Из книги «Вохна древнеправославная»

«Гораздо более трети …»

Старообрядцы в Богородском уезде

Виктор Ситнов

В «Русском энциклопедическом словаре» (Спб., 1874, т. 4, с. 66) о Богородском уезде сообщается: «Жителей муж. 69 271, жен. 71 306, число раскольников составляет гораздо более трети всего населения, а именно 48 149 чел. В этом отношении Богородский уезд составляет весьма замечательную местность в России вообще; особенно крепко гнездится раскол в юго-восточной части уезда, где так называемая Гуслица». По статистическим данным 1869 года, старообрядцев в нашем уезде было 43 254, в то время как во всей Московской губернии их насчитывалось около 85 тысяч (т. е. каждый второй был богородским). Для сравнения: Московский уезд – 16 806, Коломенский – 4 204, Подольский – 652, Звенигородский – 263.

Каковы же были причины столь густого заселения Богородского уезда старообрядцами? Во-первых, вековому укреплению «древлеправославного благочестия» в наших краях способствовала близость и опека мощнейшего духовного центра – Троице-Сергиева монастыря (основан в первой половине XIV века, с 1744 г. – Лавра), владевшего Вохонской волостью с 1571 по 1764 год. Религиозно-бытовые домостроевские устои, сложившиеся на нашей территории в средние века, не могли в одночасье поколебаться и разрушиться реформами патриарха Никона, а затем Петра I.

Во-вторых, немало московских и окрестных ревнителей старой веры, скрываясь от жестоких преследований во времена царевны Софьи и патриарха Иоакима, находили убежище в непроходимых лесах и болотах Гуслицкой волости, вошедшей в 1782 году в состав Богородского уезда. (Местность названа так по реке Гуслице).

В ту же Гуслицу после подавления стрелецкого бунта 1698 года от гнева Петра бежали крамольные стрельцы и бояре, большинство из которых ратовали за старую веру. А многих царь и сам сослал в эти пустоши, хорошо известные ему как владения Лопухиных – ближайших родственников его первой супруги Евдокии Лопухиной. В родстве с ними была и знаменитая боярыня Морозова...

В-третьих, старообрядческое население уезда значительно пополнилось в 1812 году за счёт православных христиан, спасавшихся от французского нашествия и осевших здесь на постоянное жительство.

Находили в наших местах приют и ревнители древлего благочестия после «выгонок» и разорения известных духовных центров старообрядчества на Керженце, Иргизе, в Стародубье и Ветке. Заметим, что богородские поселения староверов разгромам и «выгонкам» не подвергались вплоть до советского времени. Последний скит в Гуслице был закрыт только в 1928 году, а иноческие келейные поселения в Рахманове, Мисцеве, Губине, Давыдове, Куровском, Орехово-Зуеве существовали ещё несколько лет, оставаясь подлинными светильниками древлеправославной веры.

Итак, оплотом староверия в нашем уезде была Гуслица (Запонорская, Ильинская, Дорховская и Беззубовская волости). Здесь проживало 80 процентов всего уездного старообрядческого населения, в распоряжении которого в 1886 году насчитывалось более 60 разрешенных и тайных скитов, часовен и моленных (всего по уезду их было более 120).

В Запонорье, Давыдове, Слободищах, Анциферове развивался иконописный промысел, а в селениях Загарского куста – меднолитейный. Предметами церковной утвари собственного производства, а также изумительно украшенными рукописными книгами для церковного пения «по крюкам» гуслицкие мастера обеспечивали не только Богородский уезд, но и соседние.

Церковнопевческая книга «Октай» гуслицкого письма, конец XIX в.
Характерная гуслицкая икона с врезанным литым распятием, нач. ХХ в.

Традиционная грамотность была характерной чертой старообрядческой духовной культуры. Во множестве селений той же Гуслицы существовали так называемые «самородные школы», где детей с раннего возраста обучали чтению на церковнославянском языке, древнецерковному пению «по крюкам» (безлинейной нотации), а наиболее способных – каллиграфии. Учителями были местные грамотеи, начетчики, девушки-келейницы.

Немало было в богородской «старообрядческой Палестине» и святых мест, привлекавших окрестных и дальних паломников. Например, у могилы знаменитого подвижника инока-схимника Леонтия (недалеко от дер. Беливо) в отдельные июньские дни собиралось до десяти тысяч богомольцев. Каменное надгробие на могиле было постепенно расколото на мелкие кусочки и разнесено по домам как целебное средство от зубной боли, также и песок с могилы разносился узлами как целебная присыпка от кожных болезней. Местному фабриканту-старообрядцу А.П. Муравлеву пришлось поставить над могилой деревянную часовню для богослужений. Об этом в 1911 году рассказала уездная газета «Богородская речь», которая сообщила также, что долгое время дороги к месту паломничества «устраивала» за свой счет владелица кирпичных заводов П.И. Милованова.

Благотворительность богатых старообрядцев (в том числе и богородских) была традиционным и почётным делом. Считалось, что Богом данный капитал должен служить добрым целям. На устройство храмов, больниц, богаделен, школ, библиотек и т. д. немало средств пожертвовали известные не только в нашем уезде старообрядцы: Морозовы, Кузнецовы, Гавриловы, Шибаевы, Балашовы, Зимины, Заглодины, Чернышевы, Барановы, Ширины, Щепетильниковы и др.

Благотворительная деятельность особенно усилилась и расширилась после объявления религиозной свободы и выхода в 1906 году указа о порядке создания старообрядческих общин. Начались повсеместная регистрация этих общин (в Богородске она зарегистрирована 20 февраля 1907 года) и строительство новых храмов, колоколен, часовен. В одном только Павловском Посаде и его окрестностях за несколько лет было построено шесть церквей, а по уезду – десятки, причем большинство – на пожертвования состоятельных староверов. Например, на храм в дер. Петрушино 25 тыс. рублей дал Торговый дом братьев Гавриловых, лес пожертвовал известный фарфоровый фабрикант М.С. Кузнецов, а «звон» из шести колоколов – Ф.Е. Морозова. Подобных примеров много.

Храм-колокольня
на Рогожском кладбище, 1913 г.

Печально, что подавляющее большинство святынь и одновременно ценных памятников русского церковного зодчества не сохранилось. Тем дороже устоявшие в безбожное лихолетье. Одна из таких уцелевших святынь – гордая и стройная свеча храма-колокольни на Рогожском кладбище встречает нас с правой стороны от железной дороги при подъезде к Москве. Этот храм, ставший символом нерушимости древлеправославной веры, был построен в 1913 году на пожертвовании наших известных благотворительниц Марии Фёдоровны и Феодосии Ермиловны Морозовых.

С возрождением старообрядчества в начале века заметно укрепились его политические, социальные, экономические позиции, возрос духовный потенциал, активизировалась культурная и просветительская деятельность. Был создан даже свой институт. Общество «открыло» для себя истинных хранителей древнерусской духовной культуры и повернулось к ним лицом. В силу перечисленных причин старообрядческое население Богородского уезда продолжало расти и в 1912 году составило уже более 75,3 тыс. человек. (Для сравнения: Московский уезд – 6 тыс., Коломенский – 9,1 тыс., Серпуховской – 2,8 тыс., Подольский – 0,7 тыс.).

Если в самом Богородске, например, в 1902 году жили 173 старообрядца, то в 1908 году их число составило 513, а в 1913 году – уже 885. В Павловском Посаде: 1902 г. – 324, 1913 г. – 1 119. (Данные Московского губернского статистического комитета).

Богородский уезд занимает особое место в истории российского старообрядчества как один из его опорных духовных центров, своего рода цитадель, сохраняющая и умножающая истинных ревнителей древлего благочестия. Немало своих достойных представителей поставило богородское уездное священство в храмы Рогожского кладбища – руководящего центра русской православной старообрядческой церкви. Среди этих благоревностных пастырей были священники Елисей Тимофеевич Мелехин, Прокопий Георгиевич Сорокин, Тимофей Иванович Люсин, Иоанн Васильевич Власов. Нельзя забывать, что родом из Богородского уезда были и старообрядческие епископы Антоний, Даниил, Филарет.

Наряду с Гуслицей заслуженную славу оплота древлего благочестия обретает в 1910-е годы Глухово. Происходит это благодаря неутомимой и плодотворной деятельности целого ряда старообрядцев-подвижников и в первую очередь главы Компании Богородско-Глуховской мануфактуры Арсения Ивановича Морозова. Дела и заслуги этого человека требуют отдельного рассказа.

Предприниматели, подобные Морозову, обеспечивали на своих предприятиях работой десятки тысяч старообрядцев, отдавая им предпочтение как наиболее добросовестным труженикам. Преданность древлеправославной вере духовно объединяла хозяина со своими работниками, способствовала взаимопониманию, что помогало делу и благоприятному, как теперь говорят, «психологическому климату». Практически при каждом предприятии имелась своя «домовая» церковь, в которой фабричные молились рядом со своим хозяином, равные перед Богом… Здесь же возрастали и местные духовные пастыри.

Применительно к Павловскому Посаду встречаем пример в журнале «Церковь» (за 1912 г.) – о том, что в бывшей деревне Меленки (позднее улица) на фабрике местного старообрядца И.С. Агафонова был свой храм, в котором уставом и службою с 1882 г. управлял Андрей Тимофеевич Колосов. Довольно типична и судьба уставщика. В 1886 г. он был приглашен А.И. Морозовым в Богородск и вскоре рукоположен во священники в Москве архиепископом Савватием; был зачислен на службу в церковь при фабрике Морозова, а через два года определён владыкой «к храму Шибаевых в Богородске». В одной заметке упомянуто сразу три фабричных храма…

Значительные средства на старообрядческие храмы и разные благотворительные акции жертвовали и павловские предприниматели. Например, братья Ширины построили и содержали церковь на Рождественской улице, Заглодины – в Рахманове, Барановы с А.И. Морозовым – в Большом Дворе. Щепетильниковы содержали богадельню, Вшивкины – моленную в Казанском. В этом же ряду состоятельные старообрядцы Куделины, Чернышевы, Климов, Забродин, Храпунов, Козловские, которые не скупились на средства для укрепления старой веры в своём городе и селениях Игнатьевской волости.

Из местных деревень павловопосадской округи больше всего старообрядцев жило в Андронове, Улитине, Корневе, Большом Дворе, Степурине, Прокунине, Филимонове, Данилове, чуть меньше – в Юдине, Назарьеве, Дмитрове, Шебанове, Семенове, Казанском, Дуброве...

При этом почти в каждом селении были свои коренные семьи, жившие здесь исконно и никогда не изменявшие старой вере. Они были и остаются главными хранителями и продолжателями святоотеческих традиций в быту и духовной жизни. Например, в Прокунине это Солдатёнковы, Курдины, Минофьевы, в Данилове – Люсины, Лукиновы, Саловы, Кочновы, в Филимонове – Кабановы, в Степурине – Ситновы, в Корневе – Берёзины, Звонилкины, Сидоровы, Башашины, Потаповы, в Фомине – Язевы, в Рахманове – Заглодины, Колонины, Шаненковы, Кошенковы, в Улитине – Розановы, Агаповы, в Андронове – Плоховы, Кустарёвы, Гущины, в Казанском – Вшивкины и Разумовские.

Кстати, последняя фамилия, как это часто случалось, произошла по принадлежности ссыльных крестьян-старообрядцев своему владельцу, которым был «генерал-фельдмаршал, сенатор, действительный камергер и разных орденов кавалер» граф Кирилл Григорьевич Разумовский (родной брат Алексея Разумовского – фаворита и «неоглашенного супруга» императрицы Елизаветы Петровны).

Интересно, что довольно немногочисленные в наших краях старообрядцы-беспоповцы (обходящиеся без священников) жили, главным образом, в деревне Криулино, а также частично в Корневе, Назарьеве, Куровской и Дуброве. Специалисты объясняют это усилившимся в одно время (до середины 19 веке) влиянием Преображенского кладбища (московского центра беспоповцев), которое затем значительно ослабло после основания в 1853 году Московской старообрядческой Архиепископии с центром на Рогожском кладбище.

Жили на территории нашего района и «беглопоповцы», то есть старообрядцы, приемлющие священство, переходящее («перебегающее”) от господствующей церкви с соответствующим обрядом «очищения».

К началу ХХ века беглопоповцев у нас было ещё меньше, чем беспоповцев. Известно, что они жили в Степурине, Казанском, Рахманове.

В первой деревне (у Ситновых) была даже своя моленная, которую постоянно посещали не только беглопоповцы Шопоревы из Рахманова, но и многие односельчане. Любопытно, что, когда по праздникам в моленную приезжал из Москвы «беглый» священник о.Никола, степуринские беспоповцы (даже ближайшие родственники тех же Ситновых) на богомолье не приходили. Они традиционно считали, что от последователей Никона священства принимать нельзя. Таинства брака, крещения и покаяния у беспоповцев совершали специально избираемые наставники из мирян.

Речь о деревнях у нас идёт потому, что подавляющее большинство старообрядцев нашего уезда жили в сельской местности, традиционно занимаясь натуральным крестьянским хозяйством и кустарными промыслами. Браки заключались исключительно между одноверцами, как правило, из соседних деревень. Согласие и благословение родителей на брак было непременным условием. Ослушникам же грозило проклятие и изгнание из дома. Вообще, родительский авторитет у старообрядцев был непререкаем.

Благочестивые старообрядческие семьи отличались крепким хозяйством и большим количеством детей. Прерывание беременности считалось великим грехом, поэтому десять и более детей в одной семье было рядовым явлением. Характерный пример. В конце уже позапрошлого и начале минувшего века в семье у известного даниловского «медника» Марка Буканова и его жены Ирины Георгиевны постоянно рождались двойни и тройни, в результате чего они имели восемнадцать (!) детей (см. здесь: стр. 242).

Все они выжили, и вырастающие сыновья становились лучшими помощниками отцу в его мастерской, из первых рук перенимая премудрости и секреты меднолитейного искусства и чеканки. Бронзовые и медные распятия, иконы и подсвечники, изготовленные в мастерской Марка Буканова, отличались таким высоким качеством, что заказы на них поступали даже с Рогожского кладбища из Москвы. При необходимости изделия можно было посеребрить у мастера Кочнова в том же Данилове. Литьём, не уступающим по качеству анциферовскому, славились также местные «медянщики» Лукиновы и Фроловы.

Даниловские старообрядцы и сегодня носят нательные кресты, отлитые их дедами и прадедами. В былые времена маленькие медные образки и распятия освящали все входы и выходы не только в домах, но и во всех хозяйственных постройках и помещениях, вплоть до хлевов и бань. Здесь обычно прикрепляли «для охраны» икону Георгия Победоносца или Неопалимую Купину – от пожара.

В каждом доме непременно имелся образок св. Антипа, исцеляющего (помимо прочих хворей) от зубной боли. У многих, особенно в селениях Загарского куста, имелись массивные литые «Двунадесятые праздники» и небольшие четырёхстворчатые складни, которые часто использовались как миниатюрные походные церковки. Такая «церковка» могла поместиться в кармане, что очень привлекало часто разъезжающих купцов, путешественников и странников всякого рода.

Позолоченные и украшенные разноцветной эмалью складни и иконы превращались порой в настоящие произведения прикладного в ювелирного искусства, за которыми охотились коллекционеры и антиквары. Художественная и историческая ценность этих «предметов культа» позволила им стать музейными экспонатами и сохраниться в достаточном количестве.

Простым же медным литьём загарских и анциферовских (гуслицких) кустарей бойко торговали в Москве, Нижнем Новгороде и других городах специальные лавки. По каталогу-прейскуранту «Иконная, киотная, книжная и антикварная торговля наследников М.П. Вострякова в Москве», узнаём, что мелкие «медно-литые иконы» нашего производства продавались (в зависимости от размера) по цене от 10 копеек и выше. Иногда продавали на вес: от 18 до 22 рублей за пуд (загарское литьё) и от 30 до 38 рублей – анциферовское.

Нужно ли говорить, что все старообрядческие часовни и моленные Богородского уезда были в достатке обеспечены литыми иконами и утварью местного производства. Кстати, часовен (по данным П.И. Мельникова-Печерского) уже в середине 19 века насчитывалось по уезду 53, причём дозволенных было только 27.

Тайные частные моленные, несмотря на запреты, существовали всегда. Поэтому статистические данные той поры были всегда заниженными по отношению к реальному количеству молитвенных домов и численности приверженцев древлеправославной. веры.

***

Немало старообрядцев проживают сегодня и на территории Павлово-Посадского района – как в самом городе, так и на его окраинных улицах, некогда бывших деревнями – Прокунино, Степурино, Корнево. Семьи потомственных старообрядцев традиционно проживают в селениях: Большие Дворы, Андроново, в селе Казанском, Рахманове, дер. Данилово и др. В городе и районе сейчас действуют три старообрядческих храма: во имя Рождества Богородицы (на Интернациональной улице), Христорождественский (в Андронове, ныне ул. Красавиной пос. Большие Дворы) и храм св. благоверной княгини-инокини Анны Кашинской в Кузнецах.

Предстоятель Русской Православной Старообрядческой Церкви митрополит Корнилий (Титов)
на открытии выставки «Культура старообрядчества» в Павлово-Посадском
«Музее истории русского платка и шали», 2 декабря 2015 г.

Поделитесь с друзьями