансов. Те, кто пожелал в крестьяне, послали даже своих людей Петербург с копией Положения 1803 года.

Министром финансов по заключению министра государственных имуществ графа Кисилева, именем которого и названа была реформа 1840 года, был принято решение: «в Купавне фабричных людей в числе 944 душ мужеска пола и 1033 женска по 8-й ревизии уволить с фабрики, как приписных от казны, без выдачи за них [Бабкиным, наследникам] вознаграждения, приписать их в мещане города Богородска, предоставив льготу от казенных податей, личных и денежных повинностей на 8 лет..., льготу от рекрутской повинности в продолжении 3-х наборов..., бессемейных и дряхлых ..., не облагая их податьми и повинностями» . Будущим мещанам предоставлялись занимаемые ими усадебные, огородные и сенокосные земли. Лес же зачислялся в казну. Государственный совет затребовал мнение тех работников, которые желали записаться в государственные крестьяне. И те, кто хотел в мещане, и особенно те, кто желал в крестьяне, отстаивали свое желание. Но восторжествовала уездная и губернская власть, которой, скорее всего, было удобнее и менее расточительно перевести всех в мещане. Таким был и интерес Бабкиных наследников. Вот как описывает Кротов процедуру претворения Указа 1840 года в жизнь: «...начальник губернии г-н Капнист пожаловал в дом владельцев, переодевшись вышел на двор к собранному народу во всей своей форме. Подписавшиеся в мещане, стали по правую сторону, а упорствующие по левую. С правой стороны поднесли ему хлеб-соль, поздравили с приездом...А затем, обратившись на левую сторону громко крикнул на мужиков : «на колени». А солдатам скомандовал в карре.

Падают мужики на колени с трепещущей душой. И приказал вслух всем читать указ [видимо, губернский – о переводе в мещане]. По прочтении указа крикнул: «подписывайтесь». Мужики начали было отговариваться, надеялись на своем устоять... О, как первого били, не думали ему и живу быть, даже исправник плакал и лежащего под розгами в получувстве уговаривал подписаться... А затем начали наказывать и другого..., а за ним третьего..., один за другим и все подписались».

«Вот тебе и свобода, как осенняя погода!» – заключает Кротов.

Так сложился промышленный поселок – мещанская слобода – Старая Купавна, названная Старой из-за того, что пришлые из разных мест и часть купавинского населения переселились к Владимирскому шоссе, образовали там новое поселение – Новую Купавну. Жители Новой Купавны занимались в основном торговлей, содержанием постоялых дворов, чайных и т. п.

Жители Старой Купавны, которые имели небольшие усадьбы и немного полевой земли, нередко прибегали даже к помощи наемной силы для сельскохозяйственных работ. Однако, из-за незначительности участков и скудости урожая, собранных картофеля и ржи хватало только до середины зимы. Урожайность в Купавне была одна из самых низких в уезде. У населения таких поселков, видимо, не было и времени и особой расположенности для культурного земледелия. Недаром видный земский врач А. В. Погожев писал в конце XIX века про Купавну, Обухово, Фряново: «горе дело фабричное, ни пахать, ни сеять не умеют» .

Не отличалась Купавна и благоустройством. В дождливое время улица становились непроходимыми и населения, по воспоминаниям современников, «не вылезало из яловых сапог» . Для нас странно звучит, но даже в газетах 20-х годов нашего века Купавну называли «темным углом» .

 

(Из книг и документов:

•  Записки крепостного рабочего Петра Кротова о Купавинской
мануфактуре//Литературное наследство. I. М. 1931. С. 121–156),

•  Дунин А. А. Бунт в Купавне//Наша старина. 1917. Выпуск 1. Пг. 1917.

•  Кисилевская С. Крепостная фабрика в селе Купавна//Русский музей. Историко-бытовой отдел. Вып. III. Л. 1927.

•  Сивков К. В. Крепостная суконная фабрика в с. Архангельском в начале XIX века//Московский край в его прошлом. Часть 2. М. 1930. С. 53–73)

Павловопосадский платок

В собрании Государственного исторического музея хранится несколько русских платков XVI–XVII веков, которые назывались «ширинками» , т.к. при изготовлении они отрезались от куска полотна по размеру его ширины. Ширинки, хранящиеся в музее, из тонкого хлопчатобумажного и льняного полотна и богато отделаны вышивками золотой и серебряной нитью. В древнерусском быту без них не обходились на праздниках, свадьбах...

Первые шали в Европе появились после возвращения Наполеона I из египетского похода. Император привез в подарок Жозефине изумительной красоты шаль индийской работы. Такие шали вошли в моду сначала во Франции, затем в Германии, а уже из Германии проникли в Россию под названием «саксонского товара» .

В 70 – 80-х годах прошлого века такие шали были в большом употреблении даже в деревнях.

В Москве шелковые платки начали изготавливать с XVIII века, а затем этот промысел распространился и на ее пригороды – Богородский и Коломенский уезды. Где-то с середины XVIII века перешли на хлопок и с развитием механизации изготовление хлопчатобумажных платков приобретает массовый характер. С начала XIX века развивается производство шерстяных платков.

Особенно славились платки из села Вохна (Павлово) на Клязьме и прилегающих к нему деревень – Захарово, Усово, Дуброва, Меленки. К Концу XVIII века этот район становится крупным центром текстильного производства и шерстяные и полушерстяные платки и шали составляли едва ли не главную продукцию и были известны по всей России, и не только, как «старопавловский товар» . Яркие и сочные цветочные формы на цветных фонах «товара» напоминали испанские платки. Рисунки были совершенно самобытны и подкупали, главным образом, необыкновенной интенсивностью своих анилиновых тонов.

В Павловском Посаде наиболее известными изготовителями платков были мануфактуры Лабзина и Грязнова, Штефко, братьев Кудиных. Изделия мануфактур Лабзина и Грязнова, братьев Кудиных имеются в коллекции ГИМ.

В течение почти всего XIX века шерстяные платки набивались вручную. Сотканная материя после отбеливания, пройдя все подготовительные операции перед окраской, резалась по величине будущих платков и, смотря по сложности узора, или набивалась на деревянную раму – для более простых узоров, или приклеивалась к столу, обтянутому войлоком или толстым сукном – для более сложных узоров. Так как доска, которая оттискивала узор, не могла быть в величину платка, то узор разбивался на 4 – 24 части. Сначала набивался контур узора, затем последовательно набивались все его краски. Некоторые платки со сложными узорами требовали до 400 накладок досок. После набивки рисунка платок подвергался сложным операциям закрепления красок и окрашивания. Затем платок, пройдя пресс и проверку узора, шел к мастерице, которая пришивала кайму.

Набивные платки с красочными узорами носили по всей России. Традиции узоров этих платков сохранились и в современных текстильных изделиях, особенно в шерстяных платках.

К сожалению, русские художники в XIX веке, как выражался современник, «гнушались работать на производстве» и рисунки набоек носили в большей части подражательный характер, часто использовались т. н. «Коллекции» специальных парижских мастерских для производства рисунков на тканях. Наиболее широкой популярностью в городе и деревне в XIX веке пользовались набивные ситцевые платки, особенно яркие, кумачевые. Кумач отличался таким оттенком, который в крашении получил название «адрианопольский» . Для получения оттенка требовалась особая подготовка ткани, с использованием масляных протрав. Так красились только кумачевые ткани. Цвет, полученный от крашения этим способом – ярко-красный. Он не подвергался выгоранию, был необыкновенно прочным, не линял.

Пользовались большим спросом также кубовые платки, в которых по темносинему фону цветочный узор набивался красной краской. Розы, тюльпаны, гвоздики как огоньки горели на темносинем фоне ткани.

Ситцевые платки часто изготавливались с тематическими узорами. Начало набивному рисунку, специально созданному для хлопчато-бумажных тканей и сразу взявшему курс на агитацию и пропаганду определенных идей, положил во Франции баварец Оберкампф Христофор, владевший мануфактурой вблизи Версаля. Ему принадлежит идея выпуска в свет набивного агитационного рисунка. Успех произведений Оберкампфа вызвал широкое подражание. Наступившая вскоре эпоха романтизма отразила на тканях прозаические и поэтические произведения современников, античные руины и развалины рыцарских замков и тому подобные сюжеты. Это влияние можно проследить и на русских набойках. В коллекции ГИМ большое место занимают платки с такими узорами, посвященными Отечественной войне 1812 года.

Традиция изготовления платков с тематическими узорами, посвященными памятным датам или агитационным идеям, была продолжена и в советское время.

Не все имена художников-текстильщиков сохранились в истории – на платках не было их подписей. И только литература или архивные материалы могут напомнить нам о них. На крупнейшей в Павловском Посаде платочнонабивной фабрике Лабзина и Гязнова рисовал в 80-х годах XIX века художник Герасим Петрович Логинов. В эти же годы здесь работали рисовальщики: С. П. Постигов с двумя сыновьями Нилом и Дмитрием, С. Г. Анисимов с сыном Алексеем, П. М. Судан, З. А. Проханов, Ф. И. Жигарев, и многие другие. Большая часть их была жителями Павловского Посада и рисовальному мастерству, очевидно, обучались здесь же у своих отцов.

(Из книг: Русские платки и шали. Сокровища ГИМ. Б. м. Б. г.,
Бытовой советский текстиль. Каталог выставки. М. 1928)

К истории Городищенской мануфактуры Четвериковых.

«В декабре того же года [1905 г. – ред.] возникли серьезные волнения на фабриках центрального района. Не избегла этой участи и Городищенская фабрика нашего Товарищества. Руководителем ее стал 18-летний сын учителя фабричной школы С. Обвязав себя кумачовым шарфом, он на дворе фабрики с бочки произносил демагогические речи. По его инициативе была образована группа (преимущественно из фабричной молодежи), которая занялась отобранием охотничьих ружей у окрестного населения. Так как охота в Богородской уезде процветала, то удалось забрать несколько десятков охотничьих ружей, (отмечу, что патроны позабыли отобрать). Узнав об этом, я собрал фабричное население и обратился к нему с заявлением, что протест одно, а открытый бунт и насилие – совсем другое и что, если к обеденному свистку все оружие не будет сдано в контору, я слагаю с себя звание директора и покидаю фабрику. Так я пользовался достаточным авторитетом и рабочие знали, что мое слово крепко, то действительно, к 12 часам все оружие было сложено у входа в контору. В обеденный перерыв я отправился домой; этим С. воспользовался, забрал сложенное оружие и на подводе свез его московским повстанцам. Через несколько дней я был экстренно вызван к адмиралу Дубасову, который был наделен неограниченными полномочиями для подавления восстания в Москве... Последствий это для меня не имело... Отмечу при этом, что Городищенская фабрика была единственная в Богородском уезде, которая экономически не бастовала, но за то была первой в деле политической забастовки в декабре, при чем, однако, не было ни одного посягательства на имущество фабрики, чем далеко не могли похвастаться остальные фабрики. В воздаяние такого отношения к фабрике я этим воспользовался, чтобы в 1907 году, когда все движение затихло, осуществить мою давнишнюю мечту, и сделал рабочих участниками в прибылях фабрики, при этом в размере, не имеющем ничего общего с практикуемыми иногда выдачами наградных рабочим, внеся, таким образом, новый стимул в их труд. Эта мера вполне себя оправдала, так как именно с этого момента возник тот расцвет дела, который поставил фабрику в разряд наиболее доходных Московского района ...»

(Четвериков С. Безвозвратно ушедшая Россия. Берлин. 1922. С. 48–50)

К истории мануфактуры «Я. ЛАБЗИН и В. ГРЯЗНОВ».

Около 1812 года Семен Лабзин имел в селе Павлово (Вохна) несколько станов, на которых вырабатывались шерстяные и хлопчатобумажные ткани и платки. В 1844 году на фабрике наследников С. Лабзина работало 400 ткацких станков и 530 рабочих.

Внук основателя фабрики – Яков Иванович Лабзин, выделился и на свою долю наследства организовал собственное производство. В 1856 году на фабрике 2-й гильдии купца Я. И. Лабзина имелось 121 станок и работало столько же рабочих.

Впоследствии в дело вошел родственник Лабзиных – В. И. Грязнов. В 1853 году фабриканты приобрели участок земли, на котором построили новые производственные корпуса, создали набивное дело. К 60-м годам на фабрике работало уже 400 рабочих и около 1000 человек работало в своих избах. Яков Иванович Лабзин был влиятельным лицом в городе, его портреты висели во всех общественных учреждениях в широких золотых рамах, подобно царским портретам. Лабзин строил школы, жертвовал огромные суммы на строительство собора и монастыря, учредил банк, а город часто неофициально называли «Лабзинский посад» . В 1861 году Яков Иванович, к тому времени уже купец 1-й гильдии, «возведен» был в Потомственное Почетное гражданство.

В 70-е годы предприятие за год вырабатывало 600 тысяч платков и 100 тысяч кусков ситца.

В 1891 году Яков Иванович умер и Торговый дом реформировался в Товарищество мануфактур «Я. Лабзин и В. Грязнов» . Директорами товарищества стали О. Я. Лабзина, В. Н. Грязнов и И. А. Елагин. Фабрика модернизировалась, ручные станки заменялись механическими. Товарищество основало свои отделения в крупных городах страны, сбывало товар в Персию.

(Из книги: Жукова Е. В. Старый Павловский Посад. М. 1994. С. 46–48)

«Семья красноармейца» (Ф-ка б. Брунова)

На фабрике Брунова вынесли такое постановление:

1) Согласно приказа Реввоенсовета от 18 сентября 1918 года за № 5 и от 22 октября за № 122, Алексей Михайлович Брунов выселению не подлежит, т. е. как его сын Виктор Алексеевич Брунов состоит в рядах Красной Армии, семейство В. А. Брунова ввиду лояльного отношения к Советской власти и к Заводкому и не связанных занимаемыми должностями с высшими техническими и финансовыми сторонами ф-ки, Заводком постановил оставить на занимаемых должностях.

Сыновья буржуазии не подлежат общей мобилизации в рабоче-крестьянскую Красную Армию. Добровольно тоже никогда не хаживали, какой же «красноармеец» сын буржуа Брунова, как бывшего офицера его заставили встать в ряды армии, им может удалось где-нибудь окопаться в тыловом штабе, нацепив на грудь красную звезду. Всяко бывает. Одно только всегда верно. Образованные всюду пролезут и чем угодно прикинутся, чтоб подойти под декрет. Эти то уже своего не упустят, да еще и с других сумеют содрать. Р.»

(Красное знамя. Газета. № 8. 7. 11. 1919.  Стиль и орфография подлинника сохранены – ред .)

 

«Брунов Николай Алексеевич, 30-ти лет, в семье 4 трудоспособных и 2 нетрудоспособных, сын фабриканта, имел наемных рабочих до 17 года 3000 человек [до 1917 г. ему было 14 л.!], в настоящее время работает на фабрике Рудзутака, быв. собственная, счетоводом, лишен избирательных прав с 1917 года, имеет собственный дом 12х10, с сельским хозяйством связи не имеет, среди населения имеет авторитет, а/с настроен» . Решение «тройки» – «оставить» .

(Протокол № 2 заседания тройки по выселению кулацких хозяйств по Ногинскому району. 1931 г. Горархив)

К истории Обуховского коврового комбината, быв. Торгового дома «Михаила Брунова наследники»

Главный склад и контора Торгового дома находились в Москве, были также склады на Нижегородской ярмарке, внутри Гостиного двора в Петербурге и на Королевской улице в Варшаве. Подсобные предприятия – льнопрядильная и ткацкая фабрики, были в Костроме.

Обуховские ковровщики были настоящими умельцами. Жаль, что история не оставила нам имен обуховских талантливых самородков, ковры которых отличались высоким качеством, сочностью и яркостью красок. Торговому дому Бруновых было предоставлено право изображения Государственного Герба на своих изделиях. Трижды на промышленных и художественных выставках обуховские ковры были отмечены золотыми медалями5 в 1890-м г. на Всемирной выставке в Париже, в 1896-м г. на Всероссийской в Нижнем Новгороде, в 1899-и г. на франко-русской выставке «Красного Креста» в С.-Петербурге. Дважды обуховские изделия были отмечены золотой медалью Министерства финансов.

До сих пор не тускнеют краски обуховских ковров. В ассортиментном кабинете при Обуховском комбинате висит набивной ковер, подаренный музею С. И. Фрагиным. Ковру 120 лет, он ровесник производства.

Великолепен юбилейный ковер «Бегство Наполеона из России» , сделанный в 1912 году в честь столетия Отечественной войны. Прошло уже много лет, а сочность красок и прочность основы ковра выдержали испытание временем.

Эстафету искусных обуховских ковровщиков продолжают надежные наследники и хранители их мастерства: помощник мастера Е. В. Чадин, ковровщики А. А. Митина и А. М. Чечнева, ткачиха З. М. Круглова, династии Фрыгиных, Горшковых, Зуевых.

(Из статьи: Чистов Б. О чем рассказала старинная гравюра // Знамя коммунизма. Газета. 30 января 1982)

 

«Смирнов Николай Иванович 20-ти лет, его мать Мария Семеновна 53-х лет, жена Татьяна Васильевна 20-ти лет и два брата Сергей и Василий. До 1917 года и после до 1926 года имел кустарное производство по выработке кирпича [в дер. Вишняковой] с наемной силой до 15 чел. До 30 г. выработка кирпича с наемной силой до 3 чел. В последнее время занимался крестьянством, в хозяйстве имеет: 2-х эт. дом 12х12, двор 45х20, два сарая, амбар, лавка, налогом облагался в индивидуальном порядке в 28 г.– 200 р., 29 г.– 190 р., в 30 г.– 625 р., лишен права голоса в 28 г., восстановлен в 30 г., подвергался раскулачиванию, отменено РИКом. 17/VII-31 г. согласно постановления общего собрания колхозно-бедняцко-середняцких масс, утвержденного Пленумом сельсовета, вся семья подлежит выселению как кулацкая, применявшая наемный труд в своем хозяйстве, закабалявшая крестьян.»

(Дело с материалами и списками на лиц, осужденных тройкой, кулацких хозяйств по Ногинскому району М. О. 1931 г. Горархив)

 

«Михайлов В. С. 46-ти лет, его жена Анна Ивановна 40-ка лет и сын Сергей 17-ти лет. До революции и после до 28 г. имел кирпичный завод [в с. Кудиново] с применением рабочей силы до 20 чел., лишен права голоса в 26 г. за применение наемной силы, восстановлен в 31 г. ВЦИКом, в хозяйстве имеет дом 12х12, двор 20х10, сарай 20х15, лошадь, корову, хозяйство подвергалось раскулачиванию, отменено РИКом, налогом облагался в общем порядке в 30 г.– 341 р., до настоящего времени занимался крестьянством, состоит на учете АСЭ [антисоветских элементов]. От 17/VII-31 г. согласно постановления общего собрания колхозно-бедняцко-середняцких масс, утвержденного Пленумом с/совета все семейство подлежит выселению как кулацкое, эксплуатирующее, закабаляющее местное крестьянство под свое влияние, мешающее проведению мероприятий Советской власти» .

(Дело с материалами и списками...1931 г. Горархив)

 

«Жохов Евдоким Федорович 63-х лет, его жена Екатерина Сергеевна 58-ми лет, сын Федор со снохой Анной и их ребенок 5-ти лет, три сына Михаил, Василий и Николай.

До 1917 года имел собственные торфоразработки [вблизи с. Кудиново] с наемной рабочей силой до 500 человек, бакалейную торговлю, с 17 по 26 г. имел бакалейную торговлю и кустарное производство по выработке кирпича с наемной силой, лишен избирательных прав в 18 г., налогом облагался в индивидуальном порядке, все имущество конфисковано за неуплату налога, имел твердое задание по хлебозаготовкам 150 пуд. картофеля, 12 пуд. ржи, отказался от земли в 31 г., а/с настроен. От 17/VII-31 г. общим собранием колхозно-бедняцких массы, утвержден. Пленумом сельсовета все семейство подлежит выселению как кулацко-эксплуатирующее чужой труд, закабалявшее местное кр-во под свое влияние, мешающее проведению мероприятий Советской власти и партии»

(Дело с материалами и списками...1931 г. Горархив)

К истории электрометаллургического завода «Электросталь» .

В мирное время – перед Первой мировой войной, быстрорежущая сталь получалась преимущественно из Германии и Австрии. Свои, российские, заводы: Путиловский, Брянский, Ижевский и Златоустовский в достаточном количестве такой стали не давали. С началом военных действий Россия начала все более и более ощущать недостаток высококачественных сталей. Имевшийся в стране стратегический запас в 5 миллионов снарядов был израсходован в первые же месяцы войны.

И вот видный московский промышленник, развернувший в начале XX века бурную деятельность во многих областях производства и торговли, – Николай Александрович Второв, входит с ходатайством в «Особое совещание по обороне государства» с предложениями о постройке завода быстрорежущей стали, необходимой для производства боеприпасов, и просил признать будущий завод «работающим на оборону» . 29 мая 1916 года «Совещание» с одобрения военного министра удовлетворяет ходатайство Н. А. Второва. Огромную поддержку оказал Второву Московский областной военно-промышленный комитет, образованный в июне 1915 г. по инициативе П. П. Рябушинского.

Тем же летом в глухом месте, где среди болот и редколесья стояли только несколько дачных домиков создателя неудавшегося дачного поселка Е. П. Свешникова, – в Затишье, развернулись строительные работы. Едва ли не главной причиной выбора именно этого места для завода послужила проходящая здесь высоковольтная линия 70 квольт «Электропередача» –Москва. Первоначально все свелось к постройке двух цехов: сталеплавильного с двумя электропечами и кузнечно-термического с легкими молотами для ковки стали и специальной печью для отжига откованной стали. Официальной датой закладки завода является 6 августа 1916 года. Закладка произошла в 1 час пополудни с торжественным молебствованием. В правом углу нынешнего прокатного цеха № 1 была заложена медная доска, на которой указана дата закладки завода и фамилии учредителей.

К созданию первого в России электрометаллургического завода Н. А. Второв привлек лучшие для того времени научные силы страны, среди которых главным специалистом был, конечно, Николай Иванович Беляев (1877–1920), создатель производства легированных сталей в России. С Н. И. Беляевым работали профессор В. Е. Грум-Гржимайло (1864–1928) и К. П. Григорович (1886-?).

Жесткие сроки потребовали привлечения дополнительных капиталов и Н. А. Второв создает Товарищество на паях, куда вошли «киты» российской буржуазии московский фабрикант А. И. Коновалов и сахарозаводчик М. И. Терещенко. Контрольный пакет паев Товарищества находился в руках Н. А. Второва.

Для привлечения необходимого для строительства и работы будущего завода количества рабочих Второв добился от властей освобождения военнообязанных от отправки на фронт. Кадры строящегося завода пополнялись и за счет т. н. «инородцев» : киргизов, узбеков и других, свободных от несения службы в русской армии.

К площадке строящегося завода была подведена железнодорожная ветка «от телеграфного поста на 6 версте Богородской линии» [жел. дорожной ветки].

Условия на строительстве были тяжелыми, не было жилья, не было в первые месяцы квалифицированной медицинской помощи. Не случайно получили распространение среди строителей эпидемические заболевания дизентерией, малярией и т. п. Богородская земская управа, обеспокоенная санитарным положением стройки, заключила с Н. А. Второвым договор на медицинское обслуживание рабочих силами Богородской городской больницы. В 1918 году в поселке появится врач Николай Сергеевич Загонов, ставший настоящим «ангелом хранителем от медицины» для нескольких поколений электростальцев.

Надо отдать должное Н. А. Второву – размах стройки, комплектование будущего завода кадрами, все это было на самом высоком для России уровне. В разгар строительства – в мае 1916 года, приехал Н. И. Беляев и сразу стал собирать вокруг себя опытных металлургов. Большинство привлеченных инженеров были воспитанниками знаменитого Политехнического института в Петрограде. На должность начальника сталеплавильного цеха был назначен К. П. Григорович, мастерами цеха стали П. К. Алексеев, Н. Б. Родзевич, М. И. Заседателев. Кузнечную мастерскую возглавил П. П. Микельсон, а ее мастерами стали: А. А. Расторгуев, Д. К. Осипов, А. А. Прохоров. Почти все они прошли практическую выучку на Петроградском Путиловском заводе. Преподавал в Политехничке и исследовал стали на Путиловском будущий руководитель лаборатории завода Б. В. Старк. Все специалисты, уже имевшие солидную школу сталеварения, пришли на новый завод, привлеченные перспективой участвовать в создании первого в стране электрометаллургического завода и новых, еще неизведанных сортов высоколегированных сталей.

С Путиловского завода пришел на «Электросталь» и его первый директор – Виктор Леонидович Саблин, представитель видной дворянской семьи, возглавлявший завод с 20 мая 1916 г. по 1 мая 1922 г.

В штат завода консультантом по производству ферросплавов был зачислен видный ученый металлург и химик Александр Александрович Байков (1870–1946), будущий академик АН СССР (с 1932 г.).

Предстояло построить пять электрических печей. Одна из них предназначалась для производства ферросплавов, две – для выпуска быстрорежущей инструментальной стали, их последних двух одна – для автомобильной стали, а другая должна была стать запасной на случай ремонта какой-либо из постоянно действующих печей.

Трудности военного времени накладывали свой отпечаток на ход строительства. Металл в это время распределялся по карточкам, сложно было найти изготовителей необходимого оборудования. Большое количество оборудования пришлось закупать в Англии и США, доставлялось оно морем. Морские коммуникации подвергались нападениям германского флота, были случаи потопления судов с предназначавшимся для «Электростали» оборудованием.

И все же дело шло к первой плавке. Пора было заботиться об опытных рабочих – металлургах. Откликаются на приглашение двое молодых, но уже знакомых с электрическими печами, сталевара с путиловского завода: Иосиф Иванович Сухаржевский и Антон Абрамович Бабаев. Уже на «Электростали» они подобрали себе помощников из строителей. Ими стали будущие знаменитые сталевары: Егор Холкин, Никита Бекетов, Федор Журавлев. Из Петрограда прибыл и первый кузнец – А. А. Прохоров.

5 ноября 1917 года прошла первая плавка, ее провели И. И. Сухаржевский [репрессирован в 1937 г.] и А. А. Бабаев. Она не была вполне удачной. Металл расплавили только через 15 часов 30 минут. 27 ноября 1917 года опытную плавку повторили. Постепенно завод совершенствовался и в конце 1918 года была выдана первая партия – 13 тонн быстрорежущей стали. В СССР это стал первый электросталелитейный завод, так как имевшиеся отдельные электрические металлургические печи были разбросаны по разным предприятиям.

Молодое предприятие испытывало значительные трудности, вызванные последствиями Первой мировой войны, наступившим хаосом революции и последовавшей затем Гражданской войны. Не было дефицитных электродов, все более острый характер приобретал продовольственный кризис. 11 июля 1918 года газета «Беднота» сообщала, что в Богородском уезде «хлеб не выдается совсем» . Активно работал на предприятии заводской комитет, возглавляемый И. А. Пачковым. По требованию завкома губернские власти установили для работников завода повышенную норму продуктов, стали выдавать красноармейский паек, учитывая оборонное значение предприятия. На заводе была создана сельскохозяйственная артель, работникам выделялась земля под огороды.

В июле 1919 г. завод был национализирован и был назван Государственным. В связи с перестройкой управления была учреждена коллегия, которую возглавил М. К. Поливанов – инженер-электрик. Членами коллегии стал землекоп М. Е. Рогов, который был членом завкома и пользовался авторитетом среди рабочих, и К. П. Григорович. В. Л. Саблин продолжал выполнять директорские обязанности, техническим директором оставался Н. И. Беляев.

По указанию В. И. Ленина заводу была выделена партия импортных электродов, на 1920 год было заказано специально для «Электростали» 100 тонн электродов за рубежом.

В эти годы, когда завод проходил этап становления, создавались и собственные профессиональные кадры. С 1917 г. по 1966 г. работал на заводе Иван Андреевич Чумичев, ставший родоначальником одной из первых династий на заводе.

В ноябре 1920 г. проходивший в Москве I-й съезд научных деятелей по металлургии, заинтересовавшиеся работой завода, в полном составе посетил его. Посетили завод и участники VIII Всероссийского электротехнического съезда, принявшего план ГОЭРЛО.

На I-ой Всесоюзной сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставке, проходившей в Москве в 1923 г., завод за образцы сталей различных марок был награжден Дипломом первой степени.

За первые пять лет (1918 – 1922) производительность постепенно росла, но незначительно:13 – 32 – 26 – 40 – 157 тонн в год, во вторые пять лет (1923–1927) картина резко меняется:192 – 577 – 1427 – 2483 – 3134 тонн в год. В 1923 году был освоен выпуск нержавеющей стали, в 1924 году – магнитной, в 1926 году на заводе была получена шарикоподшипниковая сталь. К 1930 году на заводе было организовано производство кислотоупорного и жароупорного литья. В этом время на заводе уже 3469 работников, заканчивалась реконструкция для обеспечения выпуска 120 тысяч тонн качественных сталей.

Первая пятилетка с ее программой индустриализации поставила перед заводом новые задачи и было осуществлено строительство второго электросталелитейного цеха, одновременно расширили первый цех. Потребовалось 10 лет со дня первой плавки для того, чтобы выйти на производительность в 3000 тонн легированной стали в год. В первые годы число сортов стали не превышало 10-ти, в 1941 году завод освоил выпуск уже 300 различных сортов стали с самыми разнообразными физическими свойствами.

На годы первой пятилетки приходится время работы на заводе Ованеса Тевадросовича Тевосяна, более известного в Электростали по имени – Иван Федорович.

Годы двух пятилеток превратили завод в крупнейший в стране по выпуску высококачественного металла. Стране потребовалось большое количество легированных сталей, так как развитие автомобильной и авиационной промышленности в сотни раз увеличили потребность в ней.

Завод впервые переходит от ковки стали к ее прокатке. Смелый опыт по применению в 1923 году 350 мм прокатного стана дал удачный результат, как по количеству, так и по качеству. В 1929 году вводится в эксплуатацию 600 мм прокатный стан. Успешно разрешенные задачи прокатки сталей позволяют с 1926 г. начать расширение завода и выйти на объем 10 тыс. тонн в год, что будет перекрыто за время первой пятилетки. К ее концу – в 1932 году завод будет выпускать 25 тыс. тонн стали в год. В 1937 году завод изготовит 277 тысяч тонн слитков качественной легированной стали.

С началом Великой отечественной войны завод эвакуируется на Урал, где был создан мощный комбинат по производству высококачественных сталей. Оставшиеся работники в самое тяжелое время, когда гитлеровцы подступали к Москве, защищали Москву в рядах ополчения, рыли окопы и противотанковые укрепления.

В феврале 1942 года Совет народных комиссаров принимает решение о восстановлении завода. Тогда на заводе числилось только 1794 работника, что составляло не более 40 % от необходимого количества. Несмотря на все трудности, коллектив завода работал дни и ночи «напролет» и 22 мая того же года старый сталеплавильный цех № 1 дал первые тонны высококачественной стали. Коллектив в это время пополнился молодыми рабочими, пришедшими из ФЗУ, Ремесленный училищ, «рабочих колонн» , мобилизованного населения. Много работало на заводе в это время женщин. Матери, жены и сестры ушедших на фронт солдат заменили их у прокатных станов и другого оборудования, где раньше работали только мужчины. 31 марта 1945 года завод был награжден орденом Ленина.

 

Из письма К. П. Григоровича к Н. И. Беляеву о первой плавке  на заводе «Электросталь» от 7 ноября 1917 г.

 

«Многоуважаемый Николай Иванович!

Около 11 часов дня вся стружка, сидевшая в печи, расплавилась, мы начали подсаживать кольца пудов около 20–16. В 1/2 1-го часа дня все в печи расплавилось (общая завалка 57 1/2 пд), в 1 час 30 мин. скачали 1-ый шлак и 2 4 часа дня 5/XI выпустили плавку. С установкой запора промешкались лишних 20–30 минут, металл у нас нагрелся очень сильно, запор начал немного протекать, из-за чего я воздержался от отливки 6 пуд. слитков, стоявших в конце литейной канавы, – и мы отлили сталь с ближайшие изложницы... Отлито 3 слитка пудов по 10 1/2 – 11 и лепешка – 31 фун.

Часть металла осталась в печи, чисто вылить металл не удалось (сталеслив у нас недостаточно пологий)...

Из этой опытной плавки выяснилось, что для нормальной работы существенно необходимо иметь в возможно скором времени:

1) ферромарганец или силикошпигель;

2) плавиковый шпат;

3) синие стекла и алмаз (Павел Константинович, я и импровизированный старшой сожгли по одному глазу – в течение дня трудно было смотреть этим глазом);

4) парусина для рабочих;

5) воронки шамотовые;

6) тряпки самые обыкновенные (без них мы лишены возможности протереть изоляторы, на которых осаждается масса копоти и пыли);

7) деревянные башмаки.

О других мелочах, в коих мы чувствуем недостаток, я не пишу, т. к. без них временно можно обойтись.

Пока всего лучшего.

Спешу кончить письмо, чтобы оно могло попасть к Вам сегодня же. Уважающий Вас К. Григорович.»

(Из фондов музея завода «Электросталь» )

 

Судьба Иосифа Ивановича Сухаржевского, первого сталевара завода «Электросталь» .

«Тов.Сухаржевский – в прошлом чернорабочий, на «Электростали» работает с 1917 года. Он становится помощником сталевара, затем сталеваром. В 1924 году его выдвигают помощником мастера, с 1926 г. он мастер и в 1930 г. назначается обермастером литейного цеха № 1. Тов. Сухаржевский провел ряд опытных плавок, ему принадлежит первая в Советской союзе плавка стали «нихром», в 1933 году он внес 9 рационализаторских предложений, которые экономят заводу 100 тыс. рублей. Тов. Сухаржевский член партии с 1924 года. Он старейший рабкор завода, бессменный редактор стенной газеты цеха»

(Гурин Е. Ногинский район. Как он есть. М. 1934. С. 63)

 

«Справка.

СУХАРЖЕВСКИЙ ИОСИФ ИВАНОВИЧ, 1897 года рождения, состоял членом ВКПб с 1924 года по ноябрь 1937 г., партбилет № 0071144, рабочий, образование низшее, работал обермастером сталелитейного цеха завода «Электросталь» Московской области.

Заявление Сухаржевской Я. И. о партийной реабилитации отца И. И. Сухаржевского поступило 25 января, материал из партийного архива института истории партии МГК и МК КПСС – 6 февраля 1990 г.

Рассматривается в соответствии с Постановлением ЦК КПСС от 11 июля 1988 г.

Существо дела: По материалам партийного архива института истории партии МГК И МК КПСС установлено, что И. И. Сухаржевский 25 ноября 1937 года решением бюро Ногинского ГК ВКП (б) Московской области был исключен из рядов ВКП (б) за контрреволюционную деятельность и как репрессированный органами НКВД.

Как следует из материалов Военной коллегии Верховного суда СССР И. И. Сухаржевский 16 ноября 1937 г. был арестован органами НКВД за контрреволюционную деятельность и постановлением НКВД СССР от 1 декабря 1937 г. осужден.

Военной коллегией Верховного суда СССР от 10 июня 1957 г. постановление НКВД СССР от 1 декабря 1937 г. в отношении И. И. Сухаржевского отменено и дело за отсутствием состава преступления прекращено.

18 мая 1944 г. И. И. Сухаржевский умер.

Других сведений о И. И. Сухаржевском не имеется.

Предложение: Учитывая, что предъявленные обвинения И. И. Сухаржевскому, на основании которых он был исключен из партии, отпали, постановление бюро Ногинского ГК ВКП (б) от 25 ноября 1937 г. отменить.

Реабилитировать И. И. Сухаржевского в партийном отношении (посмертно).

Член Президиума КРК Московской областной организации КПСС

Ю. Старожилов

Контролер-инструктор Л. Иванова»

(Из фондов музея завода «Электросталь» )

 

О судьбе Ивана Ивановича Алексеева. Рассказ сына.

Мой отец Алексеев Иван Иванович родился в 1885 г. в г. Богородске в семье фельдшера городской больницы Ивана Алексеевича Алексеева, который работал под руководством другого моего деда (со стороны матери) Быстрицкого Александра Васильевича – богородского земского врача...

В 1900 году отец поступил учиться в Московское Комиссаровское училище, а затем в Императорское Московское технические училище (ныне МВТУ им. Баумана), которое окончил в 1910 г.

Вскоре после начала Первой мировой войны мой отец был мобилизован в армию и служил на снарядном заводе в Днепропетровске. В 1920 году он возвратился в Богородск и поступил работать на Электрометаллургический завод в п. Затишье, который стал городом Электросталь.

Еще учась в училище отец заинтересовался творчеством Л. Н. Толстого, переписывался с ним. Были у него на почве толстовского учения творческие взаимоотношения с видным японским «толстовцем» Д. Конисси.

С юношества Иван Иванович увлекался краеведением, а после окончания войны он стал им заниматься активно. В 1922 году при непосредственном участии отца в Богородске был создан научно-педагогический институт краеведения. Именно в письме к отцу Максим Горький сформулировал задачи краеведения в нашей стране.

Иван Иванович был первым библиографом литературы о Богородске и зарождающемся городе Электросталь, вел активную переписку с Э. Синклером, Р. Ролланом, К. Э. Циолковским и многими другими.

С Константином Эдуардовичем Циолковским отца связывали общие проблемы получения на заводе «Электросталь» сталей таких марок, которые могли бы быть использованы для цельнометаллических дирижаблей.

18 февраля 1938 г. отец был арестован и никаких сведений о нем не было. После XX съезда КПСС моя мать Софья Александровна (урожденная Быстрицкая) направила письмо генеральному прокурору Руденко с просьбой разобраться, что же произошло с ее мужем, моим отцом. Только через год пришел ответ: «И. И. Алексеев посмертно реабилитирован». В 1993 году я имел возможность ознакомиться с делом моего отца непосредственно в Министерстве безопасности. Против отца было сфабриковано дело по 2-м статьям УК: 58–6 и 58–10. Он обвинялся в шпионаже в пользу Японии и антисоветской пропаганде. Притом, в качестве человека-резидента, которому отец якобы передавал секретные сведения о заводе «Электросталь», был назван японский профессор Конисси. Это тот Кониссии, о котором писала в своих дневниках С. А. Толстая, в «Яснополянских записках» Д. П. Маковицкий.

Софья Александровна, моя мать, долгое время, как жена «врага народа», не могла работать по специальности, преподавать русский язык и литературу. Мне, профессиональному военному, по той же причине не разрешили поступить в военную академию.

Отца расстреляли 20 августа 1939 года. Скорее всего в Южном Бутове, где расстрелы производились именно в эти годы.

Александр Алексеев»

(Алексеев А. И. О жизни Ивана Ивановича Алексеева. Рассказ сына //  Богородский край. № 1. 1997. С. 75–77)

К истории машиностроительного завода (завода № 12) в г. Электросталь.

Шла Первая мировая война. В ходе ее русская армия испытывала все возрастающий дефицит в боеприпасах. Дело дошло до того, что часть артиллерийских снарядов пришлось доставлять из Франции, союзницы России в этой войне. Угроза военной катастрофы вызвала необходимость строительства новых заводов, производящих боеприпасы.

В июне 1916 года заключается контракт между Главным Артиллерийским Управлением и известным русским предпринимателем Н. А. Второвым на строительство снаряжательного завода. Местом его постройки выбран был довольно глухой район Подмосковья, что немаловажно для взрывоопасного производства. Но у этого района было несколько преимуществ: железнодорожная ветка на г. Богородск связывала район с Московско-Нижегородской железной дорогой; здесь же проходила высоковольтная линий 70 кв. на Москву от первой в России районной электростанции «Электропередача» ; крестьяне округи, страдавшие от малоземелья и скудости почв, всегда были рады возможности заработать.

Для реализации проекта, в разработке которого принимал участие известный московский архитектор Иван Сергеевич Кузнецов (1867–1942), в короткое время сложился коллектив численностью около 6 тысяч человек. На стройку пришли люди из окружающих деревень, из ближних и дальних губерний: Тверской, Калужской, Смоленской и др. Было прислано значительное число военнопленных.

Строительство осуществлялось при участии французских специалистов, из Франции поступало и основное технологическое оборудование. На стройке работала французская военно-техническая миссия. К концу 1916 года, когда завод уже начинал выпускать первую продукцию, его посетил военный министр Франции Альбер Тома, историк, социал-реформист, во время войны – министр вооружений.

Завод был сооружен в рекордные даже по нашим меркам сроки. Чуть более чем через полгода со дня подписания контракта – 28 февраля 1917 г., завод выдал первую партию ручных гранат. Эта дата и вошла в историю, как дата основания завода.

О масштабах выполненной работы можно судить по тому, что завод сразу же вышел на проектную производительность: ежемесячное производство 600 тысяч штук 3-х дюймовых гранат и 112 тысяч снарядов средних калибров.

Корпуса боеприпасов поступали первое время с завода Гужона ( «Серп и молот» ), расположенного на одной железной дороге с Затишьем. Корпуса заполнялись расплавленным взрывчатым веществом – тротилом. Жители узнавали работников этого производства по цвету кожи лица и рук, она имела лимонно-желтую окраску. Но это было только внешнее проявление влияния тротила на человека. Более серьезным было воздействие на печень людей, работавших с жидкой взрывчаткой. Такая технология просуществовала вплоть до 30-х годов.

Пуск завода совпал с февральской революцией, потом октябрь 1917 года и завод начал работать уже для Красной Армии: 42 и 48-милимметровые снаряды, бомбы, морские мины. Завод работал в условиях отсутствия централизованного снабжения сырьем, металлом, топливом и питанием.

24 августа 1918 года завод был национализирован и первое время управлялся коллективным выборным правлением, в 1920 г. в единоличное руководство вступил первый «красный директор» завода Игнат Титович Титов, член партии большевиков с 1905 г., приехавший незадолго перед этим по направлению Петроградского комитета партии.

Завод расширяет свои производственные мощности, создается социальная инфраструктура: первые многоэтажные жилые дома, первая школа, первый детский сад, первая каменная больница, в которую из временного барака переходит работать первый и единственный врач поселка Николай Сергеевич Загонов, полвека своей жизни отдавший сохранению здоровья жителей Электростали.

В 30-е годы перед оборонной промышленностью ставятся все более и более напряженные задачи. Между тем на заводе № 12 (так он стал именоваться) производство боеприпасов сдерживалось архаичной технологией заливки тротила. Операция была не только вредной для здоровья занятых работников, но и непроизводительной, она продолжалась по несколько часов, а иногда до нескольких суток. Продолжительность операции вызывала и «обезличенность» процесса, а это приводило к повышенному уровню брака. Группой инженерно-технических работников завода во главе с Николаем Титовичем Зверевым был разработан и внедрен новый способ заполнения снарядов взрывчаткой – с помощью шнеков, подающих порошкообразный тротил в полость снаряда и уплотняющих порошок до требуемой плотности. То, на что уходило так много времени, завершалось по новой технологии за несколько минут. При внедрении этого метода впервые проявил себя Всеволод Юлианович Ольшевский, работавший слесарем и прозванный «доктором» . Для «снаряжения» авиабомб в 1932–33 годах по технологии работника завода П. В. Сурнова стали применять т. н. «кусковой» метод. Если при обычном старом методе заливки 250-ти кг. бомбы снаряжались за 23–24 часа, то при «кусковом» на это стало уходить сначала около 25 минут, а через некоторое время и не более 15 минут.

На ускоренную технологию снаряжения боеприпасов вскоре перешли все предприятия Народного комиссариата боеприпасов.

К сожалению, это были годы не только замечательных успехов, но и годы ничем не оправданных трагических потерь в результате необоснованных репрессий, обрушившихся на страну. В тридцатые годы на заводе были репрессированы десятки человек.

Узниками Гулага оказались директора завода К. А. Азол и С. И. Сырцов, главные инженеры Шапошников и Целиков, три коммерческих директора, три главных специалиста, 22 начальника цехов и отделов, 11 инженеров, секретарь парткома Л. М. Гурвич, один из немногих оставшийся в живых после 18-летнего заключения.

Эти потери не могли не сказаться на потенциале завода и на потенциале страны.

С первых же дней Великой отечественной войны завод перешел на особый режим работы. Основные цеха работали круглосуточно, продолжительность смены составила 12 часов, выходные дни были отменены. К станкам и аппаратам пришли 14-летние подростки. Весь военный период директором завода был Семен Абрамович Невструев, прекрасный организатор, человек поразительной личной работоспособности, владевший блестящим даром слова и общения с людьми. Когда враг подошел к Москве, было принято решение об эвакуации завода в Новосибирск.

После победы под Москвой оставшаяся часть коллектива восстанавливает производство и постепенно наращивает производство необходимой фронту продукции. В это время большую роль сыграли главный инженер завода А. Я. Мальский и упоминавшийся уже В. Ю. Ольшевский, ставший к тому времени главным конструктором завода. Через некоторое время А. Я. Мальский станет одним из ведущих специалистов, создавших советское ядерное оружие.

В годы войны завод сыграл исключительно большую роль в обеспечении Победы. Здесь выпускались боеприпасы 82-х наименований. Ручные гранаты, снаряды и мины различных калибров, реактивные снаряды для знаменитых «Катюш» и «Ванюш» , авиационные бомбы от 25 кг. до 5 тонн. Каждые сутки на заводе «перерабатывалось» до 500 вагонов с сырьем и готовой продукцией. Во главе производства в те годы стояла плеяда молодых специалистов: С. И. Золотуха, впоследствии главный инженер и директор завода, Герой соц. труда, лауреат Ленинской премии, Н. С. Козлов, В. А. Грохольцев, Е. Ф. Пурис, В. П. Метельский, И. М. Требич. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 июля 1943 г. завод награждается первым орденом Ленина. В годы войны завод организовал производство на нескольких своих филиалах: в Москве, Горьком и Баку.

Завод не избежал трагических событий. 28 декабря 1941 года при пробном снаряжении нового типа взрывчатки в результате взрыва погибли 6 ведущих специалистов завода. В 1943 и 44 годах прозвучало еще 6 взрывов, в результате которых погибло 20 человек.

Сразу же за ядерными взрывами в Японии, произведенными США, 20 августа 1945 года было создано Первое главное управление при Совете народных комиссаров, которое координировало всю работу в стране по созданию ядерного оружия. В систему ПГУ вошел и завод № 12. На завод поступает оборудование, демонтированное на заводах поверженной Германии, а также обнаруженное там ураносодержащее сырье. Привозится на завод и группа ведущих немецких специалистов в главе с доктором Рилем, которые раньше занимались урановыми проблемами в Германии. В ноябре 1946 года завод отгрузил первую промышленную партию урановых блоков весом в 36 тонн. В декабре этого же года в институте атомной энергии начал работать первый в СССР и в Европе атомный реактор Ф-I. В 1949 году первый промышленный реактор для переработки плутония пускается на комбинате «Маяк» , а в 1949 году на полигоне в Семипалатинске испытывается первая советская атомная бомба. Через несколько лет завод станет выпускать свои знаменитые ТВЭЛы – тепловыделяющие элементы, для мирных АЭС. По крайней мере, первые 10 лет условия производства новой продукции на заводе № 12 ( «Машиностроительный завод» ) были крайне опасны для здоровья работающих. По мнению специалистов эти условия сравнительны с условиями труда ликвидаторов Чернобыльской аварии.

(Из материалов Гельман С. М.: Сценарий фильма об истории
машиностроительного завода. Музей завода)

 

«КОНТРАКТ

1-го июня 1916 года Главным Артиллерийским Управлением заключен настоящий контракт № 151 с потомственным почетным гражданином Николаем Александровичем Второвым о нижеследующем:

1. Второву предоставляется снаряжение мелинитом или шнейдеритом 5 000 000 штук 3-х дюймовых гранат французского образца по цене 2 р. 88 коп. за гранату и 1 000 000 снарядов среднего калибра по цене: 48 лин. бомбы – 5 р. 75 коп. за бомбу и 6-ти дюймовые бомбы – 7 р. за бомбу. Всего на сумму – 22 775 000 рублей (корпуса снарядов, взрывчатые вещества, краска и укупорка – даются от казны).

2. Для выполнения этого заказа Н. А. Второв обязуется построить на участке земли при разъезде «Затишье» Московско-Нижегородской ж. д. по Богородской ветке – снаряжательный завод, рассчитанный на снаряжение 25 000 шт. 3-х дюймовых гранат и 5 000 шт. снарядов среднего калибра в сутки, по типу уже построенных им 2-х снаряжательных заводов в Москве (согласно ведомости), одобренным ГАУ, утвержденным Московским Губернским Правением, причем к имеющимся 500 десятинам упомянутого участка, Н. А. Второв обязан докупить еще 500 десятин земли.

... Постройка снаряжательного завода должна быть закончена к 1-му октябрю 1916 года, а снаряжение снарядов должно быть к 1-му июля 1917 года, начиная с октября 1916 года равномерными партиями (но не более 600 000 гранат и 112 000 бомб в месяц).

... Если казна пожелает, то она вправе после 14 февраля 1917 года отказаться от договора и завод поступает в собственность казны, причем к этому сроку должно быть снаряжены половина снарядов и 500 000 бомб.

Подписали: Потомственный почетный гражданин Н. А. Второв

Начальник Главного Артиллерийского Управления генерал-лейтенант Маниковский

Начальник 1-го хоз. отдела генерал-майор Петровский

Делопроизводитель торгового делопроизводства подполковник Воронецкий»

(ГАРФ, ф. 504, оп. 12, д. 82, л. 1.
Гельман С. М. Этапы большого пути. Б.м. 1992. С. 2–3)

 

ПОЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА к проекту 3-его Снаряжательного завода контрагента Главного Артиллерийского Управления Н. А. Второва, подписанная художником – архитектором И. Кузнецовым и др.1916 г.

...Завод предполагается построить на участке земли в 1000 десятин в районе Богородского уезда между деревнями Высокое, Афонасово, Шибаново и другими частными владениями. Завод состоит из группы зданий, именно: 1) группа строений, в которых производится подготовка и снаряжение стаканов; 2) группа строений для хранения взрывчатых веществ и 3) жилые здания для администрации и служащих...

(ЦИАМ, ф. 12, оп. 2, д. 299, л. 20–21)

 

 

Письмо Н. А. Второва в правление промышленного и торгового товарищества «П. Малютина сыновья» от 4 октября 1917 г.

Милостивые государи.

Согласно договора с Главным Артиллерийским Управлением мною сооружен при разъезде Затишье у 7-ой версты Богородской ветви завод для снаряжения артиллерийских снарядов, исполняющий срочные заказы и исключительно Военного ведомства.

Назначение этого завода для нужд обороны явствует как из характера производства завода, так и из того обстоятельства, что еще в апреле месяце с.г. завод причислен к числу казенных заводов по Артиллерийскому ведомству.

Для снабжения завода двигательной и осветительной энергией завод соединен со станцией Акционерного Общества «Электропередача» в Павловском Посаде электропроводом высокого напряжения. Соединение это однако не гарантирует завод постоянным получением энергии в виду возможных и имеющих уже место случаев порчи проводов, вызывающих приостановку работ на заводе.

Осуществление вполне основательного требования Главного Артиллерийского Управления, вызываемого интересами обороны – обеспечить постоянное без перерывов действие завода устройством кольцевого электропровода возможно путем проложения электропровода между заводом и Богородском.

Проектируемая прокладка в направлении указанном на прилагаемом чертеже проходит среди земельных участков других владельцев также и через землю принадлежащую Т-ву «П. Малютина Сыновья» .

Получив уже разрешение на осуществление указанной проводки от остальных владельцев, имею честь покорно просить Вас о разрешении прокладки электропровода через владение Вашего товарищества.

Основываясь на отзывчивости Товарищества к интересам, связанным с сооружением снаряжательного завода, добрососедских отношений, выразившихся в любезном разрешении на проведение шоссе, позволяю себе надеяться, что и в данном случае Товарищество не откажет мне в исполнении изложенной просьбы.

Для Ваших соображений по возбужденному мною вопросу считаю необходимым привести те основные условия, которые бы наименее обременяли Вас, как собственников недвижимости: постановка для проведения линии количества мачт с принадлежностями выполняется моими средствами и за мой счет, причем все места, разрытые при производстве работ по постановке и перестановке мачт, в течение двух месяцев по окончании работ приводятся мною в первоначальный вид моими же средствами и за мой счет; как во время работ, так и при эксплуатации линии я обязуюсь принимать все предосторожности против всякого рода несчастных случаев и принимаю на себя всю уголовную и гражданскую ответственность за таковые; провода, мачты и прочее имущество линии составляет мою собственность, причем в случае необходимости в отказе моем от дальнейшей эксплуатации линии, обязуюсь убрать линию своими средствами в течение года со дня отказа. При прокладке электропровода через лес разрешается прорубка просек до десяти сажен шириною, причем срубленный лес, хворост и сучья остаются в Вашу пользу.

Для ремонтов и осмотров сооружений линии мною могут быть командированы уполномоченные на то лица, которые должны беспрепятственно допускаемы к исполнению своих работ.

Позволяю себе думать, что на изложенные положения Вы выразите полное согласие, в письменном подтверждении какового покорно просим не отказать, с указанием о преемственности согласия Вашего также для будущих собственников принадлежащих Вам земельных участков.

С совершенным почтением Н. Второв

(ЦГАМО, ф. 2121, оп. (?), д. 14, л. 170. Т-во «П. Малютин Сыновья»
(быв. владелец Докторовского химического завода)

 

Договор Богородской уездной земской управы с Н. А. Второвым об обеспечении медицинской помощью рабочих, занятых на строительных работах завода «Электросталь» 16 июня 1916 г.

...Богородская управа принимает на себя в текущем 1916 году госпитальное лечение в Богородской земской больнице всех заболевающих рабочих на строительных работах завода «Электросталь» его, Второва, в Богородском уезде, за утвержденную суточную плату 2 р.70 к. и амбулаторное на месте работ. Со своей стороны Н. А. Второв, во-первых, должен платить врачу, приглашенному управою в помощь врачам Богородской больницы сумму, какую он потребует по соглашению; врач должен ездить установленные дни на строительные работы для приема больных на месте, и во-вторых, содержать фельдшера и фельдшерицу, приглашенных также Управою, для постоянного нахождения на месте работ; при этом Н. А. Второв берет на себя заботы и расходы в отношении поездок врача из города Богородска и обратно и должен иметь вполне оборудованную на месте работ амбулаторию с аптекой, достаточным количеством всех нужных медикаментов, перевязочного материала и прочего, нужного при приеме амбулаторных больных.

По доверенности контрагента ГАУ Потомственного почетного гражданина Н. А. Второва титулярный советник Евгений Павлович Свешников. Председатель управы И. Н. Лего. Члены: И. В. Леонов и И. И. Брюквин.

(ЦИАМ, ф. 12, оп. 2, д. 299, л. 23)

Поделитесь с друзьями