Семейная жизнь и рождение детей

Василий Морозов имел самостоятельный, ровный характер. В семейной жизни он попал в зависимость от хрупкой особы с миловидным лицом и утонченными манерами. Во внешности и характере молодой супруги были неоспоримые достоинства, которые обещали долгую и счастливую жизнь. Несмотря на то, что муж был старше своей избранницы на 12 лет, новоявленный супруг впервые ощутил необыкновенное чувство полноты жизни, защищенности и одновременно семейной ответственности. Он многое умел делать по дому, мастерить, ремонтировать вещи. В жизни он был очень мягким человеком и просто окутывал супругу своей любовью и заботой. Женитьба дала уверенность, осознание важности семьи и понятие ее бесконечности. Василий Степанович стал еще покладистее, спокойнее, терпеливее. Был полон планов, стремился как можно лучше обустроить их совместную семейную жизнь. В глубине души новоявленный супруг оставался верующим человеком и строил свои новые отношения, не только поддаваясь сиюминутным чувствам и поступкам, но опираясь на выработан-ные религиозные каноны. Он был уверен, что семья — это уникальный мир, где люди должны доверять друг другу, и если отношения между супругами строятся на вере в Бога, то она непременно укрепит их союз.

После бракосочетания супруги Морозовы некоторое время гостили в Москве, а затем переехали на постоянное место жительства в местечко Никольское. Елизавете Андреевне предстояла новая жизнь, нужно было привыкать к новому положению жены, хозяйки, а затем и матери. Переезд к месту жительства мужа или его родственников тогда был типичным для молодой семьи. Новобрачные не могли жить с матерью Елизаветы Андреевны, т. к. у нее появилась новая семья, да и опека деда уже тяготила. Пришло время жить самостоятельно. Супруги Морозовы поселились в казарме, 6-й служащей, комнатах № 10 и № 11. На окнах стали красоваться белоснежные тюлевые занавески, с собой были привезены любимые вещи. Это было жилье на Крутом для служащих фабрики Викула Морозова. В отличие от жилищных условий для рабочих, здесь были и комнаты попросторнее, и окна пошире и планировка поудобнее. Но все же это жилье не входило в сравнение с прежней московской жизнью молодой супруги. Для нее в одночасье кануло в прошлое все, что окружало ее в московском доме деда: крахмальные воротнички и белоснежные фартуки, заботливые помощ-ники и просторные комнаты. Все это стало казаться волшебной сказкой, эфемерной мечтой, сном о забытой жизни. В Никольском приходилось жить, что называется, «на миру», в особой атмосфере общежития, где все знают или догадываются про чужие судьбы. Но молодоженов не пугали трудности, оба верили, что смогут преодолеть все, если будут вместе. Они практически не расставались. Жизнь приобретала новые краски, а трудности, казались временными и уходили на второй план. Обстановка в местечке Никольское немного напоминала Лизе место в Хамовниках, где проживала ее мать. Здесь, также как и в Москве, воздух был насыщен гудками фабрики, стуком пролетки, грохотом поездов, игрой гармони на улице, треньканьем балалаек. А жилые дома и казармы для рабочих и служащих стояли рядом с фабриками, как неотъемлемая часть жизни фабричного местечка. В среде текстильщиков помнили о выступлениях рабочих в период Морозовской стачки, последующих забастовках. Нелегкая жизнь рабочих вызывала сочувствие у Елизаветы Андреевны, с несправедливостью фабричной жизни приходилось мириться Василию Степановичу.

Переезд молодых на новое место жительства не оборвал связи Морозовых с родительским домом в Москве. Это место по-прежнему воспринималось как город детства и юности — теплый, домашний и хлебосольный. Василий и Лиза часто бывали в гостях у Лизиной матери — Аграфены Ивановны. Вместе отмечали праздники и дни рождения. Здесь молодая женщина ощущала истинное спокойствие, безопасность и уравно-вешенность взаимоотношений. Наедине с матерью она могла открыто говорить о своих мыслях, чувствах и желаниях в расчете на одобрение и поддержку. В Москве ей казалось, что она на время оставила жизнь, которой наслаждалась в юности, и вскоре все изменится. Мать всячески старалась поддержать дочь советом, наставлением, утешить и вселить надежду, хотя вела себя очень сдержанно. Будучи в Москве Василий Степанович и Елизавета Андреевна иногда заезжали на Преображенское и Рогожское кладбища, чтобы поклониться ушедшим знакомым, родствен-никам. Морозовы не забывали наставление родителей о том, что дерево крепко корнями, а семья родом.

Семейные роли в супружеском союзе Морозовых распределялись очень четко: муж обеспечивал семью и отвечал за благополучие семьи, жена занималась хлопотами по хозяйству. Зарплата у Василия Степановича, как и у всех служащих, кто работал у Морозовых, была больше, чем у большинства рабочих, предположительно, свыше сорока рублей плюс- премиальные. Однако этого вполне хватало, чтобы содержать семью. Цены на продуты питания в конце ХIХ — начале ХХ вв. не «кусались», по крайней мере, для среднего класса: фунт /400 г./ телятины стоил 14 копеек, черного хлеба — 1–5 копеек, пшеничного — 3–5 копеек, фунт вырезки 1-го сорта — 60–80 копеек, отечественного сыра — 15 копеек (импортного — 1 рубль 20 копеек), стерляди — 15–25 копеек, семги соленой — от 50-и копеек, какао — 1 рубль 80 копеек, кофе — 50–70 копеек и выше. Десяток апельсинов можно было купить за 35–40 копеек, один лимон — за 5 копеек, а фунт паюсной икры — за 3 рубля. Такие данные приводились в книге Елены Молоховец «Подарок молодой хозяйке», имевшейся тогда в семьях среднего достатка. После замужества молодая супруга не работала. Это было привычным для нее обстоятельством. Правда, Елизавете Андреевне приходилось заниматься делами, которые не входили ранее в круг ее обязанностей, но это не пугало молодую супругу. Прежний богато обставленный прием гостей в доме деда, был заменен на чаепитие с братом Елизаветы Андреевны — Алексеем, который жил в морозовской казарме № 30 и работал на ткацкой фабрике Саввы Морозова. В 30-е годы она иногда гостила у сына Бориса и у Марии Рудневой /Морозовой/, проживающими «за линией». Все утренние и дневные часы проходили для нее в нескончаемых хозяйственных хлопотах. Она по возможности старалась создавать быт и уют, добавляя элементы своего, присущего только ей. Правда, иногда случались торжества. Поводом для них были именины членов семьи или религиозные праздники.

Вскоре после свадьбы в семье Морозовых родился первенец. Малыш появился на свет в родильном приюте, который находился на территории больницы, включавшей несколько больших зданий. Как мы уже говорили, старшим врачем викуловской больницы был уважаемый человек Константин Александрович Угрюмов. Условия в родильном приюте были замеча-тельными. Как писала в 1907 г. газета «Владимировец», «родильный приют образцовый, какие трудно встретить у нас в России». Сына назвали Борисом (1901–1942) в честь святого мученика князя Бориса. Он был желанным ребенком и получил максимум любви и внимания родителей. На первенца возлагались большие надежды, ответственность за продолжение рода, сохранение и приумножение семейных ценностей и традиций. И действи-тельно, впоследствии у Василия Степановича были с сыном самые довери-тельные отношения. Борис создал свою семью, имел двоих детей. Работал на морозовской ткацкой фабрике № 3, впоследствии трудился специалистом на заводе.

Морозовская ткацкая фабрика № 3. Здесь трудились мои родственники Б. В. Морозов и А. А. Андреев

Борис Васильевич жил в казарме № 183, комнате № 21 Воронцовско — Пролетарского района. Его сын Игорь во многом был похож на отца, трудился одним из руководителей Малодубенской птицефабрики. По вос-поминаниям его дочери Ирины, медицинского работника, жители этих казарм Саввы Морозова как-то чуть свысока относились к казарменному люду крутовских общежитий Викула Морозова. Но в нашей родне такого деления не было.

Борис Васильевич Морозов с тещей и сыном Игорем

В 1903 году в семье Морозовых родился второй сын — Андрей, а спустя два года, в 1905 году, дочь Александра. В характере Елизаветы Андреевны появились новые черты: усердие, оптимизм, отзывчивость, ответственность, которые, несомненно, помогали ей растить детей. Рождение Александры совпало по времени с началом первой русской революции 1905 года. Слухи о «кровавом воскресенье» широко разошлись по стране, вспыхнули забастовки протеста, в том числе, и в местечке Никольское. Уже в январе начали бастовать рабочие фабрик С. и В. Морозовых. В феврале-марте выступления текстильщиков вспыхнули вновь. В июне 1905 года Орехово-Зуевская группа Окружной организации Московского Комитета РСДРП выпустила листовку с призывом организовать боевые дружины для вооруженной борьбы с самодержавием. Штабом местной Орехово-Богородской организации РСДРП стала сушилка 30-й казармы. Правление морозовских фабрик пошло на крайние меры — фабрики остановили. В ноябре рабочие предъявили фабрикантам требования из 95 пунктов. Для усмирения бастующих власти направили астраханских казаков. На Городищинской фабрике, принадлежащей Морозовым, казаками был убит агитатор-Павел Черепнин. Его гроб стоял в казарме № 30, где жил брат Елизаветы Андреевны — А. А. Андреев. «Красные похороны» превратились в грандиозную демонстрацию, активизацию революционных действий. После массовой забастовки рабочих, полиция и войска арестовывали всех членов РСДРП. Казарма была обстрелена, и более 2-х часов в ней шел погром. Многие были ранены и зверски избиты, убит один из подростков казармы. Предположительно, в начале 1905 г. Алексей участвовал в революционных событиях в Москве, а потом переехал в Никольское. При разгроме казармы Алексей получил долго незаживающее ранение саблей от наряда казаков. Несмотря на подавление сопротивления рабочих, ситуация оставалась тревожной. Правда, не все поддерживали забастовщиков, были и такие, кто оправдывал императора, обвиняя в январской трагедии 1905 года окружение царя и провокаторов-бунтовщиков. Одни выступали под лозунгом «Долой царя!», другие считали императора «безвольным страдальцем».

Мои Морозовы сдержанно отнеслись к событиям 1905–1907 гг. Они с пониманием относились к требованиям рабочих, но плохо разбирались в программах революционеров. Еще была крепка вера в «доброго царя». В сознании супругов оставался какой-то нравственный стержень, который оставался непреложным ни при каких обстоятельствах — это вера в Бога и надежда на благоразумие российской власти. Кровавые события претили внутренним канонам их семьи, воспитанной на религиозных традициях. Склонность Василия Степановича все подвергать анализу и верить в царскую справедливость не давала ему возможности оправдывать мятежные действия, бунт и приветствие революционных лозунгов. Вместе с тем, Василий Степанович не был ярым защитником существующей власти. Как и большинство старообрядцев, он считал, что существующее устройство государства несправедливо. Возможно, эта позиция была сформирована на основе мировоззрения приверженцев старой веры, для значительной части которых символом альтернативного видения устройства жизни России являлась соборность, взаимоподдержка, и, возможно, избираемость главы государства. Модель соборности и выборности закладывалась в сознание старообрядцев веками. Это соответствовало букве веры. Елизавета Андреев-на, воспитанная в духе смирения и покорности, склонна была не перечить правящему режиму, опасалась всяких радикальных действий. К тому же все внимание было направлено на уход за новорожденной дочерью, а нестабиль-ная политическая обстановка в стране таила реальные опасения за жизнь и судьбу остальных детей.

Василий Степанович и Елизавета Андреевна Морозовы. Фото начала ХХ века

Рождение очередного ребенка в семье Морозовых — Александры было важным, но не исключительным событием в семейном круговороте. Василий Степанович искренне радовался пополнению в семье. Тем более, что сыновья уже были и его фамилия гарантированно найдет продолжение, а заботу, внимание, нежность и любовь он мог получить только от дочери. Александра с детства предпочитала игрушки для мальчиков, ведь рядом с ней росли два брата. Вместе с ними она училась общаться со сверстниками, усваивать правила поведения, чувствовать себя свободно и раскрепощенно. Елизавета Андреевна воспитывала любовь маленькой Александры к книгам. Вскоре дочь не только с воодушевлением пересказывала прочитанное, но и порой дополняла сказки придуманными ей самой подробностями, удивляя всех пылкостью воображения и умением фантазировать. Она не только с увлече-нием читала, но и ощущала потребность поделиться прочитанным со своими братьями. Однажды Александра пожаловалась на брата, что тот тайком взял из ящика конфеты и не поделился с ней. Елизавета Андреевна не стала укорять виновного, а дочери сказала: «Ябедничать нельзя. Где плохо говорят о других, вставай и уходи, того никогда не слушай». Это правило дети усвоили на всю жизнь и никогда людей не осуждали. Свою первую дочь Елизавета Андреевна учила сильной и независимой, превозмогать страх, отчаяние и боль в любых обстоятельствах. Александре с ранних лет объяс-няли, что она имеет право выбрать то, что ей по душе, но не в ущерб другим.

В 1907 году семья Морозовых пополнилась сыном Иваном. Любящие родители вскоре заметили, что малыш буквально схватывал на лету каждое услышанное слово и мог явно различать интонацию звуков. Слушать разные мелодии было его любимым занятием. Иван был очень наблюдательным ребенком с отличной памятью. К 3–4-м годам он уже интересовался написа-нием нот. Для него Елизавета Андреевна придумывала настоящую игру — на карточках писала ноты и напевала их для сына. А потом просила «Ваня, принеси мне карточку с нотой». Малыш безошибочно отыскивал ее в стопе картинок и передавал матери, искренне радуясь передающемуся звуку. О специальном обучении ребенка тогда и не помышляли, развитие музыкальной одаренности для малыша оставалось для родителей за гранью возможностей. Для этого не хватало времени, внимания требовали и другие дети. Иван Васильевич прошел большой и славный трудовой путь, всю его жизнь рядом была музыка. Даже когда работал в Центральном совете профсоюзов в должности начальника отдела связи с зарубежными органи-зациями, он часто в свободное время музицировал с родными и друзьями.

Иван Васильевич, Сергей и Елизавета Андреевна Морозовы на отдыхе. 30-е гг.

В феврале 1909 года в семье Морозовых появляется пятый ребенок — дочь, названная необычным именем — Фелицата, в переводе с латинского- «счастливая». Это имя нередко встречалось в среде старообрядцев, в том числе в семействе фабрикантов и меценатов Морозовых. Родители были уверены, что жизнь вскоре переменится и малыши не будут расти в страхе за свою судьбу. Их дочь обязательно должна быть счастливой и обрести спокойное и радостное детство. Старшие члены семьи Морозовых радова-лись появлению на свет маленькой сестренки. Они по очереди участвовали в уходе за ней: приносили игрушки, поправляли воротнички и расчесывали волосы. Все делали очень аккуратно, полагая, что это помогает сформировать будущий характер. Елизавета Андреевна была уверена, что аккуратность-залог того, что в голове у ребенка будут строго упорядоченные мысли, а дочка будет примером сдержанности и терпения. В ней не должно быть чувство страха и беспомощности.

Известно, что семья исцеляется детьми. В многодетных семьях боль делится на всех, а счастье умножается многократно. В 1912 году в семье Морозовых появилась еще одна дочь Антонина. Ее окрестили в честь святой мученицы Антонины Никейской, почитаемой в православии. С детства Антонина росла болезненным ребенком с многочисленными простудными заболеваниями и очень чувствительной нервной системой. Она требовала постоянной заботы родителей и вносила изменения в повседневную семей-ную жизнь. Уход за ребенком вынуждал менять привычный уклад семьи, больше видеть и понимать, становиться сильнее и мудрее. В 1914 году в семье Морозовых родился еще один сын — Роман. Наконец-то семья обрела истинный смысл и значение «семь-Я». Елизавете Андреевне тогда было всего 30 лет.

Большое количество детей в семье тогда не было редкостью. Много-численное семейство считалось не бременем, а благословением свыше. Встречались семьи, где росли 10 и более малышей. В те годы очень высока была детская смертность в тяжелых родах, от детских болезней, несчастных случаев. Если среди новорожденных выживали все, то это расценивалось как милость судьбы и профессионализм врачей. После рождения детей моя бабушка Елизавета Андреевна часто консультировалась у старшего врача больницы Константина Александровича Угрюмова. Он всегда был внима-телен к просьбам, помогал семье профессиональными советами. Угрюмов, более 30 лет проработавший в Морозовской вотчине, был не только прекрасным врачом и умелым организатором, но и отзывчивым и добрым человеком. Константин Александрович имел звание надворного советника и был удостоен высоких наград. В 1906 году К. А. Угрюмов сменил на посту убитого председателя Особого Ореховского отдела Попечительства о народ-ной трезвости директора С. А. Назарова. Константин Александрович про-водил большую просветительскую работу, контролировал организацию работы чайной-столовой, помогал в развитии спортивного движения в Никольском вплоть до 1917 года. Немалый его вклад в становление здравоохранения начального советского периода. Позже его дом в центре города и больничные корпуса символизировали память о замечательном человеке и профессионале. Мои родственники Морозовы: Петр Степанович, Василий Степанович, Мария Степановна, Елизавета Андреевна знали его лично и часто общались с ним по многим вопросам. А. А. Бирюкова в своей книге «Мануфактура Викула Морозова» приводит характеристику вику-ловской больницы: «Для лечения больница снабжена всеми необходимыми предметами и аптекой с провизором. Больницей заведует врач; при нем два фельдшера, из которых один находится при аптеке и в мужском отделении, а другой служит для надзора за казармами (обходит и осматривает живущих в них), а летом ездит на торфяное болото для осмотра рабочих. При женском отделении состоит акушерка-фельдшерица. Для ухода за больными имеется пять сиделок и 3 служителя; при больнице есть прачка и кухарка».

Старший врач викуловской больницы К. А. Угрюмов

Главным в воспитании детей Морозовы считали пример родителей. В своих детях Морозовы, в первую очередь, старались воспитать нравст-венность и духовность. Василий Степанович и Елизавета Андреевна искрен-не считали, что это сила, которая возвышает человека над сложными жизненными обстоятельствами, дает уверенность, открывает жизненную перспективу и помогает отличить главное от второстепенного. С раннего детства домочадцев учили уважительно относиться к окружающим. В семье не было и речи о том, чтобы с ненавистью или с пренебрежением обращаться друг к другу, даже смотреть с обидой считалось непристойным. Непре-ложное правило, высказанное некогда Ф.М. Достоевским, «кто легко склонен терять уважение к другим, тот прежде всего не уважает себя», свято охранялось и соблюдалось. Нарушать его не мог никто из домочадцев. Искренне ценились теплые и доверительные отношения между родствен-никами и близкими друзьями. Елизавета Андреевна вела блокнот, где записывались даты дней рождения всех родных, близких и знакомых. Она и муж никогда не забывали поздравить их с праздником. Иногда Елизавете Андреевне и Василию Степановичу удавалось попадать на спектакли и другие мероприятия в Зимнем театре, родственники помогали с детьми. Посещение театра давало прекрасный заряд эмоций, возможность поделиться с детьми оценками культурного события.

Здание Зимнего театра, построенного по проекту известного архитектора А. А. Галецкого и по заказу С. Т. Морозова в стиле «модерн» из красного кирпича с красивыми оконными переплетами. Открыт в 1911 г. Мои Морозовы нередко посещали спектакли и другие мероприятия театра, И. В. Морозов здесь приобщался к высокому искусству. В 60–70-е гг. Заслуженный работник культуры страны режиссер Ю. Л. Гринев поставил в театре немало интересных постановок. Некоторое время его студию посещал А. С. Морозов. Длительное время театральным коллективом театра руководил Заслу-женный работник культуры РФ, Почетный гражданин города Г. А. Каретников. Он и его жена Лидия Дмитриевна, бывший директор театра известный краевед А. А. Бирюкова много сделали для ознакомления горожан с морозовским наследием

Василий Степанович Морозов был близок к культурным традициям предков, в то же время, принимал и все новое, что шло на благо семьи, детей. С другой стороны, он твердо стоял на земле, был мастер на все руки, многие домашние дела были на нем. Он мог быть и столяром, и слесарем, мог и ремонтировать обувь. Имелась лодка, которая использовалась для ловли рыбы в Клязьме. На работе у Василия Степановича случались и трудные времена, например, когда готовили продукцию на выставки и ярмарки, когда производство лихорадило в 1905 году, в военный и революционный период. В послереволюционное время тоже было много организационной и техно-логической неразберихи. Некоторые представители нового начальства подоз-рительно относились к бывшим морозовским служащим. Но Василий Степанович все проблемы носил в себе, не перекладывая переживания на семью. Как мог, он уделял большое внимание жене, детям. В семье было нелегко с питанием в двадцатые годы и во время Великой Отечественной войны, приходилось по-разному «выкручиваться». Но всегда основой достатка Морозовых была работа на производстве, рациональное ведение хозяйства.

Важным качеством в воспитании своих детей супруги считали развитие чувства долга и совести. Они следовали правилу, некогда отмеченному М. Горьким: «Без совести и при большом уме не проживешь». Родители понимали, что чувству долга и совести нельзя научить. Оно входит в созна-ние через поступки взрослых, их советы и замечания. Надежными помощ-никами в этом деле оставались взаимоотношения взрослых и, конечно, книги, повествующие, например, о причинах переживания «скупого рыцаря» из одноименной повести М. Сервантеса, последствиях бессмысленной дуэли Е. Онегина, героя известной поэмы А. С. Пушкина, или нравственных коллизии в произведениях Л. Н. Толстого. Чувство долга и совести, патрио-тизма, воспитанные в детстве, проявятся в Морозовых-младших позже, в годы Великой Отечественной войны, когда каждый из них встал на защиту Родины. Морозовых отличали такие качества как повышенное чувство ответственности, трудолюбие, обостренное стремление к справедливости, интеллигентность. Эти качества воспитывались и передавались из поколения в поколение.

В семье Василия Степановича и Елизаветы Андреевны закрепились определенные нормы поведения: завтракали, обедали и ужинали в опре-деленные часы за семейным столом. Приготовленные блюда входили в разряд самых обыкновенных. Устраивать перекусы считалось плохим тоном. Елизавета Андреевна строго следила, чтобы для детей всегда были необходимые продукты. За обедом не принято было разговаривать.

Семья Морозовых в 1914 году

Год рождения Романа оказался богатым на испытания. В стране началась Первая мировая война. На руках у Елизаветы Андреевны было уже 7 детей, младшему из которых не было и одного года. Уже на следующий день после объявления войны возникло предчувствие, что наступили тяже-лые времена. Все последующие события подтвердили тревожные ожидания. Многие рабочие фабрик В. Морозова уходили на фронт, мобилизационный пункт для солдат тогда располагался в г. Покров /ныне город в Петушинском районе Владимирской области/. Для помощи раненым и больным воинам был организован сбор средств. Об этом Морозовы узнали от врача К. А. Угрюмо-ва, с которым были близко знакомы. Василий Степанович и Елизавета Андреевна, как и многие другие семьи, не могли оказаться в стороне от поддержки нуждающихся. Несмотря на то, что в семье были маленькие дети, младшему из которых не было и года, они приняли решение пожертвовать часть финансовых средств, продуктов питания и теплые вещи для раненых. Такие же действия были у семьи и в годы Великой Отечественной войны. Будучи верующими людьми, супруги молились о здоровье раненых, которые находились в госпиталях и лазаретах. Один из госпиталей был открыт при фабричной больнице Товарищества мануфактуры «Викула Морозов с сыновьями». Другой госпиталь для больных и раненых был открыт при мужской гимназии. Лазареты открыли свои двери в Морозовской больнице, при фабрике Зимина и в помещении общества Хоругвеносцев Зуевского комитета. Как многие в то время, супруги Морозовы считали своим гражданским долгом оказать посильную помощь в период тяжелого лихо-летья. Верность долгу и самопожертвование были характерны для многих семей. На этом держалась страна.

Особенно тяжелыми по своим последствиям, военные годы оказались для детей. Начались перебои с питанием. Резко выросла детская смертность. В то время в Москву и близлежащие территории прибывало большое количество беженцев с малолетними детьми, которых было нечем кормить. Размеры бедствия оказались огромными, власти своими силами были не в состоянии организовать эффективную помощь всем нуждающимся. Циркуляром правительства от 31 июля 1914 г. повсеместно вводились точные расценки на продукты питания. Установленные твердые цены перес-матривались 2 раза в месяц. За нарушение торговцам грозил штраф в 3 тыс. руб. и трехмесячный арест. Это постановление привело к исчезно-вению с рынков продуктов с низкими ценами и развитию спекуляции. Цены на продукты возросли в 4–5 раз. Василий Степанович почти сутками пропадал на фабрике. Тогда морозовские мануфактуры перешли на выпуск военной продукции. Так, Товарищество мануфактуры Викула Морозова заключили договор о поставке запальных стаканов для фугасных гранат. Рабочий день на предприятии увеличился с 10,5 до 12 часов. Необходимо было обеспечивать рост объема производства. Экономика явно не справля-лась с перегрузками военного времени.

С военными годами усугублялось положение с продовольствием. Внизу викуловской казармы, где проживали мои Морозовы, находился хороший магазин Общества потребителей «Товарищества мануфактур Викула Морозова с сыновьями в местечке Никольском». Магазин был на первом этаже дома. Елизавета Андреевна, закупая продукты для семьи, постоянно замечала, что цены резко пошли вверх и быстро обогнали рост зарплаты главы семьи. Суровые реалии жизни заставили экономить на всем и тщательно планировать бюджет. Главным вопросом в трудные годы в семье Морозовых, как и в других семьях, стал вопрос выживания. Елизавета Андреевна, воспитанная в духе благородства и чувстве собст-венного достоинства, была вынуждена в военное время участвовать в «мешочничестве» — «нелегальных» поездках в деревни для обмена на продовольствие редких книг, оставшихся ценных вещей и семейных реликвий. Известный экономист С. Н. Прокопович в работе «Народное хозяйство СССР» отмечает, что «…эти мешочники многих спасли от голодной смерти». Перед лицом реального голода предметы из прошлой жизни теряли всякий смысл и былую значимость. Крайняя нужда заставляла продавать всё до нитки. Бережно хранимые фамильные ценные вещи в тяжелых условиях существования становились просто товаром, который можно было продать или обменять на еду. Но торговля плохо давалась Елизавете Андреевне, ей было сложно приобщиться к занятиям примитивной коммерции. Однако иного способа достать деньги или продукты просто не было. Как она рассказывала, на одном из железнодорожных перронов у нее, как и у ее подруг, работник полиции отобрал все вырученные продукты. Не помогло даже увещевание, что она многодетная мать, а продовольствие необходимо для того, чтобы прокормить малолетних детей. Подобный эпизод был и в годы Гражданской войны. В качестве мешочницы, или как тогда называли, «полутаропудницы», пробовали себя многие женщины, в том числе и довольно известные. Например, Любовь Менделеева в борьбе «за хлеб насущный» и для того, чтобы прокормить мужа, известного поэта Александра Блока, занятого службой революции, обменивала на продукты весь свой актерский гардероб, старинные шали и жемчужные украшения. Позже об этом периоде расскажет Марина Цветаева в своей повести «Вольный проезд».

Становилось очевидным, что власть не может справиться с грузом проблем. Василия Степановича все чаще не покидало чувство тревоги и беспокойства. Среди рабочих фабрики ходили разговоры о плохих усло-виях жизни, высказывалось возмущение тем, что приходится торчать на работе ради каких-то копеек. Из-за этого возникали постоянные проблемы в семьях. Вскоре, рабочие на фабриках Морозовых начали открыто выражать недовольство империалистической войной. Большевики, уцелевшие от арес-тов и мобилизации на фронт, стали выпускать антивоенные листовки, прокламации и воззвания, агитировать население. В местечке Никольское опять нарастала революционная ситуация. Голод, разруха, поражения на фронтах вызывали новое недовольство людей.

Поделитесь с друзьями