Культурно-историческое значение морозовского хора

Н.Г.  Денисов, ст. научн. сотр., Музей древнерусского искусства им.   Рублева

В середине XVII века по Указу царя Алексея Михайловича дважды (в 1652 и 1668 гг.) назначалась комиссия из выдающихся церковных певцов того времени – «дидаскалов» – для решения двух проблем – перевода богослужебных текстов, изложенных в певческих рукописях, с «раздельноречия» на «истинноречие», и обеспечения их для печатного издания. Первая проблема была решена. Вторая – нет. Полиграфические возможности того времени не позволяли издать в печатном виде древнерусские певческие рукописи, в которых напевы изложены своей специфической музыкальной нотацией – знаменной или крюковой [1].

Этому желанию древнерусских распевщиков удалось свершиться только во второй половине XIX века. Как известно, после раскола русской православной церкви в середине XVII века, сторонники древних обрядов – старообрядцы – хранили все, что связано в церкви с древним. Не являлось в этом отношении исключением и пение. Старообрядцы не приняли нового партесного пения, новой системы музыкальной записи – нотной. Они продолжали петь в унисон – одноголосно, по крюкам. Они продолжали в своих тайных скитах и общинах переписывать певческие крюковые рукописи. В конце XIX века удивительным образом насущные практические проблемы в жизни старообрядческих общин – потребность в певческих крюковых книгах – сошлись с актуальными задачами их научного изучения. Таким образом, сквозь сложные преграды цензуры того времени Общество любителей древней письменности во главе с профессором Московской консерватории, заведующим кафедрой истории и теории церковного пения Дмитрием Разумовским, наконец, издало в печатном виде древнерусские певческие книги. Это издание вошло в историю под названием «Круг церковного пения», осуществлено было в 1884 году в Санкт-Петербурге, включает в себя шесть выпусков [2]. Состоялось же издание благодаря Арсению Ивановичу Морозову – старообрядцу по происхождению, владельцу Богородско-Глуховской мануфактуры. Он выделил для этого необходимые средства. Данные певческие книги и в настоящее время в обиходе называются поэтому «Морозов­скими». Так началась еще одна страничка в многогранной деятельности Арсения Ивановича – на поприще музыкального искус­ства, входящего целиком и полностью в рамки искусства церковного.

Примерно в это же время Арсений Иванович поддерживает и финансирует начавшуюся деятельность певческого коллектива, исполняющего древние церковные напевы. Этот хор сразу, при жизни, получает название «Морозовский хор». Первым руководителем его становится Иван Аверьянович Фортов, один из опытных знатоков крюкового пения Рогожской общины г. Москвы. Расцвет же деятельности коллектива приходится на 10-е годы XX столетия. В 1900 году по желанию Арсения Ивановича организовывается женский хор при Богородско-Глуховской мануфактуре и обучение крюкам. Во главе этого дела становится молодой дирижер – Павел Васильевич Цветков. С 1907 года ему приходится возглавить весь Морозовский хор в связи с кончиной И.А.   Фортова. Павел Васильевич оставался руководителем коллектива до своей кончины в 1911 году. После него во главе хора стояли Н.Ф.   Маслов и Т.В.   Цветков (брат Павла Васильевича) – руководили мужским хором, В.Е.   Швецов – руководил женским хором [3].

Морозовский хор стал пользоваться большой известностью и славой в старообрядчестве. Его приглашали на особо праздничные богослужения в разные общины. По примеру данного коллектива организовывались аналогичные в иных местах (Ростове- на-Дону, Петербурге, Риге и т.д.). Многие певцы из Морозовского хора стали выезжать в качестве преподавателей крюкового пения в действующие общины.

В период руководства хором П.В.   Цветковым наступает расцвет деятельности этого коллектива. Следствием такой высокой оценки и явилось то, что хор вышел, впервые в истории старообрядчества, на концертную эстраду. Всего состоялось шесть концертов: в 1908 г. – 25 марта и 6 апреля в Большом зале Москов­ской консерватории, в 1909 г. 8 марта – в том же зале, в 1909 г. – 16 и 18 апреля в Санкт-Петербургской консерватории, в 1909 г. – 1 ноября в Большом зале Московской консерватории, в 1910 г. – 22 июня на 3-м съезде хоровых деятелей России, в 1911 г. – 13 марта в Большом зале Московской консерватории.

Репертуар хора составляли песнопения разных жанров, гласов, видов распевов (знаменного, демественного, путевого, большого); старообрядческие редакции – напевы «рогожского кладбища», «московского преображенского кладбища», псальмы, духовные стихи, греческое пение «с исоном», песнопения с «аненайками», «На реце Вавилонстей», «Днесь дева» – «хомовым напевом» и др.

Но данная деятельность коллектива встретила очень неодно­значную реакцию со стороны слушателей – как из представителей старообрядчества, так и со стороны музыкальной общественности.

Настороженное и критическое отношение первых вполне понятно и объяснимо. Это среда, призванная стоять как бы на страже всего древнего, естественно, боялась «новшеств». Иное дело – нестарообрядческая публика. В прессе по поводу концертов Морозовского хора развернулась бурная дискуссия. В определенной степени неприятие этого коллектива и его пения со стороны публики (нестарообрядческой – любительской и профессиональной) было вызвано тем, что она была еще не подготовлена для полноценного восприятия монодийной древнерусской певческой культуры. Одним из подтверждений этого является высказывание на страницах «Русской музыкальной газеты» (№8, 1908  г.) очень авторитетного критика Н. Компанейского: «Уни­сон­ное пение не может удовлетворять культурный народ. С подъемом музыкального просвещения России, старообрядцы вынуждены будут уступить религиозно-эстетической потребности просвещенного народа и ввести многострочное крюковое пение» [4].

Деятельность хора, полемика вокруг него подробно освящалась на страницах старообрядческой прессы того времени, журналов: «Церковь», «Церковное пение», «Старообрядческая мысль» [5].

Но бессмертие хору обеспечила еще одна сторона его деятельности, крайне необычная опять же для старообрядчества – запись на пластинки. Это делалось хором в 1907, 1909, 1910 годах. Приведем одно сообщение об этом из журнала «Старо­обрядческая мысль» (№   10, 1910   г., с.   196): «Новая грамофонная запись церковных песнопений. В октябре 1910   г. дирекция московского общества «Патефон» предложила Цветкову записывать новые пластинки, «играющие бесшумно, без иголок, камнем сапфиром». 27 октября сего года часть хора отправилась и напела: Херувимскую знаменного распева, Аминь. Яко да царя, Ектению – знаменного распева, Свят, Свят – знаменного распева, Поем тя – знаменного распева, Отца и Сына, Милость, мир; И со духом твоим, Имамы ко Господу, Достойно – знаменного распева, В чермнем мори – догматик 5-го гласа знаменного распева, Стихира 8 гласа. Подобен «О преславное чудо», кононарх А.С.   Цепова, Достойно – путевого, Символ веры – по членам, На гору учеником 1 гласа – хомового распева и На реце Вавилонстей хомового распева – напевом Московского Преображенского кладбища. Зап. И.М.   Цепов – бас.

Приходится пожалеть о том, что время для исполнения песнопений было крайне ограниченное – не более 3-х минут на каждое. Поэтому некоторые песнопения были исполнены немного скорее. Этот недостаток при напевании может быть устранен при слушании пластинки уже на граммофоне, т.к. у граммофона есть регулятор, посредством которого можно темп устроить медленнее. Один из присутствующих».

Морозовские пластинки сразу же стали рассылаться по всем уголкам страны. Люди, проживающие на Кавказе, в далекой Сибири, впервые могли услышать древние церковные напевы на высоком исполнительском уровне. Но значение данных записей становится понятным только сегодня, в конце XX столетия. Когда в настоящее время в стране начал проявляться интерес к древнему отечественному музыкальному искусству, когда древние песнопения стали исполнять профессиональные хоры, встает вопрос о том, как их интерпретировать. Одним из источников, который помогает в решение данной проблемы, считается живая старообрядческая певческая практика, пение в старообрядческих общинах. Но в истории самого старообрядчества самым первым живым голосом древнего пения, зафиксированным на записи, является исполнение Морозовского хора на граммофонных пластинках [6].

Трудно сказать, осознавал ли Арсений Иванович Морозов то, какое значение для истории отечественного церковного музыкального искусства будет иметь его деятельность на данном поприще. Ведь он в принципе решал как бы насущные для того периода проблемы старообрядческой церкви. Но в действительности, как показало время, он внес неоценимый вклад в дело изучения, сохранения, возрождения и возвращения в жизнь России ее музыкального богатства – древнего церковного пения [7].

1 См. об этом:   Успенский   Н.Д. Древнерусское певческое искусство. М., 1974   г.;   Келдыш   Ю.В. История русской музыки, М., 1983, т. 1, Парфентьев   Н.. Выдающийся деятель русской музыкальной письменности XVII века Александр Мезенев //сб. Музыкальная культура Средневековья. М., 1990 г., вып. 1.

2 Круг церковного пения в шести вып., Спб., 1884. В него входят следующие певческие книги: Ирмосы, Октай, Праздники, Трезвоны, Обиход, Триодь постная и Триодь Цветная, Азбука.

3 Письма в редакцю// Старообрядческая мысль, 1911, № 1, с.   87.

4 Письма в редакцию// Старообрядческая мысль, 1911, № 1, с.   87.

5 Журнал «Церковь» («Слово церкви») издавался с 1908 по 1918 гг., журнал «Церковное пение» (1909), с 1910 по 1918 гг. становится приложением к ж. «Старообрядческая мысль».

6 В 1988 г. к 1000-летию Крещения Руси Старообрядческая Архиепископия издала часть реставрированных записей Морозовского хора.

7 Публикации о Морозовском хоре в советское время: Денисов   Н. Воскрешение древности// Советская музыка, 1986, № 2, с.   102–104. Золотарев   М. Чудные звуки// Знамя коммунизма, Ногинск, № 188, 24 ноября 1988 г., с.   3–4.

Поделитесь с друзьями